Черная Вдова

Тишина стояла в Диогене, стоило Холмсу ворваться в огромный холл, сразу же спрашивая жестами, где его старший брат, чтобы он мог поговорить с ним об очень важных вещах. Быстрые шаги перемежались с шарканьем тяжелой обуви позади, когда дверь с громким хлопком отворилась и Холмс встал перед братом, игнорируя просьбу служащего здесь мужчины, отдать ему цилиндр и пальто. Глаза до сих полыхали от ярости, его руки держались в карманах брюк, когда Майкрофт без слов указал ему на противоположное кресло, в которое он мог бы сесть и обсудить срочное дело. Майкрофт спокойно повернул голову к застывшему мужчине и попросил его удалиться, закрыв за собой дверь. — Итак, брат мой, что тебя привело сюда в такой час? — спросил Майкрофт, разливая из стеклянной бутылки виски и передавая ему в руки Холмсу, который, по его напряженной позе, не собирался здесь проводить слишком много времени. — Если ты будешь так и дальше гореть от нетерпения, боюсь, что наш разговор даже не успеет начаться. — Я хочу, чтобы ты связался по телеграфу с подразделением в Париже и попытался им донести, что им требуется найти и наблюдать за миссис Адлер, скрывающейся там под именем Ирене Фишер. И мне нужен срочный корабль до Франции, — костяшки сыщика побелели, стоило ему лишь упомянуть имя этой чертовой ведьмы. — О, спешишь на интимную встречу с Мадам? Как на тебя это похоже, Шерлок, всю жизнь скрываешься за масками, а когда дело доходит до основного блюда, ты всегда оказываешься в центре внимания и в весьма компрометирующей ситуации, — на лице старшего брата появилась ухмылка, когда он отсалютовал ему, отпивая виски из стакана. — Больно надо мне слушать твои глумления по такому поводу! Если не хочешь помогать, я сделаю все сам — медленнее, но не менее упорно, — прорычал Холмс-младший, поднимаясь с кресла. — Я подошел слишком быстро к разгадке, остался только компромат на нее, и миссис Адлер предстанет перед судом за все, что она совершила. — В моих теориях, я бы скорее рассчитывал на версию, где ты вызвался быть ее рыцарем на белом коне, спасая от правосудия, ведь ты так очарован ей, что долгое время даже собственного носа увидеть не мог, — Майкрофт тихо рассмеялся, вызвав тем самым раздражение у младшего брата. — Не будь наивным дураком, — Холмс взял цилиндр, — так твое последнее слово? — Я свяжусь с Парижем, можешь рассчитывать на это, — сыщик лишь кивнул головой, поправляя свое пальто, когда уже подошел к двери, услышав сомнения брата. — Поступи мудро, брат мой. Либо ты поставишь ее к стенке и отведешь на суд, либо отпустишь ее добровольно, но чтобы она никогда не появлялась в этой стране больше. Выбор за тобой, Шерлок. Холмс ничего не сказал, прекрасно понимая, что второй вариант казался таким заманчивым. Однако столько жизней загубила Мадам, что он вряд ли мог помыслить о чем-либо другом, кроме как ее места за решеткой. В былые времена за такое казнили или ссылали на каторгу в колонии, но времена менялись, а это значило, что тюрьма оставалась самым промозглым и опасным для нее местом, ведь не каждый мог там выжить и не каждый умел постоять за себя. Его руки снова сжались в кулаки, стоило ему залезть в кэб и подумать о преследовании. Он должен ее отыскать, чего бы это ни стоило, иначе он проиграет слишком много. Опасные соперники вроде профессора Мориарти рождаются не каждое десятилетие, тем более в женской юбке с весьма тонким и проницательным умом, умеющим просчитывать врага на несколько шагов вперед. Да, сыщик понимал, что ему банально свезло. Всего лишь какая-то случайно оброненная вещь переменила в деле весь ход событий так стремительно, что вот он, уже собирающий вещи в своей комнате, дает последние напутствия доктору Ватсону, напоследок легко поцеловав Мэри руку, прежде чем скрыться с Бейкер-стрит, отправляясь из Лондона в порт, чтобы можно было наконец-то отправиться в Париж. И теперь либо он потеряет все, либо она сдастся ему без промедления, потому что все громко кричащие улики у него в ладонях. Холмс зашел в каюту, кинув туда вещи, осознавая, каким долгим еще выльется путешествие. Радовало только одно: до Парижа плыть гораздо меньше, чем до берегов Америки. Лишь несколько дней назад, Ирен обнаружила, что ее служанка пропала из ее поле зрения, не присылая ей больше ни одной весточки из Лондона. Мадам понимала серьезность всего дела, поэтому предпочитала тихо отсиживаться целыми днями у себя в комнате, изредка приходя поесть и поговорить с кем-то, избегая одиночества и тяжелой пустоты, тянущейся за ней по пятам. Она так устала за эти дни ждать, когда ее либо поймают, либо приедет Китти с хорошими новостями. И как бы она не пыталась отрицать, что послала бедную девчушку в берлогу опасного зверя, ей хотелось еще верить, что все пойдет именно по ее разработанному плану. Мадам лежала на смятых простынях, положив ладони под голову, когда очередной приступ паники ее охватил. Она давно так себя не чувствовала, не пыталась бежать от проблем, плача в темноте и не находя себе места, метавшись по комнате, словно дикий зверь, загнанный в клетку. Ее длинная белая ночная сорочка струилась по телу, сильно не облегая его, когда она подошла к шкафу с платьями, достав оттуда черный элегантный шелк и такую же шляпку с вуалью, делая из себя более загадочную особу, чем она являлась сейчас. Сидеть в четырех стенах скучно, а проводить свою жизнь впустую — бессмысленное занятие, которое даже не стоило и капли ее внимания. Она вышла из отеля, скрывая лицо под черной вуалью, когда пошла в сторону Латинского квартала, ожидая там присланного ее знакомым человеком мальчика, обещающего все рассказать о дальнейшем отплытии из страны в Соединенные Штаты. Ее руки слегка тряслись, когда ей померещилось, будто за ней кто-то следит. Ирен все еще оставалась достаточно умной, чтобы распознать врага всего лишь за краткие мгновения, чтобы идти ложными дорогами, запутывая ищеек, сталкивая их носами и отводя от себя их пристальные взгляды со стороны. Сердце билось в груди так сильно, словно оно вот-вот готов было выпрыгнуть из-под ее корсета, а пальцы нервно перебирали шелковые складки платья, стараясь не оборачиваться по сторонам и не оглядываться, полагаясь лишь только на свою смекалку и ловкость, когда ее почти что не поймали в одной из подворотен, окружая со всех сторон. Сомнений не оставалось никаких — ищейки Холмса уже искали ее не первый день. Тяжело сглотнув, она увидела приоткрытую дверь дома, заходя туда, когда никого не заметила там. Забытое Богом помещение встретило ее звенящей пустотой, когда она постаралась с черного входа найти парадную дверь, чтобы быстро можно было выскочить на шумную улицу. Мадам знала, в какие неприятности она попадала, и тем не менее, встреча должна иметь место быть. Она пришла к фонтану, опоздав на четверть часа, хоть и знала золотое правило французов никогда не появляться на встрече вовремя, приходя на пятнадцать-двадцать минут позже назначенного срока. — Вы опоздали, — начала она, заговорив по-французски, смотря далеко не на спину сидящего к ней юноши, думая, что кто-нибудь попросил вместо Луи передать ей это сообщение. — Я знаю, что вам присуще всегда опаздывать, но давайте будем откровенны, что у меня совершенно нет времени на все ваши заморочки, пока я вынуждена ускользать от нанятых ищеек моего старого знакомого. Так какие новости об отплытии корабля «Луизианна»? Мужчина молчал, не поздоровавшись и даже не повернувшись к ней, предпочитая сидеть тихо и мирно, пока у Мадам последнее терпение терялось на глазах. Она обошла скамью, прогоняя с площади птиц, когда заметила знакомый запах одеколона и острый пристальный взгляд голубых глаз, и тут она резко попятилась назад. Этого не могло быть. Даже при самым быстрых сроках, Холмс не смог бы ее так скоро разыскать. Наверное, ей все это привиделось, словно она очутилась в самом жутком сне, не имеющем начала и конца. Ирен резко зажмурила глаза, думая, что так все исчезнет и этот мираж отступит, однако перед ней все так же сидел этот мужчина, теперь полностью повернувший к ней голову и холодно смотрящий на нее. — Миссис Адлер, боюсь, что до этого корабля вам так и не суждено будет сесть, — его руки резко сомкнулись вокруг ее запястий, быстро вставая и прижимая ее к себе. — Вас нетрудно разыскать, когда ваша девушка находится в руках правосудия, хотя по правде говоря, ее уж точно не в чем не стоит обвинять. — Вы… Вы не могли так скоро оказаться здесь! — начала Мадам, отбиваясь от него. Увы, тщетно. — Имея старшего брата с привилегиями и связями, я бы не стал о подобном утверждать, Мадам, — Холмс лишь сильнее прижал ее к своему телу, не давая ей и шага на отступление. — И что вы теперь будете делать? Прикажете своим ищейкам меня схватить, связать и бросить в темницу до ожидания допроса, — Ирен глубоко вздохнула, наконец-то вспомнив, кто она и как должна себя вести, снова вживаясь в роль бессердечной, расчетливой дамочки. — У вас нет ни малейшего доказательства ко всему, что случилось. — У меня есть достаточно доказательств, чтобы прямо сейчас вас посадить в экипаж и отвезти в Скотланд-Ярд, однако пока остались совершенно другие планы, — он посмотрел ей в глаза, пытаясь прочитать ее эмоции, однако снова идеальная маска безупречно строгой Мадам оказалась на ее лице, что Холмс разочарованно лишь вздохнул, беря женщину за руку, не дав ей и минуты опомниться. Она не стала кричать и привлекать внимание прохожих, прекрасно осознавая, что всю сцену рассудили бы как семейную ссору между мужем и женой, поэтому ее юбки шуршали по брусчатой дороге, как и каблуки постукивали по камням, пока Ирен плелась позади сыщика, поддерживаемая мужской рукой, не дававшей пространства на побег. В экипаже было тесно, однако она села рядом с Холмсом, отвернувшись от него, решив рассматривать людей за окном двери, пока карета быстро передвигалась по городу, остановившись у отеля, где проживала сама Мадам. Совершенно с невозмутимым лицом, Холмс вошел под руку с Ирен, попросив ключи от комнат, говоря, что является ее женихом и Мадам лишь пришлось выдавить из себя кивок, слабо улыбаясь портье. Ее быстро поволокли по коридорам отеля, вталкивая в ее номер, когда он закрыл дверь на ключ и поместил его во внутренний карман его брюк, пристально уставившись на женщину, изящно севшую на софу. Между ними висела тишина, и никто не пытался заговорить первым, когда она молча перебирала складки своей юбки, смотря на собственные дрожащие от холода пальцы. — Что вы от меня теперь хотите? Чтобы я отхлестала вас розгами перед тем, как отправите меня на правосудие? — едко начала она, избегая всеми возможными способами его взгляда, отвернувшись от него так, что увидеть ее лицо можно было только в отражении огромного зеркала. — Для этого можно зайти в любой бордель и не терять время на элитную куртизанку, так низко опустившуюся в глазах множества людей. С таким блестящим умом и грацией, вы могли бы остаться богатой вдовствующей герцогиней, иметь поместья, честь, собственное достоинство и уважение остальных, быть почитаемой мужчинами и даже возможность выйти снова замуж за более порядочного наследника древнего рода, чем строить свои планы на жизнь в низшем сословии, продавая свой ум и тело подобным образом. Зачем вам это надо было? Как вообще могло прийти в голову подобное совсем юной девушке, едва познавшей замужнюю жизнь? — Холмс говорил не резко и не настойчиво, скорее, мягко и аккуратно, стараясь никак не влиять на нее. — Это моя жизнь и мои решения, которые остались в прошлом, мистер Холмс. Вы не можете меня осуждать за то, какой я стала сейчас. То, что я делала, я пыталась выживать, понимать эту жизнь не с белых скатертей и дорогих нарядов, а как остальные работали и оставались на улицах, создавая семьи или уходя работать в бордели, оставляя своих детей в приютах или совершая аборты, — тихо совсем проговорила Ирен, не решаясь повернуться к мужчине и посмотреть ему в глаза. — Я благодарна каждому человеку, который хоть что-то значил в моей жизни, даже если они уже давно мертвы. Свой капитал ни как иначе я все равно накопила. — Я знаю о вас почти все, стоило вам случайно обронить ту записку с фотографией, — с милосердия возвращался он к суровой реальности, подходя совсем близко к Мадам, решаясь сесть на софу. — Кто бы мог поверить, что в самом начале я оказался прав. Только каждый раз вы меня обходили стороной либо обводили вокруг пальца, а я дурак, даже сначала вам полностью поверил после той ночи в ванной… Он взял ее лицо за подбородок, вынуждая повернуться к нему, когда его глаза впервые за такое долгое время встретились с ее, и Ирен лишь оставалась прикусить губу, прежде чем снова опустить голову вниз, смотря на собственные сплетенные в замок руки. Она не должна вести себя так скромно и отчаянно, словно жена, что бьют каждый день, боящаяся очередного хлесткого удара пьяницы-мужа. Сомнения отошли на второй план, когда она снова взяла себя в руки, входя в образ Мадам, наконец-то заглянув мужчине в глаза. В конце концов, она может еще обвести его вокруг пальца, сбежав на какой-нибудь корабль, отправляющийся хоть куда-нибудь, лишь бы ей не попасть за решетку. Если он хочет проявления доверия или же честности, она даст ему желаемое, однако потом ретируется также быстро, что он не успеет даже опомнится, как останется с пустыми карманами и без доказательств на руках. — Сколько человек вы убили таким способом, включая ваших трех покойных мужей? — начал Холмс, немного приблизившись к ней. — Пятнадцать, если их включать. Все, кто шли против моей воли, так или иначе сталкивались с последствиями их непорядочности и собственной алчности, — она не отрывала взгляда от его глаз, сжимая его руку слабо. — Тогда кто вам изготовил данный яд? — Был один доктор, который любил эксперименты, я у него вечно спрашивала, к чему бы привели данные опыты, что бы удалось сделать успешным, пока в один прекрасный момент я не попросила его сделать нечто сложное, что помогло бы «бороться с мелкими грызунами» в нашем поместье, чтобы те не поедали урожай. Однако то, что он создал, оказалось лучше всех моих ожиданий. Я благодарна ему, но он уже давно живет в Америке, как только у него подвернулась возможность работать там на какого-то безумца, столь схожего на него самого. — И этот яд длительного действия? — Кивок с ее стороны. — Вы подмешивали его каждый раз, медленно отравляя организм мужчин, пока они не впадали в своего рода удушье и вы их душили подушкой, я прав? — Отчасти, они задыхались от большой дозы, не более, но жизнь от такого становилась очень мучительной. Либо большая ложка — и перед вами ходячий мертвец, либо капельки — и он будет мучиться на ваших глазах. Я предпочла и то, и другое. Меня отдали замуж за человека, который был старше меня не на один десяток лет, меня лишили свободы родители, которым выгоден был мой брак с таким человеком. Связи, состояние, достойное будущее, если бы не эти гадкие его сыновья… И я не могла не ожидать ничего другого, кроме его скорейшей смерти. То, как он прикасался ко мне, то, как девичьи мечты быть любимой юным богатым джентльменом рассыпались на тысячи мелких осколков, оставляя лишь в сердце пустоту. Я думала, что с Алистером могла бы прожить хорошую жизнь, но его притязания на мои деньги, мое состояние, на которое я имела сама большие надежды… Я просто не могла мириться с этой не справедливостью, с которой сталкивалась каждый день, когда я все больше и больше чувствовала в высшем обществе себя потерянной. — Вы могли бы выбрать все эти богатства и не потерять своего достоинства, быть по-прежнему любимой, но вместо этого предпочли жизнь Мадам… — Холмс отстранился от нее, доставая с подноса графин с вином и наливая его в бокалы, передавая Ирен. — Зато я независимая и свободная, где на меня обращают внимание и со мной считаются, а не считают красивым приобретением или же вложением их немерных сокровищ. И я никому ничего не должна, потому что одна и самодостаточна. Вот чего я всегда хотела, мистер Холмс, — она придвинулась к нему, прикасаясь губами к его уху. — И что теперь? — У меня есть два решения для вас: либо вы добровольно едете со мной в Англию и вы сдаетесь на милость правосудия, либо вы скроетесь из этой страны так далеко, чтобы никто больше о вас никто не слышал, но я возьму вас под свою защиту, потому что вижу в вас не более, чем сломанную женщину, но я должен вас лично проконтролировать, ибо не доверяю вам, Мадам. Однако за это я требую одну услугу, которую… — она не дала ему договорить, впившись в его губы требовательным поцелуем, увлекая его за собой в сторону спальни. Одежда скидывалась так быстро, что никто из них не замечал, куда они идут и что будет дальше, забываясь в ощущениях теплых объятий и горячих ладоней, влажных губ и до боли сжимающих рук, которые скользили по белой коже, не давая ей прикоснуться к его телу, беря полностью над ней контроль, когда она с охотой сдалась ему под напором его эмоций, решив, что так будет гораздо проще дать ему то, чего хотелось бы. В конце концов, он всего лишь мужчина. Думающий как всегда только о себе. Они двигались в унисон в быстром темпе, не прекращая смотреть друг другу в глаза, словно они усыпляли друг в друге все сомнения, имевшиеся на сей счет. Она тихо стонала под ним, чувствуя, как удовольствие распространяется по венам, как оно охватывает каждый нерв и каждое окончание, как ресницы и веки дрожали, когда его губы с силой впились в ее шею, после чего они рухнули на смятых простынях, не давая еще друг другу уснуть какое-то время, передавая инициативу и распаляя еще сильнее лишь аппетит к последующим действиям. После того, как Холмс заснул и уже близилось утро, Ирен тихо поднялась с кровати, находя в шкафу мужскую одежду и спокойно оделась, собирая в сумку все важные вещи своих доказательств, что она виновна во всех этих убийствах, снова обманывая тем самым сыщика. Эта ночь всего лишь очередное отвлечение, которое ей послужило для нового побега. Она открыла ключом дверь и выскользнула из номера, спускаясь через парадную дверь отеля, скрываясь из виду по дорогам, ведущим к тому месту, где все брали экипажи до проезда к портовому городу. Она нашла нужного человека, который ей приветливо улыбнулся, потребовав оплату за свои услуги, помогая ей погрузить в экипаж вещи, как вдруг он схватил ее резко за руки и прижал к карете, прокричав кому-то что-то в сторону. Ирен никак не ожидала, что перед ней предстанет Холмс, который со сталью и холодом во взгляде смотрел на нее, готовый сразу же отправить ее за решетку. — Я ведь вам говорил, миссис Адлер, что жду от вас доверия и открытости, однако вы не захотели поверить мне, считая, что я вас в любом случае отправлю за решетку, — он сам схватил ее за руки, когда к нему подтянулось еще несколько мужчин, отрезав ей путь к побегу, даже если бы она и смогла применить на нем свои приемчики. — Вы столько раз ловили меня на одном и том же, искусно затаскивая в постель, что в этот раз вы и не подумали, что это, — Холмс указал рукой на все вокруг, — было все тщательно продумано задолго до того, как я выехал из Лондона. Как жаль, Мадам, что вместо вашего побега и истинной мудрости вы выбрали очередной план побега самостоятельно, да еще и стащив все доказательства. Она молчала, не говоря ни слова, словно боялась, что он занесет на нее руку или сделает что похуже, она лишь слышала его голос у себя над головой, когда он снова заговорил с мужчинами. Он ей ничего не обещал. Он сам ее обманул. В этот момент об этом только догадалась Ирен, зажмурив глаза, - все было кончено. — Наденьте на нее наручники и заприте в карете. Мы возвращаемся в Лондон. Многие будут рады узнать, кто виноват в череде преступлений.