Черная Вдова

Мадам вся старалась оставаться на шаг впереди всех остальных, лишь так она могла контролировать жизни ее приближенных. Она не сомневалась и в этот раз, что удача была на ее стороне. Возможно, самонадеянность всегда для нее значила слабость, но сейчас она видела, кто играл на какой стороне в этой опасной игре. Миссис Адлер старалась сохранить собственную шкуру, не заморачиваясь, какими средствами она могла этого достичь. Ей нужно было что-то, что могло бы отвлечь на некоторое время Холмса от расследования ее прошлого и смерти мистера Латтимера. Он обязательно поедет и станет навещать родственников ее мужей, поэтому она знала, что нужно было делать. Она села за собственный дубовый стол, промокая перо в чернилах, чтобы начать писать письма некогда ее «родне». Проблема лишь оставалась с детьми герцога, ее первого мужа, которые ее так сильно ненавидели, что будут согласны поведать Холмсу столько, сколько он пожелает. Скрипя сердцем, она достала из сундука деньги и прикрепила к ним письмо, зная, что достойный откуп сможет закрыть глотки совершенно всем. Это такое унижение — заметать за собой следы собственного прошлого, однако пасть в пучины тюремного содержания или хуже — самой смерти — ей совершенно не хотелось. Тем более сейчас она блистала в обществе, она была достойной конкуренткой среди владелиц элитных борделей, а мужчины так и готовы преклоняться перед ней, лишь бы заполучить хоть немного ее внимания. Миссис Адлер, безусловно, нравилось блистать в подобном свете, окруженная вниманием и деньгами, алчностью и мнимой любовью, которая ей вовсе и не была нужна. Вот такой она становилась женщиной, когда дело доходило до власти. Цель оправдывает свои средства, как писал в одном из своих трактатов Макиавелли. — Позовите сюда мисс Китти, я хочу с ней поговорить, — сказала громко Мадам в сторону лакея, который тут же пошел исполнять приказ. Ей необходимо было доверить все своей лучшей девчонке, потому что тогда вина будет лежать не только на ней, но и на бедной чужой душонке. Мадам знала, насколько Китти умна, поэтому вскоре она ей понадобится для дальнейших действий против Холмса. Девушка шла тихими шагами, постучавшись в дверь комнат Мадам, молчаливо ожидаясь разрешения войти внутрь. Ирен также молча кивнула, указывая на кресло перед ней, чтобы Китти могла в него сесть. — Китти, я знаю, насколько ты преданна этому дому и насколько ты умна, поэтому я хочу с тобой поговорить, — тихо начала Мадам, закрывая за ними на ключ дверь, чтобы никто не мог им помешать. — Вам что-то нужно от меня, Мадам? — спросила девушка, поправляя складки юбки и сцепляя ладони в замок, словно она чего-то смущалась. — Ты прекрасно помнишь ту ночь, когда умер мистер Латтимер. Ты предположила, что у него был приступ из-за его возраста… Отчасти, ты оказалась права, однако для дальнейшего исполнения моей просьбы я должна быть с тобой откровенна, Китти. Девушка беспокойно следила за тем, как миссис Адлер передвигается по комнате, шурша юбками, принимая решение о чем-то, что до этого скрывала. У Китти просто не хватало сил, чтобы сказать своей госпоже, что она может поделиться с ней чем угодно, потому что Китти никогда не предает тех, кто однажды помог ей в беде. — Мистер Латтимер умер не просто так, Китти. Я отравила его… подсыпала относительно быстрого действия яд ему в вино, поэтому неудивительно, что в твоей комнате у него случился приступ. Хочешь знать причины моего поведения? У нас с ним была общая сделка, которую он собирался нарушить обходным путем, чтобы владеть полностью ситуацией. Я не настолько глупа, как они думают, в вопросах финансов, чтобы понять, какие махинации они устраивают у меня под носом. Однако ты нужна мне для другого. Холмс копает под нас, и мне нужно, чтобы ты смогла умело увести его след от нашего Дома хотя бы на время. Это даст мне возможность продумать все до мелочей. Китти внимательно лишь слушала и удивленно моргала, когда узнала о том, кто был настоящей убийцей мистера Латтимера. Она все это время думала, что на ней лежала вина, однако теперь выяснилась удивительная новость — за всем этим стояла Мадам. Понимая всю тяжесть ситуации, у Китти просто не оставалось выбора не согласиться. Если Холмс начнет копать, то ни ей, ни миссис Адлер не сдобровать, а это лишь значило, что на эшафот они пойдут вместе. — Мадам, можете во мне не сомневаться, я сделаю то, что будет нужно от меня. Что вы предлагаете сделать? Миссис Адлер в кратких чертах объяснила, что Китти понадобится прийти на Бейкер-стрит поговорить насчет убийства. Она также просила приставить к дому Холмса кого-то, кто мог бы узнать, когда вернется его помощник доктор Ватсон, так как такого мягкотелого человека, как он, обдурить окажется в несколько раз проще. Если Китти сможет запутать следы сыщика, уводя его не на ту дорожку, Ирен немного выиграет времени, чтобы как следует замести следы своего загадочного прошлого. Холмс не должен добраться до тех, кто хоть что-нибудь знает о ее браках. Письма были готовы к отправке, а Мадам уже знала, какой ответ получит с каждого письма. Благо, деньги играют огромную роль. Они позволяют людям молчать, возносить и вести на эшафот других, а также делать тебя полностью неуязвимым. Но миссис Адлер прекрасно понимала, что дети ее первого мужа никогда не поверят ей. У нее не оставалось другого выбора, кроме как поехать в поместье и поговорить с ними, чтобы Холмс не успел первым добраться до них. Она использует любые женские уловки, чтобы правда оказалась на ее стороне. Однако действовать надо крайне умело, иначе она потеряет все. Дрожащими руками она передавала письма лакею, а потом стала собираться в дорогу. Возможно, ее даже не пустят на земли поместья, но попытаться Мадам должна, выставив Холмса в дурном свете, даже если репутация опережает его личность. Усталость брала над ней верх, и Ирен дрожащими все еще руками стала расшнуровывать собственное платье, ложась в постель. Она должна сохранять спокойствие, чтобы выдержать эту поездку, даже если воспоминания будут не совсем приятными. Рене, как обычно, поздно спускалась к завтраку. Ей так не нравилось сидеть в обществе детей мужа, что она приходила попозже, когда сыновья уходили по своим делам. Ее юбки тихо шуршали по полу и лестнице, мерный звук каблуков разносился где-то позади ее мужа, читающего свежую газету с новостями. Он выглядел совсем расслабленным, и для Рене это было хорошим знаком. — Доброе утро, — достаточно бодро проговорила она, садясь рядом с ним за стол, когда служанки принесли ее с подносов ее еду. — Вы совсем сегодня поздно, дорогая. Что-то случилось? — муж обеспокоенно смотрел на нее, пытаясь понять, что с ней происходит. — Я чудесно себя чувствую, лучше скажите, как ваше здоровье, все еще мучат боли в груди? — Они почти никогда не проходят, но я смирился с этим, — он отложил газету в сторону, уставившись на свою жену. — Рене, у нас будут сегодня гости. Вы же распорядитесь, чтобы все было готово к дневному приему, пока мне надо будет ненадолго уехать по делам? — Вы можете на меня положиться, — она мягко сжала его ладонь, но вышло это как-то бесчувственно. — Ваши сыновья поедут тоже? — Хотелось бы, но они пока раздумывают. В наше время это не самое лучшее качество. Завтракайте в спокойствии, а я пока прикажу седлать лошадей. — Но вы же знаете, что вам нельзя верхом на лошади кататься, так сказал ваш лечащий врач, — она пристально за ним наблюдала. Он опять прижимал кулак к груди. — На одну поездку, думаю, можно будет сесть. Не волнуйтесь, дорогая. Все будет хорошо, — он поцеловал ее руку и скрылся в коридорах, направляясь к конюшням. Рене не особо волновало здоровье ее мужа, однако она остро ощущала последствия его смерти, если такой день однажды настанет. Она завтракала в полной тишине, лишь иногда к ней подходили слуги, убирая подносы с едой. Она до сих пор помнила ее разговор с доктором — герцогу оставалось не так много, потому что он никак не хотел прекращать курить, что очень дурно влияло на его легкие. Рене много думала об этом, даже просила придумать доктора какое-то лекарство, которое ослабило бы боли и облегчило его состояние, однако прогнозы были не столь утешительными все равно. Жить с стариком и мучиться, что лучшие годы должны пройти в полном одиночестве и собственном увядании, — вот что она имела сейчас. А она молода и недурна собой, что могла взять свою жизнь в руки и управлять ей так, как хочется. Тем не менее, она и так уже занялась изучением науки и вопросами политики, когда ее муж делился чем-то важным с ней. Она в основном слушала, изредка спрашивала и еще меньше давала советов, стараясь никому не навязываться. Родители, можно сказать, продали ее, чтобы она имела положение в обществе и служила честью для собственной семьи. Все, что ей оставалось либо мириться с многим, либо бороться. У нее ушло много времени, чтобы понять, что нужно бороться за собственное мнение даже тогда, когда его никто всерьез не воспринимает. Их брак с герцогом был неидеальным, однако она со временем спустя годы поняла, как влиять на остальных. Возможно, поэтому ее муж ценил ее очень сильно за это. И как бы ей не было больно осознавать, что будучи однажды такой юной душой она овдовеет, даже если причиной смерти мужа стала она сама. Это была долгая дорога, которой она шла, достигая своих целей, ведь с каждым разом власть постепенно умещалась в ее ладонях, а герцог все больше в последний период болезни давал ей заправлять делами наряду с собственными сыновьями. Рене лишь гордо расхаживала перед ними, чувствуя, как они ее ненавидят. Однако это вызывало на ее лице лишь улыбку, ничего более. — Дорогая, там пришла почта. Ответьте, пожалуйста, за меня на все вопросы, которые будут там поставлены. Я могу полностью положиться на вас, — он каждый раз целовал ее руки влажными губами, когда она приходила в его спальню по утрам, узнавая о его здоровье, и каждый раз она с отвращением оттирала свою руку о складки платья, словно все это ей начинало претить. — Не волнуйтесь, супруг. Я сделаю все, что от меня требуется. Передать что-то вашим сыновьям? — Нет, пусть лучше сами ко мне зайдут, я поговорю с ними наедине, — он кратко улыбнулся перед тем, как волна сильного кашля поднялась из недр его грудной клетки. Она знала, что столкнется с ними в коридорах, и тогда их презренные взгляды так и будут ощущаться на ее коже, но она молча проходила мимо них, делая вид, что ничего совершенно не происходило. С каждым разом Рене понимала, что растет и в ней эта неприязнь, поэтому, возможно, однажды она решилась на такой отважный шаг. Ее будущее могло в одночасье разрушится, но женщина хорошо знала, что муж ее не оставит жить в недостатке и бедности. Он обожал ее и делал для нее все, поэтому не было совершенно никаких проблем, чтобы отдать ей часть собственного наследства из завещания. Рене прошла к себе в комнату, запирая ключ на дверь. Она достала из-под шкафа небольшую шкатулку, в которой хранилось самое важное и драгоценное для нее сейчас. Боже, ее могли после этого и посадить в тюрьму, а то и хуже, но удача была на ее стороне — болезнь и преклонный возраст сыграли ей лишь на руку. Она могла бороться за свое будущее, и она могла бы построить его так, как захочется. Легкая улыбка коснулась ее губ, одно изображение за другим сменялись в ее голове о той жизни, которую она никогда не выбирала. И пускай сейчас она была герцогиней, это не совсем то, чего бы ей хотелось еще с тех пор, как она была ребенком. Родители ей уготовили одну судьбу, но она решительно хотела большего. Власти. Денег. Свободы. Бейкер-стрит утопала в тишине, время здесь словно застыло, пока Холмс в очередной раз открывал бархатный чехол со шприцом, погружаясь в недавние события. Он помнил этот разговор в ее комнате, ее тайник, откуда он находил информацию, но у него так до сих пор не было ответов на собственные вопросы. Даже разговор с Майкрофтом не особо помог, когда он приехал к нему в клуб «Диоген». — Что ты знаешь об этих мужчинах, Майкрофт? — спросил резко Холмс, когда братьев наконец-то оставили вдвоем. — Один из них был герцогом Рутландом, той еще богатой скрягой, вдобавок с молодой женушкой, которая в последние его годы под себя загребала все его дела. А второй мужчина мне мало о чем говорит. Герцог Рутланд хоть и являлся скрягой, но к гостям в своем поместье всегда относился радушно. Никогда с ним не встречался, но полагаю, эти особи между собой как-то связаны? — О, на это есть все причины. Миссис Адлер к ним и относится. Она жена и первого, и второго мужчин, — Холмс кинул некоторые бумаги на стол перед Майкрофтом, чтобы он мог все прочитать. — Но это невозможно просто. — Еще как возможно, она просто при каждом замужестве меняла себе фамилию, поэтому никто сильно о ней ничего не знал. Это умно весьма для женщины, братец. — Но что тебе от меня надо, Шерлок? — Я хочу знать, где жил герцог, чтобы поговорить с его родней, а заодно узнать, где жил ее второй муж. Но персона герцога на данный момент меня интересует больше, — Холмс сложил руки «домиком», ожидая ответа от брата. — Тогда тебе придется ехать в Лестершир, в Бивер-Касл. [1] Насколько мне известно, там сейчас живет один из старших сыновей герцога. Так откуда все эти бумаги? Только не говори, что ты их выкрал у миссис Адлер, когда она узнает, что ты конкретно выясняешь в ее прошлом, она поедет исправлять это, пытаясь опередить тебя, если, конечно, ей есть что скрывать. Сыщик вернулся обратно на Бейкер-стрит, совершенно не ожидая, что там его уже будет ждать Ватсон, который читал лежащие на столе газеты. Холмс приветливо улыбнулся, снял пальто и поставил на небольшой столик между креслами шкатулку, который вытащил из тайника. Бесконечно радостный от приезда напарника, мужчина мог спокойно ехать в графство, зная, что там какая-то часть правды откроется. Они обсуждали все, что успел найти Холмс за последние дни в отсутствие доктора Ватсона, поэтому сыщик чувствовал себя крайне взбудораженным от целого рассказа, поэтому даже не заметил, как в комнату вошла миссис Хадсон, тихо говоря, что к джентльменам пришла клиентка. Джон спрятал шкатулку от посторонних глазах и сел обратно в кресло, когда в дверях заметил знакомую девушку. Да, мисс Китти из дома миссис Адлер пришла к ним. Стоило лишь взглянуть в сторону Холмса, чтобы понять, как быстро загорелись его глаза азартом, а его все тело трепетало от чего-то нового, словно доктор Ватсон обнаружил своего друга с ампулой морфия в руке после долгой ночи. Но мисс Китти, наоборот, выглядела встревоженной, словно кто-то хотел загнать ее в угол. Она прошла навстречу мужчинам и скромно опустила взгляд в пол, когда ей пришлось сесть на стул. — Итак, — начал Холмс, всматриваясь в девушку миссис Адлер. — Зачем вы к нам пожаловали? Вы по поручению вашей Мадам, или это ваше личное желание? Она рассказала им все, как хотела, дословно воспроизведя все подробности, которые могло подсказать ее богатое воображение. Мистеру Латтимеру угрожал какой-то мужчина на улице, а потом ему резко поплохело, но он не успел дойти до крыльца. Ей пришлось также сказать, что однажды мужчина ей рассказал между делом, как один из игроков угрожал расправиться с ним используя самый действенный яд. Сама же она боялась рассказать кому-либо об этом, потому что боялась, что все обвинения лягут на нее в итоге. Смутно во все это верилось, однако у них был ложный след, который они должны были проверить. Что-то до сих пор не укладывалось в цельный паззл, и это озаботило не на шутку Холмса. — Не нравится мне все это, Ватсон, — проговорил Холмс, расхаживая по комнате из угла в угол, словно тигр, загнанный в клетке. — И что вы предлагаете делать дальше, друг мой? Мы должны будем разделиться, или отправиться на одно из дел? — Эта версия подождет до лучших времен. Если это все уловки миссис Адлер, тогда мы должны первыми добраться до Бивер-Касл. Мадам отправилась рано утром в поместье, которое за некоторое время стало ее домом. Она не ожидала теплого приема и не думала, что кто-нибудь ее встретит. Сыновья ее покойного мужа были те еще порядочные мерзавцы, которых стоит поискать. Она везла с собой небольшой сундук с деньгами, а также некоторые бумаги герцога, которые она согласна была вернуть им, чтобы до нее не успел добраться Холмс. Но также в корсете с специальным кармашком сверху, она хранила ту драгоценность, за которую могла еще больше поплатиться, если мужчины не захотят пойти на сделку. Ее юбки зашуршали, когда она выходила из кареты и направлялась вверх по ступенькам к парадному крыльцу дворца, где ее только ждал слуга. Некоторое время ей пришлось ждать новоиспеченного герцога, который с усмешкой и явным презрением смотрел на миссис Адлер, когда спустился из своего кабинета и мог теперь поговорить с женщиной. — Я удивлен, что вы еще помните дорогу обратно, миссис Адлер, — он уселся напротив нее, беря в руки чашку чая. — Вам здесь не рады, вы же это прекрасно понимаете? В тот день вы были единственной, кто оставался рядом с моим отцом, — мужчина скривил губы, с содроганием вспоминая день смерти отца. — Я приехала не для того, чтобы ворошить прошлое, ваша светлость. Наоборот, я хочу его забыть и вернуть то, что принадлежало вам по праву все эти годы, — она подозвала слуг с сундуком, в котором лежало все ее наследство с первого брака. — Хотите откупиться? Потому что если кто-то станет под вас копать, мы станем гарантией того, что вы больше не будете мишенью для расследования. Что ж, если это все, что принадлежало моему отцу, я возьму это, однако не думайте, что я пойду на соглашение с вами так просто. Рене провела несколько дней в этом поместье после этого разговора, надеясь, что герцог все же примет решения в ее пользу. Она сторонилась всех вокруг, стараясь не навязываться его светлости, и сама придумывала, чтобы мужчина был в полном ее расположении. В итоге, все разрешилось куда лучше, чем могла бы планировать сама женщина. На ее лице играла долгая усмешка, когда она узнала, что супруга герцога не появится в доме еще несколько дней, задержавшись у своей родни. И лишь когда пришло время уезжать, в тот день слуги были заняты какой-то подготовкой к празднику, пока Мадам решила в последний раз поговорить с мужчиной. Однако ничего вразумительного она не добилась от него. Он до сих пор считал ее виновницей в смерти отца, которая смогла получить приличную долю наследства, а потом уехать из этого дворца, словно ей больше не нужна такая жизнь богатой вдовушки. Его обескуражило ее поведение тогда и до сих пор беспокоило, потому что Мадам умела добиваться своего разными способами, в том числе и женскими уловками. За разговором она вела себя несколько дерзко и вольно, но когда поняла, что это все гиблое дело, которое ни к чему ее не приведет, миссис Адлер хотелось пойти на крайние меры, однако не решилась, потому что убийство герцога подняло бы еще большей шумихи, чем смерть мистера Латтимера у дверей ее борделя. Она уходила в полном разочаровании, остановившись на мгновение на пороге комнаты, как вдруг услышала. — Я думаю, мы сможем с вами прийти к соглашению, если вы мне окажете одну услугу, а потом навсегда исчезните из жизни моей семьи, — он странно улыбнулся, однако она приняла его игру, оборачиваясь к нему на каблуках. — И что же вы от меня хотите? — невинно спросила она, будто совсем не понимала его намеков. — О, миссис Адлер, подойдите ближе, и я вам все объясню. Она уезжала из Бивер-Касла в смешанных чувствах, будто бы это было как много лет назад, когда она считала, что больше не вернется в этом Богом проклятое поместье. Она получила его согласие, которое он написал на бумаге и скрепил своей печатью, как гарантия того, что он не нарушит свое обещание, однако на душе до сих пор скреблись кошки, потому что если Холмс об этом узнает, то тогда останутся последствия. Лишь на краткое мгновение она оголила свое запястье, видя огромный синяк на нем, но тут же прикрыла его тканью, испытывая неприязнь к этому. Да, это была всего лишь ее работа, делать для собственной выгоды, чтобы спасти собственную шкуру. Разве такое было впервые? Она с шумным вздохом прикрыла глаза, дожидаясь, когда сможет вернуться обратно в Сохо…