Looks Not With The Eyes

— Ты уверен, что я ничем не могу помочь? — спросил Нориаки вот уже в который раз с тех пор, как Абдул привел его в гостиную рядом с огромной и полностью заброшенной столовой. — Мне не сложно накрыть стол, правда. Абдул безжалостно покачал головой. — Или ты можешь просто подождать здесь, — сказал он, сидя на подоконнике. — То, что ты отвлекаешь Игги, уже можно считать за помощь Полнареффу. Нориаки со смешком фыркнул и снова взглянул вниз, где механическая собачка пыталась отобрать у него кусок короткой веревки. — Что такого случилось, что они готовы вцепиться друг другу в глотки в любой удобный момент? — У Игги, конечно, явно наблюдались признаки привередливого характера и высокой раздражительности, которую Нориаки приучился ожидать, словно она появлялась по часам, встроенным в его механизм; но рядом с Полнареффом в нем просыпалась особо яростная злость, и Какеин даже представить не мог, как все было плохо, когда у Игги были настоящие зубы, а не мягкие золотые изгибы, а у Полнареффа — тонкая кожа, а не металл. — Не могу сказать точно, — вздохнул Абдул со своего места. — Но если в общем, то Полнарефф — это Полнарефф. — Что я опять сделал? — спросил доспех, шумно — из-за звона металла и отраженного от него блеска — распахнув дверь. Он был отполирован до такой чистоты, что Нориаки пришлось зажмуриться от одного взгляда. Если бы не костюм, который он надевал поверх, то на него вообще не возможно было бы смотреть. — Ты отлично сегодня потрудился, — без запинки сказал Абдул, с легкостью меняя тему разговора. — Хотя я беспокоюсь, что твой недостаток вкусовых рецепторов мог повлиять на качество еды. Полнарефф фыркнул и гордо взмахнул головой, что смотрелось бы куда более впечатляюще, будь на его пустом шлеме волосы, которыми можно было бы так размахивать. — Я не собираюсь терять чувство вкуса только из-за этого, — заявил он. — Да и в любом случае вышло наверняка лучше, чем если бы готовил ты. — Учитывая, что у тебя намного больше пальцев, чем у меня, не могу не согласиться, — не особо эмоционально поддакнул Абдул, прежде чем повернуть голову в сторону Нориаки. — Я все равно посоветую тебе есть маленькими кусочками, просто на всякий случай. Какеин прикусил губу, чтобы безуспешно попытаться скрыть свою улыбку. — Понял, — ответил он и встал на ноги, пока Полнарефф делал очень глубокий возмущенный вдох, чтобы рявкнуть что-нибудь в отместку. — Я, тогда, пойду, — быстро продолжил Нориаки и ушел в другую комнату прежде, чем кто-либо успел отреагировать. Столовая была освещена лучше, чем Нориаки когда-нибудь раньше видел. Он проходил мимо этой комнаты прежде: она была чуть дальше основного коридора, и в полной темноте молодой человек даже не мог предположить, для чего она. Но сейчас она сияла, освещенная кучей маленьких огоньков на стенах, где висели подсвечники, а вся когда-либо скопленная здесь пыль исчезла без следа, и Какеин никогда бы и не догадался, что она вообще здесь была. В центре стоял стол с откровенно пугающим количеством подносов с только что приготовленной едой, от которой до сих пор поднимался в воздух пар. Наготовлено здесь было больше, чем могли бы съесть всего лишь два человека в замке, способные питаться таким обедом, но запах, наполняющий комнату, был настолько потрясающий, что Нориаки едва ли об этом думал. Джотаро сидел на другом конце стола, сгорбив свои плечи над одной из тарелок так, будто он пытался стереть ее в порошок одной только силой мысли. Он не поднял взгляд, когда дверь из другой комнаты открылась, и у Нориаки появилась возможность его рассмотреть, пока Джотаро совершенно не осознавал, что уже не один. К своей повседневной одежде — которой были одни лишь порванные, чтобы налезали на его большое тело, штаны — он добавил еще и белую рубашку. Она свободно висела над поясом брюк и над тяжелым темным хвостом, но при этом все равно добавляла ему до невероятного больше человечности. Так он выглядел меньше похожим на зверя, которого деревенские хотели из него сделать, — скорее он походил на молодого человека, что пострадал от чудовищного проклятия, которым Абдул его описывал. И тут он резко поднял свою мохнатую голову, словно почувствовал тяжесть чужого взгляда на себе, и у Нориаки не было времени, чтобы отвернуться, поэтому ему оставалось лишь уставиться в эти невыносимо голубые глаза. Какое-то время оба молчали. Нориаки все еще ничего не мог понять из выражения лица Джотаро — лучшее, что он мог сделать, это сосредоточиться на чужих глазах и на отголосках эмоций, которые он мог из них уловить, — но по большей части он видел некую неуверенность, будто Джотаро искренне тревожился от его присутствия, хотя Нориаки едва ли представлял для него какую-то реальную угрозу. Это заставило Какеина почувствовать странное сожаление, словно он имел дело с испуганным маленьким зверьком, а не проклятым существом, что было больше раза в два. Ему действительно пришлось побороть желание поднять руки в успокаивающем жесте и отойди обратно к двери. — Какеин, — наконец сказал Джотаро, как будто он только вспомнил, как произносится его имя, или пытался понять, как оно прозвучит из его уст, — Ты пришел. — Конечно, — ответил он с максимальной легкостью, подходя ближе к тому краю стола, за которым сидел Джотаро. — Это ведь была моя идея, несправедливо бы было бросать тебя страдать от готовки Полнареффа в одиночку, — Нориаки попытался пошутить, совсем аккуратно; и все же он почти не удивился, когда вместо какого-то ответа Джотаро лишь опустил голову, и у молодого человека промелькнула в голове мысль, что, возможно, хозяина замка не так уж сложно понять, как казалось ему на первый взгляд. Нориаки прочистил горло и подошел еще ближе, окончательно сокращая между ними расстояние лишь с небольшим сомнением. Вблизи он видел сжатую лапу Джотаро — он мог бы дотянуться до нее и дотронуться костяшками руки, если бы захотел. Но вместо этого он уперся взглядом в блюда на столе, задумчиво хмурясь на тарелку, которой так был очарован Джотаро, когда он только вошел. — Я впечатлен, — максимально довольно сказал Нориаки, — Я и не знал, что Полнарефф такой хороший повар. Ты ешь такое каждый день? Джотаро молча покачал головой. — Обычно Полнарефф не готовит. Нориаки снова поднял глаза на своего собеседника. Тот пялился на стол перед ними невероятно напряженным взглядом. Сложно было понять какой-то скрытый смысл в его словах, а точнее в почти полном их отсутствии. Ему практически не за что зацепиться, кроме тишины и молчания; но затем Нориаки понял, что в голове начала созревать догадка, словно все его внимание сфокусировалось на маленьких крупицах полученной информации. Перед ними раскинулось огромное количество еды, большая часть которой была иностранной и даже пугающей своей необычностью. Пускай от нее и шел вкусный аромат, неясно было, откуда начать или как разобрать некоторые особенно замысловатые съедобные конструкции. Для кого-то непривычного такой ужин мог бы оказаться более чем ошеломительным; а если этот человек еще и не хотел бы в этом признаваться и предпочел бы скорее промолчать, чем признать свою неуверенность… Нориаки отвернулся и не слишком громко прочистил горло еще раз, глядя на тарелку, что так привлекла внимание Джотаро. — Я никогда раньше не пробовал большую часть из того, что тут есть, — сказал он самым равнодушным своим голосом, — Полнарефф и вправду знает свое дело. Но вот это, — указал Какеин на поднос с эскарго, на который так внимательно глядел Джотаро, — Это я пробовал, много лет назад, еще до того, как приехал в деревню, — Джотаро издал низкий звук, отдалено похожий на согласие, и Нориаки продолжил: — Я не совсем уверен, что помню, как его есть, — сказал он, опустив свой голос до шепота и наклонившись ближе, словно делился невероятной тайной. Джотаро поднял голову, чтобы посмотреть на него, но Нориаки не встретился с ним взглядом — он не отрываясь смотрел на блюдо перед собой, потянувшись за чистой тарелкой. — Не говори Полнареффу, если я напортачу, ладно? — Мгм, — промычал Джотаро, и в этом звуке было столько согласия, что Нориаки даже не стал ждать чего-то более внятного. — Ладненько, — сказал он и потянулся за щипцами, лежащими рядом с маленькими ракушками, перевернутыми вверх и набитыми травами, которые полностью скрывали под собой мясо. Он наложил себе пару штук, вернул щипцы на место и взялся за маленькие вилки, что были подле тарелки. — Думаю, их надо, так сказать, вылавливать, — продолжил парень и попытался последовать собственным словам. Но это оказалось сложнее, чем он помнил, — маневр был не такой прямолинейный, и с первого раза он не удался, поэтому Нориаки пришлось приложить больше сил, чтобы выудить мясо зубчиками вилки, во второй раз. Однако Джотаро все это время его не прерывал, а просто смотрел на Какеина с таким вниманием, какое большинство учеников в жизни не уделяет своим учителям. — Вот, — заявил Нориаки, когда у него получилось вытащить мясо из ракушки и окунуть его в масло и травы на тарелке. Он слегка оттолкнул ракушку, чтобы получше насадить мясо на вилку и поднести ее ко рту. На это Джотаро тоже глядел с таким вниманием, что Какеин чувствовал себя почти неуверенно в том, как жевал и глотал еду, но решил ничего на этот счет не говорить. — Неплохо, — подвел итог Нориаки, — По крайней мере, попробовать стоит, особенно если тянет на что-то необычное. — Да, — сказал Джотаро, скорее не соглашаясь, а показывая, что слушает. Но когда Нориаки на него посмотрел, он опустил голову, пряча свое лицо за тяжестью меха на голове. Он протянул руку к краю стола, неуверенно и как-то неудобно взяв тарелку, будто не до конца решил, стоит ему брать ее или нет. Нориаки посмотрел на кончики острых когтей, царапающих поверхность фарфора, и представил эту большую лапу, пытающуюся взяться за малюсенькую вилку для эскарго. Поэтому он опустил взгляд в свою тарелку и прочистил горло, чтобы снова заговорить, одновременно с этим начав выковыривать вторую улитку из ее ракушки. — Можешь съесть мою, если хочешь, — сказал он, из осторожности не поднимая взгляд, чтобы не видеть какую бы то ни было реакцию Джотаро. — Если хочешь попробовать готовку Полнареффа, прежде чем полностью ей отдаться. — О, — ответил Джотаро, — Ага. — Ладно, — понимающе кивнул Нориаки. Он вытянул мясо и осторожно схватился за тарелку, прочно наматывая еду на вилку. Только после этого Какеин поднял взгляд и улыбнулся Джотаро, протягивая ему кусочек блюда. — Вот так вот. Джотаро какое-то время молча смотрел на вилку, будто серьезно рассматривал свои варианты действий; потом он моргнул и оторвал руку от стола, чтобы дотянуться до вилки Нориаки. Она полностью утонула в размере его лапы, и в итоге ему пришлось взяться и за пальцы Какеина, и за вилку, сжимая лапу вокруг столового прибора, пока Нориаки ослаблял свою хватку и вытягивал руку на свободу. Чужая ладонь была до странного мягкой и куда более теплой, чем он ожидал. Из-за этого тепла его кожу покалывало словно маленькими электрическими зарядами, пока он жестом показывал Джотаро продолжать. Джотаро двигался медленно. Почти забавно было смотреть, как осторожно он пытается донести маленький кусочек еды до рта; если бы не полная сосредоточенность в его глазах, которая показывала всю искренность, Нориаки думает, что, может быть, не сдержал бы смешка. Но в этой ситуации нет никакого настоящего веселья, даже несмотря на всю абсурдность происходящего; вообще, Какеин чувствует едва ли не гордость, когда Джотаро наконец-то пробует улитку, как будто они вдвоем сумели преодолеть невероятное препятствие. Он внимательно смотрел на выражение лица Джотаро, когда тот задумчиво жевал. А потом Джотаро передернул плечами и покачал головой, отчего Нориаки сразу понял его реакцию без слов. — Они немного на любителя, — сказал он, забирая из рук Джотаро вилку, пока ему не пришлось усиленно думать, что с ней делать. — Может, мы попробуем вместо этого суп? — Да, — ответил он, кивнув, — Хорошо. У него не было никаких особых причин ждать Нориаки, пока он откладывал тарелку с вилкой, как только они изучили остаток стола, но Какеин не стал комментировать эту ненужную задержку. И как только он продолжил трапезу, Джотаро начал повторять свои движения сразу за ним, словно гигантская тень, что следовала за ним по пятам. Нориаки улыбнулся, когда добрался до названного супа и потянулся черпаком к бульону, от которого в воздух тянулся пар. Он едва ли попробовал готовку Полнареффа, но уже был уверен, что это была лучшая их идея с тех пор, как он сюда прибыл.