Сны Жёлтого Проса

Покидать Облачные Глубины было тяжело. Вэй Ин и не ждал другого, но всё равно оказался не готов к тому, насколько сильно ныло сердце при виде грустных глаз Лань Чжаня. Накануне они снова спорили, и Вэй Ин до сих пор переживал о принятом решении. Он знал, что поступает так, как должен, но легче от этого не становилось. — Я еду с тобой, — припечатал Лань Чжань вчера, стоило им встретиться за обедом, который в случае Вэй Ина играл роль завтрака. — Лань Чжань, ты нужен здесь. Не то чтобы Вэй Ин не предвидел подобной реакции, но надеялся как-нибудь избежать спора. Напрасно. — Ордену сейчас не на кого положиться, кроме тебя. А я справлюсь и один. — Ты не можешь быть уверен. — Могу. Я знаю Цзян Чэна лучше тебя, поверь, мне ничего не угрожает, — сказал Вэй Ин, отправляя в рот порцию риса. — Я могу гасить его вспышки. И к тому же у нас с ним уговор. Цзян Чэнь может не сдержать эмоций, но слово держит всегда. — Что, если у тебя не получится? — Получится. Один раз получилось, выйдет и второй, и третий. Лань Чжань хмурился, и Вэй Ин не знал, чем ещё его успокоить. Все альтернативные способы он перебрал в течение прошедших ночей, но эффект, очевидно, долго не продлился. — Ты можешь попасть под горячую руку. — Не беда, не рассыплюсь. — Тебя могут ранить. — Переживу. — Поедем вместе, — упрямства в Лань Чжане было на отдельный небольшой орден. В его глазах светилась решимость, и Вэй Ин вздохнул, откладывая палочки. Он прекрасно понимал причины такой несговорчивости, и от этого болезненно тянуло в груди. Во время одной из немногих бесед Цзэу-цзюнь обмолвился, что Лань Ванцзи играл по Вэй Усяню Призыв. — Сколько раз? — в шутку поинтересовался он тогда. — Каждый день все тринадцать лет, — ровно ответил Цзэу-цзюнь, и улыбка стекла с лица Вэй Ина. Сколько упорства и неутихающей боли должно быть в человеке, пытающемся достучаться до покойника на протяжении тринадцати лет? Зачем ему это? Вэй Ин никогда не смог бы объяснить это словами. Он просто чувствовал. Впервые за обе жизни чувствовал, что кому-то по-настоящему нужен, что им дорожат, что он важен как никто другой. И всё равно понимал, что ему никогда не представить глубины чувств Лань Чжаня. Нечто настолько безграничное невозможно было постичь. — Лань Чжань, — Вэй Ин дотянулся до его ладони и мягко сжал. — Послушай, ты не сможешь закрыть меня своей спиной от всего. Особенно от воображаемых проблем. — Смогу, — не сдал позиций его настойчивый Нефрит. — И несдержанность Цзян Ваньиня вполне реальна. — Цзян Чэн не опасен для меня сейчас, даже если наш с тобой последний визит в Пристань говорит об обратном. — Тогда ты не смог ему противостоять. — Зато могу сейчас! Неужели ты хочешь, чтобы я почувствовал себя совсем ничтожным? Или ты уже так думаешь? — это был нечестный ход, но Вэй Ин не видел другого варианта. Он не мог позволить Лань Чжаню пожертвовать ради него орденом, семьёй и репутацией снова. Тем более когда в этом не было необходимости. Взгляд Лань Чжаня смягчился. — Нет. — Тогда почему ты не доверяешь мне? Я всего лишь хочу помочь брату. Эта задача мне как будто по силам. Но как я могу быть уверен, если даже ты не веришь в меня? — Я верю, — Лань Чжаня вполне очевидно разрывало между желанием никуда не отпускать Вэй Ина и стыдом, что посмел усомниться в нём. Он перебирал в руке палочки, так и не прикоснувшись к еде. — Тогда позволь мне в этот раз справиться самостоятельно, — Вэй Ин поднёс его ладонь к губам и поцеловал костяшки. Если бы можно было так же легко забрать всё его беспокойство! — Не тревожься, гэгэ, всё будет хорошо. Время пролетит быстро, ты и не заметишь моего отсутствия. Лань Чжань вздохнул и покачал головой: — Это невозможно. И вот теперь они стояли у ворот: Вэй Ин, Лань Чжань и Лань Сычжуй. За то, чтобы добраться до Юньмэна с А-Юанем, тоже пришлось побороться. Как бы ни хотелось Вэй Ину провести эти несколько часов путешествия, прижавшись к Лань Чжаню, он не хотел рисковать. С того бы сталось отказаться вернуться в Гусу. Обсуждать больше было нечего, да и расставание обещало быть непродолжительным, к чему долгие прощания? Но они всё стояли лицом к лицу, и Вэй Ин не мог сдвинуться с места. Мысль о разлуке внезапно стала совершенно невыносимой. Он прерывисто вздохнул и обнял Лань Чжаня, прижимаясь как можно сильнее и обхватывая руками за шею, проваливаясь в объятие как в омут. — Лань Чжань, я ненадолго. Не тоскуй без меня, мы ведь совсем скоро свидимся. — Я не смогу, — еле слышно выдохнул ему в шею Лань Ванцзи. — Я люблю тебя, гэгэ. Я очень сильно тебя люблю, — прошептал Вэй Ин, прикоснувшись губами к нежному уху. — Я вернусь. Руки Лань Чжаня сжали его так сильно, что захоти Вэй Ин вырваться — не смог бы. Холодный утренний ветер так и норовил забраться под одежду, но тепло этих рук ему было не одолеть. Наконец хватка Лань Чжаня ослабла, и Вэй Ин мягко отстранился: — Мне пора. — Постой, — хрипло перебил его Лань Чжань и поднял руки. Вэй Ин будто во сне смотрел, как он кладёт ладони на затылок и, слегка склонив голову, распускает узел. — Дай руку. Опешив, Вэй Ин протянул правую руку. — Не эту. Левую. Ни на минуту не утратив привычной серьёзности, Лань Чжань обмотал свою лобную ленту вокруг его левого запястья, и губы Вэй Ина тронула улыбка. Хотя бы руки не связал в этот раз, а ведь наверняка хотел. — Не туго? Улыбающийся во весь рот Вэй Ин активно замотал головой. — Не снимай. — Мыться тоже с ней? — шутка прозвучала совершенно не к месту, и он мысленно отвесил себе подзатыльник. Что за дурацкая привычка отшучиваться от серьёзных вещей? — Мгм. — Хорошо. Не буду снимать. Никогда не буду. Спасибо, Лань эр-гэгэ. Лань Чжань поднял на него свои чистые, полные немого обожания глаза, и Вэй Ин не выдержал — притянул за шею и впился в его рот поцелуем, запоминая этот вкус, запах, движение нежных губ под своими губами. Он через силу отстранился, улыбаясь, клюнул Лань Чжаня в уголок рта и припустил за ворота. Там терпеливо ждал А-Юань, переминаясь с ноги на ногу и старательно не глядя на них. — Ну что, в путь, — хлопнул его по плечу Вэй Ин. А-Юань обернулся: его глаза влажно блестели. Под этим укоряющим, печальным взглядом Вэй Ин смешался. Мокрые щёки мелкого также не добавляли внутренних сил. — Парни, вы меня без ножа режете, — он дёрнул А-Юаня на себя, прижимая к плечу. Тот беззастенчиво шмыгнул носом. — Если Цзян Чэн когда-нибудь узнает, как плохо вы о нём думаете, руки вам больше не подаст. — Бы пдосто ваддуебся! — прогнусавил юный адепт ему в ханьфу. — Ды де пдедстабдяешь, как ебу дяжедо без дебя! У бедя седце даздывается, када гдяжу да дего. Подавив смешок, Вэй Ин неловко погладил его по голове. — А-Юань, ну-ка возьми себя в руки сейчас же! Хорош сырость разводить, комары налетят. Я пока не умер и не собираюсь, просто отлучусь ненадолго. Ну что ты, в самом деле! А-Юань отстранился, всё ещё шмыгая, но хотя бы больше не плача. Вэй Ин немедля ухватил его за розовый нос и слегка потянул. — Лань-шимэй, а вы, оказывается, плакса, вот уж никогда бы не подумал! А-Юань отпрянул, выдернув нос из захвата, извлёк из кармана платок с узором из облаков и с наслаждением высморкался. Вэй Ин одинаково сильно хотел подразнить его ещё и снова обнять покрепче. Ещё ни разу на его памяти никого так не расстраивал его отъезд. Он оглянулся: Лань Чжань всё также стоял у ворот и смотрел на них. Без лобной ленты он выглядел… странно. Непривычно, будто бы старше и спокойнее. Хотя казалось бы, куда ещё. «Серьёзный женатый муж», — промелькнуло в голове неуместное, и Вэй Ин улыбнулся. — Я готов, — подал голос А-Юань. — Тогда вперёд! — Вэй Ин запрыгнул на меч, в последний раз оглянулся на Лань Чжаня, поцеловал кончики пальцев и помахал ему рукой. Лань Чжань поднял ладонь в ответ и начал отдаляться, становясь всё меньше и меньше, пока облака не скрыли от взора Вэй Ина Облачные Глубины и маленькую белую фигурку на зелёном фоне. *** На рыночной площади Юньмэна что-то происходило. И, судя по ропоту толпы, что-то нехорошее. Торговцы спешно сворачивали лотки, встревоженные женщины гнали прочь гусей, хотя время едва ли перевалило за полдень. Вэй Ин порадовался про себя, что отпустил А-Юаня за воротами города: что бы тут ни происходило, давать своим Ланям лишний повод для беспокойства он был не намерен. — Эй, братишка, — схватил он за рукав пробегавшего мимо торговца пирожками. — Что за шум, не знаешь? — Уноси ноги, брат, пока не поздно, — на бегу крикнул тот, вырывая локоть. — Глава в ярости. Сердце Вэй Ина провалилось в желудок. Неужели он опоздал?! Он ринулся поперёк толпы, распихивая локтями паникующих горожан, лавируя между козами, дородными торговцами, женщинами с тяжёлыми корзинами и орущими детьми. Медленно, как же медленно! До чего не хватало сейчас возможности взмыть надо всем кипишем на мече и в считаные секунды достичь ока этого людского шторма. Кстати, где оно? Вэй Ин поднял взгляд и обмер: над крышами домов, всего в нескольких инях* справа от него мелькали лиловые всполохи. Призвав на помощь всю свою ловкость, он кое-как протиснулся к ходу между домами. Слава небесам, это место он знал как обратную сторону своей ладони. В тёмном проулке были не так слышны шум и крики, пахло тухлыми овощами и испражнениями, но Вэй Ину не было до этого дела. Он бежал, периодически поскальзываясь на чём-то мягком, его заносило на поворотах, из-под ног разлетались то зловонные брызги, то мелкие камешки. Вышедшая на задний двор тётушка с горшком испуганно вскрикнула, когда он пронёсся мимо. Вэй Ин не обернулся, на бегу выкрикивая извинения. Демоны и тысяча гулей, только бы не было слишком поздно! Почему он не отправился на день раньше?! Впереди забрезжил свет, и он со всего маху выскочил на маленькую площадь, прикрывая глаза ладонью от яркого солнца. Здесь обычно располагались торговцы целебными травами, но сейчас почти никого не было. Рассыпанные там и тут пучки зелени и засушенных цветов утонули в пыли. Продавцы в испуге разбежались, побросав тележки и лотки, а те, кто не успел или не смог, схоронились за прилавками, закрывая руками головы. Девушка в льняном платье, сжавшаяся в комок неподалёку, заметила Вэй Ина: в её глазах горела паника, дрожащие губы шевелились, умоляя о чём-то не то его, не то всевидящих богов. Он завертел головой и замер. У стены дома, скрючившись в маленькую, ничтожную личинку человека, лежал кто-то. Кровь покидала иссечённое тело, образуя ручьи и собираясь в бурые лужи. Ступня была неестественно изогнута, и Вэй Ин с ужасом понял, что она почти отделена от ноги. Дрожащие руки закрывали лицо, хриплые мольбы рвались с окровавленных губ. А над ним, занеся для очередного удара Цзыдянь, стоял Цзян Чэн. Чуть поодаль лежали ещё два тела. Они больше не двигались. Времени думать не было. Руки сами выдернули из-за пояса Чэньцин, поднося к губам, и в воздух полилась целительная мелодия Омовения. Вэй Ин молился всем известным ему богам, чтобы волнение не сказалось на ритме. Цзян Чэн резко обернулся на звук, вперив в него взгляд полубезумных, подёрнутых красной дымкой глаз. Цзян Чэн видел его, но совершенно точно не узнавал. Ноги Вэй Ина похолодели. Все силы уходили на то, чтобы не дать панике исказить рисунок мелодии. Ладони потели, дыхание так и норовило сбиться, губы немилосердно чесались от вибрации, но он продолжал играть. Цзян Чэн издал яростный вопль, сгибаясь пополам. Измазанные чужой кровью руки обхватили голову, оставляя уродливые красные дорожки на белой коже. Цзыдянь печально повис, но продолжал угрожающе стрекотать. Омовение зашло на второй круг, и Вэй Ин сделал шаг вперёд. Если бы только удалось подойти достаточно близко… Внезапно Цзян Чэн выпрямился, будто сбрасывая навалившийся морок. Рука с Цзыдянем взметнулась для удара. — А-Чэн, нет! — только и успел выпалить Вэй Ин, но кнут уже летел на него. Рванувшись в сторону, он нырнул за ближайший лоток и прокатился по земле, слыша позади звук ломающейся древесины. Обернулся, приподнимаясь на руке: Цзян Чэн приближался. Вэй Ин вскочил, отпрыгивая в сторону, и Цзыдянь выбил кусок каменной кладки из стены, на ладонь промазав мимо его шеи. Мысли метались в голове, словно перепуганные кошкой мыши в амбаре. Он промедлил всего мгновение, и тело тут же прошил огненный спазм, не пуская вдох и сбивая с ног. Это было совсем не так, как тогда, в зале Пристани Лотоса, и Вэй Ин с удивлением осознал, что госпожа Юй била хорошо если вполсилы: после той порки он был в состоянии встать и идти. Сейчас же один удар, казалось, выбил из него все силы. Он рухнул на колени. Чэньцин выпала из разом ослабевших пальцев. По спине стекала струйка крови, впитываясь в пояс штанов. Вэй Ин через силу вдохнул и увидел вновь несущийся на него лиловый всполох. Больше интуитивно, чем осознанно он вскинул левую руку, прикрывая глаза, и Цзыдянь, стальным кольцом обвивший запястье, неожиданно погас. Вэй Ин тупо уставился на чёрную змею, такую обманчиво спокойную, свернувшуюся клубком поверх белого неба и лазурных облаков. На лице Цзян Чэна промелькнуло что-то похожее на недоумение, но Вэй Ин не дал ему времени ничего осмыслить. Силы утекали из рваной раны на спине, времени оставалось мало. Он резко дёрнул на себя, намотал на запястье ещё пару колец, сокращая дистанцию, и снова дёрнул из последних сил. Цзян Чэн с лютым криком влетел в его объятия. Вэй Ин взял его шею в крепкий захват, наверняка причиняя боль, и опустил ладонь на живот. Тело в его руках дёргалось и вырывалось, и ровного контакта никак не выходило. Вэй Ин чувствовал, как прерывается поток текущего в ладонь огня. С очередным рывком Цзян Чэн повалил их на землю, и они покатились по камням. Превозмогая боль, Вэй Ин впечатал брата в площадную пыль, придавив коленом пах и изо всех сил вцепившись пальцами в живот. Хлынувший в ладонь поток едва не ослепил. Хватая ртом воздух, он почувствовал острый, как стрела, удар в висок. Сознание начало уплывать. «Только не разжимать пальцы, не разжимать пальцы», — пульсировала отчаянная мысль, но её края начинали размываться. — Вэй Ин? — донесся тихий, обескураженный голос будто сквозь толщу воды. Но он больше ничего не слышал. Он погружался всё глубже, и придонный холод обнимал его, забирая боль. *** Бьющий в лицо свет раздражал. Должно быть, Лань Чжань забыл закрыть ставни или решил таким образом заставить Вэй Ина встать пораньше. Он поморщился и открыл глаза. По телу разливалась слабость, нещадно болела спина и ныл висок. Он лежал под покрывалом насыщенно-пурпурного цвета, и льющийся из открытого окна ветер был, против обыкновения, тёплым и ласковым. Пылинки дрожали в густых лучах предзакатного солнца. Пахло близкой водой и лотосовым цветом. Он не перепутал бы этот запах ни с одним другим! В сознании замелькали сцены прошедшего дня. Отъезд из Гусу, прощание с Лань Чжанем — он поднял левую руку: лента была на месте, лишь слегка запылилась. От сердца немного отлегло. Прибытие в Юньмэн, переполох на площади… Битва с Цзян Чэном. Цзян Чэн! Он резко сел, поморщившись от острой боли в спине. Всё будет в порядке, Лань Чжань, он мне ничего не сделает, Лань Чжань. Тьфу ты! За самого себя было стыдно. Подставился как мальчишка, стоило только приземлиться. Оставалось надеяться, что шрама не останется, иначе Лань Чжань больше не отпустит его одного даже в купальню. Покрывало соскользнуло, обнажая грудь, и игривое солнце Юньмэна немедленно её приласкало. Губы поневоле растянула улыбка. Как же он всё-таки любил тепло! Поперёк груди тянулась повязка. Значит, его успел осмотреть лекарь, и волноваться не о чем. Как, интересно, он сюда попал? И что стало с Цзян Чэном? Дверь в комнату отворилась, словно отвечая на его вопрос. На пороге стоял Цзян Чэн, и по его лицу ничего нельзя было прочитать. — Ты как? — Бывало и хуже, — подмигнул ему Вэй Ин. — Сколько я спал? — Чуть больше суток, — Цзян Чэн закрыл за собой дверь, усаживаясь на кресло у ширмы, подальше от льющегося из окна света. Тень обозначила тревожную складку губ и морщины на высоком лбу. Он вздохнул, потирая пальцами глаза. — Я даже не знаю, имеет ли смысл спрашивать, какого гуля ты полез? — Не имеет, — согласился Вэй Ин. — Но, признаться, меня бесконечно удивляет, что ты вообще здесь. Вэй Ин приподнял брови. — В смысле? Мы же договорились. Цзян Чэн как будто не мог найтись с возражением, и Вэй Ин с удивлением понял, что тот не воспринял их договорённость всерьёз. И согласился-то наверняка только затем, чтобы отделаться от него. — В голове не укладывается, что Ханьгуан-цзюнь отпустил тебя одного, и это после всего случившегося, — он покачал головой. — Осуждаешь? — не смог удержаться Вэй Ин. — Скорее, восхищаюсь, — без обычного яда ответил Цзян Чэн. — Ну, справедливости ради, мне пришлось ради этого попотеть, — улыбнулся Вэй Ин. — Всё равно не представляю, как тебе это удалось. — Не веришь в мои дипломатические способности, А-Чэн? — В твои несуществующие дипломатические способности, ты хочешь сказать? Вэй Ин рассмеялся. Давненько они так мирно не болтали, не пытаясь друг друга ранить или уязвить. В последний раз, пожалуй, перед свадьбой шицзе. Воспоминание кольнуло сладкой болью. В юности, когда он приходил в себя после особенно буйных драк, рядом всегда сидела она с чашкой горячего супа наготове. Столько времени прошло, а тоска до сих пор холодной рукой сжимала сердце при мысли о ней. Как же он скучал… И тем больше пугала мысль, что он может потерять и А-Чэна. Он усмехнулся и погрозил пальцем: — Как же ты так выбрал себе доверенное лицо без способностей к переговорам? Ай-яй-яй, глава Цзян, как недальновидно! — Сам удивляюсь, — непривычно спокойно парировал А-Чэн. Он был какой-то чересчур задумчивый для обычного себя, и это немного тревожило. — Я бы решил, что ты сбежал, и вовсе не поставив Ханьгуан-цзюня в известность, если бы не это, — он указал на ленту, скрывающую запястье Вэй Ина. — Может, он мне давно её отдал, — Вэй Ин погладил прохладный шёлк кончиками пальцев. — Как знак особого расположения. — Больше похоже на талисман в дальнюю и опасную дорогу. И, признаться, весьма полезный: первый раз вижу, чтобы что-то так действовало на Цзыдянь. Не думал, что это вообще возможно, — Цзян Чэн сцепил руки в замок, уложив на них подбородок. — Что… — Вэй Ин осёкся, но нужно было выяснить. — Что ты помнишь? — Всё, — глухо уронил Цзян Чэн. — К сожалению. — Расскажешь? Он пожал плечами. — Всего рассказа на пару слов. Я нашёл в старых свитках упоминание снадобья для успокоения ци. Нужны были травы. Слуг посвящать не хотелось, и я отправился на рынок сам, — он тяжело откинулся на спинку кресла, уложил руки на подлокотники и продолжил: — Но ты же знаешь старые записи, названия отличаются от нынешних. Торговец не мог толком понять, что мне нужно, предлагал то одно, то другое, уверяя, что разницы нет, и все его травы одинаково хороши. Это раздражало, — Цзян Чэн устало потёр лоб. — Но не слишком. Мы вроде бы договорились. Но пока он взвешивал товар, мужик с соседнего лотка заметил, что меня хотят провести. Мол, того, о чём я толкую, у них на рынке нет, и торгаш просто хочет впарить мне бесполезную солому из жажды наживы. Что было дальше, ты знаешь. Вэй Ин тяжело вздохнул. Скверная история. Хитроумный торговец, будь он и вправду достаточно смел или глуп, чтобы попытаться провести главу, заслуживал пару десятков ударов палками, но не более. Обычными палками, и уж никак не обрушенной на него мощи духовного оружия. Цзян Чэн, судя по его взгляду, прекрасно это понимал. — Как ты сейчас? — спросил Вэй Ин. — А как ты думаешь? — лицо напротив исказилось. — Я убил двоих, просто потому что сунулись под руку. Торговец… надеюсь, выкарабкается. Мои люди помогут. — Я имел в виду, тебе сейчас… спокойнее? На мгновение в глазах Цзян Чэна промелькнуло выражение побитой собаки, но он быстро взял себя в руки. — Да. Спокойнее после того, как… — он повёл в воздухе рукой, но Вэй Ин всё понял и опустил взгляд на свои ладони. Всё-таки он был прав: он может помочь, у него каждый раз получается! Если бы только он успел чуть раньше. — Как это ощущается, когда, ну… Когда тебя срывает? Цзян Чэн уставился в окно и некоторое время молчал. — Помнишь, мы в детстве на спор прыгнули в реку у водопада? Нас тогда чуть не убило. Хорошо, что отец вовремя подоспел. Вэй Ин кивнул. Он отлично помнил тот случай, хотя бы потому, что это был первый и единственный раз, когда дядя Цзян повысил на них обоих голос. Ни до, ни после он не отчитывал их подобным образом, а тогда даже наказание назначил сам. А Вэй Ину потом ещё и досталось от госпожи Юй: она была уверена, что идея с водопадом принадлежала ему. Кстати, напрасно, в кои-то веки. Он совсем не был уверен, что сможет выплыть до обрыва, это Цзян Чэн хорохорился — он тогда плавал лучше Вэй Ина. — Я до сих пор помню то ощущение полнейшей беспомощности. Ты бросаешь все свои силы на то, чтобы преодолеть эту тягу, мышцы сводит от натуги, но ты всё равно проигрываешь, — Цзян Чэн замолк, покусывая губу изнутри. — Очень похоже на то, что происходит со мной сейчас. В том потоке они тоже были вместе. Хотя, по идее, должны были выплывать каждый самостоятельно — в этом и была суть спора. Но стоило яростно пузырящейся воде схватить их и понести, пресекая малейшее сопротивление, как они мгновенно потянулись друг к другу, едва успев сцепиться, не позволяя потоку их разметать. Вэй Ину каким-то чудом удалось ухватиться за самый кончик торчащего из земли корня. Другая его рука крепко сжимала запястье Цзян Чэна, так что ногти впивались в кожу. Их полоскало течением, Вэй Ин отплёвывался, пытаясь подтянуться, но корень внезапно обломился. Их закрутило, вода хлынула в нос и рот, не давая закричать. Ему только и оставалось, что крепко сжимать руку Цзян Чэна, ожидая падения. И оно случилось, только потянуло их внезапно не вниз, а наверх. Разомкнув мокрые глаза, Вэй Ин увидел строгое лицо дяди Цзяна с плотно сжатыми губами. Он стоял на мече, держа их обоих под мышками, в каждой руке по паршивцу. Глаза Цзян Чэна были закрыты, дыхание срывалось с губ влажными хрипами: видимо, наглотался воды. Рука Вэй Ина всё ещё сжимала его запястье. — Можешь отпустить, А-Сянь, — мягко сказал дядя Цзян, и пальцы Вэй Ина разжались. Жуткий синяк сходил с руки Цзян Чэна пару недель. Вэй Ин не собирался разжимать пальцы и сейчас. — Что будет с семьями тех?.. — он не закончил, но Цзян Чэну это и не требовалось. — Один был сиротой, у другого остались жена и дети. Получат содержание по потере кормильца. Во всяком случае, до тех пор, пока вдова вновь не выйдет замуж, — он растёр виски и поморщился. — Это всё, что я могу для них сделать. Вэй Ин кивнул. Вряд ли мешок с деньгами утешит убитую горем женщину, но по крайней мере её семья не будет голодать. Пожалуй, это действительно было лучшим выходом из ситуации, которую можно было и вовсе предотвратить. Если бы только он был чуть более расторопным! — Прости меня, — Вэй Ин скомкал в пальцах покрывало, сглатывая вязкую слюну. — Ты-то здесь при чём? — нахмурился Цзян Чэн. — Я должен был приехать быстрее. Я знал, что нельзя медлить, и всё равно прокопался слишком долго. Я снова подвёл тебя. Если можешь, прости, — он смотрел на Цзян Чэна спокойно и твёрдо. Он снова ошибся, и от этого было паршиво. Но гуль его раздери, если это повторится! Он больше не позволит Цзян Чэну никого убить в пылу искажения. Вэй Ин как никто знал, насколько опекающим был глава Цзян в отношении своих людей. Он мог не спать ночами, когда разлившиеся по весне реки рушили прибрежные посёлки и нужна была помощь с восстановлением. Он метался по всем провинциям в поисках лекарей, если в Юньмэне гуляла эпидемия. Он урезал до минимума долю риса, уходящую в Пристань, если плохой урожай грозил простым людям голодом. Госпожа Юй всегда говорила: «Хозяйская рука имеет право бить, только если она кормит и исцеляет», и она гордилась бы сыном сейчас. Цзян Чэн стоял за своих людей каменной стеной, и пусть в иных провинциях вздрагивали при звуке его имени, люди в Юньмэне обожали своего главу. И Цзян Чэн, не избалованный ничьей любовью, очень ценил это, пусть и не подавал вида. Не хотелось даже думать, каково ему было осознавать, что он своими же руками норовил уничтожить светлый образ главы в глазах простого люда. — Не неси ерунды, — возразил Цзян Чэн, строго и резко, — я вообще тебя не ждал. — Но вот он я, — с улыбкой развёл руками Вэй Ин. — Ничего не хочешь мне дать? Цзян Чэн фыркнул, запустил руку за пазуху и бросил ему что-то маленькое. Вэй Ин поймал летящий предмет в кулак и раскрыл ладонь. Серебряная подвеска с фиолетовой кистью блеснула в лучах заходящего солнца. Знак ордена Юньмэн Цзян и по совместительству пропуск в Пристань Лотоса. Улыбаясь как последний придурок, он поднял взгляд на Цзян Чэна. Тот смотрел всё так же серьёзно, даже грозно немного, но глаза его потеплели. Захотелось немедленно вылезти из постели и скакать вокруг него, закинуть руку на шею, отмахнуться от его возмущений, рассказать все новости за последние пару месяцев и, пожалуй, затащить его в кабак и всласть там пошуметь. Может быть, даже найти пару хорошеньких девушек и попытаться сосватать им Цзян Чэна: он так потешно злится, когда смущается! — Пинка хочу тебе дать, да нога не поднимается, господин советник, — уловил тон его мыслей Цзян Чэн. — Правильно, не перенапрягайтесь, уважаемый глава, поберегите силы, — хохотнул он. Подвеска лежала на ладони приятной знакомой тяжестью. Столько лет прошло, подумать только… И вот он снова здесь. Вэй Ин сейчас не вспомнил бы, куда делась его прошлая. Должно быть, сгинула на Луаньцзан, хотя он не был уверен. Последний раз он использовал её незадолго до осады Пристани. Те дни вспоминались с трудом, словно полустёртый рисунок на старой стене. Он повертел подвеску в пальцах, солнечный луч скользнул по металлу, и Вэй Ину почудились застарелые царапины на гладкой серебристой сфере. — Цзян Чэн, это что, моя старая?.. — спросил он, не скрывая недоумения. — Что за чушь? Конечно, нет. Я подумал, пусть будет новая. Пусть вообще… всё будет по-новому, — ответил тот, несколько смешавшись. Вэй Ин немедленно ухватился за эту тень смущения как за спасительный канат. — А у тебя что, и старая есть? А-Чэ-э-эн, поверить не могу! Ты сохранил мой брелок! Ты его сохранил, старый ты сентиментальный жук! Он не выдержал и рассмеялся, так что боль в спине снова прорезалась. Цзян Чэн, нежно-розового цвета, вскочил с кресла, вперив в него указующий перст и устрашающе хмурясь. — Спятил? Делать мне больше нечего, только твои вещи хранить! Ты за кого меня принимаешь, а?! Я тебе не влюблённая девица! Иди ты ко всем гулям! Возмужавший и разошедшийся в плечах, не мальчишка, но матёрый глава великого клана, он всё ещё смущался как ребёнок, стоило лишь намекнуть на проявления нежных чувств. От удивления и радости, от этой такой знакомой реакции к глазам Вэй Ина едва не подступали слёзы. Тысяча гулей, как же это было хорошо! Как обрести себя, как увидеть свет… как вернуться домой. Он бы обнял его сейчас, если бы не был уверен, что это только всё испортит. Оставалось лишь смеяться и подтрунивать, как в старые добрые времена: — Хранил, небось, доставал иногда и вспоминал своего братишку! — Вэй Ин, заткнись, иначе получишь по шее! — Прятал в самом укромном месте, чтобы никто не нашёл! — Ты доболтаешься сейчас, придурок! — Гладил, поди, тихими вечерами и думал: где же Вэй Ин, как же мне без него грустно, на ком же мне тренировать удар? — Вэй Ин хохотал, не в силах остановиться. Мечущийся Цзян Чэн, уже достигший оттенка арбузной мякоти, схватил с кресла подушку, подскочил к кровати и от души огрел его по голове. Подумалось, что только ранение и ещё свежая благодарность А-Чэна спасли его от чего потяжелее. Спасибо и на том! Вэй Ин хохотал, прикрываясь ладонями, а Цзян Чэн продолжал его дубасить. Как в детстве, как много лет назад, как и должно было быть. Потому что два героя Юньмэна, определённо, друг друга стоили. — А-Чэн, хорош! Глава Цзян, сейчас у вашего советника откроется рана. Ваше нежное сердечко это не порадует, я точно знаю. — Я тебе сейчас эту подвеску в жопу засуну, гад! Будешь знать, что порадует моё «сердечко»! — Я так и знал, что у тебя недостойные намерения на мой счёт! В дверь тихо постучали, прервав их задушевную братскую беседу. — Кто? — рявкнул растрёпанный Цзян Чэн, бросая подушку на кровать. Вэй Ин откинулся на спину, поморщившись от новой волны боли и пытаясь продышаться. Давно он так славно не хохотал. — Глава Цзян, гостю необходимо сделать перевязку, — ответил из-за двери надтреснутый голос старого лекаря. — Это что, старик Ле Цзы? — удивленно спросил Вэй Ин, и Цзян Чэн кивнул. На сердце потеплело. Ле-шифу лечил их чуть ли не с самого детства. Он был другом дяди Цзяна, и Вэй Ин бесконечно доверял его опытным рукам. Кое-как пригладив растрепавшиеся волосы и пряча в тени раскрасневшееся лицо, Цзян Чэн позволил лекарю войти. Вэй Ин улыбнулся старику, который со всей очевидностью не признал его, и подумал, что ему ещё только предстоит раскрыть обитателям Пристани Лотоса свою истинную личность. Не факт, что это будет легко. Но, кажется, они справятся. «Не переживай, Лань Чжань, — подумал он, принимая из рук лекаря чашу с целебным отваром. — Кажется, всё не так уж плохо».

Конец первой части