Черная Вдова

По возвращении в Дом, Мадам застала лишь веселое сборище мужчин, держащих в своих руках полуодетых девиц с разнообразными предметами в их руках, которые, похоже, весьма возбуждали этих неотесанных мужланов. Она лишь кивнула в знак приветствия всем и, подобрав верхние юбки, проследовала к себе в комнату, куда лакей только что занес чемоданчики с ее вещами. Мистер Холмс вышел у себя на Бейкер-стрит и попросил кэбмена довести миссис Адлер до ее Дома, любезно оплатив все сумму, напоследок поцеловав женщине руку. Ирен догадывалась, что он что-то прячет от нее в глубинах своего дневного пальто после его последней прогулки на конюшню, однако возможности отыскать хоть малейшую его улику не удалось. Стоило беспокоиться, потому что сейчас стояла на кону ее жизнь, но Мадам лишь слегка удрученно вздохнула, закрывая за собой двери покоев и провожая взглядом все посторонних, кто начинал постепенно ее раздражать из-за ужасного шума вокруг. В обычное время она бы с радостью присоединилась ко всем, но сейчас она чувствовала себя опустошенной и хотела принять горячую ванну в одиночестве. Вдруг она резко оглядела всю комнату, словно бы искала то, чего не хватало для общей картины, но быстро расслабилась, помня, что все важные вещи лежали у нее в чемоданах под шелковыми подкладками. Мадам стала быстро стягивать с себя корсет и пышные юбки одну за другой, оставаясь лишь в одной просто сорочке, которую она стянула через голову, и уселась в ванную, приготовленную специально к ее приезду Китти. Мысли беспорядочно роились в голове, но она не позволяла себе раскисать перед новой встречей с Холмсом, этим довольным доселе ублюдком, знающим все на свете, кроме женской натуры, согласной пойти на любой проступок лишь бы заполучить желаемое. Она снова ощущала, что погружается в легкий дурман, словно ее разум заполоняется пеленой, а пальцы начинали слегка подрагивать. И это был отнюдь не запах благовоний, которые миссис Адлер любила использовать при принятии ванны. Ей снова слышался звук разбитого стекла под ногами, когда она в первый раз поссорилась с Алистером, как ваза упала к ее ногам и осколки поранили лапы их собаки, пробежавшей по нему. Гнев клокотал в ней, к ее мнению прислушиваться муж и не собирался, вкладывая деньги из ее приданного в новое предприятие, весьма невыгодное для их семьи. Можно ли было так легко порвать между ними то доверие, которое установилось с первых дней их знакомства? В ту ночь и несколько последующих она запирала дверь их спальни на замок, не позволяя мужу заходить и общаться с ней перед сном, не говоря уже о прикосновениях и легких поцелуях в щеку или лоб. Нет, и раньше она разбивала различные хрупкие предметы, вроде сервисов или тарелок, когда Ричард мог накинуться на нее в порыве сильнейшего похмелья и ударить ее. Однако в тех обстоятельствах Ирен надеялась, что подобного бы никогда не случилось. Она проснулась от легкого прикосновения к своего плечу, когда ладонь Китти тормошила ее и лицо девушки в дневном свете выглядело весьма обеспокоенным. Мадам приподнялась в ванной, прося глазами полотенце и свежую сорочку, когда она обняла себя руками, словно защищалась от всего мира сразу. Мимо Китти это, разумеется, не прошло. Она подала мягкую ткань, вытерев тело женщины, а потом помогла ей надеть сорочку, отводя в спальню и очищая с холодного пола мыльные разводы. — Мадам, все стали тревожными, когда все в салоне услышали ваши злостные крики, я тут же пришла вас проверить, но, оказывается, что вам всего лишь приснился дурной сон, пока вы принимали ванну, — Китти опустила взгляд вниз, не смея смотреть в лицо хозяйки Дома. — Что-то произошло, Мадам, что вы такая молчаливая? — Пока не знаю, — Ирен выглядела потерянной и сидела на кровати, не собираясь одеваться. — Я знаю, что Холмс уехал из поместья не с пустыми руками. Но что бы он не нашел, мне нужно знать, в какой опасности находимся мы. Если правда выйдет наружу, боюсь, дорогая, нам светит только один путь. — Мадам? — Отправь кого-нибудь или проследи сама за его компаньоном и самим детективом. Мне нужно знать, что он строит за моей спиной, — миссис Адлер схватила ее за плечи и заставила посмотреть ей в глаза. — Либо мы выиграем это дело, либо проиграем. Рисковать сейчас своей беспечностью не стоит никому. Китти кивнула, подавая Мадам платье и помогая ей одеться, после чего присоединилась к остальным девушкам, одетым лишь в сильно утягивающие корсеты и дорогие чулки, которые то и дело сползали со стройных ног, благодаря усилиям мужчин, вьющихся вокруг них. Обычно такие вседозволенности в этом месте были запрещены, но в отсутствие Мадам подобные праздники не являлись исключением. Мадам стоило, возможно, разогнать весь этот шумный балаган, но деньги оставались деньгами. И пока мужчины соглашались складывать в ее кошелек баснословные суммы, это того стоило потерпеть все эти звуки днем. Мадам прислонилась телом к дверному косяку, смотря на всех горделивым взглядом, когда мужчины радостно приветствовали ее, однако на праздник жизни она так и не захотела приходить — ее голова стала слишком забита мыслями о детективе, поместье, ее будущем и возможных путях побега, если такое однажды случится. Выйдя из кареты и заплатив кэбмену, Холмс отправился в собственную квартиру, собираясь позавтракать с утра, а после отправиться вместе с Ватсоном в больницу Св.Варфоломея к доктору Хуперу, который мог бы помочь ему с анализом данной склянки, что он так усердно прятал от миссис Адлер, хватаясь за эту улику слишком крепко, боясь утерять то, что могло бы помочь одержать ему победу над женщиной, крайне дерзкой для остального общества. — Ватсон, собирайте свои вещи, мне нужно срочно ехать к Малкольму, — бросил реплику Холмс, когда заметил своего компаньона, читающего утреннюю свежую газету. — К чему такая спешка? Вы все же что-то наконец обнаружили? — Да, и чем раньше мы узнаем, что находилось в вот этой склянке, тем быстрее я смогу вывести дело на новый уровень, — Холмс кинул другу пальто и шляпу после завтрака и спустился на улицу в поисках очередного кэба. Они приехали в больницу, спускаясь на самый нижний этаж, где обычно Холмс любил проводить эксперименты, и стали ждать у входа Малкольма Хупера, исследовавшего очередной труп на порезы и раны. Его рыжеватые волосы мелькнули перед глазами сыщика, когда мужчина приоткрыл всем двери, пропуская их внутрь. Дело оставалось крайне срочным, поэтому Холмс тут же достал из внутреннего кармана пальто склянку, передавая ее в руки Малкольма, который тут же стал с интересом рассматривать стекло с оставшейся жидкостью на стенках, прежде чем он обратился к остальным людям, повернувшись к ним лицом. — Простите, джентльмены, но только завтра я смогу вам точно сказать, смогу ли я определить вещество и будет ли с этого толк. А пока прошу вас покинуть помещение, мне предстоит еще очень много работы здесь, — Малкольм показал им на дверь рукой, прося их по-хорошему уйти отсюда, чтобы никто не мешался ему под ногами. Если бы они знали, что тем же вечером к Малкольму придет Китти, с которой он был уже очень давно знаком и станет расспрашивать его о всяких пустяках, забирая его с собой, чтобы он не успел никоим образом осмотреть данную склянку. Миссис Адлер чудно везло, и она могла лишь поблагодарить Китти за такой давнее знакомство, что согласилась выплатить девушке жалование в этом месяце даже больше, чем обычно. Они хотели украсть эту стеклянную колбу, однако Мадам посчитала это весьма неуместным, поэтому лишь предложила случайно уронить ее или позвать с ней кого-нибудь в больницу, пока Китти отвлекала бы всеми силами мужчину-доктора, работающего в ту смену. — Малкольм, скажи мне, зачем тебе столько разных жидкостей и приборов здесь, если можно обходиться лишь минимальным набором, — начала девушка, мягко заглядывая ему в глаза, пока юбки еле-еле шелестели под их ногами, словно это была осенняя листва, спадающая с деревьев. — Китти, я удивлен вашему любопытству, но разве молодая девушка вашего возраста стала бы увлекаться подобной чепухой? — Китти лишь изогнула изящно бровь, ожидая его рассказа, пока он не вздохнул тяжело и чуть сильнее притянул ее к себе, уводя в сторону. — Что ж, если мы будем говорить об этом, смотрите, не усните. Это такое довольно скучное занятие. — Не засну, если мы уединимся, а вы мне будете рассказывать, не показывая вещи, — она лишь весело засмеялась, уводя под руку мужчину за собой. Чуть позже Китти сообщила все о данной склянке, которую Малкольм так и не успел взять с собой, а поэтому она до сих пор оставалась в том темном помещении, куда девушки из Дома могли попасть без затруднения и случайно разбить ее. Утром бы нашли лишь осколки стекла и разбитые мечты Холмса одержать победу в этом деле. Мадам была слишком уверена в своих силах, помогая себе прятать тайну своей жизни всеми возможными способами, пока сыщик ходил вокруг да около, стараясь появляться в ее повседневной рутине как можно чаще. Конечно, Мадам могла сказать, что это ужасно раздражало и даже начинало злить, но пока игра продолжалась, женщина намеревалась терпеть его всеми возможными способами, не пытаясь его убить. — Холмс, вы не можете так рисковать собой и ходить по тонкому льду, пока она вьет из вас веревки и делает то, что вздумается, обходя вас на несколько шагов вперед, — Ватсон обеспокоенно смотрел на своего друга, пытаясь вразумить сыщика от самой большой ошибки, которую он хотел совершить. — О Ватсон, это единственный способ держать ее вблизи и наблюдать за ней, пока эта женщина находится под моим колпаком, — Холмс уселся в свое любимое кресло, доставая из бархатного черного чехла скрипку, начиная наигрывать новую мелодию, которую раньше его компаньон никогда не слышал. Плавная, но такая грустная музыка лилась все это время из-под струн инструмента, наполняя комнату чувствами и воспоминаниями, пока Ватсон соображал, к чему такая резкая смена настроения его старого товарища. Он мог бы подумать, что эту мелодию он посвятил как раз этой женщине, но что-то здесь было не совсем так. Спина Холмса выглядела напряженной, как и его плечи с руками, сильно сжимающими гриф и смычок для скрипки. — Вы изводите себя, Холмс. И я даже догадываюсь почему, — начал Ватсон, усмехаясь, когда в тот же момент резко повернулся Холмс к нему лицом. — И что вы этим хотите сказать? — Я говорю только то, что вижу — вы желаете встретиться с ней сегодня вечером, но пытаетесь безуспешно отговорить себя от этой идеи. Похоже, у вас никогда не было таланта держаться подальше от неприятностей и смертельных ситуаций, — сыщик сильно сжал челюсть, пытаясь не замечать легкую издевку друга, но он оставался прав — пока Холмс видел эту женщину, часть проблем можно было избежать. Да, это становилось своего рода зависимостью приходить к ней в Дом, проходя в ее личные покои в любое время дня и суток, прикасаясь к ней так, как она не позволяля ни одному мужчине до этого, и видеть в ее глазах либо правду, либо великолепную ложь, которой она прикрывалась большую часть времени, чтобы он не смог увидеть ее уязвимую сторону. Он мог просчитать ее каждый шаг, но, в итоге, отставал от нее, плетясь позади, когда она продумывала все, избегая его ненамеренной привязанности к ней. Он восхищался ее умом и в то же время боялся этого слишком сильно, попадая под ее чары, которыми она превосходно пользовалась в течение очень многих лет. — Я должен знать, что она замышляет, иначе она снова избежит наказания, как и все другие случаи, — Холмс посмотрел на другу, плотно сжимая губы в тонкую линию и лишь сильнее приглаживая черные, как смоль, волосы. — Что вы хотите этим сказать? — Она прячет что-то ото всех остальных. Если так задуматься, неужели вам никогда не было интересно, почему ее три мужа скончались при таких загадочных обстоятельствах, когда двое из них имели хорошее здоровье, а при вскрытии у них обнаруживалась остановка сердца от приступа? — Холмс усмехнулся, когда до его компаньона медленно начала доходить суть дела. — Вы думаете, что она причастна напрямую ко всем трем смертям? — Я не знаю пока, но думаю, что да. Поэтому мне как можно срочнее нужно заключение Хупера. Только он может полностью оценить содержание той стеклянной колбы, в которой остались следы жидкости. Если это просто лекарство, то тогда наша задача усложняется, но если это какое-то сильное вещество вроде яда, тогда у меня будут все основания для ареста Мадам. Они больше не разговаривали в тот день, когда Холмс все же решил выйти вечером, идя пешком по мрачным улицам Лондона до Дома миссис Адлер, видя, как туда подъезжали кареты и мужчины направлялись к парадной двери, встречаемые полураздетыми девушками с розгами в руке или в зубах, что показалось ему крайне отвратительным. Однако мужчины соглашались платить за то, чтобы быть хорошенько избитыми и иметь различные синяки, не сходящие с тела неделями. Идеальное представление садомазохизма на самом деле. Тебя избивают — ты за это платишь и получаешь удовольствие. Чтобы не быть замеченным для остальной публики он проскользнул через черный вход, слегка снимая цилиндр в знак приветствия лакея и шепотом спросил, находилась ли Мадам у себя в покоях. Его провели по коридору к Мадам, которая только засела за вечернюю трапезу и не собиралась появляться перед клиентами с голодным желудком и такими же глазами. Если уж блистать, то блистать во всей красе. Она изящно отпивала небольшими глотками вино из не очень высокого кубка, подзывая лакея наполнить ей еще немного алого напитка. Чего она не могла ожидать, так это посетителя с такой наглой ухмылкой и издевкой в глазах, когда он встал перед ее столом и не переставал смотреть на нее, протягивая свою руку, чтобы поцеловать ее ладонь в знак приветствия. — Мистер Холмс, какая неожиданность! — она слегка привстала, указывая ему на место возле себя, чтобы он тоже присоединился к ней. — Не желаете ли вы вина? Анна сможет принести из погреба еще одну бутылку, если это будет так необходимо. — А я думаю, что вы ждали меня, миссис Адлер, иначе вы бы не стали готовить вечернюю трапезу на двоих. Или же вы желали заполучить сюда одного из тех вычурных идиотов для личной беседы? — он вновь усмехнулся, беря в руки бокал вина и смотря на нее исподлобья. — Итак, зачем вы сюда пожаловали в столь поздний час? — невинно задала вопрос Ирен, не стараясь слишком долго задерживать свое внимание на его персоне. — А разве я не мог просто так навестить вас? Разве мне нужна причина для того, чтобы встретиться с столь умной женщиной, строящей козни за моей спиной? — его рука опустилась под стол, находя шелковую ткань платья, слегка сминая ее, когда он увидел на мгновение ее закатившиеся от удовольствия глаза. — Вы можете стараться сколько угодно, мистер Холмс, пытаясь меня усмирить, но вы знаете, что пока проигрываете самому же себе. Если бы вы хотели продвинуться в этом деле, уже давно бы перестали ходить ко мне и, возможно, так бы выиграли у меня, — его рука поднялась чуть выше колена, задерживаясь там лишь на некоторое время. — Вы так пристрастились к борделям, что не можете уже от этого отказаться? Он заметил на ее лице злобную усмешку, а в ее глазах искрился тот непривычный огонь, которого он до этого никогда не видел. Только лишь расчетливость и холод, но никак не этот азарт и жажду мести, с которой он столкнулся впервые, находясь в ее покоях. Он даже не успел заметить, как она резко прижалась к нему, перемещаясь на его колени, не давая ему ни шанса опомниться, как сразу же впилась в его губы поцелуем, скользя ладонями по ткани его фрака. А он и не стал сопротивляться, чувствуя, как ее пальцы расстегивают его вещи, и как она сама снимает с себя платье, стараясь не отвлекаться на его руки, доставляющие ей столько деликатного внимания, что этого становилось слишком много. Слишком много ощущений, слишком много ненужных мыслей. Ужин остался давно забытым, а потом и вовсе сбитым со стола, когда она опустилась на него и вновь услышала звук разбитого стекла — кубки упали на пол, оставляя за собой лишь одни осколки, которые она попыталась нашарить руками и взять в руки, чтобы прижать острое лезвие к коже мужчины. — Вы не возьмете надо мной контроль и его же не получите, — начала она, проводя осколком по его мышцам, слушая его тихое шипение, пока снова не почувствовала его губы на своих. Они не замечали ни шума в салоне, ни криков девушек, которые поднимались с клиентами наверх, настолько увлеченные друг другом, что лишь видели почерневшие глаза, а на коже чувствовали горячее дыхание, приводящее тела лишь в еще более сильно возбуждение. — Чтобы вы не нашли в поместье, эта игра еще не окончена, — начала она, пытаясь перевернуть их, чтобы оказаться сверху. — А вы слишком этим озабочены, Мадам, — она прижала его запястья к столу, не давая прикасаться к себе. — Пожалуй, что это правда. Они слышали приближающихся шагов к покоям, когда в комнату ворвалась Китти, запыхавшаяся и с покрасневшим от бега лицом, сразу же прикрывшая глаза от той сцены, что она увидела прежде, чем слова вылетели из ее уст слишком быстро. — Мадам, мадам, я сделала то, что вы просили. Никто ничего не заметил, и я увлекла своего знакомого на целый вечер, поэтому все прошло без проблем, — она прикрыла рот рукой, когда заметила Холмса вместе с Мадам, явно занятых друг другом, что сразу же пожалела о том, что сказала это вслух, проклиная свои торопливость и нетерпение. — О, прошу простить меня, Мадам, я не буду вас беспокоить тогда. Китти быстро вышла из ее покоев, закрывая за собой дверь, когда Холмс стал хмуриться, обдумывая слова девушки. Ирен пошевелилась под ним, поднимая бедра в поисках контакта, как тут же поднялась со стола и оттолкнула мужчину, проходя к кровати, снимая с себя последние остатки одежды. В душе она ликовала, так и не узнав подробности до конца, но сейчас это не имело такого значения, видя растерянное лицо сыщика перед собой. — Мы продолжим, или вы так и будете стоять в ступоре и переваривать ненужную абсолютно информацию? — она скрестила ноги, соблазнительно откидываясь на простынях. — Если я узнаю, что вы как-то причастны к тому, о чем думаю, вам не сплоховать, — произнес он с легкой угрозой, все же подходя к ней и забираясь на постель, пока она быстро не перевернула их, не давая ему времени опомниться. На следующее утро Холмс сразу же отправился в Бартс, прося у Хупера отчета о предмете, который он сумел найти в поместье. Мужчины сели за стол, и сыщик заметил, как Малкольм сложил руки, ограждая так себя от разговора. — Есть две новости, которые я должен сообщить, — начал мужчина напротив Холмса, стараясь смотреть только лишь на свои руки. — Я проанализировал остатки спекшейся жидкости и могу сказать, что это был очень сложный химический состав, который я еще до этого не видел. Возможно, это и вправду было новомодное по тем временам лекарство, которое давали неместные врачи здесь. Что очень интересно, на мой взгляд, что-то подобное мы смогли обнаружить по реакциям и у тела Латтимера. Кто знает, где они брали все эти вещества! А вот вторая новость будет еще более неприятная, так как мне хотелось провести еще один анализ, но… Случайно колба разбилась. Утром я нашел лишь только осколки стекла, которое убрали до моего прихода один из помощников. Мне жаль сообщать это, Холмс, но пока больше я ничем помочь не могу. Даже если это и был яд, нужен очень умный человек, чтобы такое придумать. — Проклятье! — закричал вдруг сыщик, пылая от злости. Он знал, что к этому была причастна Мадам, у него просто не оставалось в этом сомнении. И теперь, когда его единственная вещественная зацепка была уничтожена на мелкие кусочки, он должен сам обыскать ее комнаты на различные пробирки и забрать их для осмотра. Придется идти на отчаянные меры, чтобы выудить из этой женщины правду. Если надо он прибегнет к ордену на обыск полицией, лишь бы доказать причастность ко всем событиям. Хотя нет, одно доказательство у него все же оставалось. Жидкость из колбы и вещество внутри органов Латтимера были идентичными. Главное, не оплошать опять в который раз…