Вот это любовь.

      Поющая лазурная фем по-прежнему не выходила из процессора Мегатрона. Когда он вернулся домой, в свой отсек и закрыл дверь, прижался к двери. Искра в груди жадно билась, а в окулярах начала играть надежда. Ни Прайма, только лишь Поющая фем, поющая фем, чьи глаза так ярко сияли, как никогда раньше. Даже при их первой встречи они так ярко не сияли, как в этот конец джоора. Эти окуляры не выходили из его процессора.       На следующий джоор он позвал Прайма, и принялся извиняться, хоть это было и трудно, но стоило того. Оптимус же хоть и был недоволен, но обиду на старого друга долго держать не думал. С Мегатроном что-то происходило, но это пока оставалось загадкой для Прайма. Усевшись на предложенное место, автобот уставился на Мегатрона, ожидая что тот начнёт хоть что-то говорить, но гладиатор молчал. — Мегатрон, я понимаю кхе-кхе... —прокашлился Прайм. — Ты.. Кхе-кхе... На меня все еще зол... Но... Может расскажешь мне...       Мегатрон остановился и посмотрел на Прайма. Тот замер смотря на гладиатор, который в свою очередь отвернулся. Происходило что-то не обьяснимое, не понятное с Мегатроном и тот не говорил, а лишь молчал и смотрел на Прайма. Оптимус же пытаясь понять, случившееся. Гладиатор не ответил, предпочтительно продолжая ходить кругами по-своему отсеку и молчать. Но молчание и пытка оказались слишком мучительные от чего конец и гладиатор не выдержал. — Вчера я решил проветриться и кое-что для себя прояснить, — начал мех, сверкая голубыми окулярами. — И глубоко задумался, ну я сейчас не об этом, а о том, что я случайно зашёл в кафе, где увидел её... — Кого её? — не понял Прайм.       Мегатрон хмыкнул и закатил окуляры, склонив процессор на бок. Оптимус порой все же умел выводить из себя. В прочем он пока ещё толком ничего не объяснил, поэтому пока ещё все происходящее было загадкой, тайной, секретом, который лучше хранить и дальше в глубине, в самой искры до конца актива, но Мегатрон больше трепеть не мог, не смел. Он итак слишком много терпел. — Лазурную фем, что стояла на сцене и пела. Я... Я... Не могу выкинуть её из процессора, Прайм, — выпалил Мегатрон, не выдержав.       Поначалу мех не понял о чем речь, но позже он все осознал. Встав и подойдя к гладиатору, Оптимус положил манипулятор на его плечевые сигменты и прогнав воздух, и все же не до конца уверенно что-то говорит. Мегатрон не понимает, и на астросекунду выпадает из реальности. Оптимус же что-то делает, но каонец этого не заметил.       Пришёл он в себя всего через некоторое время, на платформе. В процессоре непонятно почему ужасно гудело. Тяжело прогнав воздух, Мегатрон сел на платформе и прикусил губы, пытаясь вспомнить то, что вчера произошло. Вроде бы всего-то навсего пригласил Прайма, которому рассказал нечто очень важное, а потом... Всё как в тумане... — Хэй, Мегатрон, открывай! – постучали в дверь его отсека.       Ничего не поняв, гладиатор подходит к двери, и растерянно покачал головой. Всё слишком сложно, и непонятно, а он спросоня ничего не понимал, вот и теперь гладиатор слегка, в течение нескольких минут просто залипла на дверь после открыл. На пороге стоял собственной персоной Оптимус Прайм, державший в манипуляторе планшет. — Ну ты готов? — спросил Оптимус Прайм, и узрев полное непонимание на лицевой Мегатрона, и недолго думая схватил за манипулятор, моментально потянул на улицу... — К чему? — спросил каонец, но его не расслышали.