Черная Вдова

После того бала прошло несколько недель, а Холмс так и не продвинулся в собственном расследовании — для отвлечения он даже взял дело одной клиентки, навязанной Майкрофтом, но то и дело мужчина пытался копнуть глубже, чем он мог. Он вспомнил однажды вечером имя и профессию третьего мужа Мадам, решившись выяснить причины его такой скоропостижной смерти, однако родственников найти оказалось огромной проблемой. Если Мадам и заметала следы, то делала она это со всех фронтов — начиная с собственного прошлого, бумаг и заканчивая крупным отвлекающим маневром, называющимся постель. — Холмс, вы одержимы этой женщиной, хотя все это дело с убитым мистером Латтимером уже давно закончилось! — бурно ответил доктор Ватсон, поражаясь неугомонности своего друга в данном вопросе. — Вас слишком часто видят в компании этой Мадам, более того, вы посещаете ее Дом по ночам, когда вам взблагоразумится! Так не может же вечно продолжаться! — Я знаю, мой дорогой друг, что эта женщина очень опасна. Знаю, что она в своем прошлом скрывает что-то ужасное, из-за чего ей кажется, если кирпич из стены вытащить, то все ее настоящее встанет перед неминуемой угрозой, — спокойный голос Холмса начинал постепенно все больше и больше выводить Ватсона из себя. — И я могу туда ходить, когда я захочу. Вам не стоит, Ватсон, беспокоится о моей репутации, ее и так давно нет. — Она погубит вас, если вы не остановитесь, Холмс. Мэри права: когда кого-то называют «Черной вдовой», лучше подумать на свежую голову, стоит ли это того, чтобы ее лишиться, — Ватсон подобрал пальто и цилиндр и вышел из комнаты, по дороге ловя кэб. Холмс знал, что в этом деле не стоило ждать помощи от друга, как и от Майкрофта. Все до единого держались в стороне от миссис Адлер, словно боялись ее окружения. Он поручил Билли снова следить за Мадам, особенно за ее покоями, чтобы знать, что она делает и чем распоряжается. Но день изо дня ничего не происходило, словно Мадам знала последующие шаги Холмса и решилась вести себя крайне осторожно. Он и сам предпочитал не навязывать свою компанию женщине, понимая, что тем самым он лишь сильнее оттолкнет ее от себя. Нет, сыщик не доверял ей, стараясь держать на расстоянии вытянутой руки, но каждый раз в итоге сходилось к тому, что она умела затягивала его в свои сети, заставляя снова и снова поверить в ее слова и умелую ложь, которую с первого раза весьма сложно раскусить. И вот счастливый случай подвернулся совершенно внезапно, когда в Королевском театре они повстречались у балконов. Миссис Адлер была рядом со своей подругой Анной Джеймс, а вот Шерлок пришел с Майкрофтом, сумевшим его уговорить прийти на представление. Жест вежливости и благодарности с обеих сторон, как выразился его старший брат, сидя у камина в клубе «Диоген» пару вечеров назад. На лице Майкрофта нельзя было прочитать ни единой эмоции, когда Мадам подошла радушно, пожимая руку вместо реверанса, однако он чувствовал сильное напряжение, возрастающее подобно шторму, между Мадам и сыщиком. Была ли эта встреча приятна? Нет. Ее алое платье подчеркивало голубизну ее глаз, перстни на пальцах блестели ярче всех украшений, которые заметил мужчина, а ее улыбка, пусть и несколько фальшивая, только вселила в него больше уверенности. Холмс так и ждал момента, когда брат отвесит едкий комментарий или станет издеваться над собственным братом, но… Ничего. Глаза политика скользили по ее фигуре не меньше, чем у его младшего брата, однако в них не было той же искры, безумия и азарта, когда приходило время снимать преступникам с их личин маски. Хотя сама миссис Адлер казалась отстраненной и даже холодноватой к остальному окружению — ее гордая осанка в корсете лишь сильнее показывала упрямство ее характера; вздернутый подбородок и крошечная улыбка, играющая на изящных губах, говорили о твердости и ее непоколебимости, как и легкая чарующая походка, когда женщина покачивала бедрами в этом откровенном наряде. Однако подобные вещи так ярко и полно мог заметить лишь только Холмс, знающий, что эти бедра и губы этой дьявольской женщины могли вытворять. — Добрый вечер, мистер Холмс, — неожиданно из-за спины появилась Анна Джеймс, которой старший брат предпочел вежливо поцеловать руку в перчатке. — Наверное, это банальное совпадение, но мы будем сидеть неподалеку. — Миссис Джеймс, а разве ваш муж не с вами? — полюбопытствовал Майкрофт, ожидая ее ответа. — Он здесь, но мы приехали не одни. С нами еще и миссис Адлер. Что бы о ней не говорили в обществе, я знаю, на самом деле эта женщина способна на хорошие дела с ее таким блестящим умом… — Анна присела, наблюдая искоса за сыщиком, фыркнувшим при упоминании «хороших поступков». — Вам понравился наш вечер тогда, мистер Холмс? Я помню, что вы тогда очень много времени проводили в компании Ирене. — Вы организовали все с блеском, миссис Джеймс. А с миссис Адлер мы просто танцевали и разговаривали, — сыщик натянуто улыбнулся, замечая сзади, как к ним подошла другая девушка с большими карими глазами и острыми скулами, делая ее черты лица причудливыми. — Познакомьтесь с мисс Портер, кузина покойного Алистера Финчера, — Анна всем представила юную леди, которая несколько нервно теребила ткань своего платья в руках, словно перед ней предстала королева. — Я не говорила Ирене, что она приедет сюда, хотя более того скажу они никогда и не были знакомы. Глаза Холмса загорелись азартом, прекрасно помня фамилию ее третьего мужа, а теперь перед ним стояла его близкая родственница, которая что-то да должна была знать об этом браке и о том, что произошло после. Ему хотелось ее расспросить о некоторых интересующих его вещах, но Майкрофт слишком выразительно посмотрел на него, давая понять, что лучше дела отложить после самого представления, как вдруг появилась сама миссис Адлер, вставая рядом с сыщиком, шурша своими юбками так, что они едва касались его ног, приятно обжигая его кожу под слоями одежды. Когда ей сказали про кузину покойного мужа, Мадам на мгновение тяжело сглотнула, ее грудь чуть не выпрыгивала из корсета платья оттого, как сильно билось ее сердце, но потом она взяла себя в руки, обнимая девушку, обмениваясь с ней любезностями и отходя немного от мужчин, чтобы они не слышали их тихий женский разговор. Холмс не слышал, о чем они говорили, но он нисколько не сомневался в намерениях самой Мадам. Что бы ни произошло дальше, он знал, что потом должен выловить эту дамочку и задать ей пару наводящих вопросов. И во время пьесы то и дело, Холмс чувствовал, как шуршали юбки Мадам, когда она пыталась дотянуться ногой до его, а ее пальцы смыкались на его запястье, отчего мужчина не раз дернулся под ее прикосновением. — Вы знаете, что ничего этим не добьетесь? — спросила она шепотом, чтобы слышал только он. — А вам есть что скрывать, миссис Адлер? — Это вы можете узнать только через мой труп, — он в ответ сжал ее запястье так, чтобы никто этого не видел. — Будьте готовы, если я приду к вам уже с правом арестовать вас. — Вы мне говорите про то, что крепко свяжете меня и отхлестаете? — она усмехнулась, не сводя глаз со сцены. — Или вы думаете, что вы такой умный, будто сможете разоблачить то, чего не существует? А как же наше доверие? — Как вы сказали на том балу, мы никогда бы не смогли доверять, пока вы что-то изрядно пытаетесь от меня скрыть. И я говорил про настоящий арест, миссис Адлер. Больше они ничего не сказали друг другу, досматривая до конца пьесу на большой сцене. Наверное, после этого он мог поехать с ней в ее Дом, заходя в ее комнаты, ожидая того, чтобы она приготовила на этот раз, но его больше всего привлекала к себе персона молодой мисс Портер, которая сидела неподалеку и ждала возможности, когда можно было бы уйти вместе с четой Джеймс. Но как и того требовалось, сыщик задал ей свои вопросы и был приятно удивлен, когда узнал, что ее кузен умер совсем молодым, причины смерти которого врачи при вскрытии не смогли установить. И все как в двух предыдущих случаях с мужьями Мадам. Наследников в столь коротком браке не было, как и братьев Алистера Финчера, поэтому каким-то магическим способом все состояние перешло в руки миссис Адлер. Прожив в браке всего лишь полтора года, загадочным образом мужчина умер, сидя за своим письменным столом, когда он работал вечером. Но это все, что могла сказать мисс Портер о своем кузене, когда Холмс внимательно слушал ее рассказ. Мадам слишком быстро заметала за собой следы, поэтому никто ничего не мог толком разузнать, но сомнений у мужчины не оставалось — причастность миссис Адлер ко всем трем смертям имела место быть. И он должен был разузнать, чего бы ему это ни стоило, что же Мадам скрывала так отчаянно в своем Доме от посторонних глаз. Ее юбки касались мягкой зеленой травы в парке, когда ее белый кружевной зонт, прикрывал ее от жаркого солнца. Ее счастливая улыбка не сходила с ее лица, когда она вырвалась вперед и слегка побежала, ожидая, пока мужчина кинется вслед за ней, чтобы притянуть ее к своему телу и рассмеяться вместе с ней. Пруд, находящийся на территории поместья всегда завораживал ее, потому что ни в первом, ни во втором браке у нее подобного никогда не была в ее владениях. Гладь переливалась солнечным светом, а на воде становились все виднее блики, когда она смотрела на собственное отражение и улыбалась ему в ответ, радуясь первым месяцам замужней жизни. Мужчина подошел к ней сзади, садясь рядом с ней, когда она чувствовала себя так спокойно и расслабленно. Они долго говорили о литературе, об истоках искусства, о мире прекрасного, что очень часто Ирене думала, будто вышла за настоящего мечтателя. Ее улыбка на мгновение стала еще ярче, отчего мужчина сам усмехнулся ей своим отражением, пряча голову у основания ее шеи. — Что вы думаете, если мы сегодня покатаемся на лошадях? — спросил он, приподнявшись с травы, чтобы наконец-то увести отсюда свою жену. — Я так давно не садилась в седло, что боюсь, мой друг, разочаровать вас, — сказала она, пытаясь спрятать от него свое лицо. — Вам не о чем беспокоиться, я ведь буду рядом, и это совершенно не скачка, которой вы так боитесь. Я же вижу, — он приподнял ее лицо за подбородок, чтобы она наконец-то взглянула в его глаза, в которых отражалась лишь забота и уважение по отношению к ней. — Вы правы, и я доверяю вам. Казалось бы, с таким мужем любой брак мог походить на сказку, потому что мужчина видел в ней не просто выгодную сделку, а нечто больше, чем просто выгодное предложение для его собственного будущего развития. И так протекал целый год, пока между ними все стало значительно меняться. Со временем Ирене стала более раздражительной, вечно ссылающейся на приступы головной боли, пока ее муж отчаянно уже желал родить наследника или дочь. Для него это вовсе не имело никакого значения. Ирене позже все-таки узнала, что ждет ребенка, поэтому решила от него избавиться, прекрасно понимая, что статус матери ее лишь только сильнее будет обременять. И она была еще молода и слишком полна амбиций, чтобы растрачивать свои силы на подобные пустяки, не стоящий ее внимания. Она посоветовалась с мистером Джонсом, и он не смог ей отказать, несмотря на все свои протесты и возмущения, что такие вещи являлись жутким грехом, который ему бы не хотелось брать на ее душу. Однако миссис Финчер ничего не хотела об этом даже слышать. Она собирала деньги на свое будущее состояние, чтобы жить однажды свободно, и не хотела подчиняться кому-то, кто был бы совсем крошечным свертком, обладающим над ней неимоверной силой. Все прошло гладко, и Ирене даже не думала заговаривать на данную тему со своим мужем. И каждый раз, когда она слышала слово «дети» или «сын», она тут же вставала с софы и уходила в свою комнату или к пруду, чтобы ее никто не беспокоил. Она все время его уверяла, что нет никакой спешки в том, чтобы завести ребенка, пока однажды Алистер не подслушал ее разговор с мистером Джонсом о недавних событиях прошлого, и в его теле клокотал такой гнев, обуздать который было бы слишком тяжело. Она вводила его за нос, обманывала его, когда она решилась избавиться от ребенка, и Алистер намеревался серьезно поговорить с ней, отчего на ушах стоял весь дом. Они крупно поссорились в тот день, и после этого не разговаривали еще очень долгое время, но этот случай образовал между ними защитную стену друг от друга, потому что Алистер стал совершенно по-другому относиться к своей супруге. Она по-прежнему приходила сидеть у пруда, задумчиво смотря на собственное отражение, до конца пытаясь отвергнуть ту же идею, как и в прошлых двух браках. Ей хотелось надеяться, что до этого не дойдет дело, и они смогут как-нибудь мирно разойтись, однако понимала его обиду и знала, что если еще встанет вопрос о разводе, то она не получит ничего от этого брака, чего ей совершенно не хотелось допускать. В тот день, как спустя и много месяцев, на водную гладь села бабочка с бело-красными крыльями, вызвавшими у Ирене определенные и очень странные ассоциации. Она знала, чем все это закончится. Сомнений просто не оставалось. И через шесть месяцев, стоя у этого пруда, будучи уже совершенно вдовой в третий раз, она смотрела на блики на воде, говорящие ей о новых переменах и все той же бело-красной бабочке, чьи крылья ей напоминали о невинной пролитой крови, жертвой которой стал ее собственный муж. Миссис Финчер сильно зажмурила глаза, пытаясь унять свое собственное сердцебиение. Теперь она была по-настоящему богата, все вопросы о наследовании она уже сумела решить, оставалось ей только покинуть это место, чтобы сюда больше никогда не возвращаться. Она была такой же свободной, как и бабочка, порхающая над водой, изменившей своей цвет с чистого на темный и мутный. Впервые она видела, как ее муж мучился от агонии, пока умирал. И знаете что? Ни одна капля ее жалости не была пролита в тот миг, потому что она до сих пор верила в то, каким большим и свободным может быть ее будущее. С того момента Ирене точно знала, как распоряжаться своей жизнью. Все старые предметы она приказала слугам сжечь или выбросить, а ее чемодан подготовить с новыми вещами и погрузить его до Лондона, где она снова будет еще однажды блистать в свете. В тот день она в последний раз приходила на пруд, вспоминая, как все мило и беззаботно начиналось и как все печально закончилось. Тогда-то за такое долгое время она не смогла заметить на воде блики — их просто не было. Мадам возвращалась в собственной карете до дома после долгой пьесы, и ее грудь тяжело сжималась от встречи с кузиной Алистера. Она никогда не думала, что сможет встретить кого-то из его родни, что Холмс сможет зацепиться за эти ниточки, если только захочет. Сердце бешено колотилось внутри, словно отстукивало ритм мазурки, пока она не зашла через парадную дверь дома, где ее уже ждали девушки с весьма озабоченными лицами. Их руки немного потряхивало, а их не такой уж и безупречный, как обычно, вид очень сильно насторожил Мадам. — Что-то произошло, Китти? — спросила Ирен, снимая с головы шляпку и перчатки с рук. — Ваши комнаты… Мы… В них случился погром, все перевернуто вверх дном, Мадам, однако все в целостности и сохранности, — Ирен сразу же оттащила Китти в сторону, спрашивая ее тихо: — Шкатулка и письма в сохранности? — Да, не волнуйтесь, то, что спрятано было надежно, так и не нашли, Мадам. Ирен заметалась так, словно она увидела привидение, но потом лишь потрепала Китти по щеке и скрылась в своих покоях, чтобы посмотреть ущерб, принесенный незваным гостем. Она хотела было подумать на Холмса, но такой расклад становился невозможным, так как после ее отъезда сыщик еще оставался со своим старшим братом, а также допрашивал кузину Алистера, поэтому она не стала его подозревать, даже если умом понимала, что он мог подослать любого человека, который бы распотрошил ее комнаты до неузнаваемости. В этом она почему-то ему верила. Она не помнила, сколько просидела у себя за туалетным столиком в полутемноте, пока девушки чистили и мыли ее спальню, кабинет, как вдруг из приоткрытого окна она услышала звук цокающих копыт, кэб остановился, и из него вышел Холмс все в том же вечернем фраке, в котором она его видела в театре. Он направился к парадной двери, хотя обычно всегда входил через черный вход, и Мадам слышала, как несколько ее девушек встретило с протестами, что их хозяйка сегодня никого не принимает, если только он не желал подняться наверх с ними. Из дверей комнат Мадам вышла Китти, оглядывая Холмса многозначительным взглядом, а потом подошла близко к нему, чтобы остальным не было слышно, что она хотела ему сказать. Ее короткие юбки несколько напрягали Холмса, ведь очевидно, что в таком виде ее вырвали прямо от клиента, однако мужчина старался смотреть только в глаза, чтобы не чувствовать еще большей неловкости. — Мадам сказала, что пропустит вас к себе, поскольку сегодня нет мужчин в салоне и вас никто не видит, однако в следующий раз, если вы ее ищите, приходите через черный вход, — она похлопала его по плечу и вернулась в комнату, откуда доносился мужской явно возбужденный голос, ждущий ее внимания. Холмс тихо прошагал к ее комнатам, замечая все еще не до конца убранный беспорядок, который произошел в ее комнатах. Она сидела в шелковом халате у своего стола и даже не обернулась, как она это делала обычно, когда он приходил, и в такие моменты с ее лица никогда не сходила самодовольная улыбка, которой она его одаривала. Распущенные каштановые волосы делали ее более женственной и менее холодной по отношению к остальным, черты ее лица и поза сразу же становились мягкими, словно это как-то могло на что-то повлиять. Мадам слышала его шаги, однако слишком погрузилась в свои мысли, что не смогла оторвать взгляд от листка бумаги перед собой и пера с черными чернилами. Она осязала всем телом, что Холмс наблюдал за ней с порога, однако не решался подойти сам, осматривая комнату своими зоркими глазами. — У вас погром. Неужели к вам кто-то вломился? — наконец спросил он после долгого молчания, когда девушки закрыли за ним двери и теперь они остались только вдвоем в ее комнатах. — А разве это не очевидно? Где же ваша хваленая дедукция? — она до сих пор не оборачивалась, однако теперь она могла поймать его взгляд из зеркала, так имея с ним зрительный контакт. — По вашему тону и осанке я могу сказать, что вы на меня думали и причем не один раз, однако могу вас заверить, что я к этому бардаку не имею никакого отношения. Правда рано или поздно сама по себе раскрывается, когда приходит время. Поэтому я думаю, что однажды один неосторожный шаг приведет вас к тому, чтобы совершить себе непростительную ошибку, а пока я предпочту вашу компанию нежели своему брату, хотя до сих пор не могу доверять вам. — Я всегда подозрительна к вещам, которые касаются меня, мистер Холмс, — она наконец-то встала из-за стола и подошла к нему. Ее шелковое одеяние еще немного и готово было слететь с ее хрупких плеч. — Но своими расспросами у моих бывших родственников или родни мужей вы ничего не добьетесь. Вы лишь теряете попросту свое время, — она наклонилась к нему, смотря на его пухлые губы. — Вам не победить в том, что вы пытаетесь откопать. Не имеете понятия, во что ввязываетесь, и чем это для вас может обернуться. — Так это очевидная угроза, Мадам? — он не сдвинулся с места, лишь только чувствовал, как горячая волна бушует в его теле от такой опасной близости. — Можете считать и так, мистер Холмс. Однако в этот раз на вас я не думала. Слишком просто для вас, а вы явно любите трофеи, у которых загадочная и долгая история, — на ее лице вновь появилась хитрая улыбка, после чего ее халат упал с плеч и она осталась совершенно обнаженной перед ним. — Какие-нибудь пожелания? — О Мадам, я приехал не для этого, а чтобы сказать, что я съезжу в ваше последнее поместье, в котором вы жили вместе с мистером Финчером во время вашего брака. Я так просто не сдаюсь. — Уже сдались, — она резко наклонила его к себе и впилась в губы поцелуем, уводя его к кровати с балдахином, надеясь только, что у нее будет время самой туда съездить и проверить поместье, чтобы в нем не оказалось никаких наводящих зацепок.