For science

Быть хорошим другом, как ты теперь понимаешь, ужасно трудно, и было бы неплохо, если бы кто-то подсказал раньше, что можно было сделать осознанный выбор и стать монахиней. А может, просто старым отшельником. В любом случае, проснувшись посреди спальни Йори, ты чувствуешь себя не такой отдохнувшей, как хотелось. Возможно, потому, что тебе приснилось, что ты была превращена в собаку Хосоком, одетым в костюм ведьмы, и вынуждена стать домашним питомцем для шестнадцати детей Йори и Чонгука. В конце концов ты просыпаешься от крика, все еще в постели Йори и вся в холодном поту, не желая ничего больше, чем вернуться домой и оставить все позади. Тем не менее, ты проводишь остаток ночи, уставившись в ноутбук вместо того, чтобы делать работу, съев только половину пиццы, которую она заказала, и заполнив большой контейнер остатками. На следующее утро ты доедаешь ее в какой-то жалкой попытке успокоить себя. И ничего не помогает. И в итоге ты не пользуешься особым гелем для душа, который обычно помогал расслабиться и почувствовать себя лучше. Вместо того чтобы приложить усилия, ты апатично глушишь все происходящее. Ты не беспокоишься о том, чтобы сделать укладку и выглядеть более собранной. Ты даже не пытаешься придать своей коже сияющий, детский блеск. Вместо этого ты мажешь лицо увлажняющим кремом и зачесываешь волосы в пучок. Отказ от некоторых деталей, немного улучшает настроение. И на обед ты берешь снова пиццу. Вселенная сжалилась над тобой, и день пролетает незаметно. В пятницу кажется, что ты только моргнула, но солнце уже садится. Это начинает сходить в привычку. Ты вытираешь слюну, собравшуюся в уголке рта, пока пробуешь старые наборы задач теории чисел из лекций, которые ты брала на первом курсе. Это оказалось труднее, чем ты думала, и забыла, какими дерьмовыми могут быть доказательства. Находясь в вашем с Йори месте для учебы, ты чувствуешь горько-сладкий вкус. Обычно она сидела, с кружкой чего-то горячего и успокаивающего, ожидая пока вы начнете работать в приятном дружеском молчании с редкими перерывами на сплетни. Сегодня ее тут не было, так что весь стол в твоем распоряжении. Ты сидишь в ее кресле, чтобы немного сменить обстановку. Но все равно скучаешь по ней. И теперь, когда настрой на работу сбит, ты поворачиваешься к окну, чтоб посмотреть на людей. За окном не было никакого мягко падающего снега, о котором говорила когда-то Йори, но ведь вид и вправду хороший. Последние лучи зимнего солнца рассыпаются, оставляя кампус купающимся в кроваво-оранжевом свете и ловя отражающие лучи в кучах еще не растаявшего снега на земле. Есть что-то живописное в том, как студенческий пруд, теперь замерзший, находится в центре пейзажа и обрамляет простор гор, возвышающихся вдалеке. Но ему, похоже, так же очень одиноко. Ты проверяешь свой телефон, и не находишь сообщений от Чонгука, лишь только одно от Йори, спрашивающей, есть ли какие-нибудь планы на субботний вечер. Ты отвечаешь, что свободна и начинаешь собираться. Обычно ты не очень любишь гулять, но отсутствие планов на эти выходные немного беспокоит. Ты знаешь, что Чонгук и Йори, очевидно, будут заняты этим вечером, а может быть, и все выходные. А это значит, что ты с Хосоком и Тэхеном остались одни. Ты пытаешься отправить сообщение им двоим, спрашивая, не кажется ли им поход в бар хорошей идеей, но Хосок отвечает, что у него уже есть планы на сегодняшний вечер. Ты думаешь, что придется попробовать еще раз в следующие выходные. Слова Тэхена о том, что то, что Чонгук внезапно обзавелся девушкой, не изменит настроение в компании, всплывают в твоей голове. И ты уже не так уверена, что веришь им в этот момент. Все кажется не таким веселым, и ты не уверена, то ли это просто потому, что ты провела весь день в хандре, то ли потому, что Чонгук все это время нес на своих плечах всю компанию, а ты даже не замечала этого до сих пор. Эта пугающая мысль, и она также немного несправедлива к Хосоку и Тэхену. Хотя ты не так близка с ними, как с Чонгуком, это не значит, что они чужие. Ты провела много времени наедине с обоими, и хотя время от времени вы с Хосоком ссоритесь, хорошее впечатление о них все еще держалось в сердце. Когда ты идешь в квартиру Тэхена на ночные игры, ты вспоминаешь о времени, которое ты провела с ними обоими. Например, когда тебе нужно было выполнить все нормативы по физкультуре в течение года, поэтому вы с Хосоком вместе ходили на занятия по сноубордингу. Ты можешь признать, хотя и неохотно, что вы были связаны в течение многих долгих ночей, оба чувствуя онемение пальцев и пытаясь согреть продрогшие ноги. И также время, когда вы с Тэхеном думали, что изучение русского языка будет забавной идеей. Ты закончила тем, что покинула Русский клуб после первого еженедельного собрания, но Тэхен все еще туда ходит и теперь является казначеем клуба. Это было весело. — Эй, — щебечет Тэхен, когда ты наконец зашла в квартиру. — Эй! — Ты бросаешься к нему, переполненная эмоциями от прогулки по тропе воспоминаний, которую только что совершила. На мгновение он застывает в твоих объятиях, но через мгновение расслабляется. — Что все это значит? — Он хихикает, ласково похлопывая тебя по спине. Ты высвобождаешься из объятий и бросаешь свои вещи в дверях, прежде чем повернуться к Хосоку с решительным взглядом. Он фыркает, но не пытается спрятаться от твоих цепких рук, к большому удивлению. — Я просто хотела сказать вам, ребята, что я очень рада, что мы все друзья. Вы очень много значите для меня, — бормочешь ты в воротник рубашки Хосока, прижимая его к себе в искреннем объятии. — Ты что, без лифчика? — Кроме тебя, — ты грубо отталкиваешь его от себя. — Ты нет. Ты мне не нравишься. — Ой, да ладно тебе! — Он криво усмехается. — Ты же знаешь, что я тебе нравлюсь. Ты делаешь вид, что смахиваешь остатки этих объятий с тонкого, но слишком большого свитера, который на тебе надет. — Нет, извини. Двадцать секунд назад я была совсем другим человеком. Прошло время и я уже другая. Хосок вскакивает и гоняется за тобой вокруг крошечного обеденного столика Тэхена, пока ему не удается заманить тебя в угол у входа на кухню и заключить в медвежьи объятия. Ты притворяешься мертвой, чтобы выбросить его, но вместо этого он просто смеется над тем, как твои ноги вяло волочатся по полу, и ковыляет с тобой на руках в гостиную. Тэхен ищет подходящую игру. Он выбирает Wii Resort, который даже отдаленно не похож на ту, что ты любишь, поэтому ты просто сидишь и позволяешь третьему контроллеру одиноко лежать на полу. Вместо этого ты понимаешь, что сидишь, прислонившись спиной к груди Хосока, вытянув ноги и положив их на колени Тэхена, который тоже сидит на диване. — Здесь чертовски холодно, — хнычешь ты. — Я же сказал тебе взять теплую одежду. Я пытаюсь снизить свой счет за коммуналку, — это все, что говорит Тэхен, когда переключает игру. Ты дуешься. — Это дерьмово. — На самом деле, нет, — вмешивается Хосок, — это один из лучших игровых вечеров, которые у нас были в последнее время. — Ты так говоришь, потому что это единственный раз, когда ты смог выиграть в игре. — Будь повежливее с Хоби. — Одна из рук Тэхена опускается вниз, чтобы вонзиться в щиколотку твоей ноги в качестве предупреждения. Ты визжишь, дико дрыгая коленом и неумышленно, заставляя свою голову треснуться о подбородок Хосока. — Ой! Черт! Да что с тобой такое, Тэ? — Хосок тянется, чтобы схватиться за лицо, контроллер падает тебе на колени. — Чувак, я же тебя защищал! Разве это моя вина? — Ты же знаешь, что против правил — щекотать ее, когда рядом кто-то есть, — Он скулит и хлопает тебя по плечу. Ты застенчиво поворачиваешься к нему, зная, что отчасти это и твоя вина. — У меня идет кровь? — К счастью, нет, — воркуешь ты после тщательного осмотра. — Но если бы он тронул чуть выше, я не думаю, что у тебя бы осталось лицо. — Я знаю. Ты успокаивающе гладишь его по волосам, но вскоре после того, как Хосок перестает хвататься за лицо, поворачиваешься обратно. — Может быть, нам пора заканчивать? — Мы не можем! Я еще даже не напился. И мы не прошли весь путь в этой игре. — Тэ, эта игра отстой. Я не хочу просто сидеть и смотреть. Он пренебрежительно машет рукой, останавливая игру, даже не глядя на тебя. — Я не виноват, что ты не фанатка Nintendo. — О, как тебе такое, — глаза Хосока расширились от комментария Тэхена. — Я даже не удостою это ответом, — фыркаешь ты. Протянув руку, ты хватаешь ближайшую бутылку пива, до которой можешь дотянуться, и делаешь глоток. — Но я собираюсь уходить, так что вы можете наслаждаться своей дерьмовой игрой сами. — Ну же! — Хосок снова скулит сверху, и с этого ракурса кажется, что его лицо начинает опухать. Ты молча надеешься, что ему не станет плохо, пока ты не уйдешь. — Ты не можешь уйти. Тогда это будут просто два парня, играющие в Wii resort. — Такси приедет через тринадцать минут. — Ты еще глубже зарываешься ему в грудь, чтобы хоть на минуту согреться. Ты клянешься, что первое, что ты сделаешь, как только вернешься домой, это примешь горячий душ. — Отпусти ее, Хоби. Она не такая крутая, как мы. В этот момент персонаж Тэхена достигает вершины горы. Победный клич, который он издает, слишком громкий и определенно не подходит для того, кто играет только в Wii Resort. Он встает с дивана и начинает вертеться у телевизора, где персонаж Хосока плачет большими синими слезами. — Поздравляю с победой. Я ухожу. Поездка домой оказывается менее облегчающей и успокаивающей, когда ты все ближе и ближе подходишь к своей квартире. Чонгук и Йори, вероятно, где-то проводят свидание и, наверняка, затем отправятся заниматься удивительным девственным сексом на заднем сиденье автомобиля братьев Хосока, который Чонгук одолжил для этого случая. Тэхен и Хосок на самом деле любят Wii Resort и, вероятно, проведут остаток ночи, напиваясь до чертиков, играя в это и получая больше удовольствия, чем это объяснимо. Тем временем ты, вероятно, будешь стоять голая и дрожащая в своей ванной в течение, например, целых восьми минут, ожидая горячей воды, которая проберется через водопровод дома. Нет ничего лучше угнетающих мыслей, чтобы хорошо начать свои выходные. Возможно, Вселенная решила сжалиться над тобой еще раз, потому что, когда ты приходишь домой и раздеваешься, нужно всего лишь подождать шесть минут ради горячей воды. И она не заканчивается после пяти. Ты также позволяешь себе громко петь под свой плейлист баллад на Spotify. Обычно ты под него плачешь, поэтому сейчас ты думаешь об этом как о личностном росте. Как только ты выходишь из душа и голос становится хриплым от пения, ты переодеваешься в легкую пижаму. Несмотря на то, что Чонгук починил обогреватель, ты все равно включаешь его почти на полную мощность, потому что лучше жара, чем холод. Прежде чем ты успеваешь откинуть покрывало на своей кровати, слышишь громкий стук в дверь. Сначала ты думаешь, что либо Тэхен, либо Хосок, либо они оба ищут, чем бы заняться теперь, когда игра потеряла свое очарование после миллиона раундов. Но быстрый взгляд на телефон не показывает никаких сообщений от них, сообщающих, что они собираются зайти, как они обычно и делают. Стук звучит так, будто в дверь врезается чье-то тело, и ты молишься, чтобы это был один из твоих глупых друзей. Ты уже выходишь из своей комнаты, чтобы посмотреть, кто стоит за дверью, когда еще один громкий звук пугает. Это как если бы кто-то осторожно пытался приоткрыть окно, ведущее к пожарной лестнице. Все это время громкий стук в дверь продолжается. Где-то в глубине души ты уверена, что видела специальный выпуск новостей о чем-то подобном. Пары грабителей приходят в дома невинных женщин после того, как они достаточно долго следили за ними, чтобы узнать их график работы и посмотреть, живут ли они одни. Затем они оба появляются в доме в разных местах, чтобы отвлечь жертву и более эффективно проникнуть внутрь. В этом случае ты уверена, что они ожидают, что ты подойдешь к входной двери. Но ты же умная, черт возьми. Ты решаешь преподнести им сюрприз и подходишь сперва к окну, телефон зажат в руке с полицией на быстром наборе. Ты распахиваешь занавески и быстро включаешь фонарик, чтобы увидеть, кто пытается проникнуть в дом. Пара широко раскрытых глаз, которые пялятся в ответ, почти заставляют бросить телефон на пол. — Чонгук, — недоверчиво шипишь ты. Осторожно, ты открываешь окно и сдвигаешь его вверх, чтобы он мог слезть с пожарной лестницы и рухнуть всем телом в комнату. Очевидно, он слегка пьян. — Что ты здесь делаешь? — Тсс, — он тычет пальцем тебе в лицо, — она тебя услышит. — Кто меня услышит? В квартире становится жутковато тихо, когда ты понимаешь, что громкий стук сменяется звоном ключей и звуком открывающейся входной двери. — Чон Чонгук, кто это, черт возьми, в моем доме? — Это Йори, — шепчет он с неподдельным страхом в глазах. — Дерьмо! Ты ничего не можешь сделать, кроме как отреагировать на автопилоте и откинуть множество одеял и подушек, застилающих кровать, чтобы он нырнул туда. Звук медленных, спотыкающихся шагов Йори, когда она пробирается в самую глубь квартиры, лучше, чем любой саундтрек фильма ужасов. Ты осознаешь, что тоже ныряешь в постель, согнув колени, надеясь, что выглядишь непринужденно и сможешь скрыть фигуру Чонгука. Он высовывает голову и улыбается из тени между голыми коленями. — Есть кто-нибудь дома? — спрашивает Йори откуда-то из гостиной. — Я в своей спальне, — отвечаешь ты. — Это последняя дверь справа по коридору. Через несколько мгновений Йори с любопытством выглядывает из-за двери. Ты понимаешь, что она все еще не видела твою комнату, несмотря на то, что она была в этой квартире мимоходом пару раз. — Привет, Йори. — Эй. Вау, — она икнула, — это очень по-твоему. Мне нравятся гобелены. — Она крутится, чтобы рассмотреть всю обстановку комнаты. — Да. Итак, что привело тебя? — Я попросила Чонгука высадить меня здесь. — О, да? Где сейчас Чонгук? — нейтрально спрашиваешь ты, прежде чем бросить короткий, но сдержанный раздраженный взгляд на полупрозрачное лицо парня под одеялом. — Я думаю, он, наверное, заправляет бак. Он должен вернуть машину братству, пока не стало слишком поздно. — Он не хотел идти с тобой? — Нет. Я сказала ему, что хочу провести с тобой немного времени, чтобы поговорить о свидании. Но потом я подошла к твоей двери и вспомнила, что ты не любишь говорить о таких романтических вещах. Ты кладешь руки на колени и закрываешь ими его лицо, чтобы он не видел, как ты вспыхиваешь от смущения. — Н-ну, это просто потому, что он мой хороший друг. Я не имела в виду ничего особенного. — Все в порядке, я понимаю. — Она сонно улыбается тебе, а потом подходит и двигается так, словно собирается сесть с тобой в постель. — Эм, я не думаю, что это хорошая идея, — ты протягиваешь руки, чтобы удержать ее на месте. — А почему бы и нет? Она тихонько смотрит на тебя сверху вниз. Ты вздрагиваешь, зная, что ее ноги, вероятно, болят от ночи на каблуках, и все, что она хочет сделать, это сесть, чтобы отдохнуть. Но в данный момент твоя преданность лежит в другом месте. — Потому что… на мне нет штанов. — Неужели? — Она улыбается и смотрит вниз, как будто надеется увидеть сквозь одеяло, покрывающее твои колени. — Все в порядке. У тебя, наверное, нет ничего такого, чего бы я раньше не видела. А если и так, то какая разница? — Да, но я немного стесняюсь, когда речь заходит о таких вещах. — Совершенно верно. Я и забыла. — Йори печально вздыхает. — Может быть, когда-нибудь мы сделаем это. Это должно стать нашей следующей целью дружбы. Заставить тебя чувствовать себя менее застенчивой рядом со мной. — Д-да, хорошо. Ты наблюдаешь, как она устало покачивает каблуками в руке и ищет ближайшее такси. Она находит его относительно быстро и обнимает тебя одной рукой за плечи, прежде чем выйти наружу. Ты ждешь еще несколько минут, просто на случай, если она волшебным образом вернется за чем-то, что оставила, несмотря на то, что она положила запасной ключ на прикроватный столик и входная дверь запирается изнутри автоматически. Как только ты уверена, что вас двоих не поймают, ты сердито срываешь одеяло. — Быстро объяснись, Чон. Чонгук щурится, теперь, когда покрывало твоих одеял больше не защищает его глаза. Он лежит на животе между твоих согнутых ног, опершись на локти. Это компрометирующая поза, и ты рада, что Йори не застала вас так. — Я сказал ей, что мне нужно заправить бак, но я сказал ей, что сделаю это на заправке на пятой улице, а не на той, что через дорогу отсюда. — Он ухмыляется тебе так нахально, словно сделал что-то очень умное. — Да, я так и думала. Но зачем ты это сделал? И почему ты рисковал свалиться с десяти метров, чтобы подняться по пожарной лестнице и войти через окно? — Я хотел потусоваться. Я чувствую, что мы не видели друг друга вечность. — Его рука тянется погладить твое обнаженное бедро. — Чонгук, ты встречаешься с Йори, — вздыхаешь ты и убираешь ногу. — Наши выходные уже закончились. — Но мы не торопимся. — Недостаточно медленно, чтобы мы все еще могли продолжать. — Это достаточно медленно. — При виде твоих поднятых бровей он заикается. — Мы… мы еще даже не держались за руки. — Правда? — не удержавшись, спрашиваешь ты. Чувство удовлетворения, которое ты испытываешь, зная, что Чонгук все еще не продвинулся дальше с Йори, заставляет чувствовать себя немного виноватой. Но ты ничего не можешь с этим поделать. — Действительно. Так что мы все еще можем это сделать, верно? — Не знаю, Кук. — Твоя губа оказывается зажатой между зубами в нерешительности. — Ну пожалуйста! Я скучал по тебе, — тихо шепчет он. Это все, что ты когда-либо хотела услышать от него, и ты быстро киваешь, чтобы не закричать от радости, если откроешь рот. Он двигает ногами, пока не может притянуть тебя ближе за бедра. Когда ты опираешься на подушки, находясь в полулежачей позе, Чонгук снимает очки. Ты молча наблюдаешь, как он кладет их рядом с запасными ключами, прежде чем наклониться, закрыв глаза. Ты позволяешь своей челюсти расслабиться в ожидании его рта. Но удивляешься, когда первое, что чувствуешь, — это сухое прикосновение его губ к щеке. Это слаще, чем ты ожидала. В конце концов он подбирается к губам и начинает целовать по-настоящему. Маленькие поцелуи превращаются в томные ласки его губ над твоими. Ты высовываешь язык, чтобы провести им по его губам, и он тут же открывает рот, чтобы впустить тебя, застонав от ощущения тебя во рту. Он резко выдыхает воздух и бросается вперед, прижимаясь к тебе так близко, как только может, после того, как придвинул тебя еще ближе, чтобы смог наклониться над тобой. Когда ты посасываешь его нижнюю губу, он издает низкий рычащий звук. Его руки опускаются и сжимают твою талию, в теплые тиски. Ты осторожно запускаешь пальцы одной руки ему в волосы, а другой разглаживаешь изгиб его широких плеч. Ощущение мышц на его спине, сгибающихся под рукой, — это чувство, которое ты не представляла, что можешь воспринимать как должное. Но каким-то образом так и есть, потому что это удивительно. Вы двое какое-то время целуетесь. Чонгук на вкус как десертное вино и чизкейк. Это не то сочетание, которое ты находишь неприятным, но оно напоминает, что он только что вернулся со свидания. И хотя он ушел с того свидания и пришел прямо к тебе, тебе все равно это не нравится. Ты целуешь его крепче в надежде, что это отнимет у него остатки времени, проведенного с другой девушкой. Девушкой, которая стала твоей подругой. Он скулит и позволяет тебе терзать его рот. Сейчас ты не думаешь, что каждое прикосновение твоего языка к его собственному заставляет его становиться тверже в брюках. — Подожди минутку, — выдыхает он, прижимаясь к твоему рту, прежде чем немного замедлиться, посылая маленькие поцелуи на линию твоей челюсти и мягкую кожу горла. — Слишком быстро? — Да. — Он смущенно хихикает. Ты довольствуешься тем, что позволяешь ему спуститься с быстро приближающегося оргазма, слегка посасывая кожу у воротника твоей белой футболки. Возможно, у тебя останутся небольшие синяки, которые придется скрыть, если ты встретишься с Йори завтра, но сейчас тебя это не волнует. Вместо этого ты предпочитаешь упиваться ощущением поцелуев Чонгука. Хотя они начинались в углублении твоего горла, они переместились на ключицу, и теперь он проводит губами по ткани футболки. Это очень мило. А потом вдруг становится не так сладко, когда ты чувствуешь его горячее дыхание на своем соске. Очевидно, ты возбуждена, и ты без лифчика, потому что думала, что сразу уснешь. Так что вполне понятно, почему соски стали твердыми. Ты не уверена на счет того, что Чонгук планирует. Он больше не непрерывно вдавливает поцелуи в ткань и теперь периодически оставляет их вокруг жесткого бугорка, который слегка приподнимает материал футболки. Жар, который ты чувствуешь, не успокаивает, и вместо этого ты корчишься в его объятиях. Одна из его рук поднимается, чтобы положить часть своего веса на твое плечо, эффективно удерживая тебя на кровати. От его быстрого взгляда у тебя перехватывает дыхание. Он пристально смотрит на твою грудь, как будто пытается сделать трудный выбор. Момент настолько волнующий, что ты не смеешь шевелиться. Не ободрять его и не расспрашивать, что он задумал. Вместо этого ты лежишь, затаив дыхание, и смотришь, как он медленно опускается на последние несколько сантиметров. Ты зажмуриваешь глаза за миллисекунду до того, как его рот обхватывает твой прикрытый сосок. — Вот дерьмо, — тихо ругаешься ты. Несмотря на тонкий барьер, ты очень ясно чувствуешь горячее, влажное давление его языка, кружащегося вокруг соска. Все движения до сих пор экспериментальные, неуверенные в своем ритме. Он мягко втягивает щеки и сосет, и внезапно тебя покидает долгий, протяжный стон. Это дает ему уверенность, в которой он нуждается, чтобы взять свободную руку и ущипнуть с другой стороны, пальцы имитируют ритм, который устанавливает его рот. Однако быстро футболка становится невыносимо лишней, и ты раздражаешься при мысли, что такой дурацкий барьер существует между твоим телом и ртом Чонгука. Ты решительно извиваешься под ним, пока он раздраженно не фыркает и не отстраняется, чтобы посмотреть, почему ты его останавливаешь. Когда он видит, что ты просто задираешь подол футболки до подмышек и подставляешь ему грудь, он удовлетворенно улыбается. Он ныряет обратно, на этот раз с другой стороны, и начинает целовать. — Чонгук, — прерывисто выдыхаешь ты. — Хм? — Что за… м-м-м… блядь… повод для всего этого? Он выныривает со скользким хлюпающим звуком, глядя на тебя темными, чуть прикрытыми глазами. Это зрелище посылает вспышку возбуждения в самое сердце. — Просто давно хотел. — С этими словами он возвращается к тому, на чем остановился. Каким-то образом в последовавшей за этим череде мучительно долгих минут тебе удается расстегнуть его пуговицу и снять рубашку. Вид гладких плоскостей его кожи заставляет твои руки чесаться, чтобы почувствовать его. Ты пытаешься подтянуть его вверх, чтобы получить лучший доступ, но он не двигается с места, когда начинает целовать ниже, как только обе груди будут тщательно вылизаны. Ты сдаешься и пытаешься предугадать, что он сделает дальше, когда он благодарно впивается пальцами в твою талию и целует область вокруг пупка. Он спускается ниже, его цель становится все более очевидной, когда он игриво щелкает крошечной лентой, украшающей передние трусики, прежде чем остановиться. Осторожно он засовывает указательный палец под эластичную подкладку там, где бедро встречается с пахом. Ты можешь чувствовать то, что как ты предполагаешь, дуновение его дыхания через промежность трусиков. — А я могу… — Нет, — выпаливаешь ты, щелкая сомкнутыми ногами. Чонгук отскакивает назад как раз вовремя, чтобы спасти свою голову от удара. — П-прости… — Нет, все нормально. — Он нервно проводит рукой по волосам. — Тебе это просто… не нравится? — Вообще-то я никогда… — ты замолкаешь, пока слова не теряются в грудах подушек, окружающих твою голову. — Что? — Ничего. Просто до сих пор никто этого для меня не делал. — Неужели? — Его брови взлетают вверх за слегка влажной челкой. — Даже Югем? Ты вздрагиваешь при упоминании своего бывшего. Югем был твоим первым и единственным парнем, и у вас были хорошие отношения и даже то, что большинство назвали бы дружеским разрывом. Но один из самых горьких моментов был тот, когда ты попыталась попросить его сделать это, но он сморщил нос и сказал тебе, что не заинтересован в этом. — Ему просто было неинтересно. Чонгук понимающе кивает в течение минуты, прежде чем его взгляд снова устремляется в пространство на вершину сжатых бедер. — А ты что? Тебе интересно? — Его тон полон намека, и то, как он небрежно нависает над тобой, сидя на корточках, заставляет тебя чувствовать себя крошечной. — Я… то есть, я думаю, что да, — заикаешься ты. — Окей. — Он снова ложится на живот, руки осторожно раздвигают твои колени, пока не остается достаточно места, чтобы вместить его широкие плечи. — Так я могу? — Да, — Твои голос срывается на писк. — Спасибо, — мягко улыбается он. Ты ничего не видишь, потому что застенчиво закрываешь глаза рукой. Обычно в такие моменты между вами двумя желудок скручивается в узел по другой причине, но сейчас ты просто нервничаешь. Ты старательно соблюдаешь гигиену и напоминаешь себе, что только что приняла душ. Но это был обычный душ, а не душ перед оральными ласками. Что, если он подумает, что ты странно пахнешь? Или что у тебя странный вкус? По какой-то причине это казалось более интимным, чем все предыдущие разы, когда он просто наблюдал, а ты была той, кто делала работу там, внизу. Чонгук цепляется пальцами за подол нижнего белья, стягивая его с твоей помощью, когда ты приподнимаешь свою задницу. Ты нервно кусаешь губу и слегка поднимаешь руку, чтобы посмотреть на его реакцию. У него нет никакого отвращения, когда ты полностью обнажена перед ним, хотя ты вспоминаешь, что он достаточно видел, чтобы не делать вид, что удивлен чем-то. Но ты не ожидаешь, что он внезапно наклониться, пока не окажется менее чем в сантиметре от липких складок. Тебе не должно быть стыдно, что ты завелась от поцелуев, но теперь как будто все перевернулось, и внезапно ты понимаешь, что он чувствовал в те первые несколько раз вместе. Ты больше не можешь молчать. — В чем дело? — Что ты имеешь в виду? — Ты такой тихий. — Я просто пытаюсь решить, что делать в первую очередь. — О. Извини, что не могу быть полезна. Он улыбается тому, как неловко ты себя ведешь, прежде чем придвинуться чуть ближе и сделать большой вдох. Твои глаза расширяются, и ты двигаешься, чтобы сжать ноги и отгородиться от него, но на этот раз он готов. Одна рука давит на твой таз, а другая — на бедро, фактически прижимая тебя к кровати. — Успокойся. Это всего лишь я, — шепчет он, прежде чем сделать глубокий вдох. Дважды. Трижды. И все это время ты не можешь не ерзать. Но он только усиливает давление своих рук с каждым нервным покачиванием бедер. Как только ты решаешь успокоиться, он отпускает бедра, раздвигает половые губы двумя пальцами и нежно целует клитор. Ты чуть не спрыгиваешь с кровати от ощущения чужого прикосновения. — Чонгук, подожди, я… — но ты не успеваешь вымолвить ни слова, как он снова целует тебя. На этот раз его язык двигается, чтобы собрать часть возбуждения, которое неуклонно накапливалось, несмотря на нервы. Как только вкус распространяется по его языку, он замирает. Ты на мгновение задумываешься, не собирается ли он отступить и сказать, что совершил ошибку. Но затем он снова бросается вперед и начинает лизать усерднее, время от времени ловя губами клитор. Он внимательно наблюдает за тобой, чтобы оценить реакцию на то, что он делает. Глядя на твое разгоряченное лицо и влажную кожу, он делает вывод, что идет в правильном направлении. И когда он проводит языком по входу, как будто хочет напиться из тебя, твоя губа автоматически застревает между зубами, а глаза закрываются. Это хорошая реакция, но он хочет большего. Он хочет, чтобы твоя спина изгибалась вверх или руки царапали его кожу, пока ты дрожишь под ним. — Боже. Прямо там, — выдыхаешь ты, когда он случайно обхватывает губами твой клитор и сосет. Чонгук решительно кивает, прежде чем снова облизать губы и повторить действие. Ты громко стонешь, когда его язык касается тебя. Рука находит путь к его затылку и нажимает до тех пор, пока нижняя половина его лица не оказывается почти полностью вровень с телом. Ты убираешь руку почти сразу же, как только осознаешь, что делаешь. — Извини, — бормочешь ты, — я увлеклась. Он отстраняется с широкой улыбкой и сияющими щеками. — Все в порядке. Приятно знать, что все идет хорошо. Твоя рука снова опускается вниз и неуверенно ложится рядом с его головой. Ты смотришь, как блестящая каштановая копна его волос возвращается, чтобы двигаться между твоих ног, и чувствуешь новый прилив возбуждения. Даже если ты этого не чувствуешь, следующий стон приятного удивления Чонгука и влажные звуки, которые последуют за ним, заставляют твои глаза закатываться к затылку частично от острого удовольствия, а частично от недоверия. Почему твоя жизнь не может быть всегда такой приятной и беззаботной? Мягко обводящие пальцы Чонгука вокруг твоего входа заставляют тебя вернуться в настоящее. Ты задаешься вопросом, будет ли сегодняшняя ночь по-настоящему хорошей, когда вспоминаешь, что Чонгук, вероятно, не делал ничего там, внутри. — Это не будет слишком? — Даже если он не уточняет, ты знаешь, о чем он спрашивает. — Просто двигайся медленно. Ты уже быстро приближаешься к оргазму, но, надеешься, это приведет тебя к нему быстрее. Ты чувствуешь себя почти вялой от огненного жара, который, казалось, распространялся от клитора к остальной части тела в такт с каждым движением его языка. Но когда он вставляет первый палец, ты чувствуешь себя невероятно теплее. Его челюсть отвисает, когда твое теплое влагалище сразу же обволакивает его палец влажной, похожей на тиски хваткой. Он может только вообразить, что бы он чувствовал, если бы мог быть внутри тебя так, как ему хотелось, но даже этого бледного призрачного захвата в глубине его сознания достаточно, чтобы заставить его вжаться пахом в матрас. Он наклоняется, чтобы прижаться долгими поцелуями к твоим половым губам, одновременно выкручивая запястье. Вскоре ты уже вцепляешься ему в плечи, хватаешь за волосы, беспокойно дрыгаешь ногами, когда приближается твой максимум. Ты почти ощущаешь этот вкус, и звезды собираются в уголках твоего зрения, когда Чонгук продолжает беспорядочно играться в твоей киске. Как будто он может читать мысли, он отступает только для того, чтобы снова войти двумя пальцами на этот раз. Его толщина как раз достаточна, чтобы растянуть тебя так, как ты хочешь, но угол проникновения все еще не тот. — Чонгук? — Хм? — Согни пальцы и переверни ладонь. — Вот так? — спрашивает он, делая какое-то движение и сосредоточенно хмуря брови. Ты быстро наклоняешься и двигаешь его запястье. С большой осторожностью он воспроизводит движения под новым углом и наслаждается тем, что теперь ты дрожишь под ним. Прерывистые вариации его имени срываются с твоих губ, когда волны оргазма берут верх. Ноги вытягиваются, как это обычно бывает, и он ставит их так, чтобы они более безопасно висели на его плечах, несмотря на то, что твои лодыжки щекочут его бока. Он целомудренно целует кожу на внутренней стороне бедра и надеется, что ты не заметишь, как он утыкается носом в кожу, чтобы немного вытереть свое лицо. Когда ты обмякаешь и твое дыхание приходит в норму, он переползает через твои ноги и ложится рядом. — Это было хорошо? Ты поворачиваешься к нему лицом и видишь его потное лицо и довольное выражение. Ты закатываешь глаза и толкаешь его в грудь, но он просто хватает твою руку и сжимает ее, прежде чем отпустить. — Это было хорошо. Но только не вздумай выпендриваться, тебе все равно придется вылезать обратно в окно. — Мне что, запрещено выйти через дверь? — Я все еще злюсь на тебя за то, что ты решил подняться по пожарной лестнице, когда был явно пьян. — Но не сильно. Я все еще мог вести машину. — Это не то, чем нужно хвастаться — смеешься ты. Он немного неловко ерзает рядом с тобой, и ты понимаешь, что он, возможно, не получил того же, что и ты. Он замечает, куда ты смотришь, и застенчиво улыбается, хватая подушку и прикрывая брюки. — Ах, извини. — Тебе не нужно извиняться. Жаль только, что я так устала. В противном случае, я могла бы… — Не думаю, что тебе это нужно. Я просто собирался позаботиться об этом сам. — О. Прямо сейчас? — Да? Если ты не против. — Окей. Ты сидишь и смотришь, как он медленно стягивает с себя брюки и трусы за один присест. Его эрекция выпрыгивает вперед, и по почти сердитому красному румянцу на члене ты понимаешь, что ему, должно быть, было очень неудобно. Он рассеянно поглаживает себя и понимает, что у него нет никакой смазки, прежде чем повернуться к тебе. — Не хочешь оказать мне честь? — спрашивает он, протягивая руку. Тебе нужно время, чтобы понять, о чем он спрашивает. — Ты хочешь, чтобы я…? — Да. Со всей оставшейся энергией ты пытаешься плюнуть ему в ладонь самым привлекательным образом. Ты не уверена, что тебе это удалось, потому что, как только ты заканчиваешь, он приступает к делу. То, как он двигает рукой по всей длине, грубо и быстро. Как будто он пытается играть в догонялки; не обязательно с тобой, но, возможно, с самим собой. С теми мыслями, которые мучили его раньше, пока ты кончала на его пальцы и язык. Его дыхание оставляет его маленькими прерывистыми вздохами, и звуки настолько приятны, что ты наклоняешься вперед и захватываешь его губы своими. То, что ты делаешь, нельзя назвать поцелуем. Это больше похоже на серию прикосновений губ, когда беспорядочные движения рук заставляют его двигаться в твоем пространстве. Хотя он иногда останавливается, чтобы украсть несколько поцелуев, они, кажется, только подзадоривают его дальше, пока он не может только коснуться своим лбом твоего, в то время как он переносит себя через край, кончая в руку. — Лучше? — Ты отстраняешься, чтобы взять несколько влажных салфеток из бокового ящика стола. — Определенно, — вздыхает он. — Я могу закинуть эти простыни в стирку перед уходом, если хочешь. — О, — ты моргаешь, глядя на него. — Ты уходишь? — Да, мне нужно немного поспать. Я обещал Йори, что отвезу ее на завтрак в Мечту. — Вау. Ты ведешь ее в Мечту? Ты уверен, что не более серьезен, чем показываешь? — Все совсем не так, — натянуто смеется он, натягивая одежду. — Мы едем за едой, а потом идем в сад бабочек. — Ну, это тоже звучит забавно. Ты не можешь удержаться, и вздыхаешь с облегчением. Мечты — закусочная, которую ваша компания часто посещала, в те случаи, когда вы могли слишком много выпить накануне вечером и нуждались в чем-то, что разбавит тяжелое похмелье. Эта забегаловка работала двадцать четыре часа в сутки, так что вы все время от времени тусовались там, когда нечем было заняться или, чтобы просто хорошо провести время. С этим местом связано слишком много хороших воспоминаний, но это всегда были только ты и мальчики. Мысль о том, что Чонгук приведет Йори туда свидание, не очень радовала. Хотя вряд ли ты могла возразить, потому что никто и никогда не отмечал это место только для встреч компании. Но даже если бы это было не так, то кто ты такая, чтобы противиться, чтобы Чонгук и Йори шли на свидание? Чонгук выполняет свое обещание и закидывает простыни в стирку и даже застилает кровать свежим постельным бельем, пока ты ждешь, когда машинка закончит. Он уходит, когда цикл сушки заканчивается, притягивая тебя к себе за талию и горячо целуя, прежде чем быстро выскочить через дверь. — Я пришла с одеждой, — объявляешь ты, как только Йори открывает дверь. После того, как она прожужжала тебе все мозги по поводу планов на выходные, она также наказала принести с собой какие-нибудь вещи. До сих пор было не ясно, куда вы пойдете или чем будете заниматься, поэтому ты прихватила много чего, чтобы быть готовой ко всему. Ты планировала привести себя в порядок у нее дома, как только выясниться, куда вы направляетесь. Но когда она открывает дверь с уже готовым макияжем и укладкой, ты немного смущаешься. — Привет, как дела прелесть? — девушка крепко обнимает тебя, прежде чем забрать половину одежды из твоих рук. — Все отлично. Я так разволновалась по дороге к тебе, потому что думала, что мы будем готовиться вместе, но, похоже, ты уже все сделала. — Я знаю, — морщиться она, — Просто Чонгук неожиданно спросил меня, не хочу ли я сходить куда-нибудь после завтрака, но я не знала, что это будет за место, поэтому приготовилась ко всему. Но потом мы просто прокатились по городу и даже не контактировали с кем-то другим, так что я могла бы пойти в пижаме. — Вот тебе и Чонгук, — сухо фыркаешь ты, — Так, э-э, как все прошло? — Ты не обязана спрашивать о нашем свидании. Я знаю, что тебе неловко говорить о таких вещах. Так что не беспокойся. — Спасибо. Йори протягивает бокал твоего любимого вина, которое она постоянно теперь держит в своем холодильнике с тех пор, как вы стали подругами. Ты снимаешь туфли, прежде чем пройти за ней в гостиную. — Ты хочешь, чтобы сегодняшний вечер был сюрпризом, или все-таки сказать тебе куда мы пойдем? — Она протягивает руку, чтобы поиграть с торчащей ниткой на пледе, покрывающем диван, наблюдая за тобой с широко раскрытыми глазами, когда ты опустошаешь свой бокал. — Скажи, потому что я смогу выбрать свой наряд соответственно. — Окей. Просто… обещай мне, что не будешь отказываться, пока не попробуешь. — Я не стану этого делать, если ты скажешь мне, что мы идем в какое нибудь нелепое место. — Ты наклоняешь голову с серьезным взглядом. — Это не так, верно? Мы же не будем делать ничего смешного? Все, что она делает, это пялится на тебя, прежде чем вытащить свой телефон и пролистать свой фотоальбом, пока не найдет нужную фотографию. Она молча протягивает тебе телефон, закусив губу в предвкушении. — Черт возьми, нет, — говоришь ты, как только видишь снимок флаера, который она сделала. Это реклама женского вечера в клубе с открытой танцплощадкой и напитками по сниженной цене. Ты немедленно отдаешь ей телефон обратно и хочешь, чтобы в бокале волшебным образом появилось еще больше вина. — Ну пожалуйста! Я думаю, что это было бы так весело, и похоже, что это просто отличное место. Ну пожалуйста. — Почему бы нам просто не остаться и не заказать тайской еды? Мне нравится твой дом, тебе не нужно никуда меня везти. — Ты говоришь о нас как о старой супружеской паре. Кроме того, ты никогда не проводишь выходные где-нибудь, кроме как с этими парнями. — Когда ты бросаешь на нее безразличный взгляд, она отступает. — Как бы они ни были очаровательны. Не пойми меня неправильно, они мне нравятся. Но тебе не кажется, что было бы забавно немного раскрепоститься? Мы же никуда не выбираемся. Мы теряем нашу молодость и красоту. — Извини. Ты встречаешься с моим лучшим другом, помнишь? — Под этим я подразумевала не только себя. Ты закатываешь глаза и начинаешь искать бутылку вина, которую она уже открыла, чтобы налить первый бокал. Он бросается тебе в глаза через всю комнату, аккуратно поставленный на длинный вишневый стол. Ты делаешь движение, чтобы встать, но Йори сжимает твое запястье с умоляющим выражением лица. — Ну пожалуйста! — Я не хочу тратить на это деньги. — Я заплачу за вход. Пожалуйста. — Выпивка будет дерьмовая, но мне нужно напиться, чтобы насладиться хоть чем-то. — Мы можем сначала выпить здесь и вызвать такси. Пожалуйста. — Я не взяла с собой никакой косметики. — Ты оставила здесь кое-что с прошлого раза. Пожалуйста? — Но там будут парни… — Я все буду держать под контролем, — ты хмуришься. — Ну пожалуйста! Я даже останусь трезвой на всю ночь, так что ничто не пройдет мимо меня. — Ладно. Но только на час. — Что? Это слишком мало, за час ничего хорошего не случится. Это нереально. Два часа. — Даю полтора часа. После этого мы вернемся сюда, и я останусь ночевать. Договорились? Она обдумывает условия в течение короткой секунды, прежде чем, наконец, позволить тебе встать. — И ты должна позволить мне сделать тебе макияж и выложить фотографии в Инстаграм. — Конечно, но это будет стоить еще 15 минут. Ты стоишь к ней спиной, наполняя свой бокал, но практически видишь, как она корчится в нерешительности. Пытаясь вылепить на своем лице незаинтересованность, ты поворачиваешься к ней лицом, и она выпрямляется. — Договорились. Это занимает гораздо больше времени, чем нужно, чтобы подготовиться, но в конце концов, все отлично, потому что Йори изначально хотела явиться на вечеринку вовремя. Хотя ты редко выбираешься в подобные места, даже ты знаешь, что прийти вовремя дает намного больше шансов попасть внутрь, чем когда все будет в полном разгаре. Ты позволяешь ей сделать макияж, но не разрешаешь выбирать наряд, к большому огорчению Йори. Хотя это не имеет значения, потому что ты не менее несчастна, когда она тащит тебя в ванную, чтобы сделать серию селфи. Это не значит, что ты ненавидишь фотографироваться или никогда этого не делаешь. Ты делаешь селфи, когда тебе скучно, когда ты пишешь сообщения в групповом чате, когда разговариваешь с мамой, когда одна дома и чувствуешь себя хорошо. Однако рядом с Йори ты не можешь не чувствовать себя немного напуганной. Йори не знает правильного ракурса, она не знает твои любимые фильтры, и это не то, под что ты можешь запросто подстроиться. И как бы сильно ты ни любила Йори, быть бельмом на глазу для ее подписчиков, совсем не хотелось. Ты немного надеешься, что она напьется вечером, и ты сможешь стащить ее телефон, чтобы удалить фотографии. Но она остается верна своему слову и не пьет после того, как вы покидаете квартиру. Ты также остаешься верна своему слову и выпиваешь еще один коктейль, как только попадаешь туда, надеясь, что это успокоит нервы. Честно говоря, ты понимаешь, что нервничать не из-за чего, но все равно заказываешь еще один коктейль в баре сразу после этого. Ты хорошо выглядишь и, скорее всего, никогда больше в жизни не увидишь людей из этого клуба, но все равно чувствуешь себя не в своей тарелке. — Ты выглядишь испуганной, — шепчет Йори тебе на ухо. Она все это время внимательно следила за выражением твоего лица и уже начала жалеть, что заставила тебя появиться здесь. — Так и есть. — Если хочешь, мы можем пойти домой прямо сейчас. Я не знала, что ты так ненавидишь подобные места. — Дело не в том, что я ненавижу, — кричишь ты сквозь музыку. — Просто я никогда не могу перестать думать о том, что обо мне думают другие люди. И если я не могу этого сделать, я не могу веселиться. Йори сочувственно кивает. Хотя ей также не нравится, когда ее разглядывают, она все понимает. Ты несколько раз делилась с ней о том, что тебе кажется, что вы двое составляете странную пару. Она помнит, как ты говорила о ней, а потом как говорила о себе. Йори хочет делать комплименты, какие ты делаешь ей, но она знает, что некоторые приятные слова действуют только как холодное утешение. — Что я могу сделать? Ты немного размышляешь над этим вопросом. — Хочешь потанцевать со мной? Йори смотрит на тебя широко раскрытыми глазами, но несколько застенчиво кивает. Ты позволяешь ей вести себя в толпу танцующих потных тел. Когда песня окончательно заполняет все пространство вокруг, ты делаешь простой шаг, пока решаешь, как начать двигаться. Песня быстро начинает будоражить, и ты начинаешь вкладывать больше энергии в танец. При виде того, как ты с улыбкой вертишь бедрами в такт песне, Йори сияет. Ночь пролетает именно так. Тебе удается отбросить все свои запреты в пользу танца в течение нескольких часов. Йори снимает пару видео, когда начинает играть подходящая песня, и вводит тебя в сексуальный дуэт. Вы по очереди прогоняете парней, которые думают, что они могут случайно рукой прорваться в ваше священное пространство. Несколько девушек, гораздо более пьяных, чем вы, подходят к вам, и вы принимаете в компанию их с распростертыми объятиями и танцуете с ними несколько песен, но они всегда увиливают через некоторое время. Но не без того, чтобы Йори спросила, где их друзья, и подождала, пока они же не придут за ними. В общем, это веселее, чем почти все игровые вечера вместе взятые. Эта мысль заставляет тебя почувствовать себя виноватой. На три секунды до того, как ты вспомнишь, что ни один из мальчиков никогда бы не пошел танцевать, если бы это не было путем, благодаря которому у них будет вечером секс. Когда часы пробьют два часа ночи — намного позже, чем вы изначально договаривались, — ты собираешь свои вещи и позволяешь Йори вести себя еще раз. На этот раз она выводит тебя на улицу, чтобы отвезти к себе домой. Она кладет свою белоснежную кожаную куртку на твои потные плечи, когда видит, что ты дрожишь от резкого перепада температуры. — Сегодня было так весело, — протягиваешь ты по дороге. Твоя голова падает ей на плечо, и она убирает выбившиеся пряди волос с твоего лба. — Да. На минуту я испугалась, что тебе это не понравится. — Ммм, я тоже. Йори, это было здорово. — Ты никогда не произносишь моего имени. — Она выходит из машины, прежде чем расплатиться с водителем, а потом возвращается за тобой, положив твою руку на свои стройные плечи. — Я знаю. Странное чувство, если я это делаю. — Мне это нравится. — ОКей. Как только дверь открывается, ты мчишься в ванную. Цена, которую приходится платить за хорошую ночь, — это иметь дело с тошнотой и похмельем. С тошнотой ты справишься. Похмелье, однако, зловеще поселяется в глубине сознания, когда ты чистишь зубы и торопливо снимаешь макияж. Ты уверена, что не сделала это должным образом, когда лицо ударяется о подушку дивана, но диван кожаный, так что все равно. Но Йори нет. — Иди сюда, — она пытается до тех пор, пока не схватит тебя за руку и не сможет проводить до своей комнаты. — Я не хочу двигаться. — Ты же не хочешь спать на диване. — Куда мы идем? — В постель, глупышка. Ты киваешь и позволяешь ей проводить тебя. Ты немедленно скользишь юбкой по ногам и кряхтишь, снимая свой топ. Пока ты возишься со своей ночной футболкой, Йори почтительно отворачивается, чтобы переодеться в свою пижаму. Покрывала приятно прохладны под твоими руками, пока ты ждешь, когда она закончит переодеваться. — С какой стороны? — Вообще-то я обычно сплю посередине. Но я могу спать на той стороне, которую ты сегодня не выберешь. — Я сплю на этой стороне. — Хорошо, — она согласно кивает. — Что ты хочешь на завтра? О, погоди, ты уже спишь? Я просто зайду в Старбакс или еще куда-нибудь по пути. — Н-нет! Я бы с удовольствием. Во всяком случае, я надеялась попробовать их вафли. — Ладно, отлично. Спокойной Ночи, Йори. — Спокойной ночи, — тихо говорит она, когда выключает свет. Следующая неделя проходит намного лучше для твоего эмоционального состояния, но никак для физического. Похмелье забирает все воскресенье, заставляя немного тормозить и с трудом соображать в понедельник. Что, конечно же, оставляет за собой огромный ком упущенной работы, которую, так или иначе, приходится доделывать перед сном, а так же ограничивать себя в общении с друзьями. Йори периодически присылает милые снапы, показывая как скучает по тебе, и что Чонгук занял твое место за столом в библиотеке. Эти двое выглядят просто умилительно с щенячьей маской, которую Йори включила на коротком видео. Со смешанными чувствами ты наблюдаешь, как Йори посылает воздушный поцелуй, а затем вспоминает про Чонгука, и заставляет его тоже сделать это. Парень ведет себя не так восторженно, как Йори, но это все равно заставляет твое сердце трепетать. Наступление пятницы подтянулось еле еле. Но как только ты просыпаешься в то утро, то чувствуешь себя взволнованной и немного расстроенной Вся теплая одежда валялась в корзине для грязного белья, и ни одна из этой кучи не подходила, чтобы надеть ее даже в последний раз. Мотивация хоть к чему-то была на минимальном уровне после недели постоянной работы. Лекции тоже утомляют, несмотря на то, что они дают время, чтобы немного отвлечься. Остальная часть дня пропитана сонным туманом, заставляя тебя бороться с ним, даже когда ты пыталась пережить несколько тянущихся часов. Обычно ты стремишься к продуктивности, но как только заканчивается последняя лекция на сегодня, ты понимаешь, что даже не можешь скоротать время за компьютером. Ты прогуливаешься по кампусу и даже решаешься пройти всю дорогу до театрального отделения, что на другой стороне территории. Ты присаживаешься на матовую каменную скамейку, разглядывая искусственный пруд, возле которого на перерывах часто тусовались другие студенты, но тонкие спортивные штаны не готовы к морозной погоде. Ты решаешь написать Тэхену. Спустя несколько недель случайных разговоров, ты неосознанно запоминаешь его расписание. | Мне скучно. Big Boy| Где тебя забрать? | Возле студенческого пруда. Big Boy|??? Тэхен появляется не позднее чем через десять минут, с раскрасневшимися от спешки щеками. Он тоже одет совсем не по погоде, но и не выглядит особо обеспокоенным этим в своей университетской толстовке и толстом вязаном шарфе. Его поношенные кроссовки громко хрустят по слою тонкого снега, который еще остался с последнего снегопада несколькими днями ранее. — О Боже, Тэ, ты не замерз? Ты немедленно подходишь к нему и натягиваешь капюшон, безвольно лежащий на его плечах, поверх окрашенных волос. С тех пор, как он покрасился, корни уже достаточно отрасли и цвет поблек достаточно, чтобы придать его волосам более мягкий цвет. Тот цвет, ради которого половина звезд инстаграма отдали кучу денег прошлым летом в профессиональном салоне, и вот Тэхен стоит с ним после случайного эксперимента с отбеливателем для волос и дешевой краской. — Не совсем. Вообще-то я был неподалеку, искал принтер для полицейского участка. — Зачем? — В качестве финансовой помощи, — вздыхает он. Ты сочувственно морщишься, прежде чем снять свои огромные черные варежки. — По крайней мере, надень это, если ты даже не собираешься притворяться, что проверял погоду сегодня утром. — А что насчет тебя? — Он показывает на те части твоих голых рук, которые, как он видит, торчат из рукавов большого пуховика. — Со мной все будет в порядке. Карманы на флисовой подкладке, — наклонившись, ты заглядываешь в передний карман его толстовки. — У тебя ее почти нет. — Ты засовываешь ладонь в его карман и вытаскиваешь обрывки мусора, оставшиеся от его так называемой подкладки, и лишь легкое отвращение искажает твое лицо. — Как ты можешь так жить? — Не знаю. Может быть, это потому, что такие люди, как ты, не могут не выкинуть его, прежде чем я заболею и сделаю это сам. — Вполне справедливо. — Что нам делать? — Даже не знаю. Мне холодно, и я не хочу работать. — А как насчет киномарафона? — Конечно. — Это не то, что я думала, когда ты сказал про кино, — фыркаешь ты, когда черная сцена растворяется, и пара французов в черно-белом пейзаже шепчет друг другу о любви в залитом лунным светом переулке. — Ты сказала, что тебе все равно, что мы посмотрим. — Это было при условии, что я смогу что-то понять. Там даже субтитров нет. — Они тебе нужны? — Да, потому что я не говорю по-французски. И ты тоже. — На самом деле это не имеет значения. Ты можешь прочитать язык их тела и понять все что нужно. Ты пытаешься сфокусировать свой взгляд на паре, которая бежит от полиции с парой окровавленных ножей в руках и улыбками на лицах. — Это ведь не фильм ужасов, правда? — Нет, — он подозрительно замолкает. Когда ты наклоняешь голову набок, чтобы посмотреть на него, он срывается. — Что? Это не так! Это триллер. — Все, что может вызвать у меня кошмары — это фильм ужасов, Тэхен. — Это даже не так страшно, — говорит он в тот момент, когда показывают ту же пару и как они вырезают лицо полицейского с помощью ножей. Кинематографические эффекты довольно нелепые, и явно устаревшие, и если бы ты была другим человеком, ты нашла бы это смешным. Но вместо этого крашеный кукурузный сироп, капающий с лица актера, заставляет желудок сжиматься, и ты хватаешься за руку Тэхена от отвращения и гнева. — Зачем ты заставил меня пройти через это? — Чтобы отвлечься от Чонгука, — коротко говорит он. У тебя отвисает челюсть, когда ты понимаешь, что отчасти он прав и у тебя не было ни одной самоуничтожающей мысли о Чонгуке и Йори в течение часа, который потребовался, чтобы купить закуски в круглосуточном магазине и дойти до дома Тэхена от пруда, избегая заледенелых участков. Честно говоря, это блестящий план, но ты ненавидишь его за это в то же время. — Ты просто козел. — Ты подчеркиваешь это утверждение резким ударом в его плечо и наслаждаешься застенчивым взглядом, который он бросает на тебя, потирая это место. — Но все равно спасибо. Если ты хочешь отвлечь меня от него, тебе не нужно использовать ужасы, чтобы сделать это. — Верно, но мои возможности были ограничены, потому что, во-первых, у меня нет кабельного телевидения, а во-вторых, я не хочу смотреть реалити-шоу. — Мы могли бы посмеяться над дерьмовыми ромкомами. Это хороший компромисс. И вот, в конечном итоге вы смотрите подобие Пятьдесят оттенков с пультом в руке, постоянно перематывая, чтобы вовремя остановить и увидеть отражение оператора в подвеске героини. — Это огромная оплошность. Я не могу поверить, что эти люди посвятили свою жизнь этой сфере и допускают такое. — Я имею в виду, что тот факт, что они использовали шрифт папируса в своем постере фильма, должен был тебя просветить, — фыркаешь ты. Вы оба смотрите, как главный герой подплывает к своей избраннице, где она стоит у подножия бассейна. Улыбка, которой он одаривает ее, ослепительно бела, а его зубы напоминают жемчужины в непривлекательно искусственном виде. — Почему люди думают, что такие виниры хорошо смотрятся, — вздыхаешь ты и двигаешься, чтобы дотянуться и поиграть с выцветшими розовыми прядями волос Тэхена. Он бессознательно наклоняется и пожимает плечами. — Даже не знаю. Может быть, они думают, что люди не заметят разницы. — Полагаю, это так. Но теперь, когда все снимается в высоком разрешении, для таких вещей остается меньше места. Мужчина тянется к стройной лодыжке своей партнерши и тащит ее в бассейн, намочив ее изящное белое платье с прорезями. Когда она выныривает, чтобы глотнуть воздуха, то на секунду надувает губы, прежде чем ударить его и промахнуться. Она чуть не падает лицом в воду, но он протягивает руку со снисходительным смехом и ловит ее с легкостью, несмотря на то, что физика сомневается, что это возможно. Момент быстро становится серьезным, когда пара пристально смотрит друг другу в глаза. Ты не понимаешь, как она может быть невзрачной девушкой по соседству, когда у нее все то, что желает любая, — красивые густые ресницы и симметричное, хотя и странно знакомое лицо, которое ты когда-то видела. — Ух ты, — усмехается Тэхен, когда актер притягивает ее к себе для страстного поцелуя. — Они действительно думают, что так все происходит. Прошло пятнадцать минут, а мы все еще не знаем его имени. И разве они только что не встретились в первый раз? — Не отвлекай, Тэ. Разве ты не знаешь, что все, чего хотят женщины в жизни — это окунуться в бассейн таинственного парня, который чуть не сбил ее на парковке за несколько часов до этого? — Ах. Должно быть, поэтому моя сексуальная жизнь так мрачна. — Посмотри-ка, — ты жестом показываешь на пару, которая сейчас, спотыкаясь, выкарабкивается из бассейна в прекрасно освещенный особняк мужчины, спеша добраться до спальни. — Это мог бы быть ты, если бы в этом году решил взять машину своего отца и подрезал какую-нибудь случайную девушку на стоянке того супермаркета. — Черт. Будет ли у меня такой особняк? — Ты серьезно киваешь. — Возможно. — Ты заканчиваешь заплетать его бакенбарды и оставляешь ему маленькую розовую косичку, торчащую из виска. — Ну и как она смотрится? — Он указывает на свою голову. — Ты выглядишь просто великолепно. Возможно, тебе даже не нужно нарушать правила парковки, чтобы познакомиться с кем-то. Вы оба возвращаете свое внимание к телевизору только для того, чтобы увидеть киношную пару в довольно компрометирующем положении. Главная актриса склонилась над подлокотником дивана, когда камера мимолетно запечатлела взгляд актера на нее сзади. Это застает вас обоих врасплох, и нервный смех пузырями выходит из тебя. — Это просто смешно. — Тэхен закатывает глаза и поворачивается, чтобы рассмеяться вместе с тобой. — Да, — нерешительно отвечаешь ты. Несмотря на то, что фильм ужасно снят и ничто в его исполнении само по себе не заводит, сегодня пятница. И тело уже довольно сильно привыкло к графику выходных. Что до недавнего времени означало бы, что Тэхен и Хосок будут искать место, где можно потусоваться, пока ты помогаешь Чонгуку снять штаны. Но это не то, что происходит сейчас, потому что Чонгук, вероятно, катается на арендованной машине, чтобы забрать Йори на их третье официальное свидание. В кино. Тем не менее, это не останавливает тело от возбуждения больше, чем оно должно после просмотра такого глупого романтического фильма. Если ты закроешь глаза, то наверняка вспомнишь с пугающей точностью прикосновение рук Чонгука. — Эй. — Из-за твоего неловкого молчания голос Тэхена понижается, и он наклоняется, чтобы дразнить тебя, — Тебе ведь на самом деле это нравится, да? — Н-нет, конечно, нет. Он издает недоверчивый смешок. — Срань господня, так и есть. Тебе это нравится. — Нет, это не так! Стой! — Это просто смешно. Я не могу поверить, что тебе это нравится. — Он смотрит на экран с озадаченной улыбкой на лице, пытаясь понять, что может быть такого привлекательного в притворном возбуждении на лице мужчины, когда он прикусывает губу с нулевым изяществом. — Это из-за него? — Нет, — выкарабкиваетесь из ответа, — я… это из-за актрисы. — При этих словах его глаза расширяются, и он смотрит на тебя так, словно видит впервые. — Я хочу сказать, что узнала ее по порнофильму, вот и все. — Да ладно, — протягивает он, прежде чем изучить лицо женщины. Когда актер сильно дергает ее за конский хвост и она издает жалобный стон, его глаза загораются с узнаванием. — Подожди, да, ты права. — Сказала же. — Погоди. Ты смотришь порно? — Ты закатываешь глаза. — Да, я смотрю порно. Иногда мне тоже нужны стимулы. И она побывала в нескольких из них. — Хм, — произносит он наконец, — никогда бы не подумал, что тебе понравятся такие вещи. — Ты говоришь это так, будто думал о том, что я не буду смотреть. — Ну, ты просто такая… Резкий звук доносится из-за входной двери, когда Хосок торопливо врывается внутрь, чуть не падая и не рассыпая пакеты с продуктами в руках. Он ставит их на маленький столик у входа в крошечную кухоньку. — Тэ, я пытался дозвониться до тебя раз пять, чтобы узнать, как открыть дверь. Почему ты не взял свой… телефон, — Хосок замолкает, когда осознает, что ты находишься в квартире Тэхена, очень рано вечером в пятницу, сидя очень близко к Тэхену с пылающими щеками на диване, в то время как то, что выглядит как мягкое порно, прокручивается на заднем плане. — Мой телефон, должно быть, вырубился от холода. Братан, мне очень жаль… — Какого черта вы тут делаете, — усмехается он. — Мы просто смотрели фильм, — вставляешь ты, когда чувствуешь странную перемену в настроении. Очевидно, что ты ближе к Чонгуку, чем к Тэхену или Хосоку, и ты действительно не понимаешь странную энергетику в комнате. Хосок выглядит злее, чем следовало бы, из-за того, что Тэхен не помог ему донести закуски, а Тэхен выглядит чересчур виноватым. Возможно, именно так они и ведут себя, когда раздражаются, но это все равно кажется странным. Когда никто ничего не говорит, ты медленно встаешь, как если бы вдруг оказалась рядом с дикими животными на территории смертельного поединка, и двигаешься к Хосоку, чтобы помочь ему с едой. — Вот, я помогу тебе убрать это, — тихо произносишь ты, положив мягкую руку ему на спину, чтобы заставить его отвести холодный взгляд. — Не сердись на Тэ, он ничего не сделал. Его взгляд лишь слегка смягчается, когда он поворачивается к тебе, стиснув зубы. — Ну, а как насчет тебя? — О чем ты говоришь? Неподдельное замешательство на твоем лице, кажется, растворяет остатки внезапной ярости, которая наполнила его. Пока ты стоишь к нему спиной, Хосок подозрительно смотрит на Тэхена, который все еще смотрит на друга с большими глазами. — Извини, — смущенно говорит он, когда ты распаковываешь первый пакет чипсов и подходишь к нему, чтобы взять следующий. — Как скажешь, — добродушно фыркаешь ты. — Пока ты не вмешиваешь меня в ваши маленькие любовные ссоры, я в порядке. Идите поговорите, я закончу с этим. Ты смотришь, как Хосок неторопливо подходит к Тэхену и начинает отчаянно шептаться, прежде чем они, наконец, приходят к какому-то соглашению и обнимают друг друга. Когда ты возвращаешься на диван, Хосок занимает твое место рядом с Тэхеном и распластается по всему остальному свободному пространству. Даже спинка дивана занята его вытянутыми руками. Они оба прекращают свой разговор шепотом и поворачиваются, чтобы посмотреть, почему ты застыла. — Что случилось? — подозрительно спрашивает Хосок. — Мы что-нибудь будем делать сегодня вечером? Я могла бы быть в постели прямо сейчас, но вместо этого я здесь. — Сначала мы должны выбрать игру. Я голосую за покер. — Никакого покера. Ты все еще должен мне около восьмидесяти баксов с прошлого раза, когда думал, что умеешь блефовать, — Тэхен раздраженно скрещивает руки на груди. — Это в прошлом, теперь я другой человек. Этот Хосок тебе ничего не должен. — Ты просто осел. — Тэхен отскакивает в сторону и быстро хватает голову Хосока, сжимая рукой к груди. Ты наблюдаешь, как они борются на диване с легким равнодушием, пока Тэхен не теряет равновесие, и Хосок, извиваясь под ним, не бросает их обоих на пол. Чья-то голова ударяется о кофейный столик, и ты вздрагиваешь от сочувствия, но они ведут себя так, будто ничего не случилось. Поначалу мысль о том, чтобы позволить им измотать себя, кажется привлекательной, но когда Хосок вонзает зубы в бицепс Тэхена, и тот издает вопль, ты вмешиваешься как можно нейтральнее. — Почему бы нам не начать с Джина Рамми? — Окей. — Хосок выплевывает руку Тэхена изо рта, внезапно успокоившись. Ты обходишь его стороной и ждешь, пока он не пойдет на кухню, чтобы поискать колоду карт, чтобы предложить Тэхену руку помощи. Он не смотрит тебе в глаза, когда вы идете к столу, так что ты не можешь молча поддержать его. — А сколько их всего? Пять на человека? — спрашивает Хосок, тасуя карты. Маленькие пластмассовые чашечки аккуратно расставлены по центру стола, каждая наполнена чипсами, оставшимися с прошлого раза. Ты усаживаешься на стул рядом с Хосоком, чтобы быть поближе к Читосу. — По-моему, семь. — Круто, — это все, что он говорит, прежде чем вручить вам ваши карты. Ты ходишь вокруг стола в течение нескольких раундов, раскладывая карты, которые не нужны, собирая карты, которые у тебя есть, и случайные фишки. В середине первого раунда Тэхен встает, чтобы выключить флуоресцентные лампы и включить мягкие огни, за которые Хосок не перестает дразнить его. Ты синхронизируешь свой телефон с его динамиком и включаешь музыку в фоновом режиме и наслаждаешься тем, что возвращаешься в ритм обычной жизни. Без Чонгука. — У тебя еще есть пиво, да? — Хосок не отрывает глаз от своих карт, так как он очень близок к победе в раунде, и ему нужна еще только одна карта. — Ага, — отвечаешь ты, забирая еще одну карту. — Мы купили кое-что в круглосуточном магазине. Пойду принесу упаковку. — Спасибо. Пожалуй, я тоже возьму что-нибудь поесть. Чего вы хотите, ребята? — Я хочу блинчиков, — Тэхен радостно улыбается, предвкушая что-то еще, кроме печального мясного деликатеса в своем холодильнике. Открывая дверцу его холодильника, ты теряешься в догадках. — У тебя есть что-то для блинов? — Нет, их нужно приготовить, — отвечает он. — Теперь твоя очередь, — сообщает Хосок. Ты вытаскиваешь ингредиенты для приготовления блинов и направляешься к столу, чтобы распределить их для каждого. Тэхен разбивает яйца, Хосок перебирает муку. Ты наливаешь молоко в миску, когда в динамиках начинает звучать одна из любимых песен из средней школы. — Вот дерьмо! Ребята, вы помните, когда она вышла? — Она играла на танцах на выпускном вечере, — Хосок морщится от воспоминаний, пока ты вращаешься и смешиваешь ингредиенты в большой миске. — А потом они крутили ее по радио примерно три месяца подряд. Это чертовски раздражало. — Да, но это было так давно. Давай, иди сюда. — Ты передашь Тэхену чашу и подкрадываешься к Хосоку. — Что ты делаешь? — Он улыбается тебе, как сумасшедший. Ты сплетаешь ваши пальцы вместе и вытаскиваешь его из кресла. — На что это похоже? Я заставляю тебя танцевать со мной. — Но ты же не умеешь танцевать. — Не порть веселье, — хнычешь ты. Сначала он не танцует с тобой. Он просто продолжает стоять и позволяет тебе произносить слова в его адрес и время от времени махать руками перед его лицом или щипать его за щеки, когда наступает любимый момент в пенсе. Он даже позволяет тебе толкаться с ним бедрами и делать вид, что ты давишь на него сзади. Несмотря на это, хорошее настроение заразительно, и когда ты прыгаешь перед ним для припева, он удивляет, принимая твое тело, чтобы занять правильную позицию для вальса. Этот танец не подходит к песне, но это забавно, потому что вы в конечном итоге делаете два пробных шага, которые напоминают ускоренный выпускной танец. Тэхен одобрительно гудит с того места, где он стоит на кухне, растапливая масло на плите. Хосок наклоняет тебя в падении, заставляя испустить визгливый смех и схватиться за него, чтобы он не уронил тебя. Песня заканчивается, но он шутливо удерживает позу, пока твои бедра не начинают гореть, и ты не начинаешь кричать, чтобы он поднял тебя обратно. Входная дверь со щелчком открывается. — Смотри, кто решил появиться, — протягивает Хосок и, наконец, медленно поднимает тебя. Ты моргаешь, чтобы прогнать звезды, которые начали формироваться в уголках глаз, и понимаешь, что Чонгук, на самом деле, вернулся со своего свидания. В девять сорок, не раньше. С Йори на буксире. По твоему мнению, слишком рано, чтобы кто-то вернулся со свидания с давней любовью своей жизни, но ты не можешь заставить себя сказать что-нибудь. Вместо этого ты нервно теребишь подол своего свитера. Что-то в присутствии Йори и Чонгука в одной комнате заставляет немного волноваться. Возможно, это потому, что это наталкивает на решение о прекращении еженедельного свидания, пока вещи не станут физически серьезными между ними двумя. Йори и Чонгук явно навеселе. Это видно по тому, как Чонгук свешивается с ее миниатюрной фигурки, словно ищет поддержки. Ты закатываешь глаза и идешь, чтобы оттащить его от нее и протащить к обеденному столу, где он может сесть. — Как прошло твое свидание, — ты поворачиваешься к Йори, которая нависает над тобой с сонными глазами. — Все было в порядке. Фильм был немного скучным, — шепчет она тебе на ухо. — Только не говори Куки. — Тебе не понравился фильм? — Его голова откидывается назад, так что он смотрит на Йори с распахнутыми глазами. Разочарование делает их еще более круглыми и блестящими. Она виновато поднимает брови. — Я думала, что новый фильм о супергероях будет более быстрым. Я не возражала против того, чтобы посмотреть его. Мне нравятся боевики. — О. Ты выбегаешь из столовой так быстро, как только можешь, чтобы присоединиться к Хосоку и Тэхену на кухне. Неловкий момент, который у них возникает, — это не то, во что, как ты думаешь, ты должны быть посвящена в любом случае. Тэхен хихикает, глядя на твое оскорбленное лицо, в то время как Хосок стоически рассматривает тебя. — Они там что, слишком милые? — Нет, не совсем так. — Ты вздыхаешь. — Просто странно осознавать, что я никогда не была рядом с ними, когда они были вместе. Мне не нравится, что я не могу разобраться в ситуации, когда они оба мои хорошие друзья, понимаешь? Хосок сухо фыркает. — Ну, ты же знаешь, что говорят. Отношения меняют людей. — Да, но мы говорим о Куке, — бормочет Тэхен, размешивая спрятанные на дне миски кусочки муки в тесто. — Ты действительно думаешь, что он так сильно изменился? Ты пожимаешь плечами. — Даже не знаю. — Может быть, ты изменилась, — предположил Хосок. А может, так и есть. Не в обычном смысле, когда ты перерастаешь людей. Но, возможно, что-то в тебе изменилось с тех пор, как вы стали близки с Чонгуком таким образом. Прошли те дни, когда ты могла бы подавить свое увлечение достаточно сильно, чтобы сидеть, прижавшись друг к другу на диване, когда по телевизору идет серия фильмов «Железный Человек». Ты не уверена, стало ли это легче или труднее. Возможно, было немного и того, и другого. — Что вы, ребята, задумали? Чонгук сумел доковылять до кухни, оставаясь при этом на своих двоих благодаря направляющим рукам Йори. Теперь он заглядывает в кухню после того, как ты, Тэхен и Хосок, перешептываясь друг с другом, вызывая его интерес. Йори лежит на диване, приходя в себя после слишком большого количества бокалов бесплатного Шардоне. Ты опускаешь голову и делаешь вид, что смотришь, как Тэхен ложкой распределяет тесто на сковородке, — это достаточно увлекательно, чтобы не отвечать. Мысли о том, изменилось ли что-то важное или нет, занимают твой разум слишком сильно, чтобы ты могла говорить. — Просто играем в карты и печем блины, — кричит Тэхен, перекрывая треск первого блина, упавшего на горячую сковородку. — Как обычно, — шутит Хосек, — Как прошло свидание? — Это было хорошо, — Чонгук стыдливо отвечает, глаза прикованы к твоей молчаливой персоне. Пуговица, которую он застегивает, вдруг становится слишком тесной, и он расстегивает ее обратно, чтобы подышать свежим воздухом.- Как прошел твой день? — Ничего особенного, — бормочешь ты. Ты берешь лопатку из рук Тэхена и жестом приказываешь ребятам покинуть кухню, пока ты переворачиваешь блины. Это даст тебе какое-то отвлечение, и Тэхен достаточно внимателен, чтобы уйти, не задавая вопросов. Они не отходят далеко, и вместо этого Хосок и Тэхен толпятся возле кухонной двери. Надеешься, никто из них не заметит, как ты сбавляешь температуру конфорки, чтобы лучше слышать. Мазохистская часть внутри тебя интересуется, как прошло свидание, даже если ты не уверена, сможешь ли воспринять это, не воспламеняясь. — Ну же, расскажи нам, что случилось. Это всего лишь мы, — шипит Хосек, прежде чем вспомнить, что ты — это ты, и ты, вероятно, слушаешь. Внезапно он чувствует себя полным идиотом. — Мы все друзья, — поправляет он себя. Чонгук, с другой стороны, похоже, не знает о твоем подслушивании и подчиняется. — Я… что ты хочешь знать? — Куда вы ходили? — В кино. Тэхен тихонько присвистывает. — Это было очень романтично, — Чонгук слегка смущенно улыбается. — Но я не думаю, что ей это действительно понравилось. — Боже. Похоже, наш мальчик — настоящий Казанова, да? — Хосок грубо похлопывает его по спине и широко улыбается. — Хотя бы в кино. Ты добрался до третьей базы? — Господи, не говори так взволнованно, когда спрашиваешь об этом, — съежившись, говорит Тэхен. — Что? Я просто хочу знать, не приблизился ли он к тому, чтобы убрать свою метку девственности, — Хосок поворачивается, чтобы посмотреть, — Ты сделал это? — Мы не торопимся, — это все, что говорит Чонгук, переводя взгляд за спину парней, на тебя. — Блины готовы, — кричишь ты из кухни. Ты считаешь, что это безопасно, поэтому загружаешь тарелку высокой стопкой и выключаешь плиту. Голова Йори вскидывается при звуке свежей еды и она подпрыгивает, чтобы присоединиться к вам. Поставив тарелку на стол, ты ждешь, пока все рассядутся. Как ни странно, Чонгук и Йори сидят по обе стороны стола, оставляя тебя сидеть между ними. — Спасибо за еду, — бормочет Чонгук, как только ты садишься. — Не надо меня благодарить. Я просто играю свою роль, чтобы повеселиться в пятницу, — неловко отвечаешь ты. — Эти выглядят лучше, чем те, что в Мечте, — лучезарно улыбается тебе Йори. Она с удовольствием разрезает свой блин, прежде чем запихнуть в рот большой кусок с сиропом. Она показывает большой палец вверх, что ломает твое серьезное настроение на мгновение. Ты нежно сжимаешь ее плечо. — Спасибо за высокую оценку. — А чем еще вы занимались, ребята? — вежливо осведомляется Чонгук. — Ну, — небрежно произносит Хосок с набитым ртом, указывая на тебя. — Я застукал этих двоих за просмотром порно, когда пришел с продуктами. А эта потом не могла от меня оторваться. — О. — Щеки Чонгука начинают гореть, когда он переводит взгляд с тебя на Хосока, а потом на тебя и Тэхена. Ты едва не захлебываешься собственной едой, когда слышишь слова Хосока. — Это не так. Какой же ты врун! — Разве это не правда? Кук, ты видел ее, когда вошел. Похоже, она настоящая шалунья. Кто бы знал, что для этого нужно всего лишь Пятьдесят оттенков. Тэхен пытается придти на помощь. — Мы даже не смотрели Пятьдесят оттенков. — Значит, это было настоящее порно, — Хосок подозрительно щурится. — О боже, — ты поднимаешь руки в знак капитуляции, а затем отодвигаешь тарелку. — Я не могу это есть. Я замерзла, а ты меня раздражаешь. Тэ, я украду кое-какую одежду. Йори, ты выглядишь замерзшей. Я тебе тоже кое-что принесу. — Ты вылетаешь из гостиной и направляешься прямиком в комнату Тэхена. Хотя ты привыкла к теплоте объятий Хосока, сегодня ты была очень чувствительна к нему, и нужно было немного пространства. Но тебе на самом деле холодно, поэтому ты проводишь несколько минут, роясь в безупречном гардеробе Тэхена, пока не находишь свитер, который заставляет широко улыбаться воспоминаниям, которые он вызывает. — Не могу поверить, что это все еще у тебя, — замечаешь ты, протягивая руки, чтобы продемонстрировать свитер, когда возвращаешься. Все четверо оборачиваются, чтобы посмотреть на него. Это обычный свитер, пока ты не показываешь изображение, которое было напечатано на груди спереди. Это фотография, на которой ты с Тэхеном на первом курсе через несколько минут после ежегодного забега по грязи. Это было мгновенное решение, которое вы оба приняли после ужасного набора промежуточных экзаменов, но улыбки на ваших слегка округлившихся и запачканных лицах не показывают никакого намека на сожаление. Ты отдаешь Йори единственный свитер, который не валялся на полу. — Конечно, он все еще у него, — гордо улыбается Хосок. — я вложил в его создание свои кровь, пот и слезы. И я был там, чтобы сделать чертов снимок в конце гонки в 9 утра в субботу. Разве у тебя нет своего? — К сожалению, нет. Я потеряла свой, когда переехала в общежитие для второкурсников. — Жаль, что меня не было на скачках. Я должен был остаться в кампусе, — вмешивается Чонгук, рот которого полон блинов. — Да, — возражает Хосок, — но если бы ты остался, то вообще не взял бы номер Йори. Итак, в конце концов все получилось, верно? Внезапно ты не голодна, и оживленное настроение, с которого началась ночь, исчезло. Тэхен, должно быть, почувствовал легкий сдвиг вниз в твоих плечах и побежал за бутылкой вина, которую Хосок купил для вас. — Почему бы нам не сыграть еще в одну игру, — предлагает он, возвращаясь к столу и наполняя бокал. Йори оживляется. — Это отличная идея! Давай сыграем что-нибудь старомодное. У вас есть настольные игры? — Я не думаю, что кто-то из нас играл в настольные игры с 2010 года. Судя по этим кадрам, — Чонгук морщится. — Неужели? Ну, это не обязательно должна быть настольная игра. Может Шарады? Хосок изящно кладет голову на руки, изображая невинность. Но ты его прекрасно знаешь. — Йори, что ты думаешь о правде или действие? — Ты закрываешь глаза и надеешься, что она скажет, что никогда об этом не слышала. Или что она ее ненавидит. — Я люблю правду или действие! Давайте играть, как только все закончат есть. Ты тихо ругаешься, но возвращаешь ей возбужденную улыбку, когда она поворачивается к тебе и снова наполняет твой бокал. В качестве меры предосторожности, ты доедаешь один блин, который положила себе ранее, прежде чем отпить глоток вина. Дело не в том, что ты голодна, но ты бы предпочла не пить на совершенно пустой желудок. Когда все насытились едой, новые бутылки с выпивкой забирают с собой в гостиную. Там вы все переставляете диван и различные мягкие кресла, которые собрал Тэхен, пока все не сядут удобно. Тэхен садится последним. — Ладно, кто есть кто? — Я выбираю третий номер, — говорит Хосок, подняв руку прямо в воздух. — Ни за что, — фыркаешь ты, — у тебя будет слишком много шансов быть выбранным. Выбери кратные, по крайней мере четыре, или я запрещаю тебе играть. — Ты не можешь запретить мне играть. Тэ, она может запретить мне играть? — Я скажу да, — небрежно говорит Тэхен. Ты самодовольно улыбаешься Хосоку. — Ладно. Я выбираю пять. — Я возьму три, — говорит Йори, как только понимает правила, по которым вы все действуете. Никто не собирается спорить с ней. — Я называю даже простые числа, — говоришь ты. Тебе действительно неинтересно играть в эту игру. Хосок закатывает глаза. — Зачем вообще играть, если ты собираешься быть такой? — Вы оба ошибаетесь, — ухмыляется Тэхен. — Пожалуй, я возьму остатки, — вздыхает Чонгук. Он также не привык играть, но главным образом потому, что каждый раз, когда он играл в эту игру, Тэхен заставлял его шлепать Хосока по заднице как можно сильнее. Это никогда не кончается хорошо. — Что там? 3, 4, 5, 8 и что еще? — С 14 по 16, — автоматически отвечаешь ты. — Ух ты, — воркует Йори и хватает тебя за руку. — Ты такая умная. — Ладно! Если у каждого есть номер, давайте играть, — кричит Хосок. В первых нескольких бросках Тэхен и Йори получают большинство. Йори добра и по большей части придерживается правды, заставляя Тэхена рассказать про родимое пятно в форме клубники на его заднице, а Чонгука говорить о том, что он до сих пор не знает, как ездить на велосипеде. Хосок велит Тэхену спустить штаны и показать всем родимое пятно. Ты и Йори обмениваетесь многозначительными взглядами и тихонько хихикаете, пока Тэхен допивает остатки своего вина для храбрости. — Тэхен, — хихикает Йори у тебя за спиной, когда ты пытаешься прикрыть ей глаза. — Ты не должен этого делать, если не чувствуешь себя комфортно. — Не думаю, что у меня есть большой выбор, — ворчит он, прежде чем отвернуться от компании. Он стягивает штаны и боксеры вниз на несколько дюймов перед изгибом своей задницы. Там, чуть ниже, на правой ягодице родимое пятно в форме клубники. Йори тут же поперхнулась своим напитком, пытаясь подавить смех, вызванный чистой нелепостью этого знака. Ты сжимаешь губу между зубами, сдерживая хихиканье, которое отчаянно хочешь издать. Вместо этого ты решаешь протянуть руку и ущипнуть его. То, как он слегка отскакивает от тебя, обхватив руками свой зад и слабо глядя на всех, посылает тебя через край. — Неплохо, — фыркает Йори между смешками. — Да, подожди минутку. — Ты ахаешь. — У тебя симпатичная маленькая попка, Тэ. Я думала, ты сказал, что у тебя нет времени на спортзал. Лицо Тэхена краснеет, но он все еще улыбается самоуничижительной улыбкой, когда, наконец, подтягивает штаны. — Понимаю. Ты такой милый, — говоришь ты со слезами, почти катящимися по щекам. Чонгук фыркает громко. Он скрещивает руки на груди, наблюдая за разворачивающейся игрой, и внезапно становится менее заинтересованным в ней, чем несколько минут назад. — Это глупо. — Тебе что, совсем не весело? Он быстро поворачивается к Йори, вспоминая, что сидит рядом с ней. Его собственные щеки покраснели от стыда, что он был пойман на капризе. — Дело не в этом. Я имею в виду… я просто подумал, что это будет немного более взрослой игрой. Йори наклоняет голову набок, оценивая его, и делает глоток вина. — Правда или вызов известна своим сложным геймплеем? — Сдержанная и непроницаемая улыбка появляется в уголках ее губ. — Не совсем, — бормочет он. — Я просто подумал, что тебя не заинтересуют такие незрелые вещи, как это. — Хм. На самом деле мне очень весело. Не беспокойся обо мне и расслабься. Чонгук судорожно сглатывает и мысленно ругает себя за странность. Даже он не знает, откуда взялось это надутое недовольство. Несмотря на это, он подавляет флюиды вечеринки и пытается наслаждаться игрой как можно лучше. Тэхен бросает десятку и дуется на то, что не сможет вернуться к Йори. После всего этого смеха и нескольких ударов, которые она нанесла по его родинке, он жаждет хоть как-то отплатить ей. Но все, что он может сделать, это повернуться к Хосоку со скучающим выражением лица. — Правда или вызов? — Вызов. — Хосок взволнованно сидит на краешке стула, ожидая, когда Тэхен выдаст что-то. — Ну, я не знаю, брат. Я хочу, чтобы ты сделал, например, тридцать отжиманий или что-то в этом роде. — Это такой дерьмовое действие. — Я ничего не мог придумать. Я надеялся, что Йори выпадет, чтобы я мог ей отплатить, — говорит он, глядя в глаза Йори. Некоторое время они участвуют в полусерьезном соревновании взглядов, прежде чем разразиться смехом. — Чушь собачья, — бормочет Хосок, поднимаясь со стула и принимаясь отжиматься. В комнате тихо, пока все ждут, когда он закончит. Звук его усилий доносится из круга, и ты тем временем просматриваешь свою ленту в Твиттере. Но ты настолько поглощена рецептом шпинатного соуса, что не замечаешь, как Хосок сбросит двойку и зовет тебя. — Что? — спрашиваешь ты, отвлеченная количеством зелени, падающей в воду. — Убери свой телефон, — хнычет Хосок, — это правила игры на ночь. Ты не поднимаешь глаз от экрана. — Это не считается, когда мы не играем в видеоигры. — Ты отстой. — И ты тоже. — Правда или действие? — Действие, — говоришь ты на автопилоте, прежде чем осознаешь свою ошибку. Ты позволяешь своему телефону грохнуться на пол и готовишься принять, то на что согласилась, но ты видишь, что все слишком плохо из-за ухмылки Хосока. Это тоже самый худший вид. Он дает понять, что он думает загадать что-то грязное. Ты готова поспорить на все деньги, оставшиеся на твоем студенческом счету, что он скажет показать ему твои сиськи. — Осмелишься ли ты поцеловать Йори, — самодовольно говорит он, как будто загнал тебя в угол. Ты лишь слегка удивляешься и облегченно вздыхаешь. Мысль о том, что он может заставить тебя снять одежду, чтобы сидеть в холодной гостиной Тэхена в одном лифчике и трусиках, действительно беспокоила. — Неужели, Хосок? Нам что, по тринадцать? Тэхен встревоженно вмешивается. — Да. Возможно, им это не понравится. — Меня это устраивает, — Йори слегка приподнимается на стуле. — Хорошо, — Тэхен колеблется, — но Чонгук… — Может, и не одобрит? Почему бы нам не спросить его, — добавляет она, прежде чем повернуться к Чонгуку. — Кук, а ты как думаешь? — Ну, я… — Какого черта его это волнует, — обрывает его Хосок. — Чувак, тебе ведь все равно, да? Это безобидно. — Д-да, наверное. — Он поправляет очки безымянным пальцем, нервный тик, с которым ты знакома. Первый инстинкт — подойти и спросить, что случилось, но ты подавляешь это желание. — Срань господня, — бормочет себе под нос Хосок, когда понимает, что все это происходит на самом деле. Ты встаешь, чтобы присесть к Йори в кресло, которое она занимает. Прежде чем успеешь передумать, Хосок продолжает. — Никаких чмоков. Это должно быть реально. — Я так и думала, — ты закатываешь глаза и жестом подзываешь Йори поближе к себе. Она показывает тебе улыбку, которая скрыта от остальных блестящей завесой ее волос. Ты автоматически отвечаешь тем же. — На шестьдесят секунд, — кричит Хосок. Глаза Йори расширяются, но она ничего не говорит. — Это уже слишком. — Тридцать секунд, но ты должна использовать язык. — Хосок! — Ты и Тэхен кричите одновременно. — Хорошо, — говорит он, прежде чем подумать немного. — Сорок пять секунд, но никакой ерунды. Окончательное предложение. Ты спрашиваешь у Йори, не возражает ли она, но она просто кладет руку тебе на плечо и показывает большой палец. — Договорились, чертов извращенец. Хосок пытается запустить таймер своего телефона. Ты не можешь не заметить, что даже с расстояния нескольких дюймов ее кожа безупречна. Это почти несправедливо. — Все в порядке. Начали. Йори подлетает и тут же раздвигает твои губы своими. Они мягкие и на вкус как Москато, которое она пила, и это, честно говоря, очень дразнящий опыт. Ты позволяешь ей взять верх, позволяешь ей прижимать тебя ближе, пока ее нос не коснется твоей щеки, и она не втянет твою губу в свой рот. Это застает тебя врасплох, и когда ты тихо вздыхаешь, она легонько дразнит языком границу твоих губ. Ты издаешь одобрительный гул, удивляясь самой себе. Она улыбается, почти прерывая поцелуй, прежде чем прикусить тебя один раз. Она бросается вперед и порхает над твоим ртом, пока мягкий звон будильника Хосока не предупреждает, что действие завершено. Сначала ты отстраняешься с горящими щеками и слегка припухшим ртом. Йори выглядит довольной собой, когда смотрит на твое взволнованное состояние. Никто из вас не видит шокированных, задумчивых выражений на лицах парней. Йори двигается, чтобы сгладить петухи волос, которые она создала, когда прижала тебя к обивке сиденья. — Ты целуешься совсем как Чонгук, — смеется она и слегка отстраняется. Остальные напрягаются, чтобы услышать. — Подожди, что? — Поначалу ее слова трудно разобрать. — Вы, ребята, целовались? — Да. Много раз, — она хихикает, — по дороге в ресторан, на стоянке Мечты, на заднем сиденье его машины, в моей квартире. Мы даже… — она смотрит на твое оскорбленное лицо и гримасничает. — О Боже, мне очень жаль. Я знаю, что тебе не нравится слушать об этом. Я остановлюсь. Ты мысленно отмечаешь все случаи, о которых она упоминала. Одним из которых было их первое свидание. Но только вчера Чонгук сказал тебе, что они даже не начали держаться за руки, как пара. И хотя он не сделал ни одного замечания по поводу чего-либо еще, подразумевалось, что они определенно не сделали ничего большего, чем это. Что-то в его более смелом поведении показалось тебе необычным. И если объяснять это тем, что он практиковался с кем-то другим, это было бы совсем не странно. Он солгал тебе. И ты задаешься вопросом, о чем еще он лгал. Когда ты поворачиваешься к Чонгуку, он выглядит бледным и испуганным. Ты видела его таким всего несколько раз, и это было, когда он был в глубоком дерьме, и это была его собственная вина. В те времена тебе каким-то образом удавалось показать ему, почему он был неправ, а также заставить его чувствовать поддержку. На этот раз, однако, у тебя не было возможности сделать это. Не без того, чтобы отбросить то немногое достоинство, которое осталось в тебе от участия в этом отвратительном деле. Тэхен, Йори и Хосок молча наблюдают, как вы с Чонгуком обмениваетесь долгим взглядом. Грудь парня быстро поднимается и опускается, когда адреналин бежит по его телу. Когда ты встаешь, он тоже встает, инстинктивно протягивая руку. Ты игнорируешь его в пользу поиска своих вещей без единого слова и ищешь приложение расписания автобусов на телефоне. Ты не заставишь себя ждать, пока тебя заберет Убер, но ты также не будешь подвергать себя дальнейшим пыткам, возвращаясь домой в середине зимы. Как только ты видишь, что следующий автобус прибывает через двадцать минут, ты надеваешь куртку. — Я уже ухожу. Увидимся, ребята. — Ты вздрагиваешь, когда твой голос немного дрожит, но не утруждаешь себя, чтобы посмотреть, заметили ли это остальные. Ты спешишь выйти с надеждой, что можешь найти место, чтобы спрятаться и ждать автобус, прежде чем Чонгук сможет пойти за тобой. Он зовет тебя по имени, сначала тихо, и ты его не слышишь. Но ты не успеваешь пройти и нескольких метров по коридору Тэхена, как Чонгук догоняет тебя, выбежав следом. — Чонгук, остановись, — это все, что ты можешь сказать себе, глядя на свои ботинки. — Я могу объяснить. — Ладно. — Ты смотришь на него снизу вверх острым взглядом. — Объясни. Он выглядит ошарашенным, как будто не думал, что ты позволишь ему говорить. Его поведение становится робким. — Я не хотел тебе лгать. Это просто… случилось. — Ты думаешь, я настолько глупа, чтобы поверить в это? Ты сделал выбор, Чонгук. Это произошло не просто так. Я хочу знать, почему ты решил солгать. — Я просто… не был готов, чтобы остановиться. — Слушай, я все поняла. Но мы заключили сделку. Не должно было иметь значения, что ты не хочешь, чтобы это закончилось. Как только вы с Йори приступите к физическим отношениям, мы должны будем вернуться к нормальной жизни. — Я не поэтому решил солгать, — шипит он. — Тогда зачем ты это сделал? — Потому что! — Потому что? — Ты издеваешься. — Это не ответ. — Потому что я… — бормочет он, не зная, что сказать. — Мне было неуютно рассказывать тебе о нашей с Йори близости. — Ты чувствовал себя неуютно? — Твой голос тщательно приглушен, но повышается по мере того, как ты продолжаешь. — Тебе было неуютно рассказывать мне, девушке, которая была твоей лучшей подругой с самого детства, о тебе и твоей новой подружке? Девушке, которая вчера плюнула в твою ладонь, чтобы ты мог подрочить в ее постели? Тогда ты не чувствовал себя чертовски неловко, Чонгук! — Ну, ты всегда говоришь о моем комфорте. Разве это не должно иметь значения, когда мне неудобно? — Окей. Допустим, тебе было неудобно. Ты все равно должен был мне сказать. — А почему тебя это касается? У тебя отвисает челюсть. — Может быть, потому что из-за ваших с Йори отношений все и началось? И может быть потому что если ты собираешься бегать между нами и обмениваться половыми жидкостями, я должна знать? Ради моего гребаного здоровья? Он заикается, когда понимает, что эта причина никогда не приходила ему в голову. Это проигрышный аргумент, он знает. В качестве последнего отчаянного усилия он все переворачивает. — Это единственная причина, по которой ты злишься? Потому что ты думаешь, что я бы заразил тебя чем-то? — Ты серьезно? — твой голос снова срывается, когда слезы подступают к горлу. — Ты думаешь, это все, что меня волнует? — Ты больше ничего не сказала, — фыркает Чонгук, словно ему безразличны твои наполненные слезами глаза. — А что еще я должен думать? Есть что-то еще? — Не могу поверить, что такой умный человек может быть таким тупым. Ты действительно не понимаешь? Я не могу продолжать прятаться с тобой, потому что ты встречаешься с девушкой, которая теперь моя подруга. Но даже если бы это было не так, я не могу продолжать делать это, потому что у меня тоже есть чувства… Входная дверь открывается, Хосок проскальзывает наружу и тихо закрывает ее. Он смотрит на твои согнутые плечи, слезящиеся глаза и трясущиеся руки, прежде чем пригвоздить Чонгука взглядом, который настолько силен, что он отступает немного назад. — Ты в порядке? — он слегка кивает подбородком. — Д-да, Хоби. Я в порядке. Мы с Куком просто разговаривали. — Просто разговаривали, да? — Хосок, — шипит Чонгук сквозь стиснутые зубы, желая, чтобы ты продолжила то, что собиралась сказать. — Вернись в дом. Это тебя не касается. — О, а я думаю, что да. Я имею в виду, что она моя подруга, и ты трахал ее в прямом и переносном смысле весь последний месяц, не так ли? Твои глаза расширяются, и слезы смущения скатываются по твоим щекам. — Ты знал? — Конечно, черт возьми, я знал. Ты ходила, как будто внезапно начала трахаться, а Кук появлялся на лекциях с засосами на шее через неделю после того, как мы пошутили о том, что ты забрала его девственную карту. И все это в то же самое время, когда ты волшебным образом должна остаться на ночь после игры у него дома для репетиторства, — выплевывает он последнее слово. — Ты самая умная девушка из всех, кого я знаю. Чонгуку можно многому у тебя поучиться. — Ой, да ладно тебе, — тянет Чонгук и встает между тобой и Хосоком. — Не притворяйся, что она тебе небезразлична. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Ты вечно с ней ссоришься. Тебе все равно, что здесь происходит, ты просто пытаешься подлить масла в огонь. — Кук, замолчи, — кричишь ты ему сзади, но он не обращает на тебя внимания и тычет рукой в грудь Хосока. — Пиздани еще что-нибудь, — мрачно улыбается Хосок, раззадоривая его. Они стоят в полуметре друг от друга, готовые в любой момент напасть. — Тебе не терпится увидеть, как все рушится у меня, потому что ты не хочешь быть самым взрослым и наименее образованным в компании. — Ты стараешься не ахать, но это трудно, потому что ты никогда не слышала, чтобы он сказал что-то настолько неприятное кому-то, не говоря уже о том, кого вы оба назвали другом. — Ты просто злишься из-за того, что твои… твои постоянно обкуренные, крутые парни из братства не оправдали себя, и ты все еще один со своей рукой по выходным. Я могу определить, когда кто-то хочет то, что есть у меня. Ты похож на любого другого тупого отброса из средней школы, и не пользуешься популярностью. У тебя отвисает челюсть, но ты не находишь слов, чтобы остановить дальнейшее обострение ситуации. Чонгук ухмыляется его молчанию. Но Хосок лишь небрежно приподнимает бровь, прежде чем повернуться и посмотреть на тебя из-за плеча Чонгука. — Если бы ты так сильно хотела секса, то могла бы просто прийти ко мне. Предложение и сейчас остается в силе. Прежде чем ты можешь сказать что-нибудь, кулак Чонгука сталкивается с челюстью Хосока. Звук наполняет в пустой коридор с громким хрустом, сопровождаемым падением Хосока на пол и воплем Чонгука от боли в поврежденных костяшках пальцев. Чонгук автоматически поворачивается к тебе, морщась и прижимая к груди свою руку, но ты проходишь мимо него, чтобы проверить Хосока. Он все еще в сознании, но удар застал его врасплох, и он потерял равновесие. Когда кулак Чонгука рассекает кожу на подбородке, остается немного крови, и ты уже можешь сказать, что завтра появятся отек и синяк. Но он должен быть в порядке, и у него нет никаких признаков сотрясения мозга, о которых ты недавно читала. Ты поднимаешь его и перекидываешь его руку через плечо, когда он спотыкается один раз. Вместе вы ковыляете обратно в квартиру. Тэхен и Йори напряженно сидят за обеденным столом, когда вы входите, и оба бросаются вперед, чтобы помочь. Чонгук шаркает следом, не понимая, что происходит. Заворачивая пакет замороженных овощей из морозильника Тэхена в кухонное полотенце, ты, как правило, наносишь небольшие раны Хосоку. Тэхен выглядит усталым и безумным, когда смотрит на своего друга с болью. — Я ничего не понимаю. Что там произошло? Ты опускаешь голову от стыда и избегаешь настороженных взглядов Тэхена и Хосока. К счастью, Хосок ничего не говорит, но ты так смущена и дезориентирована, что ничего удовлетворительного не выходит. — Они поругались. И Чонгук врезал ему. — Но зачем ему это делать? Хосок, ты что-то сказал? — Не вини Хоби, он пытался помочь мне, — шепчешь ты, чтобы Йори не услышала. Ты не уверена, что сможешь справиться с тем, чтобы сообщить эту новость всем сразу. — Тэ, я уже давно не была с тобой честна. Между мной и Куком постоянно что-то происходит, и это неправильно. Все, что я могу сказать, это то, что я сожалею. Я знаю, что это ничего не исправит, но это съедает меня. Чонгук наблюдает, как Йори стоит в стороне, выглядя потерянной и немного неуместной, когда она пытается разобрать, где ее границы. Она смотрит между вами с неуверенностью в глазах, прежде чем, наконец, подойти, чтобы проверить его. Он отмахивается от нее и смотрит, как она естественным образом тянется к тебе. Когда Йори приходит спросить тебя, что случилось с беспокойством ее глазах, ты оглядываешься на Чонгука на мгновение, прежде чем разреветься посреди кухни. Йори сразу же заключает тебя в объятия, и ты позволяешь ей утешать себя, несмотря на то, что втайне разрушаешь ее отношения. Рыдания терзают тело на мгновение, прежде чем телефон звонит, чтобы сообщить, что автобус скоро прибудет. Ты шепчешь ей на ухо, что сожалеешь, и объяснишь, когда придет время. Ты прижимаешь ее мягкие руки к своей щеке и бормочешь, что не заслуживаешь такого друга, как она, но надеешься, что сможешь исправить это. С этими словами ты шепчешь прощания и уходишь, оставив Чонгука далеко позади. Он оборачивается как раз вовремя, чтобы в последний раз взглянуть на тебя, прежде чем дверь захлопнется.