Ванильная кола и бургер

— Ты говорил, что сделаешь всё, что я попрошу, если помогу тебе с твоим выступлением. И это… это моё желание, которое менять я не хочу. Юнги поднимается с места, оказываясь совсем рядом с другим. На глазах всё ещё влага. Чимин озадачен. Не растерян, не удивлён, лишь слегка озадачен. Скорее всего, не в первый раз кто-то просит его о таком. Ну, и это понятно. Он довольно привлекательный парень, ещё и вокалист, за фигурой следит, причёска красивая, губы большие, вены на руках сексуальные, он со многими знаком. Да, дурачок ещё тот, но такой соблазнительный. Парень внимательно глядит в миновы глаза, что растерянно блуждают по его лицу, а после тянется рукой к щеке, осторожно убирая слезу, что так не кстати решила скатиться вниз. Юнги едва не давится слюной, начиная смотреть куда-то в шею другому, лишь бы не глаза в глаза. — Нет, — решительно произносит младший, наконец поймав чужой взгляд. — А я говорю да, — стоит на своём. — А я говорю нет. Я уважаю тебя, Юнги-хён, поэтому и не хочу этого делать с тобой. Уважает…какой правильный сразу. Юнги готов вспыхнуть прямо сейчас огнём из-за того, что единственное его желание выполнять не хотят. — Я. Хочу. Ночь. С тобой, — раздельно произносит Мин, наконец показывая, кто здесь старше. Он не сводит сосредоточенного взгляда с парня, что глядит точно так же. — Уважаешь меня, уважай и мои желания. Чимин хмурится сильнее обычного, сводя темные брови к переносице. — Жалеть ведь потом будешь, — спокойно произносит младший. — Не буду, — вот упёртый. — Я уже всё решил. — Мы потом даже общаться не будем, ты знаешь? — вот так вот сразу сказал, что бросит его после секса. В принципе, Юнги не должен удивляться, потому что Тэхен говорил, что парни с вокального отделения именно такие, но влюбленное сердце всё равно больно колит после этой фразы. — Предполагал, что так будет, ты же ни с кем не встречаешься. Кстати, почему? — в нём говорит банка пива, а не Юнги. Пак улыбается краешком губ. — Слишком много вопросов, не думаешь? Мы не настолько близки, — ножом по сердцу Юнги. Да, не близки, и вряд ли когда-нибудь станут, потому что они совершенно разные. Да Мин даже толком и не знает парня рядом. Знает только, что вокалист, первокурсник, общается с Чон Чонгуком, очень напорист, упрям (наверное, это и зацепило), любит улыбаться, или будет правильным сказать насмехаться даже, но только над Юнги, а ещё петь очень любит, он как-то обмолвился на одной из их встреч об этом; он ни с кем не встречается, хоть и много флиртует, а значит и спит со многими, а ещё вежливый, пусть и не пунктуальный. Он может запросто влюблять людей в себя лишь одной улыбкой или взглядом, сверхспособность такая, что ли. А вот о семье Чимин никогда не говорит. Да и кто Юнги такой, чтоб тот ему вдруг о семье своей рассказывал. — Давай во вторник после занятий? — меняет тему старший, стараясь держаться уверенно, но рядом с Чимином он какой-то слишком слабый, ещё и ноет. — Потом жалеть будешь… — Это я уже слышал, — перебивает он, поднимая голову выше. — Я буду говорить об этом каждый день до вторника, чтоб ты наконец осознал. Я тебе нравлюсь, да?  «Я люблю тебя. Люблю, понимаешь?», — так хочется сорваться с чужих уст, а в итоге он мямлит что-то непонятное в ответ. — Это… вообще…и ничего…не знаю я, это не важно… — Ладно, я выполню твою просьбу, — Пак отходит к кровати, беря свою куртку и сразу же надевая её. Сейчас он слишком серьёзен, даже чересчур. Неужели Юнги довёл его до такого состояния? — Может, хочешь чего-нибудь ещё? «Тебя. Всецело мне и только лишь Мне». Юнги, оказывается, собственник. Но это, вроде, только на Пак Чимина распространяется. — Ну-у…да, ванильную колу и бургер из Мака. Чимин широко улыбнулся, отведя взгляд на стенд, на котором красовались награды Мина за всю его жизнь. Медали, дипломы, значки, кубки. Да, времени зря не терял. У Чимина едва пару грамот найдется, а у Юнги целый стенд этому посвящён. Младший возвращает взгляд обратно. Сейчас он уже расслаблен и спокоен, не как минутой ранее. — Хорошо, куплю. Надеюсь, это всё? — вопрос звучал риторически, дураку понятно, что секс плюс кола и бургер вполне себе нормальная плата за занятия. Парень собирался было выйти из комнаты, разворачиваясь к другому спиной. — Нет! — слишком резко и как-то отчаянно. Чимин так и замер спиной к нему. — Да, ты мне нравишься. Очень нравишься. У Мина сердце стучит быстро и ладони потеют сильнее обычного, а ещё он это признание уже второй месяц вынашивал, хотел это более романтично сказать, но вышло то, что вышло. Пусть. Хочется, чтобы Чимин улыбнулся, сказал, что они могут попробовать начать строить отношения, ну хоть что-то пусть сделает или скажет. Но он лишь опускает голову в бок, думает и хорошо, что он стоит спиной, Юнги хотя бы не видит выражения его лица, потому что, он уверен, оно не выражает взаимных чувств, а после тот медленно выходит из комнаты, как и собирался сделать до никому ненужного признания. Юнги даже не выходит его проводить, потому что боится посмотреть в глаза. Как им теперь заниматься? Ему неловко и обидно как-то, что чувства отвергли. Отвергли, да, иначе почему он ничего не сказал, почему просто ушёл? Больно. Где-то в области сердца отдаётся тупой болью. В этот вечер он посильнее зажмуривает глаза, дабы не заплакать, и старается заснуть.

***

Тэхен не сразу поверил, что Юнги, его Юнги, вдруг сам позвал его на вечеринку в субботу. Всегда такой серьезный и вдумчивый, временами скучный и никогда не ходящий на подобные вечера вдруг захотел новых ощущений. Видимо, предстоящий секс с Паком для него такое себе, раз он решил найти ещё больше приключений. Кстати, об этом старший пока молчит, не хочет слышать в свой адрес, что он будет жалеть. Задолбали. Почему все считают, что он будет жалеть? Да, возможно, будет больно после того, как Чимин уйдёт навсегда, но это не означает, что Юнги просидит всю жизнь у окна, жалея об этом. — Нам ещё долго? — Шестой этаж, хён. Лифт сломан, поэтому работай своими красивыми ножками, — подмигивает Тэхен, улыбаясь другу рядом. Они довольно быстро приходят в квартиру, в которой три комнаты с большой кухней и прихожей. Юнги говорит, что хочет чего-нибудь выпить. Тэхен просит не пить слишком много, потому что не собирается тащить его потом на руках в полнейшем объебосе, потому что сам хотел такого же. Но нельзя пока что, он едва выздоровел. А всё из-за какого-то пидора бывшего, который преследует его в универе, говоря цитатами из фильмов. Ну, что за бред? Тэхену что, двенадцать? Нет, почти двадцать, но почему-то после каждого их диалога Тэхен чувствует себя нехорошо. Сердце странно колит и жарко становится в груди, а Чонгук, как на зло, ещё ближе подходит, спрашивая, не заболел ли он. А Ким заболел, да. Бронхитом и… сраной любовью. Ужасное сочетание, если честно, потому и грустно как-то. Юнги выпивает два стакана пива, после чего просто сидит на диване в чьей-то спальне, пытаясь прийти в себя. Здесь людей не много, но они есть, потому он не чувствует себя одиночкой, как это было всю его жизнь. Парень прикрывает глаза, как чувствует мягкое поглаживание от колена к бедру. Член дёрнулся, потенция хорошая, что сказать. Он еле открывает глаза, узнавая рядом парня из своего универа — Чхве Минсок, второй курс, теоретическое отделение. — Добрый вечер… — А я диспетчер, — пьяно улыбается Мин, вновь откидываясь на спинку дивана. — А ты забавный, — парень тоже широко улыбается, начиная трогать миновы волосы, пропуская пряди сквозь свои пальцы, а после так тепло шепчет на ухо: — Хочешь в туалет пойдём? У Юнги мурашки по телу и член снова дёргается в штанах. Уйти сейчас с этим парнем заманчивое предложение, конечно. Он никогда не был близок именно с парнем, а через пару дней он пригласил Чимина к себе любовью заняться, а сам в этом деле не смыслит ни черта. А сейчас есть возможность попрактиковаться. Он поворачивает голову к парню, что находится слишком близко к нему, не прекращая перебирать его волосы, и просто кладёт свою голову к нему на плечо. — Ты предлагаешь мне заняться сексом? — тихо интересуется Мин, напрягаясь, чтобы глаза вдруг не закрылись. Хочется спать и блевать ещё. Водички бы и к унитазу, а не вот это всё. — Да, сладкий, я предлагаю тебе заняться сексом, — и целует в шею, едва не присасываясь к ней. Ужасно. Мерзко. Что другой человек касается тебя. Неужели это действительно те ощущения, которые должен испытывать человек, когда его целуют в шею? Если да, то Мин вообще отказывается, чтобы к нему кто-либо прикасался. — Но я занимаюсь только любовью, — пьяно выдыхает Юнги с закрытыми глазами, после очередного поцелуя в шею. Такая слабость в теле и тошнота. — А тебя я не люблю. Прекращай, — а сил оттолкнуть нет. Они остались где-то в тех двух стаканах пива. Пятикапельный. — Парень ясно дал понять, чтоб ты шёл нахуй, что тебе не понятно, Чхве Минсок? — голос такой знакомый, но Юнги прямо сейчас не вспомнит, кому он принадлежит. У него вертолёты перед глазами, всё так смазано и не точно, а ещё живот мутит. — Он не особо против. Давай не будем портить друг другу вечер, Чонгук — спокойно предлагает Минсок, кладя руку на миново колено. — Ага, сразу после того, как ты уйдёшь. Видишь же, что парень не такой, которых трахаешь ты, зачем лезешь? Или нравятся парни, которые блюют вовремя секса?! — с таким напором отговаривает Минсока не спать с ним, будто они друзья. — Ладно, — щурится, поднимаясь с дивана. — Забирай себе, — и уходит с наглой улыбкой на лице. Наверняка, напридумывал себе всякого. Чхве Минсок ещё та сплетница универа. Чонгук пару раз бьёт по миновым щекам, чтобы тот наконец открыл глаза. — Сколько же ты выпил, что так разнесло, — сам себе говорит парень, пытаясь привести в чувства другого. — Эй, ты мо… — Не трогай! — Юнги в каком-то бреду бьёт парня рядом по лицу. — Я не буду с тобой трахать… — вздыхает, — …ся. Ни с кем не буду трахаться! Я жду вторника… — последние слова едва различимы. Юнги будто говорит во сне, несёт какой-то бред про одного единственного парня, которому признался в чувствах, а тот растоптал их. Чонгук лишь посмеивается с пьяного хёна. — Слушай, тебе нужно подняться, чтобы… — Убери свои грязные руки! — снова бьёт по лицу, и Чонгуку ничего не остаётся, как схватить его за запястья и закрыть рот ладонью. — Чшимын… Кажется, он звал Чимина. Чонгук отпускает его, а Юнги продолжает брыкаться и нести чепуху про ванильную колу и бургер. Младший достаёт телефон из кармана джинс, набирает кого-то, разговаривает недолго и отключается. — Сейчас придет твой спаситель, только не дергайся больше, — усмехается Чон, видя, как другой машет кулаками в воздухе. А через пару минут в комнату заходит он. Спаситель. — Хён, эй, Юнги-хён, — парень прикасается к миновому лицу, осторожно проводя большим пальцем по щеке, стараясь не спугнуть. — Это я, Чимин. Что ты пил? Идти сможешь? Сильно тошнит? Старший наконец открывает глаза. — Мой спаситель, — последние слова с глупой улыбкой на лице и преданностью в глазах, после чего Юнги просто вырубается. Паку ничего не остаётся, как взять парня на руки и вынести из квартиры. — Мне кажется… — вдруг мямлит Мин, открывая глаза, — …или ты меня на руках носишь? И снова счастливо-глупая улыбка на лице. На утро будет стыдно кому-то.

***

Юнги просыпается с привкусом блевотины во рту в своей кровати, слава богам. Значит, он был ещё в состоянии дойти до дома. — Слишком долго спишь, — произносит знакомый голос с другого конца комнаты. Юнги дёргается, широко распахивает глаза и приподнимается на локтях, дабы разглядеть юношу. — Ч-чимин? — не верит собственным глазам. Он сидит за его компьютерным столом, закинув ногу на ногу, свежий и красивый, не то что он сам. — Так долго спал. Я думал, ты умер, — улыбается. Очень смешно, действительно. — Ха-ха, человеку нужно спать по восемь часов, чтобы достаточно отдохнуть и восстановить силы для большей продуктивности в течение… — Бла-бла-бла. Не будь занудой, — хмыкает Пак, поднимаясь с места и подходя к кровати. Он тянется своей небольшой ладонью к чужому лбу и дружелюбно улыбается. — Сегодня получше. Ты вчера весь горел, я думал тушить придётся, — какой-то игривый взгляд и странная улыбка. Он шутит. А Юнги не смешно вот. Он чувствует мягкую чиминову ладонь и становится как-то тепло и спокойно. — Почему ты здесь? Почему остался? — интересуется старший, не отрывая взгляда. Чимин тоже смотрит в глаза, наконец убирая ладонь. — Ты отпускать меня не хотел, вцепился всеми конечностями, сказал, …что будешь спать только со мной. Юнги отводит взгляд, чувствуя себя максимально неловко. Как он мог так себя вести? Как мог так просто говорить такие вещи? А ещё как-то обидно. Он думал, что Чимин сам захотел остаться с Юнги на ночь, потому что переживал за него, потому что…а вдруг Юнги начал ему нравится и всё такое…но…это из разряда фантастики. Остался Пак с ним потому, что Мин просто вцепился крепко. Жалко, может, стало. А жалко у пчёлки, вот что думает Юнги. — Да и я не хотел тебя оставлять в таком состоянии, — зачем-то добавляет парень, громко прочищая горло после неловкой паузы. — Не парься ты так сильно. Перебрал, с каждым бывает… — Почему я тебе не нравлюсь? — вот так просто, прямо в лоб. Чимин даже глаза округлил и губу закусил от неожиданности, чуточку краснея даже. — Я такого никогда не говорил... — Тогда давай встречаться. — Не дури, хён. Этого не будет, я ни с кем не встречаюсь. Старший даже губы поджимает, часто моргать начиная. Слишком резко, слишком больно. — Почему ни с кем не встречаешься? Я часто видел тебя в компании девушек симпатичных, парней…но…почему нет? — голос предательски дрожит. Ему кажется, что это их последний разговор и о той ночи, которая ещё не наступила, Пак и вовсе забудет, забьёт. — Ты много спрашиваешь, хён, — лёгкая улыбка. — А ты мало отвечаешь. Как мне быть?! — смело, очень смело. — Я один. Всегда был один. Мне так комфортно. Мама в разъездах по работе с самого детства, отец ушёл из семьи, как только я родился. В садик я не ходил, всю начальную школу просидел на домашнем обучении. Потом музыкой увлёкся, вокал сильно зацепил, — на лице тёплая улыбка расцвела, — а рядом всё также никого, всегда один, но…мне не одиноко. Мне хорошо вот так, когда я совсем один, — откровения от Пак Чимина — что может быть лучше? — Ты просто не пробовал, — тихо отвечает старший, ерзая на кровати. — Я тоже один. У меня никогда не было друзей, каким бы добрым я ни был. А ты…все говорят, что ты самовлюблённый и наглый придурок, а всё равно тянутся к тебе. Я…я не знаю, как ты это делаешь, но у тебя получается собирать людей вокруг себя. Не отказывайся от них, возможно, кто-то об этом всю жизнь мечтал… Кто-то это Юнги. Пак не дурак, чтобы не понять это сравнение между ними. Мин смотрит в ответ, едва слезу не пуская, губы поджимает и отворачивается в сторону стены, разглядывая интереснейший узор на обоях. — У тебя очень доброе сердце, хён. Люди обязательно к тебе потянутся, — тихо отвечает Пак, отводя такой же взгляд в сторону, но почти сразу же приходя в норму. Они проводят в тишине ещё около минуты, после чего младший с совершенно не читаемым лицом поднимаемся с кровати, так ничего и не сказав на прощание, и выходит из комнаты, а затем и вовсе из квартиры. Это означает: «Мин Юнги, ты полный дурак, что влюбился в меня. Я не стану строить отношения с тобой». А внутри у парня всё равно огонёк надежды чувствуется. Ну, или это не всё вышло просто, когда он блевал в туалете ночью. Вот и разбирайся теперь, Что это.