***
— Милый, ты надолго? — спросила следующим вечером мама, когда увидела сына в прихожей. — Я хотел в книжный съездить что-нибудь присмотреть. Буду не поздно. Мать целует парня в лоб, поправляет ворот рубашки, говоря застегнуть куртку, как только тот выйдет на улицу, и закрывает за сыном входную дверь. Юнги не то чтобы скучно сидеть, как обычно, все выходные в четырех стенах, просто…да! ему скучно. У него совсем нет друзей или просто тех, с кем можно было бы оторваться вечерком субботы. Есть Тэхен, но он приболел, сказал, что до понедельника никуда не выйдет, ещё и удивился, что Мин его сам вдруг куда-то позвать решил, мол, это не в его стиле. А Юнги снова вспомнил чиминовы слова о том, кем тот его считает — задротом. Для Юнги это прозвучало, как: «Ты настолько неудачник, что вся твоя жизнь пройдет мимо тебя, и в конце ты даже умрёшь скучно, потому что живёшь ты именно так». Пиздец, конечно. Иначе и не скажешь. Да, Юнги себе во многом отказывает. Он не ходит на тусовки, которые устраивают его однокурсники, потому что думает, что посидеть часок-другой за фортепиано будет более продуктивно, чем валяться в объебосе полночи и на утро идти домой, чувствуя себя зомби. С одной стороны, верно, а с другой… Юнги просто теряет свою молодость, ведь можно было хоть одни выходные в месяц выделять на этот самый «объебос» в чужой квартире. Зато эмоций и воспоминаний сколько! Ладно, можно и без алкоголя, хотя бы просто пойти, посидеть, посмеяться, как это делает Тэхен. Вот он практически не пьёт, едва выпьет одну банку пива (как-то не тянет к алкоголю парня), а всё равно ходит на эти вечеринки. Общаться любит, говорит. Юнги тоже решил, что не будет таким занудой, не станет просирать молодость, и на следующих же выходных точно сходит на один из таких весёлых вечеров вместе с Тэхеном, когда тот будет здоров. А пока он решил выбраться в город, посмотреть, чем его сверстники обычно занимаются в выходные. Парень выруливает с парковки, направляясь в самый большой книжный в городе, который находится в торговом центре, и паркуется, оплачивая место. Всё вокруг него блестит и светится. Реклама на билборде гласит о том, что подарки к праздникам можно приобрести с двадцати процентной скидкой в магазине под названием… — Эй, парень, дорогу уступи, ты не один здесь ходишь, — говорит один из пожилых аджосси. Юнги сто раз извиняется, отходя с тротуара, а когда поднимает голову, на билборде уже совсем другая реклама. Там снова что-то про праздники, а парню непонятно, какие праздники, сейчас ведь… — Декабрь, точно! — словно обезумев, кричит он, на что многие обращают внимание, и ему становится неловко. Скоро ведь праздники, а он как-то и подзабыл. Надо всё-таки выходить в мир и вообще замечать хоть что-то, кроме учёбы. Юнги заходит в большой книжный магазин, осматривая все украшения к Новому Году и Рождеству. Залипательно, конечно, но не Пак Чимин. — О, добрый вечер, — вспомнишь лучик, вот и солнышко. Такое слегка с наглой улыбкой на лице и в светло-голубой рубашке, на которую прикреплён бейджик с, почему-то, напечатанным «Чон Чонгук». Вот так сюрприз. — П-привет, — у Юнги Пак Чимин головного мозга, ему разрешено даже «привет» говорить заикаясь. — Какими судьбами здесь? — Друга подменяю, у него срочные дела нарисовались. Но я уже уходить собирался, — и снова взгляд, на этот раз оценивающий с гордо поднятой головой. Вот они вроде одного роста, но Пак всегда смотрит сверху вниз, показывая своё превосходство. Возможно, так и есть. Он явно лучше Юнги хотя бы в том, что не такой зануда, а даже наоборот — весёлый, интересный, а не скучный, как сам он, и общительный. — А у тебя что? Неужто все книжки дома прочитал, решил за новой порцией съездить? — снова улыбается, не сводя взгляда. Да, Пак Чимин настоящий вокалист. — Нет, ещё не все прочитал, — спокойно отвечает другой, обнимая себе двумя руками: ему неловко под таким пристальным взглядом Пака. — Хотел просто проветриться выйти. — А тебе можно? Уже половина девятого, разве не пора принять ванну и готовиться ко сну? — он смеётся. Красиво смеётся. Как никто другой. Плевать, что он смеётся над Юнги. — Ладно, извини, — немного успокоившись, продолжает он, — вот эту возьми, — парень протягивает руку, вытягивая одну из книг на полке. — Замечательная книга, советую тебе тоже почитать. Советует. Книгу. Ему. Представляете? Сам Пак Чимин. Да Юнги прямо сейчас сядет на пол и будет читать, потому что её предложил Он. А ещё Чимин уже потрогал книгу, будет ли это считаться косвенным прикосновением к нему, если он тоже возьмёт книгу в руки? Да, Юнги дурак. — Очень хорошая, учит жизни и вообще, — улыбается краешком губ. А губы…какие же у него губы. Юнги бы поэму посвятил этими розовым губам. Интересно, скольких девушек этими губами целовал Пак? А парней? — Спасибо, да, я прочитаю обязательно, — лепечет старший, крепко сжимая книгу с названием «Всем парням, которых я любила». Что. За. Бред? Разве это не девчачья книга?! Там ещё фильм сняли, Тэхен смотрел в универе, когда пару по психологии вдруг отменили, и Мина смотреть заставил, но тот особо не вникал. Понял только, что девушка совсем странная была. Ну, типо, зачем нужно было писать письма для всех парней, которых ты любила? Напиши одному, которого любишь сейчас. Вот Юнги бы так и сделал. Только…как бы отреагировал Чимин, если тот вдруг признается? Дурацкая ситуация, и книжка тоже дурацкая, но Мин обещает, что прочитает, раз сам Пак Чимин посоветовал это творение. — Да-да, прямо сегодня и сяду за неё, — снова качает головой старший, заглядывая в глаза другому, который широко улыбается, едва не смеясь, и он снова поправляет волосы на голове, пропуская тёмные пряди волос сквозь худые пальцы. Нет, если у Юнги и сейчас встанет, то будет ой, как не весело. Пак на пару секунд отводит взгляд в сторону, чему-то мило улыбаясь, и вновь глядит на него. — До понедельника, хён, — пронзающий взгляд на прощание и снова улыбка, снова он смеётся над ним. Юнги уже бесится начинает. Ну почему именно он? Почему именно он такой тупой задрот, что объект его обожания в открытую ржёт над ним, а он даже и сказать ничего в ответ не может. — Пока, — в спину уверенно уходящего парня отвечает Мин. Юнги идёт в сторону кассы, как замечает Пака, который мило болтает с какой-то девушкой. Она симпатичная, и фигура ничего такая, а ещё смеётся до ужаса мило, так и хочется зарядить вот этой самой книгой ей по зубам, чтоб не улыбалась так Пак Чимину. А тот, как на зло, ещё и будто невзначай кладёт руку на тонкую талию, также очаровательно улыбаясь в ответ. Юнги хочет вытащить коготки и вцепиться ей в её идеально уложенные волосы. Такой котёнок он. Злой, правда, ужасно злой. Ревнивый. Да, возможно, Мин и рядом не стоял с этой миловидной кореянкой, но это не значит, что он просто так сдастся. У него ещё почти две недели есть, чтобы показать, что он не скучный парень и не девственник-неудачник.***
Тэхен звонил в понедельник утром, сказал, что не придет, потому что всё ещё хреново себя чувствует. Юнги в ответ предложил приехать, но тот отнекиваться стал. Всё равно ведь завтра придёт, не за чем встречаться. К тому же, после пар Юнги нужно помочь возлюбленному с подготовкой к концерту. Ладно, сегодня Мин один в универе побудет, но в столовую всё ещё ни ногой, он там себя неудачником выставил, вдруг ещё раз повторится. После учёбы он сразу идёт домой, наблюдая, как его однокурсники веселятся, кидаясь снежками друг в друга. Юнги бы тоже подошёл, но…а вдруг они его не примут? Вдруг посмеются, скажут, что с таким задротом, как он, даже играть в снежки не станут. Вдруг они… В общем, слишком много «вдруг». Мама на работе, отец тоже. Сказали, что будут сегодня поздно. У отца бизнес, в который Юнги особо не влезает, но там что-то с конфетами связано, потому у них в доме их слишком много, а Юнги из сладкого любит только Пака, поэтому конфеты лежат нетронутыми. Мама работает в музыкальной школе, потому и сына затянуло в эту степь. Но она тоже сказала, что будет поздновато, потому что обещала с подругой встретиться. Извинилась и сказала самому разогреть ужин. Юнги едва успевает зайти домой и переодеться, как в дверь звонят. Он бросает беглый взгляд на часы. 17:35. До прихода вокалиста ещё полчаса, но… — Добрый вечер, — улыбаясь, произносит Пак, вновь стоя на его пороге. Сегодня он в куртке потеплее, только уже без шарфа. Наверное, холодно ему, думает Юнги. Вот же, забота из всех щелей лезет. — Я немного не пунктуален. Впустишь? Какое-то дежавю. В прошлый раз он сказал точно так же. — Проходи конечно. Юнги снова смотрит, восхищаясь идеальным видом парня. У Чимина очень красивые глаза. «Ему это часто говорят? Интересно». Они светло-карие с капелькой бесстыдства, что очень даже ему идёт. — Хён, у тебя курить тут можно? — интересуется младший, указывая на дверь балкона в его комнате. — Да…можешь воспользоваться. Родители не скоро придут. — Редко дома бывают? — достаёт пачку сигарет из кармана джинс. Пачка новая. — Нет, с этим всё в порядке. Просто сегодня задерживаются. — Ну, к девяти должны вернуться, да? — выходит на балкон, подкуривая сигарету. — Ну…да, а что такое? — искренне удивляется Мин, наблюдая за парнем. Он обхватывает своим пухлыми губами белую сигарету, вдыхая дым, а после также выдыхая. «Ты красивый», — хочется сказать, видя такую картину перед собой. Когда-нибудь Юнги наберётся смелости и скажет те слова, что так и не вылетели из его уст. — Просто беспокоюсь, что некому будет тебя спать уложить, — и хихикает. Да чего он заладил-то с этим детским режимом сна?! Юнги не засыпает в девять, понятно?! Но в ответ Мин лишь хмыкает, слегка потянув уголки губ вверх. Пусть шутит, значит, они не так далеко друг от друга, как кажется.***
Так прошло ещё три дня в репетициях и подготовке к концерту в честь Нового Года, про который Юнги совсем забыл. Это не праздник, считает он. Да для него любой праздник не праздник, потому что веселиться не умеет. Вот и вся тайна. А ещё он вдруг понял, почему от Чимина так сладко пахнет, что хочется откусить кусочек. За это время он съел практически все конфеты, что были у Мина в доме. А старший и не против наблюдать за тем, как парень рядом с ним кусает одну сладость за другой. И не только Юнги нравится всё это, но и его маме, которая каждый раз, когда к ним приходит в гости темноволосый вокалист с очаровательной улыбкой, приносит то супчик домашний, то лапшу с говядиной, то салатиков наготовит. Красота.***
Тэхен в последнее время что-то совсем размяк. Он сильно кашлял, пришлось идти в больницу. Выписали ему справку о том, что иногда и даже тихо петь нельзя неделю. У него бронхит. Пока в лёгкой форме, но всё же проблема. А Тэхен любит петь, пусть это и не его специальность, но он ужасно любит петь. Даже на фортепиано так не смотрит, как на новые вокальные партии или банальные поп песенки. Те же BTS, слышали о такой группе? Так вот, Ким её просто обожает. Но придётся воздержаться. Он сегодня какой-то слишком грустный, даже Юнги удивился. — Привет, — такой знакомый и такой конченый голос. Тэхен вскидывает голову вверх, видя кто именно перед ним стоит. — Не занято? — указывает на свободное место на подоконнике. — Для тебя занято везде в радиусе пяти метров, — спокойно отвечает Ким, вытягивая ноги на то самое свободное место и вновь утыкаясь в текст в учебнике, смысл которого потерял с того самого момента, как подошёл другой. Но парень рядом не теряется: спокойно опускает тэхеновы ноги вниз, тем самым освобождая себе место, и садится на часть подоконника, кладя чужие ноги себе на бёдра. Тэхен слегка опешил, но убирать не стал. Лишь поднял взгляд непонимая и обиды. — Ты зачем припёрся, Чонгук? Другой ненадолго замирает. Ну, Тэхен хотя бы с ним разговаривает. — Тебя вернуть хочу, — спокойно выдает Чон, из-за чего другой слегка дёргается, и Чонгук это почувствовал: как по чужому телу прошёл разряд тока. Тэхен поджимает губы, опуская взгляд и посильнее сжимая учебник в руках. — Нет. Что-то ещё? — не поднимает взгляд. — Да. Тебя. Хочу всего тебя себе. — Это невозможно, — Ким едва держится, чтобы не закатить истерику по этому поводу, ведь когда-то Чонгук так легко отказался от него, оставив совершенно одного против всего мира, а теперь он вновь хочет Тэхена себе. Не дождётся. — А через сколько станет возможно? — не оставляет попыток Чон, кладя руку на чужое колено и слегка поглаживая его. — Для тебя… — всё же поднимает растерянный взгляд, — …уже никогда. И, спрыгивая с подоконника, идёт прочь, теперь уже оставляя одного Чонгука, а не наоборот.***
Юнги решил, что сегодня он станет смелее. Ну, не так, чтоб прям совсем, но шаг навстречу к любви сделает. Потому он купил банку пива, успешно опустошив её за полчаса, и развалился на кровати. Что сказать, слегка расслабило, да, но в руках себя он всё ещё держит. В дверь звонят, и парень идёт открывать. На часах 18:20. — Когда-нибудь я приду ровно в шесть вечера, но точно не в этой жизни, — с порога начинает Пак, коротко улыбаясь. — Добрый вечер, хён. А хён завтыкал. Нормально так. А во всем виноваты… — Твои глаза. Тебе говорили, что они всегда светятся жизнью? — комплимент, вроде, впервые он это делает. Младший улыбается шире. — Никогда прежде. Ты первый, — облизывает нижнюю губу, немного смущаясь таких слов. «Ты у меня тоже первый», — хочет сказать Мин, не в силах оторваться от Пака. Он наконец впускает парня в квартиру. Сегодня мама дома, но сказала, что уйдёт через некоторое время к подруге, возможно, даже заночует, если посиделки затянуться. — Я прочитал твою книгу, — вдруг вспоминает Юнги, садясь за фортепиано. — Хорошо написано, но… что-то для себя я не смог ничего найти, и я… — Подожди, — удивляется Пак, на время переставая моргать даже, — ты что, реально прочитал ту книгу, что я тебе всунул? В ответ коротко кивают, а позже слышится такой знакомый и звонкий смех Пак Чимина. — У-ух, Господи, — пытается отдышаться младший, выпрямляясь, но на лице всё ещё широкая улыбка. — Я же пошутил. Первую попавшуюся книгу сунул, — снова начинает смеяться, а Юнги совсем, ну совсем не смешно. Даже горько как-то. Его возлюбленный снова над ним смеётся. Да любой другой бы уже давно послал, а он послушно ждёт, когда Чимин насмеётся и договорит. — Прости, правда. Я не думал, что ты станешь читать, хотел поприкалываться и… Чимин только сейчас замечает, что его хён, всё ещё сидя на стуле, отвернулся в сторону балкона, ничего не говоря. — Эй, ты обиделся? — осторожно касается чужого плеча, боясь, что заденет другого ещё больше. Ну, не думал Пак, что безобидная шутка так обидит его хёна, серьёзно. Он всегда так ведёт себя, но никто и никогда, он почему-то уверен, не стал бы читать то, что подсунул Чимин. Все бы поняли, что тот вовсе несерьёзно, а Юнги…так искренне рассказал, что прочитал, что у Пака внутри аж всё сжалось, он ведь не изверг. Да, не лучший вариант, но и не самый плохой. — Хён, я не хотел, правда, — совсем тихо просит прощение он, чувствуя себя максимально некомфортно и даже растерянно. Юнги всегда по-доброму улыбается ему и соглашается со всем, а сейчас вдруг ничего. Чимину очень и очень жаль. Правда. Юнги медленно разворачивается к другому, всё ещё сидя на стуле возле фортепиано, но голову не поднимает. Там застыли слёзы обиды. — Я серьёзно не… — Займись со мной любовью. Вот так сразу. Без всяких вступлений и прологов. Вероятно, та самая банка пива говорит за него, или же Юнги просто устал ждать, когда они с Чимином всё же сдвинутся с места. — Ты говорил, что сделаешь всё, что я попрошу, если помогу тебе с твоим выступлением. И это… это моё желание, которое менять я не хочу.