***
От кого: Чимин «Твое желание ещё актуально? Не передумал?» Пф, да щас. Юнги уже с вечера понедельника готовится, лишь бы понравиться Паку следующей ночью. Наверняка, у младшего были более опытные и привлекательные партнёры. Юнги и рядом не стоял. От этой мысли так веет грустью, что он даже забыл про смс, которое ему отправили. От кого: Чимин «Если передумал, то напиши. Всё нормально, если твоё желание ограничится колой и бургером: D». Юнги сразу же печатает ответ. От кого: Юнги-хён «Ванильная кола, бургер из Мака и ночь с тобой. Как и договаривались». Не передумал он. Юнги хочет хоть раз быть желанным кем-то, чтоб его любили, целовали, пусть и всего на одну жалкую ночь. Уже плевать. Они с Чимином всё равно не будут вместе никогда, что мешает ему хотя бы однажды побыть рядом с ним, хоть на мгновение оказаться в его объятиях. А потом Мин, правда, попрощается с чувствами к этому парню. Даёт себе слово. «Я куплю презервативы и смазку». Приходит смс спустя минуту тишины. А вот сейчас Мину слегка не по себе. Но…назад дороги нет. Он уже обшарил интернет в поисках новых знаний о сексе между мужчинами, и, похоже, кому-то придётся подставлять задницу. Правда, ещё точно неизвестно кому именно. В любом случае, Юнги собирается провести завтрашнюю ночь с Чимином и не важно в какой роли.***
Тэхен немного волнуется за Юнги, потому что тот слишком напряжён сегодня. Сильнее обычного. Даже пытался выведать, что довело его друга до такого состояния, но тот в молчанку удумал играть, потому лишь кивает и изредка мычит под нос. Ким решил оставить друга наедине со своим мыслями, и отправился на третий этаж в кабинет. До пары ещё двадцать минут, помещение пустует. То, что нужно. Есть время подумать о своём. Если бы не шорох возле двери и внезапно не появившийся Чонгук с виноватой улыбкой на лице и рюкзаком на плече. — Вот ты где. Еле нашёл тебя, — повествует он, сядясь за парту рядом с Тэхеном, который отвечать и не думает — смотрит в конспект. — Я соскучился по тебе. Тэхеново сердце бьётся в привычном ритме. Ему не пятнадцать, чтобы воспринимать подобные фразочки слишком эмоционально. — Знаешь, Тэхен, я хоть и потерял тебя, но…думал о тебе каждый день, — с лёгкой улыбкой продолжает парень, не сводя взгляда с чужого задумчивого лица. Другой же переворачивает страницу конспекта, пытаясь сосредоточиться. — Я надеялся, что рана, которую я оставил в твоём сердце, ещё не зажила. Тэхен дёргается, замирая на одной из строчек в своей тетради. Что такое удумал Чонгук? — Только так бы ты не забыл меня… — Почему тогда не подходил? О, прогресс. Он начал участвовать в диалоге. Чонгук аж удивился. — Боялся, ты расстроишься, увидев меня так близко, — поджимает губы, опуская виноватый взгляд. Чон и вправду виновен. У них с Тэхеном тогда только-только всё начиналось. Отношения и так были шаткими, а тут ещё и родители узнали, отругав за такие неправильные отношения, и всё держалось лишь на любви этих двоих. Чонгук любил Тэхена. Так нежно целовал и обнимал, прижимая ближе к себе, и горячо выдыхал на ухо, прикрывая глаза. Было так тепло из-за этих слов. Ким буквально плавился в чужих объятьях и признаниях. Пусть и были против все, но они были друг у друга, и это согревало, подбадривало. В один из тяжёлых для них дней они лежали у Тэхена дома. Чонгук тогда так крепко его обнял, поцеловал в лоб и сказал, что будет рядом всегда. Другой признался, что тоже его любит и поцеловал более уверенно, утягивая в мокрый поцелуй. В тот вечер они впервые занялись сексом. Тэхен ни о чём не жалел, но лишь до утра, потому что с восходом солнца на его кровати Чонгука не оказалось. Потом он на звонки не отвечал неделю, а после оказалось, что и вовсе в другую школу переводится. Вот так вот. Ничего не объяснив, покинул жизнь Тэхена, перед этими пообещав много чего. А у Кима душа была такая нежная и ранимая, обещаниям Чона доверял, прямо как ребёнок, и глаза любовью горели. До того самого дня. Потом вдруг такой колючкой стал, что мама родная узнавать перестала. Тэхен переводит тяжёлый взгляд на рядом сидящего парня и глядит прямо в душу. — Ты бросил меня, ничего не сказав. Я доверился тебе в тот день, — к горлу подкатывает ком. — Ты знал, что мне было тяжело из-за того, что родители не приняли меня. Ты был единственным, кому я доверял… — голос предательски дрожит на последней фразе. Очень больно вспоминать всё то, что произошло с ним чуть больше полугода назад. Рана ещё действительно не зажила. Кажется, она ещё совсем свежая, -…а ты ушёл. После той ночи ты просто…просто взял и кинул меня, зная, как много она для меня значила. Как много для меня значил ты, Чонгук… Тэхен плачет тихо. Слёзы сами текут из глаз, потому что чувства ещё живы, а рана кровоточит. И всё это смешано с обидой и злостью. Чон кладет руку на чужой затылок, притягивая ближе к себе и обнимая. Тэхен не сопротивляется. У Чонгука сердце кровью обливается, когда он видит такую картину. Ни за что на свете он не хотел, чтобы парень плакал из-за него. Он не заслуживает этого. — Прости, пожалуйста, прости. Я должен был тогда уехать, чтобы сейчас быть рядом с тобой, — шепчет он на ухо, поглаживая другого по затылку, успокаивая. — Отец был против наших отношений, ты сам знаешь, все были против. А ты хотел в музыкальное пойти после школы вместе со мной. Я сказал папе, что хочу в универ искусств, на что он согласился, но при одном условии: я должен был… расстаться с тобой, Тэхен, и…и перестать поддерживать любое общение с тобой, — объясняет он, чувствуя, как содрогается чужое тело у него в объятьях. — И…я согласился. Пойми, я не мог тебе ничего сказать. Родители ограничили меня со всех сторон. Я только недавно заметил, как твоя злость начала утихать, потому и решил подойти. Прости. Мне очень жаль, что так случилось с нами, но я всё ещё чувствую к тебе… — Нет, — тяжело даются слова, но он отталкивает парня от себя, вновь повторяя: — Нет. Не продолжай. Я только недавно начал забывать тебя. Не врёт ведь. Тэхену везде мерещился Чонгук. Абсолютно. Он всё ещё ощущал его сильные руки на своём теле, а перед глазами стояла его улыбка. Даже засыпая, он видел Его. Тэхен утирает слёзы рукавом светлой кофты, шмыгая носом, и поднимается со стула. — Если ты ещё что-то чувствуешь, то я — нет. Поэтому…поэтому прекрати ходить за мной, ясно? Я не хочу иметь с тобой никаких отношений, даже дружеских, потому что…да просто потому что! У меня сейчас здесь пара будет, поэтому уходи… Тэхен не смотрит в глаза. Чонгуку делает больнее этим. — Я люблю тебя. Звучит так тихо, после чего он уходит, хлопнув дверью. Ким знает, что тот злится. Оба сделали друг другу больно. Кто-то ещё в школе, а кто-то только что.***
Снег белыми хлопьями валится на землю и на чью-то темную макушку. Чимин осматривает заснеженный район, в котором он снова оказался, и выдыхает через нос. Казалось, что здесь он бывает чаще, чем его мать дома. Вечно она в командировках, говорит, что старается для него и если удается выпросить выходной, то она сразу же бежит домой к сыну. Ну да, как же. Чимин знает, что ложь. Абсолютно все её слова. Максимум она может быть дома два раза в месяц, если повезёт. Парень полностью принадлежит себе, как и его мать. Когда он был поменьше, это задевало уж очень сильно: мальчик ел большое количество сладостей и плакал, сворачиваясь клубочком, и ждал, когда очередная няня придёт его успокаивать. А потом к этому привыкаешь постепенно. Подумаешь, у кого-то есть мама, а у тебя, получается, что нет, она на тебя забила болт. Ну и что? Будучи маленьким он мало выходил гулять, а если такое и случалось, то все сразу, показывая пальцем на его няню, говорили: «О, а это твоя мама? Здорово, я тоже со своей пришел». А Паку плакать хотелось в такие моменты. Почему именно с ним такое случилось? Он милый комочек добра и теплоты, а мама с ним так поступает, Почему? Маленькому Чимину казалось, что он начинал вовсе забывать, как выглядит мама, если бы не фотография в рамке, стоявшая на его столе в комнате. Потому он и вовсе перестал на улицу выходить. Лишь изредка, когда шёл снег, например. Вот как сейчас. Потому Пак как-то и вспомнил всю свою жизнь. В один момент он понял, что пора её менять. Если у многих авторитет это родители, то у него это он сам. Он уверенный в себе, привлекательный, талантливый, с обворожительной улыбкой и крепкими бёдрами, его любят многие, а он любит себя и…и всё, пожалуй, только себя и любит. А ещё у него глаза жизнью горят, как сказал когда-то Юнги. Он вообще много чего говорит, в основном какие-то странные и даже смущающие вещи. Чимин лишь улыбается на всё это, не желая воспринимать чужие слова всерьёз. Он что, дурак что ли, верить каждому встречному. — Добрый вечер, — улыбка на лице, а в руках рюкзак. — Привет, — здоровается Мин, вновь неотрывно глядя в чужие глаза. — Я ждал тебя, проходи. Парень проходит внутрь, снимая куртку и ботинки. — Да? А что мы делать будем? — Пак оглядывается на парня рядом и улыбается, щурясь, будто сам не знает, чем они заняться собираются. Юнги краснеет, отводя взгляд в сторону, из-за чего младший смеяться начинает. — Дурак, — сквозь зубы и так тихо бурчит старший, всё ещё несмотря на другого. — Не обижайся. Я кое-что принёс для тебя, — дружелюбно повествует Пак, приходя в сторону комнаты. Как у себя дома уже. Он достаёт бумажный пакет коричневого цвета и ставит его на стол. — А бургер с двойным сыром? — смотрит на пакет Юнги. — Ты не уточнял, какой хочешь, — отвечает другой, медленно подходя ближе и смотря в глаза. — Хочешь сейчас поесть или после того, как мы… — После. После, эм…всего, — Юнги не хочет, чтобы Пак продолжил фразу. С одной стороны, конечно, интересно, как именно младший назовёт то, что будет происходить между ними сейчас, но с другой, очень обидно, если скажет просто «трахаться», потому что для Юнги они «будут заниматься любовью». Да, очень слащаво как-то и романтично, но хочется именно этого. — Ты хочешь…раздеть меня? — шепчет парень, наклоняясь к чужому уху. У Мина мурашки по всему телу и член снова дёргается. Даже стыдно как-то, что его так легко возбудить. Чимин бы обязательно посмеялся, он любит это делать. — А м-мне можно? — так же тихо интересуется он. Как загнанный котёнок, ей-богу. Пак поворачивает голову немного влево, проводя кончиком носа по чужой щеке и горячо выдыхая: — Твоё ведь желание — твои и правила. Юнги едва слюной не давится. Парень его мечты сейчас так близко, он буквально чувствует тепло его тела, а ещё и так щекотно, потому что он говорит прямо на ухо, из-за чего, кажется, он прямо сейчас кончит. Будет ужасно стыдно, конечно, но рядом с Чимином нельзя по-другому. Мин, преодолевая волнение в груди, тянется мокрой ладошкой к чужой рубашке, цепляясь за нее, как за спасательный круг, в то время как Чимин опускает голову чуть ниже, прикасаясь влажными губами к его шее. Юнги едва не валится с ног, второй рукой хвастаясь за чиминову рубашку и прижимаясь ближе. Младший реагирует мгновенно, хватаясь за чужую талию, крепко сжимая. — Тш-ш, я держу, — шепчет он, дабы успокоить парня рядом. — Расстегни рубашку. Мин немного отталкивает парня от себя, чтобы сделать то, о чём его просят. Он поднимает взгляд на парня, принимаясь медленно расстёгивать его рубашку. Чимин тоже смотрит в глаза. — Поцелуй меня, — дрожащими от волнения губами просит старший, снимая рубашку с чужих плеч. Просьбу незамедлительно выполняют, медленно и поочерёдно целуя губы, после чего утягивая в более глубокий поцелуй. Юнги тает. Вот прямо как снег за окном. Он не замечает, как начинает издавать странные звуки при поцелуе. Младший даже останавливается, удивлённо вскрывая бровью. — Ты… мурлычешь? — а во взгляде искреннее удивление. — Типа, как котёнок, что ли? — улыбается по-доброму. — Прикольно. И снова глубоко целует, кладя руки на талию и задирая чужую футболку. — Тебе нравятся котята? — между поцелуями интересуется старший. Самое время спросить о котятах. — Ну, с ними интересно играть, — отвечает другой, снова сладко целуя и стягивая кожу под футболкой руками. Юнги старается не думать, что последняя фраза очень двусмысленна. Но…с ним ведь тоже поиграются и бросят. Он активно отвечает на поцелуи, обнимая в ответ, пока его аккуратно не кладут на собственную кровать, наконец заглядывая в глаза и слегка улыбаясь. — Ты предпочитаешь брать или отдавать? — А…? — Любишь сверху или снизу? — поясняет младший, снова посмеиваясь с неопытного хёна, но уже по-доброму как-то. — Ам…ну… — опускает взгляд на чужие плечи, лишь бы в глаза напротив не смотреть. — Я…как бы это сказать…ну-у… — Не дурак я. Всё понял, — снова эта тёплая улыбка озарила его лицо. Ну, ка-ак? Как можно быть таким горячим, милым и понимающим одновременно?! И вообще, что Чимин уже успел понять? Что его хён девственник? — Но я вот предпочитаю брать, — а теперь хитрая улыбка чуть ли не на пол лица, после чего он тянется к чужой футболке, намереваясь снять её. Юнги поддается, разрешая и ремень на собственных джинсах расстегнуть. — Поцелуй меня, — вновь просит старший, и Чимин, нависая сверху, осторожно касается своими губами чужих, затягивая в поцелуй. Юнги несильно дрожит из-за всех ощущений, что нахлынули разом. Целоваться с Чимином слишком приятно, и парень не знает, что будет делать, когда всё это закончится. Отпускать темноволослосого вокалиста, что прямо сейчас целует его губы и стягивает штаны, совсем не хочется. Не хочется, чтобы Чимин целовал кого-то другого своими охренеть какими пухлыми и розовыми губами. Не хочется, чтобы он ушёл сразу после их близости. Но младший ведь ясно дал понять, что отношения ему ни к чему. Он один, и ему в кайф. Любит получать удовольствие и просто веселиться. А вот Юнги не такой. Он верит в одну единственную связь и на всю жизнь, а если нет, то значит и не любовь была это. Он не встречался с кем-то только из интереса или потому, что все вокруг него были в отношениях. Ну что за бред. Для Юнги это что-то более серьёзное и хрупкое, что стоит беречь на протяжении всей жизни и ни в коем случае не отпускать. Они с Паком слишком разные. Возможно, им и вправду не по пути, и кроме одного совместного секса у них воспоминаний больше и не будет. — Будет не так больно, если ты расслабишься, — шепчет парень, находя рукой резинку боксеров. Он оттягивает их, опуская ниже, и чужой член сразу же выскакивает, как кролик из шпяпы фокусника. Чимин закусывает нижнюю губу, обхватывая плоть рукой и слыша сдавленный стон сверху, и снова опускается к Юнги, быстро целуя в щеку. Младший делает всё умело, из-за чего другой вновь задумывается, какой по счёту он у Пака. Двадцатый? Тридцатый? Сотый? А может ещё больше. Снова сердце болью отдаёт. Чимина бы к себе в объятья и больше никогда не выпускать. Он сейчас такой домашний и нежный, и Юнги хочется думать, что Такой Пак только с ним. Спустя какое-то время парень чувствует, как его половинки пытаются раздвинуть и даже проникнуть, но не получается: Юнги весь сжался, не давая этому случится. — Я сейчас либо остановлюсь, если ты хочешь, либо презерватив на пальцы надену, смазки добавлю и растяну тебя, хорошо? Выбирай, — смотрит прямо в глаза, боясь ещё больше напугать парня под собой. — Хорошо. Второе. Чимин качает головой и делает всё то, о чём проговорил вслух, начиная проникать одним пальцем. Юнги снова дёргается, хватается за чужие плечи руками, впиваясь ногтями, и смотрит в потолок, стараясь не думать о том, что в его задницу суют пальцы. Холодно и непривычно. Но младший аккуратен, даже слишком. — Молодец, ты молодец, хён, — слабо улыбается Пак, начиная целовать чужую шею, дабы избавить другого от неприятных ощущений. Всё становится ещё более невыносимо, когда в Юнги проникают уже три пальца, а наслаждения от близости так и не ощущает. И это называют анальным сексом? Из-за этого так громко стонали те мужчины в гей-порно, когда в них совали член? Юнги не верит. Все они симулянты чёртовы. Потому что ему жутко неприятно, спасают лишь горячие чиминовы поцелуи, которыми он усыпает его шею, такое только во сне было. Чимин вообще очень внимательный и аккуратный. Юнги видел, как топорщатся чужие джинсы в паховой области, но тот ни разу не притронулся к себе, всё для Мина. Это невероятно согревало его трепещущее сердце. — Мне можно войти в тебя? — интересуется младший, вытаскивая пальцы. Только сейчас он замечает одинокую слезу, что скатилась по чужой щеке, и сразу же сцеловывает её. — Да, давай, — улыбается сквозь боль, что вдруг снова дала о себе знать. Чимин ведь просто трахнет и уйдёт. Юнги так боялся думать об этом всерьёз, что прямо сейчас эта мысль свалилась огромным комом ему на голову, и он заплакал. Беззвучно так, лишь слёзы лились с глаз, а чиминовы губы сцеловывали каждую солёную каплю. В его взгляде было непонимание и жалость. Чимин двигался медленно, в какой-то момент задевая комок нервов внутри, из-за чего Юнги даже удивился, что те болезненные, неприятные ощущения вдруг исчезли, оставляя после себя непонятное чувство. — Я вот сейчас так сильно пи́сать захотел, что член дёрнулся, — оповещает он младшего, боясь, что всё идёт не по плану. Чимин слабо улыбнулся. — Значит, всё-таки нашёл. Так и нужно, постарайся привыкнуть, — снова целует, ощущая солёные слёзы на чужих губах. — Ты плачешь, — вдруг останавливается он, обеспокоенно заглядывая в глаза напротив. — Мне кажется, я делаю тебе больно. Остановиться? 《Больно. Не представляешь как》, — хочет сказать Юнги, чувствуя, как болезненно сжимается его сердце в груди. — Нет, мне хорошо с тобой, Чимин. Очень хорошо, — успокаивает он парня и снова мягко целует в его приоткрытые губы. С Чимином слишком хорошо. Даже когда он суёт свой член в задницу, тоже приятно, а Юнги уже успел в сексе разочароваться. Старший хрипло и низко стонет, когда понимает, что осталось немного, и сильнее хватается за чиминову спину ногтями, оставляя царапины. Прямо как тот самый котёнок. — Люблю тебя, — отчаянно, едва слышно произносит Юнги, сильнее прижимая Пака к себе и, наконец, изливаясь себе на живот и пачкая парня рядом. Чимин ничего не отвечает, лишь с протяжным стоном кончает в презерватив. Это норма. Было бы странно, если бы на признание ответили. Парень валится сверху на хёна, переводя дыхание. — Давай полежим немного вот так. Звучит больше как утверждение со стороны Пака. Было слишком непонятно, необычно, горячо, нежно и мокро. Примерно так может описать это Юнги. Чимин лежит сверху, не поднимась и даже не двигаясь. Поэтому старший и решает, что следует нарушить тишину, начиная говорить откровенный бред. Нарушитель хренов. — Ты знал, что есть эта странная теория, что некоторые люди притягиваются друг к другу, потому что их атомы были рядом друг с другом, когда создавалась Вселенная, и со временем… Юнги замолкает, потому Чимин хихикает, откровенно смеётся куда-то ему в шею, тем самым щекоча её. — Хён, ты такой зануда, но с тобой так смешно, — поднимает глаза, что превратились в щёлочки из-за смеха, и не убирает улыбку с лица. — Я в душ, пока ты снова в философию не ударился. Чимин. Сказал. Что. Он. Смешной. Мелочь, а приятно. Он собирался было подняться с кровати и уйти, но старший перехватил чужое запястье, заставляя остановиться и с удивлением уставиться на парня. — Ты…ты был очень нежным. Спасибо. У Чимина внутри вдруг что-то замирает на долю секунды, видя перед собой влюблённого в него парня, но…поступить иначе он не может. Лишь по-доброму улыбается в ответ, быстро чмокает его в щеку, качая головой, и вновь отшучивается: — Ты тоже был хорош, несмотря на то, что это твой первый раз. Старший даже хватку ослабляет на запястье, растерянно хлопая ресницами, чем другой и пользуется, вставая с кровати и выходя из комнаты, смеясь куда-то в кулак. — Эй, это не первый раз, понятно?! Я не девственник, — недовольно кричит Юнги, глупо моргая. Агада, мы тебе верим. Жаль, что встречаться они так и не станут. Остался лишь концерт в честь Нового Года, где они выступают вместе, а потом Пак, парень почему-то уверен, даже здороваться с ним не будет. Да и Чимин об этом сам говорил. Но…почему тогда был таким внимательным и нежным? С виду ведь совсем не такой… А младший никогда даже себе объяснить не сможет, почему сегодня был именно таким, потому что да, действительно, он совсем не такой. У него никогда не было ничего более трепетного и нежного, чем то, что произошло сейчас…