For science

Среда начинается с того, что ты просыпаешься от яркого, пробирающего по дрожи, солнечного света. Ты осознаешь, что это цена, которую нужно заплатить за такую дешевую квартиру так близко к кампусу и студии йоги, но тебе все равно это не нравится. Все, что ты можешь сделать, это проклинать холодные времена года, когда ты засовываешь ноги в толстые носки и пялишься на свой обогреватель. Обои, которыми были обшиты стены, выглядели примерно того же возраста, что и твои родители, и, несмотря на то, что ты была студентом-инженером, были некоторые вещи, за которые ты бы никогда не взялась в одиночку. Особенно если ты хотела вернуть свой страховой депозит. Ты и не подозревала, что это было начало того, что позже ты назовешь худшей неделей в своей жизни. Или, по крайней мере, самой худшей за последние 6 месяцев. Ты опаздываешь на автобус, так что быстро собираешься и со всех ног бежишь в кампус. Профессор разочарованно смотрит на тебя, и ты втискиваешься в место, которое свободно. Студент рядом дышит слишком громко, превращая долгую лекцию в ад. Маленький контейнер с едой, который ты взяла из кафетерия, чтобы пообедать на ходу, взорвался, когда ты шла в библиотеку. Запах брокколи долго держится на штанах, но есть и хорошая сторона — ты получаешь целый стол для себя одной, несмотря на толпу студентов, которая заполняет тихое пространство. Выход из библиотеки занимает гораздо больше времени, чем ты ожидала, потому что ты делаешь еще одну ошибку в своем коде и вынуждена рыскать по блокам мигающего зеленого текста на темном фоне монитора, пока глаза не начинают слезиться. Это занимает два часа, но все же удается найти неуместную и действительно глупую арифметическую ошибку, которая заставляет тебя рвать на себе волосы. Когда ты заканчиваешь самую тошнотворную домашнюю работу, появляется сильное желание вздремнуть в автобусе, а потом, вернувшись домой, проспать всю ночь. Только когда ты почти доходишь до ближайшей автобусной остановки, телефон звонит с поздним уведомлением о том, что в среду у тебя поздняя встреча с ребятами. Как ты могла забыть то, что происходило каждую неделю в течение последних полутора лет, ты даже не представляешь. Проблема заключается в том, что, поскольку встреча должна быть у тебя дома, тебе нужно заранее закупиться едой. Ты смахиваешь несколько разочарованных слез и звонишь своему любимому продавцу куриных крылышек и заказываешь доставку. Не доверяя автобусу, который шел к остановке рядом с домом, ты решаешь вновь бежать, чтобы успеть к приходу доставщика и парней. После всех этих усилий ты добираешься домой только для того, чтобы получить в групповом чате сообщение от ребят, говорящее, что они опоздают, потому что было собрание для студенческого игрового общества. Ты действительно плачешь в душе, но, по крайней мере, у тебя есть время на душ. Ты позволяешь горячей воде течь по телу после того, как заканчиваешь очищать кожу от пыли и пота. Температура воды падает гораздо быстрее, чем тебе бы хотелось, заставляя закончить водные процедуры. Чонгук приходит первым, потому что он ушел с собрания рано, чтобы успеть вовремя. Пунктуальность для него не шутка, и он не любит заставлять людей ждать. Он выглядит милым на пороге твоего дома в своих круглых очках и черной водолазке, и то, как он улыбается, почти компенсирует тот факт, что день, который ты только что провела, был абсолютным дерьмом. — Они еще не приехали? — Он вешает свое пальто на несколько свободных крючков у двери, прежде чем войти в гостиную. Ты качаешь головой. — Нет. Они, вероятно, пытаются понять, как протащить сюда бесплатную выпивку. — Ну, это будет пустая трата времени, потому что я не пью по вечерам в будние дни. — Боже, — фыркаешь ты. — Что? Это плохо сказывается на моей концентрации в течение недели. — Это правда. Я должна защитить твой мозг. Ты протягиваешь руку, чтобы игриво взъерошить ему волосы. Он хватает тебя за запястье после того, как ему это надоедает, но не отпускает сразу. Вместо этого он держит ее в одной руке, а другой рисует легкие круги на нежной коже. Это совсем не редкость для него. Он с нежностью смотрит вниз на ваши переплетенные руки. Горько-сладкая привязанность пузырится в твоем горле, так что ты слегка кашляешь, чтобы придти в себя и выскользнуть из его хватки. — У тебя сегодня много дел? — Не совсем. Я немного отстаю в оценках, но это для вводного класса, так что это не займет много времени, так как профессор дал мне ключ к ответу. — Он делает шаг вперед и натыкается на тебя плечом. Ты отступаешь назад к столу, не привыкнув к тому, что он так старается быть рядом. — А как насчет тебя? Ты все нагнала? — В значительной степени. — Ну, может быть, после того, как ты закончишь, я имею в виду, мы могли бы… Звук Хосока, колотящего в дверь, резко разрушает маленький миг полу-флирта. Тебе грустно наблюдать за тем, как он отходит, но ты не хочешь жалоб на шум от соседей, поэтому ты идешь к двери, как хорошая хозяйка. — Чон Чонгук, я надеюсь, ты не собираешься заснуть во время наших занятий. — Ты никогда не сможешь сделать достаточно, когда это интересная тема, — он застенчиво улыбается тебе в спину. Ты улыбаешься и похлопываешь его по плечу, потому что либо так, либо ты поддаешься своим эгоистичным желаниям, запрыгнешь на него и будь прокляты Тэ и Хосок. Но ты не можешь провоцировать их подозрения, поэтому вместо этого ты направляешься к входной двери, где шум достиг впечатляющего уровня децибел. Удивительно, что дверь не слетает с петель с такой силой от их стука. — Прекратите, я иду, — говоришь ты, распахивая дверь. — Какого черта ты так долго? Ты что, спала, что ли? — Хосок снимает ботинки и тут же топает мимо тебя, чтобы выгрузить содержимое своего рюкзака на кухонный стол. — А если я скажу «да», что произойдет? — Тогда ты плохой друг, — говорит Тэхен рядом с тобой с серьезным взглядом из-под ярко-розовой челки. — Ты покрасил волосы! — Требуется целых три раза, чтобы осмотреть его снизу вверх и полностью осознать розовые волосы на его голове. Но это ему идет, и он выглядит немного по-эльфийски. — Да, — отвечает он с гордой квадратной улыбкой. — Но зачем? — Звук шагов Чонгука, входящего в гостиную, почти заставляет тебя обернуться, как одну из собак Павлова, но ты заставляешь себя продолжать разговор с Тэ. Хосок встает из-за стола. — Он пытается преобразиться, чтобы переспать с кем-нибудь. — В самом деле? — с заинтересованным взглядом и ухмылкой подкалываешь ты. — Я просто подумал, что должен сделать что-то, чтобы прервать этот застой в сексе, через который мы все проходим. — Да, застой, — бормочешь ты. — Спасибо, что взял это на себя. — Тебе это не нравится? — Он разинул рот. — Нет, мне это нравится. Ты прекрасно выглядишь, — ты протягиваешь руку, чтобы взъерошить его волосы, и он издает глубокий смешок. Чонгук наблюдает, как ты проводишь пальцами по розовым волосам Тэхена. Ты удивляешься их мягкости, несмотря на то, что они были сильно обесцвечены, а затем кладешь руку ему на шею и смеешься вместе с ним. Несмотря на то, что Чонгук находился в твоем личном пространстве меньше десяти минут назад, он чувствует себя несколько обделенным. Он ничего не говорит, когда ты подходишь к столу, чтобы начать подготовку, готовясь броситься на итоговый тест по одному из предметов. Примерно через полчаса работы Хосок начинает ныть, что еды в тарелке недостаточно для его «все еще растущего» тела, и его прерывает звонок в дверь. — Наверное, это крылышки, — Ты благодарна ему за то, что он перестал ныть. Ты подбегаешь к двери и расписываешься за заказанную еду, давая курьеру неприлично большие чаевые, которые собрала у других. Ритуал для тех, кто не покупает крылья. Быстро открываешь крышку коробки, чтобы дать запаху проникнуть во все уголки квартиры. — Черт возьми, да, — Хосок с волнением растягивает слоги, — пахнет потрясающе. Ты бросаешь коробку на стол, неудачно и с хлопком, и спешишь на кухню, чтобы взять тарелки и гору салфеток, зная, что все трое едят и пачкаются, как малыши. После того, как все косточки были обглоданы и руки вымыты от липкого соуса, ты и мальчики тянетесь к дивану, чтобы устроиться за работой. Ты выбираешь угол дивана, который, как ты знаешь, самый мягкий и самый дальний от Хосока, чтобы не начать ссориться и не пренебрегать своим заданием. Чонгук плюхается рядом с тобой, что тоже не является чем-то необычным, но он прижимается к твоему боку от плеча до колена. Единственная причина, по которой ваши лодыжки не переплетены, — это то, что твои ноги лежат на пуфике, и ему некуда приткнуться. Вскоре тест и несколько заданий, поставленных на неделю, будут аккуратно напечатаны на твоем ноутбуке. Курсор мигает на последней строке, которую ты набрала. Другая работа уже давно закончена, а классный материал довольно прост. Ты вынуждена сидеть и ждать, пока остальные закончат свою работу. Головы Хосока и Тэ почти соприкасаются, когда они наклоняются друг к другу, шепчутся между собой, пока они работают над заданием для другого общего класса. Чонгук эффективно работает над гигантской стопкой тестов, которые он планировал сдать в пятницу, вместо прошлых выходных. Ты думаешь что отчасти сама виновата в том, что отвлекла его от работы, поэтому протягиваешь ему оливковую ветвь. — Тебе нужна помощь с этим, — ты наклоняешься к нему и шепчешь. — Конечно, — говорит он и разделяет пачку пополам, чтобы отдать тебе. — Тебе нужны ответы? — Ты можешь оставить их себе. Еще один час быстро проходит, когда голова снова занята, но это потому, что ты оцениваешь тесты для вступительного класса. Работа оценивается быстро, когда вы вдвоем работаете над ними. Ты протягиваешь ему свою половину стопки, прежде чем переместиться на диван. Кожаная подушка неприятно липнет к ногам, и ты с удивлением обнаруживаешь, что пот неприятно колет кожу бедер. Со сломанным обогревателем ты знаешь, что не потеешь, потому что в самой квартире слишком холодно. Путаница рассеивается вслед за мурашками, которые вспыхивают на коже. Чонгук лениво водит кончиком карандаша по обнаженной коже твоего бедра, пока работает над последним тестом из своей стопки. Он наклоняется ближе и кладет руку на твою ногу, заставляя тебя вжаться в угол, чтобы сохранить небольшое личное пространство. — Эй, а что ты думаешь об ответе этого студента? — Гм, — ты громко сглатываешь, в горле внезапно пересыхает, — Я… это немного сокращенно. Не все можно свалить на центробежную силу. Это также не совсем то, о чем просит задача. Но его решение дает правильный ответ так что… — Ты совершенно права. Я дам ему пол балла. Он записывает итоговую оценку красными чернилами и кладет последний тест на стол вместе с остальными. Он чувствует, как ты смотришь на него, и поворачивается, чтобы посмотреть в ответ. Он одаривает тебя легкой, интимной улыбкой и наклоняется, не задумываясь. Его близость вызывает головокружение, и ты не можешь не двигаться вперед, пока не услышишь его дыхание, когда приближаешься к нему. Хотя он далек от пассивности, Чонгук обычно не так откровенен с любовью. Но ведь ты и не жалуешься. Приятно думать, что ему достаточно комфортно и он хочет быть рядом с тобой. Он снова двигается ближе, и ты медленно закрываешь глаза, позволяя простому мгновение захватить все тело. — Что вы тут делаете, ребята? — кричит Хосок с расстояния не более трех метров. Ты вырываешься из объятий Чонгука, пока твоя спина почти не перегибается через край дивана. — Ничего, — огрызаешься ты. Ты можешь почувствовать, как лицо горит от смущения. Грустно думать, что ты настолько сошла с ума из-за Чонгука, что забываешь о других друзьях, которые находятся в комнате, когда он рядом. Что еще печальнее, так это то, что ты еще даже не видела его член, не говоря уже о том, чтобы переспать с ним. — Ребята, вы уже закончили свою работу? — Тон у Чонгука спокойный и ровный, как будто ему нечего скрывать. — Да, — протягивает Тэхен. — Мы закончили недавно. Мы думали, что вы все еще обсуждаете аттестацию, поэтому ничего не сказали. Но, похоже, ты уже закончил с оценками. Тэхен может быть глупым и красивым в неземном смысле, но ты знаешь, что лучше не недооценивать его наблюдательные способности. Поэтому, когда ты слышишь, как его тон осторожно намекает на что-то, ты молчишь. Он оценивающе смотрит на тебя краем глаза, розовая челка убрана и приподнята очками на его голове. Ты отводишь взгляд и встаешь. — Хорошо. У меня занятия утром, так что я предлагаю вам всем перенести вечеринку. — Давай пойдем отсюда. Ей нужно столько прекрасного отдыха, сколько она может получить, — Хосок хихикает, глядя на Чонгука, когда тот упаковывает вещи. Чонгук выглядит пойманным в ловушку, когда Хосок торопит его собрать свои вещи и надеть пальто, чтобы они могли пойти на праздник сосисок без тебя. Он говорит тебе, что найдет способ улизнуть. Ты киваешь и двигаешься, чтобы убрать остатки вашего ужина. Повернувшись спиной к гостиной, ты не замечаешь, что Тэхен следует за тобой с остатками мусора, которым усеян стол, сгребая в его руках. Он тихо зовет тебя по имени, когда ты пытаешься запихнуть мусор в переполненную корзину. — Вот дерьмо! Тэ, ты меня напугал. Он намеренно понижает голос, зная, что Хосок и Чонгук все еще стоят в дверях и болтают. — Я хочу спросить тебя кое о чем, но ты должна пообещать, что не будешь злиться. Ты подозрительно щуришь глаза, глядя на него, но и твой голос становится тихим. — Почему я должна что-то обещать, когда ты меня просишь об этом? — Ты знаешь, что я имею в виду, — вздыхает он. — Между тобой и Чонгуком что-то происходит? — Что? Нет, это было… это было просто… — Прежде чем ты продолжишь, просто пойми, что я знаю тебя. — Это заявление тяжело висит в воздухе с намеком. — Эй, Тэ, ты не поможешь мне починить обогреватель? Я думаю, что он сломан. — Ты стараешься сделать свой голос громче, чтобы он донесся до того места, где стоят остальные. Поманив Тэхена рукой, ты быстро ведешь его в свою комнату. — Тебе действительно нужна помощь с обогревателем или ты просто стараешься, чтобы тебя не услышали? Ты вздыхаешь. — И то, и то. Он присаживается на корточки и помогает отодвинуть обогреватель, стоящий вдоль стены. Ты вытаскиваешь свой набор инструментов из-под кровати, а он ищет в Google описание внутренней системы, прежде чем приступить к работе. Проходят несколько минут тишины, пока вы оба ковыряетесь в обогревателе, пока не замечаете большую трещину, проходящую через один из металлических витков в конструкции. — Так ты ответишь на мой вопрос или нет? — спрашивает Тэхен, ковыряя ржавчину, чтобы получше рассмотреть. Ты на секунду замолкаешь. — Между нами ничего не происходит. Это совершенно односторонне, — бормочешь ты и опускаешь голову. Это лучший ответ, который ты можешь дать без того, чтобы дерьмо попало в вентилятор, и, технически, это правда. — Я почему-то так и подумал, — он делает паузу и тщательно подбирает следующие слова. — Ты ведь знаешь, что Йори будет здесь через две недели? Кто знает, будем ли мы видеться с ним чаще, когда она приедет сюда. — Ты думаешь, я это забуду? Она — все, что он когда-либо хотел, — Твой голос срывается, и внезапно слезы рискуют прорваться, — Она, наверное, будет идеальной подружкой и воплотит все его мечты в реальность, и мы снова станем тремя неудачниками. — Мы и не перестаем быть неудачниками, когда рядом Чонгук, — фыркает он. Удивленный смех срывается с твоих губ, несмотря на то, что глаза блестят от непролитых слез. Но ты чувствуешь себя легче. Когда кажется, что вы залатали сломанную нагревательную спираль, Тэхен безмолвно раскрывает свои объятия, и ты немедленно поддаешься навстречу, наслаждаясь тем, насколько крепкими они ощущаются. Он глубоко дышит и успокаивающе похлопывает тебя по спине. — С тобой все будет хорошо, — спрашивает он, уткнувшись в твои волосы. — Да. — Ты шмыгаешь носом и украдкой вытираешь краем его рубашки. — Фу. Остановись, я это чувствую. Он впивается пальцами в твои бока, заставляя тебя вывернуться, чтобы избежать щекотки, но только для того, чтобы притянуть обратно и защекотать сильнее. Ты снова начинаешь плакать, но на этот раз от смеха. Хосок молча наблюдает в дверях, пока твой смех не стихнет. — Эй, извращенец, — Тэ автоматически поворачивается на голос Хосока, — Мы уходим. Ты идешь или у тебя уже назначена встреча? У Хосок пронзительно смотрит на то, как естественно твои руки обхватывают талию Тэхена. — Он идет, — говоришь ты, опуская руки, чтобы освободить его. — А где Кук? — В коридоре. Отвечает на звонок, — тон Хосока становится непристойным. — Тэ, ты реально уходишь? — Да, — говорит он неуверенно, глядя на тебя, чтобы убедиться, что ты не расплачешься, когда он уйдет. Ты показываешь ему большой палец вверх. — Ну что ж, пожалуй, так оно и есть. Увидимся завтра, ребята. Убедитесь, что дверь закроется, когда вы уйдете. Я запру ее позже. Я продолжу убирать гостиную перед сном. Ты возвращаешься на кухню, чтобы на самом деле привести себя в порядок, рассчитывая, сколько часов сна останется, если вы с Чонгуком немного пошалите. Прогноз выглядит мрачно, но ты более чем готова отказаться от нескольких часов сна для него. В самый разгар опрыскивания стола очистителем Чонгук открывает входную дверь и подходит к столу. — Все в порядке? Тебе звонили с RealiCorp? — На самом деле это была Йори. Она вернулась рано и хотела, чтобы я забрал ее из аэропорта. Эта новость не потрясла так сильно, как ты думала, но ты не можешь не задаться вопросом, знал ли Тэхен об этом, когда начал тот разговор. — Я имею в виду, это здорово, но как ты собираешься забрать ее без машины? — Хосок сказал, что у его братства есть одна, которой могут пользоваться все братья, и он одолжит мне ключи. — Окей. Звучит хорошо. Тогда увидимся позже. — Ты не расстроена? С сегодняшним вечером и… — С чего бы мне расстраиваться? — Ты знаешь, что твой тон слишком высок и немного резок, но быстро нормализуешь его, прежде чем он успевает проанализировать ситуацию. — Я имею в виду, что именно это мы и планировали. — Да, наверное, я просто подумал… В общем, я просто отвезу ее в отель. Так что у нас еще есть время, чтобы продолжать следовать нашему текущему… графику. Так ведь? — Он мягко пинает ногой ковер, застенчиво сжимая в руках телефон. — Если ты все еще хочешь, я думаю, мы можем это сделать. Но как только ты начнешь с ней встречаться, нам, очевидно, придется остановиться. Независимо от того, дойдем мы до последнего шага или нет. — Да. Как-то неловко говорить загадочно о тех тайных занятиях, которые у вас были. Как правило, ты могла свободно обсуждать с ним предстоящие действия, которые вы будете делать, или он будет сверяться со своим дневником для заметок о том, к чему он хотел бы вернуться и продолжить практику. Теперь воздух изменился, и ты внезапно чувствуешь себя другой женщиной, несмотря на то, что Чонгук все еще одинок. Это своего рода стыд, который, как ты думала, ты преодолела до того, как он впервые провел ночь у тебя дома, но он снова поднимает свою голову, когда ты понимаешь, что маленькая игра, в которую вы играли, — это именно то, что скоро закончится, оставив тебя ни с чем. Температура продолжает падать на этой неделе, и к следующей ночи твои пальцы ног заледенели, и ты понимаешь, что вам с Тэхеном не удалось починить обогреватель. Более того, неделя все еще очень, очень дерьмовая. Ты просыпаешься усталой, несмотря на то, что рано легла спать, потому что ваша заранее запланированная встреча с Чонгуком была отменена. Оргазм помог бы тебе вырубиться, но вместо этого ты остаешься с холодными пальцами ног и должна вытащить старое одеяло, которое обычно приберегала до того, как официально наступит зима. Оно пахнет старой молью, и ты не засыпаешь раньше, чем хотелось. Невезение продолжается, пока ты ешь свой обед. Вы сидите за маленьким столиком, окруженным окнами, который нашли и заняли больше года назад, когда было слишком холодно, чтобы есть на улице. Это уединенное место, спрятанное в недрах недавно реконструированного музыкального кафе, и у них есть лучшее меню по четвергам, чем у любого другого обеденного заведения в кампусе. Ты ведь никогда не разговаривала с Йори и не видела ее вблизи, если уж на то пошло. Поэтому, когда она открывает дверь, ведущую из коридора к столу, ты поражаешься ее внешностью. Она прекрасна, и ты можешь полностью понять, почему Чонгук был влюблен в нее так долго. Ее волосы имеют здоровый блеск, который ты смогла получить только с годами покупки дорогого импортного аргонового масла. Ее кожа упругая и гладкая, и кажется, что ей вообще не нужен макияж, с теплым и розовым румянцем, украшающим ее впалые щеки. Ее улыбка, хотя и застенчивая, яркая и открытая, когда она подходит к столу. Ее наряд шикарен и идеально подходит для погоды, и ты хотела бы носить брюки так же хорошо, как она, хоть тебе даже не нравятся брюки. Она — вылитый образ совершенства, и тебя от этого тошнит. — Эй, ребята, — говорит она успокаивающим и раздражающе спокойным голосом, — надеюсь, я не помешала. Чонгук написал где вы и и сказал, что я могу присоединиться к вам на обед. — Пожалуйста, — Хосок обходит вокруг круглого стола, пока не освобождает свободное место рядом с Чонгуком. Локоть Тэхена толкает тебе на колени маленькую коробку с салатной заправкой, но ты не поднимаешь из-за этого большого шума. — Меня зовут Йори. Чонгук так много рассказывал мне о вас, но, боюсь, я пока не могу связать ваши имена и лица. — Она протягивает изящную руку. Часть тебя хочет попросить ее взять тебя с собой в следующий раз, когда она сделает маникюр. Хосок быстро протягивает свою руку и пожимает ее, сжимая слишком отчаянно, чтобы это показалось чем-то иным, кроме неловкости, когда он представляется. Тэхен терпеливо ждет своей очереди, прежде чем тоже пожать ей руку. Она делает комплимент его волосам и провоцирует смущение по его щекам. Потом она поворачивается к тебе. — Зато я знаю, кто ты, — она широко улыбается тебе, очаровательно щуря глаза. — Ты и Чонгук-и были друзьями в течение многих лет. — Чонгук-и, да? — Ты не можешь удержаться, чтобы не поднять брови, переводя взгляд на него. — Да, мы знаем друг друга с детства. Я слышала о тебе много хорошего. — О, неужели? — Ее глаза расширяются и она тоже переводит на Чонгука приятно удивленный взгляд. — Я…я не так уж много говорил. Я просто всегда восхищался твоим умом, — Тэхен закатывает глаза и делает вид, что сдерживает смех, — Твоя работа по использованию нейронных сетей для создания автоматного проекта была такой увлекательной. — Спасибо тебе. Впрочем, довольно обо мне. О чем вы говорили до того, как я пришла сюда? — Мы как раз говорили о нашем еженедельном игровом вечере. Ты должна прийти… Ой! — Хосок замолкает, потирая голень под столом. Ты убираешь ногу и бросаешь на него взгляд. — Это звучит так весело. В какие игры вы играете? — Ничего особенного, — отвечает Чонгук. — Mario Kart, Super Smash Bros, Fortnite, Minecraft. Можешь выбрать сама. Каждую пятницу все по-разному. — О нет. Это по пятницам? — Йори, а по пятницам нельзя? — холодно спрашиваешь ты. — К сожалению, я не могу. Я провожу семинар по кодированию в соседнем городе для недостаточно обеспеченных старшеклассниц в качестве инициативы, чтобы привлечь больше девочек, заинтересованных в STEM и готовых к поступлению в колледж. Хосок практически превратился в лужу, когда он наклонился к центру стола. — Это невероятно. Я сам феминист. — Ты едва сдерживаешь насмешку. Она вежливо кивает. — Мне это очень нравится. Жаль, что я не могу присоединиться к вам на игровой вечер, но у меня такое чувство, что я буду только помехой. Видеоигры — это не мой конек. — Неужели? — Глаза Чонгука расширяются, смотря на Йори с невообразимым шоком. — Я сама больше умею играть в твистер или монополию. — Как-нибудь вечером мы вполне могли бы поиграть в твистер — снова вмешивается Хосок, несмотря на то, что тяжелая рука Тэхена тянет его за рубашку. — К тому же мы обычно встречаемся позже вечером. Ты, наверное, закончишь свою лекцию еще до того, как мы встретимся у Чонгука. — Возможно, я смогу сделать это позже в этом месяце. Тогда я напишу тебе. Разговор значительно затихает, поскольку все продолжают есть. Йори достает термос, наполненный чем-то восхитительно пахнущим, и это возбуждает твой интерес. Ты молчишь, чтобы не давать ей много внимания, но Хосок не сдерживается. — Что ты принесла на обед, Йори? — Это всего лишь суп, который я приготовила. Я очень люблю экспериментировать на кухне, когда у меня есть время. — Она вдруг поворачивается к тебе. — Не хочешь попробовать немного? — Она наклоняет термос к тебе и к крышке, которая одновременно служит кружкой. — Нет, спасибо, я уже сыта. Я думаю, Хосоку было просто любопытно. В этот момент желудок начинает громко урчать, протестуя против скудного салата, который ты запихиваешь в себя. Брови Йори смущенно хмурятся, когда твой блеф становится очевидным. Ты обхватываешь себя руками за живот, как будто тебе больно, и оправдываешься тем, что недавно еда расстроила твое пищеварение. — Куда ты идешь? — спрашивает Тэхен. Его голос окрашен беспокойством, но один взгляд его глаз говорит, что он понимает, что ты пытаешься сохранить лицо. — Я пойду домой и отдохну. Было приятно познакомиться с тобой сегодня, — бросаешь ты через плечо, прежде чем броситься в пустоту коридора и направиться к автобусной остановке. Когда ты возвращаешься домой, ты быстро доделываешь свою курсовую работу и заставляешь себя рано лечь спать. В пятницу ты рано возвращаешься домой после учебы, уже отправив сообщение в групповой чат, сказав, что все еще чувствуешь себя плохо. Хотя вполне вероятно, что все знали, что ты на самом деле не отравилась, ты планировала починить окончательно обогреватель, а затем залатать раны, вызванные стыдом. Это не так уж плохо, так как тепло наконец-то начало появляться в квартире, хотя оно и было близко к жару. Хорошей стороной казалось то, что ты могла ходить в футболке и шортах, даже если в прогнозе погоды на выходные есть снегопад. Примерно в десять вечера, ты ешь мороженое, чтобы остыть, сидя на диване, когда реалити-шоу играет на заднем плане. Раздается стук во входную дверь, и ты задаешься вопросом, не так ли начинаются все дела об убийствах. Ты держишь свои нервы в узде, сжимаешь ложку, как оружие, и идешь смотреть в глазок. Чонгук смотрит на тебя через маленький стеклянный круг. — Что ты здесь делаешь? — Ты стоишь в стороне, чтобы он мог войти. — А почему ты не на игровом вечере? — Мы встретились в шесть и закончили совсем недавно. К тому же впереди выходные, — говорит он, поднимая свою набитую ночную сумку. — О. Ты все еще хочешь это сделать? — Ну, Йори сказала, что она все еще испытывает акклиматизацию, и я не хотел мешать. Я еще даже официально не пригласил ее на свидание. — Он бормочет последнюю часть. — Хорошо. Чонгук кладёт на пол свою сумку и неловко следует за тобой на кухню. Ты кладешь ложку и миску в раковину, а потом поворачиваешься и выжидающе смотришь на него. Он ерзает под твоим пристальным взглядом. Он пытается завести беседу. — Здесь довольно жарко. — Да, я знаю. Я думаю, что мы с Тэ снова сломали обогреватель, вместо того чтобы починить его. — Ты должна была дать мне знать, что он сломан. Я тоже мог бы прийти и помочь. — Ну, я не хотела мешать твоему телефонному разговору с Йори, поэтому просто попросила Тэ взглянуть на него. — Если хочешь, я могу взглянуть на него прямо сейчас. — Вообще-то я не против, — капелька пота скатывается по твоей шее, но, к счастью, он этого не видит. — Хотя это лучше, чем мерзнуть по ночам. — Окей. Проходит несколько неловких минут тишины. Чонгук не возражает против этого, но есть так много вещей, которые ты хочешь сказать, терзая терпение. Но ты же знаешь, что не сможешь их произнести, поэтому довольствуешься тем, что просто наблюдаешь за ним. Он смотрит тебе в глаза каждые несколько секунд. Протирает очки. Он дергает себя за край толстовки. Снова смотрит тебе в глаза, а потом тихо прочищает горло. — Что случилось, — вздыхаешь ты. — Ничего. Я просто…ты… кажешься сердитой. И я чувствую, что это моя вина. Так оно и есть, думаешь ты про себя. Но это тоже вроде как не так. Ты знала, что рано или поздно это произойдет, но действительно думала, что сможешь смириться с этим заранее. Возможно, наивно полагать, что ты сумеешь обойти стороной свои чувства к нему. — Я вовсе не сержусь. — Нет? Ты уверена? — Думаю, я бы знала, — невольно смеешься ты. Он сверкнул идеально белыми зубами в неуверенной улыбке. — Тогда почему бы нам не потусоваться в твоей комнате? Раздражение, которое ты чувствовала, быстро исчезает, когда его случайная попытка пошалить, не называя вещи своими именами, принимается. Это так совершенно по-детски в какой-то степени, но все же мило, потому что ты знаешь, что он только притворяется. Ты киваешь и позволяешь ему вести себя в комнату. Если тебе показалось, что на кухне, самой дальней от комнаты, жарко, то в спальне ты чувствуешь себя как в духовке. Как только дверь открывается, вас обоих встречает волна сухого жара. Этого недостаточно, чтобы быть невыносимым. Но скорее всего, достаточно, чтобы заставить тебя проснуться со слегка пересохшим горлом и липкой кожей, если ты уснешь с одеялом толще простыни. Чонгук морщится и немедленно снимает свою толстовку, чтобы устроиться поудобнее. Ты бы сделала то же самое со своей рубашкой, но вы все еще не раздевались перед друг другом полностью, и это кажется странным интимным жестом. По какой-то причине слишком большая рубашка, не доставляет никакого дискомфорта, но то, что он видит все остальное, кажется довольно важным. Ты прикидываешь, что у вас не так много времени, как ты думала, чтобы немедленно покинуть свою зону комфорта. Поэтому ты решаешь, что тоже снимешь свою рубашку, оставив верхнюю половину в простом сером спортивном бюстгальтере. Рубашка быстро летит на пол, как пресловутый сорванный пластырь, и ты сворачиваешь свои одеяла, чтобы устроиться удобнее и выглядеть беззаботно. Внезапное появление гладкого простора твоей кожи вызвало у Чонгука маленький солнечный удар. Твоя кожа выглядит мягкой даже под флуоресцентным освещением открытой лампы в комнате, и его руки зудят, чтобы почувствовать ее. Или, может быть, это жжение пота на ладонях, но в любом случае он потирает руки о свои штаны, прежде чем сесть на кровать. Ты сидишь рядом с ним, и он смотрит, как ты возишься с резинкой для волос, прежде чем заплести их в высокий конский хвост, чтобы шея могла свободно дышать. — Что случилось? Он не отвечает и вместо этого протягивает дрожащую руку с вытянутым указательным пальцем, чтобы коснуться выпуклости твоего бедра. Твои глаза следуют за робким следом, который он оставляет на растяжке, выглядывающей из-за пояса твоих шорт. Кровь, стучащая в ушах, оглушает, но в то же время тебе удается сосредоточиться на резком дыхании, которое он выпускает из своего носа. Ты даже не пытаешься сделать движение. Вместо этого ты сидишь и позволяешь ему продолжать испытывать мягкость твоей кожи. Пальцы руки раздвигаются, чтобы охватить бедро, а кончики слегка впиваются в него, прежде чем отпустить, как будто он не знает, что делать дальше. Ты поворачиваешься к нему, но все еще не двигаешься. Его рука парит в воздухе, словно сама решает, куда идти дальше. Он легко приземляется на твое плечо, обхватывая сустав, прежде чем протянуть свою руку вдоль твоей, соприкасаясь в случайные моменты на пути вниз, пока он не доберется до запястья. Это процесс, который он повторяет пару раз, когда его дыхание выравнивается до чего-то длинного и спокойного, успокаивающего. В конце концов он возвращается на землю, вспоминает, где он, с кем он, для чего он там, и встречает твой внимательный взгляд. В твоих глазах нет ничего странного, несмотря на то, что он уже почти четверть часа гладит тебя, как ребенка, который никогда раньше не видел кошку. Все, что он видит, когда смотрит на тебя, — это теплый и расслабленный взгляд в паре с легкой, слегка веселой улыбкой. Он чувствует еще один зуд и наклоняется вперед, чтобы избавиться от него. Чонгук целует тебя с чуть большим количеством слюны, губы уже приоткрыты, когда они встречаются с твоими, язык торопливо входит в твой рот. Это немного мило и немного жарко от того, насколько он нетерпелив, если быть честной. Но тебе не нравится то, как влага размазывается по краям твоих губ. В первый раз ты пытаешься отстраниться, но его руки обхватывают твои щеки, удерживая тебя на месте. Проходит несколько мгновений, пока ты терпишь почти щенячий способ, которым он облизывает твой рот, прежде чем ты успешно отстраняешься на этот раз. Тыльной стороной руки вытираешь рот и подбородок. — Нет никакой необходимости спешить. — Твой голос звучит мягко, но он лишь еще больше раззадоривает его, погружая в лихорадочное оцепенение, которое постепенно овладевает им. — Извини, — он качает головой, и челка падает ему на лицо, — Извини, но у меня вдруг появилось очень странное чувство. — Код для того, чтобы быть возбужденным? — Наверное, — бормочет он. Его руки опускаются, чтобы поиграть с кончиком твоих шорт, напоминая, что одежда все еще там. — Все в порядке, ты же знаешь, — кивает он и рассеянно проводит руками вверх и вниз по твоим бедрам. — Ты можешь наслаждаться… тем, что мы делаем друг с другом, даже если мы, ну ты знаешь, не вместе. Даже если это просто для того, чтобы чему-то научиться — Это я знаю. Я это делаю. Его признание заставляет твое сердце подпрыгнуть к горлу, а кожу покалывает от возбуждения. Ты его любишь. Даже если он совершенно невежествен. Даже если его сердце принадлежит другой девушке. Ты его любишь. Эти слова вертятся на кончике твоего языка, но ты знаешь, что не можешь их произнести. Вместо этого ты вкладываешь их в поцелуи, которые следуете от уголка его рта к челюсти. Слова Я люблю тебя испаряются во вздохах, которые ты испускаешь, когда он притягивает тебя ближе, крепко обнимая двумя руками. Твои руки путаются в его волосах, когда ты посасываешь его нижнюю губу, и надеешься, что он почувствует это, когда ты шепчешь ему эти слова. Ему не нужно отвечать взаимностью на чувства или ценить их. Но ты хочешь, чтобы он носил их с собой. — Давненько мы не пробовали ничего нового, — бормочет он тебе в шею. Ты не уверена, что это — неисправный обогреватель или то, как его пальцы касаются слегка влажного материала бюстгальтера, но ты чувствуешь себя в огне. Ты выгибаешь спину, чтобы дать ему знак продолжать, и почти плачешь от облегчения, чувствуя, как его большие руки разминают грудь. Твой голос глубже, чем обычно. — Это слишком однообразно для тебя? — Мне нравится это делать, — тихо признается он. Он прижимается сухим поцелуем к маленьким вершинам, образующимися сквозь материал лифчика, отчего у тебя кружится голова. Прежде чем ты успеваешь остановиться, ты смеешься над его простодушным шепотом. — Хорошо. Громкий металлический лязг исходит от нагревателя, когда следующий этап нагрева мчится по трубам, на мгновение отвлекая внимание. — Это звучит не очень хорошо. — Чонгук отстраняется и следует за твоим взглядом в сторону обогревателя, стоящего вдоль стены. — Это я знаю. Возможно, дальше будет только хуже. Я умираю из-за этого, — ты жестом показываешь на свои шорты, прежде чем отстраниться и спрыгнуть с кровати. Быстрым движением ты сбрасываешь их на пол. Его глаза расширяются, когда он рассматривает только что открытую кожу. — Если тебе жарко, ты тоже можешь снять свои вещи. Он на мгновение задумывается, прежде чем встать и сделать тоже самое. Его штаны свободно болтаются и легко снимаются, хотя он старается не щеголять в своих боксерских трусах. Его футболка, с другой стороны, на удивление потная, и ему приходится постараться, чтобы снять ее. Она застревает на своем пути вверх, когда запутывается в его очках. Ты пользуешься возможностью впервые взглянуть на его обнаженный торс. Ты знала, что Чонгук был технически немного спортивным парнем. Тренировка часто была его способом снятия стресса после окончания средней школы, и ты думаешь, что имеет смысл только то, что со временем он станет сильнее от этого. Даже сейчас, когда он вытаскивает очки из кармана своей футболки, ты точно не ожидаешь увидеть не столь уж слабые шесть кубиков пресса. Ты также не ожидаешь, что щедрая выпуклость и изгиб его бицепса будут украшены одной или двумя изящными венами, когда он пытается не разорвать свою футболку. -…поможешь мне? — А? Что? — Твои глаза отрываются от мускулатуры его ног, чтобы увидеть, что его футболка превратилась в беспорядочное месиво вокруг головы. — Я спрашиваю, ты можешь мне помочь? Его голос звучит приглушенно, а очки ненадежно висят на ножке. Сначала ты пытаешься позаботиться о них, зная, какую огромную цену ему придется заплатить, если он сломает их, когда они сделаны на заказ, чтобы улучшить его ужасное зрение. Затем ты раскручиваешь футболку, чтобы его руки снова были свободны, и он смог раздеться сам. — Я вернулся, — улыбается он тебе сверху вниз, когда наконец появляется, щуря глаза, чтобы сфокусироваться на твоей расплывчатой фигуре перед ним. Положив руку на одну из его грудных мышц, ты поддерживаешь его до тех пор, пока его колени не ударяются о матрас, и он падает назад с легким стуком. Ты опускаешься на колени и мгновенно начинаешь ласкать мышцы его бедер, которые прыгают под кожей, когда ты слегка царапаешь ее ногтями. Чонгук почти голый — это прекрасное зрелище, и ты с легкостью игнорируешь боль в коленях из-за пола, чтобы немного насладиться им. — Ты хочешь оставить их на себе? — ты указываешь на трусы, которые он все еще не снял. — Подожди, что мы делаем? — Мне показалось, ты говорил, что хочешь сделать что-то большее. Это что-то новенькое. — Но я имел в виду тебя… — Есть еще этикет, которому нужно научиться на принимающей стороне. — Ты смотришь, как дрожат его руки, когда они медленно приближаются к поясу нижнего белья. — Разве ты не хочешь этого сделать? Я просто хочу проверить. — Я хочу, — это все, что он говорит, прежде чем шаркает по одеялу, чтобы стянуть одежду вниз и снять ее. Это будет огромным клише, если сказать, что член Чонгука идеальный. Он примерно средней длины, мягко подпрыгивает вверх, чтобы встретиться с его животом. Персиковый румянец концентрируется на кончике и рассеивается вниз в медовый оттенок. Ты приятно удивлена, когда случайно натыкаешься на аккуратно подстриженный участок темных волос у основания, который оставляет сужающийся след, ведущий к его пупку. Судя по быстрому осмотру обхвата, похоже, что он относился к категории парней с толстым членом, хотя ничего страшного в этом нет. Это не чудовищный шланг, но это определенно то, на чем ты не прочь посидеть. Или попытаться просунуть в горло. — Давай начнем, ладно? — Он кивает, и ты переходишь в режим лекции. — Если ты не делал этого раньше, то это может быть странное чувство, к которому нужно привыкнуть, но не убегай, ладно? — Ты говоришь так, как будто я… ох, — его дыхание прерывается мягким вздохом, когда твоя рука крепко обхватывает основание его эрекции, пробуя на ощупь. Ты прижимаешь губы к головке, а затем двигаешься вперед, пока не окажешься полностью вровень с краем матраса, чтобы положить руки на его бедра. У него есть всего несколько секунд, пока ты смачиваешь губы, чтобы подготовиться к натиску ощущений, и он определенно не готов, когда чувствует первое теплое прикосновение твоего рта. Это определенно не все сразу, но головка его члена полностью охвачена, и ты проводишь языком по ней ритмично и медленно, почти так же, как ты только что целовала его. Это новое чувство, и Чонгук настолько вне себя от сочетания тепла и влажности твоего рта, что его бедра начинают двигаться вверх сами по себе. Он не двигается достаточно, чтобы дотянуться до твоего горла, но этого может быть достаточно, чтобы заставить кого-то остановиться. Ты начинаешь опускать себя маленькими плавными покачивающимися движениями головы, пока не возьмешь примерно половину. В ту минуту, когда ты включаешь всасывание, он издает восхитительный мучительный стон, сопровождаемый неистовым движением руки и быстрым изгибом мышц бедра по гладкой кожей, которую ты все еще поглаживаешь свободной рукой. При определенном движении вверх ты проводишь кончиком языка по тому месту под его головкой, о котором он раньше и не подозревал, что оно такое чувствительное. Когда слегка шершавая подушечка твоего языка касается этого места, он на мгновение теряет всякий контроль и внезапно толкается в заднюю часть твоего горла. Ты выпускаешь удивительно глубокий хрип и тут же отстраняешься, глаза слезятся от внезапного вторжения. — О Боже, прости, ты в порядке? Ты не ушиблась? Он наклоняется вперед, как только может, чтобы рассмотреть тебя лучше, игнорируя слегка блестящую эрекцию, которая все еще там, несмотря на то, что ты уверена, что он почти убил тебя этим. — Да, я… — ты кашляешь раз, другой, — прекрасно. Ты просто застал меня врасплох, вот и все. — А разве этого…не должно было случиться? — Ну, это отчасти зависит от того, кто делает минет в этой ситуации. Некоторые люди действительно любят так задыхаться. Другие люди на самом деле не возражают против этого, потому что это своего рода движение для глубокого горла. И некоторые люди ненавидят его. — Я понял, — он крутит большими пальцами перед тем, как посмотреть на твой слегка припухший рот, глаза, далекие от фантазии. — А ты что, из тех, кто это ненавидит? — Нет, — ты ободряюще улыбаешься ему. — Я не слишком против этого. Иногда это вроде как… приятно. Но сначала ты должен спросить, не хочет ли она вот так сделать. Особенно если ты хочешь делать это все время. — Ты можешь это сделать? — Его голос становится громче, с оттенком благоговения. — Возможно. Но, вероятно, не сегодня. Не нужно, чтобы ты испортился, начнем с малого. — Детские шаги, — серьезно кивает он. Его рука извивается, чтобы сжать свой член. — Да. Ты готов начать все сначала? — Да, — он нетерпеливо откидывается назад на локтях, чтобы дать тебе, так называемое, рабочее пространство и наблюдать за тобой с более расслабленной точки зрения. Его руки неуклюже сгибаются по бокам, когда ты снова скользишь губами вниз по его длине. Маленькие сдавленные звуки покидают его время от времени, когда ты поворачиваешь свою руку вокруг основания или берешь его в свою щеку определенным образом. Через несколько минут челюсть становится более расслабленной, чем раньше, но она начинает болеть от необходимости держать ее сознательно так долго. Чтобы ускорить процесс, ты делаешь глубокий вдох через нос и начинаешь брать его еще больше длинными движениями языка вдоль нижней стороны. Когда ты опускаешь указательный и большой пальцы вниз, чтобы слегка погладить его яйца, он издает полномасштабный скулеж. Он такой беспомощный и нуждающийся, а его стоны звучат так же, как твое имя, хотя ты знаешь, что это просто куча беспорядочных слогов. Этого достаточно, чтобы ты захотела немного больше сделать для него, выжать его досуха этим оргазмом, если сможешь. — Так хорошо, — стонет он в никуда. Его руки снова блуждают, неуверенные в том, где они желанны, и ты отстраняешься ровно настолько, чтобы дать ему понять, что тебе все равно, куда он их положит, пока он не прижмет твою голову к себе. Ты удивляешься, чувствуя робкую ласку его больших пальцев на щеках. Если раньше ты не была мокрой, то теперь, когда он извивается под тобой, с тебя практически капает лужа на пол. Его кожа покрыта тонкими блестящими капельками пота, и он блестит между его прессом, на изгибе ключицы и под челкой. Его глаза, обычно круглые и огромные в своем любопытном наблюдении за тобой, зажмурены от ощущения острого удовольствия, которое ты ему доставляешь. Глядя на него таким образом, ты задаешься вопросом, как он будет выглядеть, когда кончит. Это не значит, что ты не видела его лицо в оргазме с тех пор, как начала заниматься сексом в образовательных целях. Но ты не можешь себе представить, что все те моменты, когда он кончает от непрямого трения, будут почти такими же интенсивными, как то, что он может получить от чьего-то рта на нем. Убедившись, что все вокруг мокрое, ты прижимаешь его все ближе и ближе к своему горлу. К тому времени, когда ты впервые можешь глотнуть вокруг него, он дрожит под тобой. Ты позволяешь ему около пяти толчков в рот, подавляя свой рвотный рефлекс в нужном количестве, прежде чем использовать силу, которую имеешь в обеих руках, чтобы прижать его вращающиеся бедра к матрасу. Он рычит на сдержанность, и этот звук пугает и ты стонешь, поскольку продолжаешь принимать его с каждым разом с большим рвением. — Пожалуйста, — выдыхает он из-под твоей руки. Несмотря на то, что он, вероятно, мог бы разорвать твою хватку и трахнуть рот с самозабвением, он просит разрешения. — Дай мне сделать это. Совсем немного. Ты поднимаешь руки после нескольких затяжных облизываний, как будто думаешь об этом, хотя ты бы позволила ему сделать это с самого начала. Ты хотела убедиться, что он знает, что такое данность, а что нет. Прежде чем позволить ему полностью овладеть собой, ты перемещаешь его руки с того места, где они лежат рядом с твоим лицом, на затылок. — Возможно, Йори и не хочет, чтобы ты это делал, но некоторые люди не возражают, когда ты кладешь руки им на голову. В некоторых случаях это, кажется, лучше облегчает передвижение. — Ты намеренно оставляешь натяжку волос на другое время. Может быть, на завтра. Ты снова опускаешься на него, и он не делает ничего, кроме того, что проводит пальцами по изгибу головы, когда ты двигаешься. Ты жалеешь только о том, что позволила ему пошевелиться один раз, когда он выскальзывает из твоего рта от слишком возбужденного движения и не раз шлепает тебя по носу. Колени убивают своей болью, но ты можешь сказать, что в любую минуту кончишь от того, как он хнычет в такт каждому движению твоего языка. Это займет всего лишь несколько хорошо выполненных поворотов твоих запястий и скрытую сосательную атаку на его яйца, чтобы его спина выгнулась дугой на кровати, когда он достигает своего максимума. Ты двигаешься, чтобы пососать кончик всего за несколько секунд до того, как он кончает, окрашивая твой рот горячими, густыми струями. Ты глотаешь автоматически, не особо желая останавливаться на выстрелах его спермы. Это не страшно, что неудивительно, учитывая его гигиену. Побитые колени ноют, поэтому ты встаешь, как только можешь, чтобы плюхнуться прямо на очень потного Чонгука. Он, кажется, не реагирует, и ты думаешь, что, возможно, он просто один из тех людей, которые засыпают, когда сильно кончают. Ты уже готова скатиться с него, когда его руки появляются из ниоткуда и прижимают к себе. Он даже не дает тебе ни секунды на протест, даже не пытается открыть глаза, прежде чем наклониться к тебе и прижаться влажными поцелуями к твоему подбородку и уголку рта. Вскоре поцелуи становятся менее игривыми и более ищущими, более целеустремленными. Он раздвигает твои губы своим языком и целует тебя так, словно хочет попробовать себя на вкус. Он, вероятно, может, и так как он не отстраняется, это не должно вызывать у него отвращения. Проходит несколько мгновений, и ты таешь в его объятиях, довольная тем, что целуешь его, несмотря на то, что между ног все ещё скользко от того, как сильно тебя возбуждают его реакции. Когда он податлив и расслаблен и не торопит поцелуй, как в этот момент, ты уверена, что можешь лежать с ним на кровати и целоваться часами. Однако есть всего несколько минут, потому что его телефон начинает звонить прямо тогда, когда его руки начинают мигрировать к югу от груди. Поскольку он все еще вымотан, ты добровольно предлагаешь свою помощь и роешься в его одежде, пока не найдешь его телефон. На экране появляется имя Йори. — Это Йори. Ты проходишь через всю комнату и хватаешь халат на выходе, свободно заворачиваясь в него, когда идешь на кухню, чтобы пополнить запасы жидкости в организме. Вода на вкус противная, но ты все равно ее глотаешь. Ты наливаешь себе вторую порцию как предлог, чтобы не выходить из кухни до тех пор, пока Чонгук разговаривает по телефону с Йори. Это, должно быть, короткий телефонный звонок, потому что он выходит из комнаты даже не минутой позже, ища тебя. — Вообще-то звонят из-за тебя, — шепчет он, протягивая тебе телефон. Ты косишься на него с подозрением, но все же берешь у него телефон и заменяешь его стаканом, который только что наполнила. Учитывая, что ты не уверена в характере разговора, ты снова направляешься в спальню для некоторого уединения. — Алло? — Привет! Это Йори. Как твои дела? — Хорошо, — осторожно отвечаешь ты. — У тебя как? — У меня все отлично. Я хотела спросить, как ты там. Ты довольно быстро сбежала, когда мы обедали, и я просто надеялась, что ты чувствуешь себя лучше. — О! О да, я чувствую себя намного лучше. Должно быть, это был 24-часовой вирус или что-то в этом роде. — Тебе как-то неловко притворяться, когда она говорит по телефону так искренне и озабоченно. — Вот и отлично. Мне было так грустно, что ты плохо себя чувствуешь, потому что я действительно хотела узнать тебя получше. — Да неужели? — Ты ухмыляешься и садишься на кровать после того, как тайком закрываешь дверь. — Да, конечно. Ты лучшая подруга Чонгука и единственная девушка в группе друзей. Я чувствую, что твое одобрение является самым важным для меня из всех остальных. Только не говори об этом Хосоку. Ты не можешь не рассмеяться над ее маленькой шуткой. Она определенно смешнее, чем можно было ожидать от такой хорошенькой и чопорной девушки. — Я уверена, что он не поверит мне, если даже я ему расскажу. Так ты просто позвонила, чтобы проверить меня или нет? — Ну, нет. Честно говоря, я звонила для этого, но также и для того, чтобы узнать, свободна ли ты завтра. — Я могу спросить ребят, не планировали ли они чего-нибудь… — Вообще-то я имела в виду только нас двоих. Мне бы очень хотелось, чтобы мы стали ближе. Я думаю, что ты должна быть хорошим человеком, если Чонгук может болтать о тебе, как он всегда это делает. Ты не осмеливаешься просить ее вдаваться в подробности и рисковать выглядеть как какая-нибудь влюбленная школьница из средней школы. Вместо этого ты сосредотачиваешься на планах, которые она пытается составить. — Я занимаюсь йогой по утрам, но могу заняться чем-нибудь еще примерно через час, так что у меня есть время собраться, прежде чем пойти куда-то. — Это замечательно. Есть ли что-то конкретное, что ты хотела бы покушать? Скажи, это будет мое угощение. — Ее тон такой веселый и жизнерадостный, что ты не можешь не улыбнуться. Ужас, нависший над тобой, когда ты поняла, что она на другой линии, рассеялся во что-то более легкое и воздушное. — Может быть, нам удастся сделать маникюр. Ты знаешь какие-нибудь хорошие места? — На самом деле да. Это хорошее предложение, мои ногти начали выглядеть немного потрепанными в последнее время. — Ты закатываешь глаза, вспоминая идеальный маникюр, которым она светила при первой встрече, что и побудило тебя сделать это предложение. Ты продолжаешь строить планы и прогуливаться по комнате. К тому времени, когда звонок заканчивается, вы решили перекусить после йоги, затем ногти, затем пройтись по магазинам в обычном торговом центре. И все это на деньги Йори. Ты чувствуешь себя немного виноватой, потому что она будет платить довольно приличные деньги, но она настояла, и ты не совсем в том месте, чтобы тратить все это в одиночку. Сломанный и шипящий радиатор напоминает об этом факте. Через некоторое время после окончания разговора Чонгук входит в комнату и видит, что ты открываешь его дневник наблюдений. Ты просматриваешь записи, сделанные им в первый же день, когда он вырывает книгу из твоих рук и спрячет у себя за спиной. — Какого черта? — Ты не можешь смотреть на это, — вот и все, что он говорит с чувством вины, написанным на его лице. — А почему бы и нет? Ты писал о том, как сильно воняет моя вагина? Его ответ — каменное молчание. — О Боже, неужели ты действительно это написал? Неужели она действительно воняет? Боже мой. — Нет, нет, нет! Это совсем не плохо пахнет, она пахнет как вагина. — Ты даже не знал, как пахнет вагина, до начала этого месяца! — Это правда, но и то, что я сказал, тоже. Технически. — Потрясающе, — стонешь ты. — Почему ты так себя ведешь? — Мне очень жаль. Я не думаю, что ты плохо пахнешь. Это просто… это личное, и я был бы признателен, если бы ты уважала это. — нелепый ответ, но он звучит удивительно убедительно и по-взрослому, когда он говорит это. — Окей. — Теперь. Может, мне починить твой обогреватель? — Пожалуйста, о Боже мой. Ты откидываешься на кровать, а Чонгук снова натягивает штаны и начинает исправлять все повреждения, которые вы с Тэхеном нанесли несколько ночей назад. Требуется некоторое время, чтобы температура снова стабилизировалась до чего-то уютного, но ты не возражаешь, потому что можешь смотреть на его голую спину и наблюдать, как он сгибается и работает с инструментами. К тому времени, как он все исправит, ты уже засыпаешь поперек диагонали кровати. Он спорит сам с собой о том, стоит ли ему снять с тебя халат, прежде чем оставить его, несмотря на то, что ты под ним голая. Раздеваться друг перед другом — это одно, но раздевать друг друга — совсем другое. Он решает снять штаны в последнюю минуту, спать так же, как и дома, и заползти в то место, которое ты оставила свободным. Это немного неудобно, и ты перекатываешься в положение большой ложки, прижав рот к его лопатке, но все в порядке.