For science

После токсичного взрыва в квартире Тэхена все разошлись своими дорогами. Финал, одновременно как благословение и проклятие, подхватил тебя и всех остальных в потоке взаимного молчания. Повторяющееся после этого затишье не было успокаивающим, на самом деле, вместо этого ты обнаружила, что сходишь с ума от изобилия свободного времени, предоставленного во время зимних каникул. Если бы не случившееся, ты бы строила совместные планы с ребятами. В прошлом году вы все отправились в спа-центр в горах, в одном дне езды от города. В этом году вы планировали провести каникулы в подвале дома сестры Хосока, чтобы вместе отправиться на встречу по выходящим в этом году новым играм. К счастью, ты еще не потратила деньги на безвозвратные билеты, и в итоге все планы тихо рассеялись. Прошло ровно пять дней. Ты чувствовала, что сходишь с ума. Но не потому, что было скучно. Настоящая проблема заключалась в том, что чувство вины за то, что вы Чонгуком скрывали свои тайны свидания от остальных, съедала изнутри. Именно поэтому ты проснулась с утра с мыслью о том, чтобы сделать первый шаг. Из входной двери квартиры Хосока доносится негромкая классическая музыка. Ты на секунду беспокоишься, что он не один и что вы не сможете поговорить, но, учитывая, насколько все запутано, ты все же решаешься. — Кто это там? — Хосок кричит из-за деревянной двери. В ответ ты стучишь снова. Судя по звуку, он расстегивает цепочку замка и приоткрывает дверь. Запах травки доносится до твоих ноздрей, когда ты смотришь на парня. Он окидывает тебя долгим взглядом, тщательно оценивая нейтральный внешний вид, прежде чем открыть дверь чуть шире. — Спасибо, что не захлопнул ее у меня перед носом. Хосок стоит перед тобой в домашней одежде. Его волосы растрепаны, наверное, потому, что он только недавно встал с постели, но от него не пахнет, когда он проходит мимо. Парень бросается на кровать и делает затяжку из только что свернутого косяка. Он не хочет встречаться с тобой взглядом, несмотря на то, что ты стоишь всего в нескольких метрах от него. — Что ты здесь делаешь? — Я… хотела поговорить о той ночи у Тэ. — Что ты злишься на меня за то, что я накричал на бедного маленького Чонгука? — Нет. — Тебя смущает его предположение. — Я здесь, чтобы поблагодарить тебя. — Что? Он резко садится, осторожно держа косяк в руке, и застенчиво смотрит на тебя. Теперь, когда он знает, что ты здесь не для того, чтобы ругать его, он понимает, что ведет себя немного грубо. — Да. Я не в восторге от того, как закончилась та ночь, но я ценю то, что ты… пытался сделать. — Не могу сказать, что это была лучшая ночь в моей жизни, но этот новый шрам мне очень идет. — Он выпячивает челюсть и поворачивает голову в сторону, чтобы ты могла увидеть, где костяшки пальцев Чонгука рассекли кожу. — С ним я выгляжу довольно жестко. — Да уж, — хихикаешь ты вполголоса. — Что же еще? — А? — Это еще не все, что ты хотела сказать. Ты смотришь вниз на свои ноги в носках, обдумывая, как сформулировать следующую часть. В горле появляется комок, словно физическое проявление того, как тяжело тебе пришлось в этом месяце. — Я просто хотела сказать, что я… — твой голос срывается, — я действительно сожалею, что солгала тебе. И Тэ тоже. И Йори. Черт, прости. И я просто хотела сказать, что мне очень жаль, что все так обернулось. Я должна была просто… Смущенные слезы душат тебя прежде, чем ты успеваешь сказать все остальное, и ты прячешь лицо от стыда. Ты несколько раз всхлипываешь, чтобы восстановить дыхание, и Хосок делает несколько шагов, чтобы сократить пространство между вами. Он окутывает тебя дымным, пахнущим лавандой объятием, в котором ты даже не подозреваешь, что нуждаешься. Ты сжимаешь его в ответ, пока не можешь продолжать. — И что ты собиралась сказать? — тихо спрашивает он. Рука скользит вниз по макушке к затылку, а затем снова вверх. — Это не будет иметь никакого смысла, если я не начну с самого начала. Я думаю, тебе лучше присесть. *** — Не могу поверить, — хохочет Хосок и снова протягивает тебе косяк. — Ты сошла с ума. Нет. Ты просто глупая. Ты делаешь глубокий вдох, пытаясь взять как можно больше, прежде чем он закончится. Каким-то образом, в разгар объяснения вашего соглашения с борьбой над девственностью Чонгука, чтобы он стал лучшим любовником для Йори, вы перекочевали на кровать. Теперь ты лежишь, подперев голову подушками Хосока, а он смотрит, как ты крадешь еще одну большую тяжку. — Я все понимаю. — Ты отдаешь косяк обратно и выдыхаешь, дым вырывается изо рта вместе со странным звуком. Ты была под кайфом всего несколько раз, и все это благодаря Хосоку. В конце концов, он же твой дилер. — Дилер? — Он фыркает. — О. Наверное, я сказала это вслух. — Да, это так. Но вернемся к тебе. — Он подпирает голову ладонью, согнув руку, чтобы не упасть. — А почему ты нам ничего не сказала? — Потому что я… чувствовала себя плохо. И я боялась, что вы, ребята, начнете судить меня. — Я бы не стал тебя осуждать. — Ты все равно не имеешь права на это. Я почти уверена, что ради секса ты готов на все. — Ну, может быть. Все зависит от того, с кем он будет. — С другой стороны, Тэ… Он так на меня посмотрел. Ну, ты же его знаешь. — Образ жалостливого, разочарованного взгляда Тэхена туманно плывет перед твоим мысленным взором. — Фу, черт, ненавижу этот взгляд. Это заставляет меня чувствовать, что мой член умирает. — Мило. — Он предлагает тебе последний затяг, но ты отказываешься. — Эй, а о чем вы с Тэ спорили в тот вечер? — Что ты имеешь в виду? Ты поворачиваешься на бок лицом к нему и протягиваешь руку, чтобы поиграть с завязками его толстовки. Твои глаза полузакрыты, и ты выглядишь так, словно вот-вот уснешь. — Ну, знаешь, до того, как Чон и Йори вернулись. Когда ты только пришел с продуктами. — О, — его глаза бегло отрываются от твоего лица. — Это ничего не значило. — Боже. Я только что потратила последние сорок минут на то, чтобы излить тебе свое сердце, а ты… Хосок стонет и в отчаянии закрывает лицо руками. Ты права, ты очень многим с ним поделилась. Хотя некоторые детали он уже знал. Ты могла бы оставить его в неведении относительно того, почему ты была такой странной в последнее время. Но ты этого не сделала, и он тоже был странным, он это знает. — Я… просто… в тот момент я на секунду подумал, что ты тайком встречаешься с Тэ, а не с Куком. — Но почему ты так разозлился? — А? — Я имею в виду, что ты был явно взбешен, когда столкнулся со мной и Чонгуком в коридоре, но я решила, что это потому, что ты понял, что он солгал о том, что еще не спал с Йори. Но когда ты увидел, что мы с Тэ смотрим фильм, почему ты так разозлился? Хосок, заикаясь, выпускает облако дыма, когда ты загоняешь его в угол своим вопросом. Ты позволяешь ему откашляться, но как только он успокаивается, ты выжидающе поднимаешь бровь. — Я жду. — Я не знаю, что тебе сказать, — хрипит он. — Хоби, ты влюблен в меня? Тут же его щеки покрываются густым румянцем, когда он ловит твой застенчивый взгляд. Он чуть не падает с края кровати, когда пытается установить некоторое расстояние между вами двумя, но ты мешаешь ему скатиться, сжимая ткань его толстовки в кулак. Ты тянешь его назад слишком сильно, и его движение вперед заставляет его почти раздавить тебя своим весом. Вы оба отползаете назад, и в голове у тебя больше нет тумана, а неловкость ситуации понемногу рассеивается. — Н-нет. Нет, это безумие. Я не люблю тебя, это просто смешно. — Я не спрашиваю, любишь ли ты меня. — Ты не можешь удержаться от улыбки, увидев его таким взволнованным. Обычно он самодоволен до такой степени, что раздражает, поэтому приятно наблюдать, как он немного извивается. — Хосок. — Ну что? — Его голос звучит приглушенно из-за рук, которыми он прикрывает свое смущенное лицо. — Я тебе нравлюсь? — Немного. — Его тон настолько подавлен, что ты действительно чувствуешь себя плохо и подумываешь о том, чтобы подвинуться и обнять его. Но учитывая сложившуюся ситуацию, ты считаешь, что лучше всего держать дистанцию. — Неужели? — Господи, да не зазнавайся ты. Это даже не так, я просто наблюдательный, а ты просто… просто, — он замолкает. — Я просто что? — Я не знаю, — он разводит руками в воздухе. — Наверное, хорошенькая. Умница, ты не обижаешься на то дерьмо, которое из меня иногда выходит, ты пахнешь детской присыпкой. У тебя красивые сиськи. — Ты чуть-чуть улыбаешься про себя. — Это даже не такие вещи, которые вызывают чувства. Это просто вещи, которые можно заметить. По крайней мере, я это заметил. Я не знаю, как это… дерьмо собачье, извини. — Все в порядке. — И все же Хосок проклинает себя, когда твоя улыбка и глаза отягощаются чем-то горько-сладким. — Мне очень жаль. Если это поможет, то это не такие это уж большие чувства. Это просто маленькая побочная слабость, которая у меня появилась. — Когда ты улыбаешься новой, но искренней улыбкой, он тоже улыбается. — Ты не появляешься в моих мокрых снах или еще где-нибудь. Ну, во всяком случае, не часто. Не беспокойся. — Фу, Хосок! Ты берешь одну из подушек из-под головы и начинаешь бить его, как только можешь. И он позволяет тебе это. Когда ты слишком устаешь, чтобы снова ударить его, ты тяжело дышишь и падаешь на бок. Он тратит время на то, чтобы бросить на тебя последний извиняющийся взгляд. — Хосок, я… — мягко начинаешь ты, но он обрывает тебя. — Слушай, не делай из этого ничего странного, ладно? Я не влюблен в тебя, я не прошу тебя относиться ко мне так, как ты относишься к Куку. Я просто говорю тебе правду, потому что… ты сама спросила. — Неужели? Ты же вроде как не расстроен? — Нет, блять, детка. Ты хорошая и все такое, но твоя задница не единственная в этом кампусе. Ты смеешься. — Я тебе не нравлюсь. Я всего лишь самая близкая девушка, а ты всего лишь охотник за юбками. Он натянуто смеется, но ложится обратно, когда настроение возвращается в норму. Некоторое время вы оба сидите молча. Ты смотришь в потолок, считаешь свои вдохи и выдохи, делаешь все, что угодно, лишь бы твои мысли не устремились к другому человеку. К Чонгуку. *** Через пару дней Хосок складывает свое белье, когда ты врываешься через входную дверь с коричневым бумажным пакетом в руке. — Ты была здесь вчера, почему ты продолжаешь появляться? — Потому что мы друзья. У тебя тут что-то вроде тайного свидания? — Ты моргаешь на него, ничего не понимая. — Сейчас только два часа дня, а это довольно рано. — Нет, — шипит он. — Тебе просто нужно уйти. — Он поворачивается, чтобы посмотреть на дверь ванной, которая видна с его места на диване. — Но почему же? Кто это? Это та девушка с татуировками из Старбакса? — Может, ты заткнешься? Он тебя услышит. — Он? У тебя отвисает челюсть, и ты уже готова спросить, почему Хосок решил выставить тебя из дома, когда Тэхен выходит из ванной. Сначала он не замечает тебя, потому что его голова наклонена вниз, и он вытирает руки о штаны. — Я не думаю, что это маленькое кружевное полотенце в ванной действительно хорошее, чувак. Мои руки все еще мокрые. — Твою мать! Сколько раз тебе повторять: когда ты приходишь сюда, не трогай декоративные полотенца для рук. Они предназначены для гостей. — Эй, я тоже гость! Ты должен… — Тэхен замечает тебя боковым зрением. — Что ты здесь делаешь? Ты застываешь, стыд ударяет пощечиной по лицу. — Я просто пришла сюда, чтобы… пообедать с вами. — Ты держишь запачканный жиром бумажный пакет как вещественное доказательство. — Я не голоден, — это все, что он говорит, прежде чем пройти мимо и направиться к двери. — Подожди! Тэхен, пожалуйста. Тебе не обязательно есть, но позволь мне хотя бы объясниться. Его плечи напряжены от того, с каким натиском он засунул руки в карманы. Ты и любой другой, кто с ним хорошо знаком, знаете, что это то, что он делает, когда молча борется со своими собственными эмоциями. — По крайней мере, — хихикаешь ты, — по крайней мере, тогда ты сможешь ненавидеть меня заслуженно, когда узнаешь все подробности. Ну пожалуйста! Он испускает низкий и протяжный вздох. Холодно смотрит на тебя, но все же отходит от входной двери и садится рядом с Хосоком на диван. Ты остаешься стоять перед ним, как будто даешь показания присяжным. Ты тоже чувствуешь себя нервно. Все, что ты можешь сделать, это поставить еду на стол, как жест мира, не слишком близко к нему, но достаточно близко, чтобы он мог легко дотянуться до нее, если захочет. Ты объясняешь ему каждую деталь, и внимательно наблюдаешь за его лицом. Ты замечаешь, как первоначальное раздражение, которое ожесточило его черты, превращается в недоверие. Может, это из-за твоей глупости, или из-за наглого поведения Чонгука. В любом случае, ты не уверена, потому что он не говорит ни слова все это время. Даже когда ты делаешь паузу, потому что боишься, что он будет сбит с толку или у него возникнут вопросы в определенных местах. Он просто позволяет тебе говорить. Хосок давно закончил со своим бельем и также взял на себя задачу наблюдать, как лицо Тэхена меняется, когда ты приближаешься к концу своей истории. Он больше не смотрит на тебя так, будто не знает, и вместо этого в уголках его глаз появляется сочувствие, а лицо наполняется грустью. — А потом я помогла Хосоку подняться с земли, и мы вошли обратно в квартиру. Это все, что ты пропустил, когда мы были снаружи. — Так вот, когда ты начала плакать на кухне… неужели это из-за Чонгука? Ты киваешь. — Почему же ты мне ничего не сказала? В тот вечер, когда мы чинили твой обогреватель. Мы могли бы избежать, по крайней мере, некоторых моментов. — Я хотела, — твой голос срывается. — Я так сильно этого хотела. Он встает, все еще надув губы, и подходит к тебе. Ты не ждала объятий, которые он предлагает, но принимаешь их с радостью. Тэхен — ангел, и ему нелегко держать обиду, и ты надеешься, что этот раз не станет исключением. — Ты все еще ненавидишь меня? — Я никогда не ненавидел тебя, — бормочет он в твои волосы. — Но я думал, что мы можем рассказать друг другу обо всем. — Я даже не могла хорошенько подумать о том, что делала с Куком, не говоря уже о том, чтобы рассказать тебе. Даже сейчас, когда я думаю об этом, я чувствую себя такой глупой. Я все еще не виделась с Йори. Она пишет мне сообщения, а я просто оставляю их непрочитанными. Я не могла тебе сказать. Мне очень жаль, Тэ. Твои руки сжимаются в кулаки на его рубашке, и ты облегченно вздыхаешь. Так много груза, который висел на твоих плечах, просто растворился, как только ты достигла взаимопонимания со своими друзьями. Хосок подходит, и ты оказываешься зажатой между Тэхеном и Хосоком. — Что ты там делаешь? — Твой голос приглушен, и ты едва можешь дышать. — Я тоже хочу извиниться, Тэ. Я узнал об этом раньше и очень долго ничего не говорил. Но это было просто потому что это не мое дело. — Братан, ты мне это уже писал. Ты просто пытаешься испортить этот момент. — Я чувствовал себя брошенным. — Вы, ребята, такие надоедливые, — ворчишь ты. Каким-то образом тебе удается выбраться из-под них. Ты приятно удивлена, обнаружив, что они все еще обнимают друг друга, даже после того, как ты отказалась от их бро-сэндвича. — Когда ты собираешься… Ну, знаешь… поговорить с Йори? — Тэхен молча смотрит на тебя, пока Хосок открывает принесенную тобой еду. Вы идете на кухню, чтобы собрать тарелки и свои мысли. — Честно говоря, не знаю. Я, наверное, должна покончить с этим, да? — Наверное, так и должно быть, — предупреждает Хосок принимаясь за половинку яичного рулета. Он подносит вторую половину к твоим губам, и ты откусываешь кусочек, все еще думая о Йори. — Возможно, это та проблема, которую легко решить с помощью разговоров, но чем дольше ты ждешь, тем больше она злится. — Посмотри, как ты рассуждаешь о чувствах, словно профессионал. Я и не знала, что в тебе это есть. — Ты все знаешь о моих чувствах, — бормочет он, бросая на тебя многозначительный взгляд сбоку, который ты пропускаешь, потому что зачерпываешь рис в свою миску. Тэхен остается невозмутимым и пронзает палочкой куриное крылышко. — Я так понимаю, Хоби признался, что сходит с ума по тебе? Хосок давится своей едой, а ты смущенно улыбаешься Тэхену. — Да, пару дней назад. Вот почему я продолжаю приходить сюда сразу после занятий йогой. Я надеюсь, что это поможет обратить процесс вспять. — Тэхен задумчиво напевает и обдумывает твои доводы. — А тебе не кажется, что принимать здесь душ после тренировок только мешает этому? — Ребята, вы можете перестать говорить так, будто меня здесь нет. Ты поднимаешь бровь: — Ты хочешь, чтобы мы поговорили об этом с тобой? — Неважно. Просто продолжай меня раздражать, и я уверен, что к концу сегодняшнего дня все прояснится. — Сомневаюсь, — фыркает Тэхен, — ты, наверное, становишься твердым каждый раз, когда она называет тебя идиотом. — Заткнись! Это было однажды, и она была одета в короткий топ, когда говорила это. — Да что с тобой такое? — вздрагиваешь ты. Хотя, по правде говоря, ты рада, что даже такая дружеская перепалка возможна так скоро после того, как все испортилось. Ты молча смотришь, как Тэхен пытается воткнуть куриную косточку в волосы Хосоку. Тем временем тот с румяными щеками набрасывается на свою порцию и избегает встречаться с тобой взглядом. Это самое близкое к нормальному состояние, которое ты видела за две недели. На самом деле ты не хочешь думать о том, что потеряла, потому что не уверена, что сможешь это вернуть. Ты даже не уверена, что действительно хочешь что-то менять. Но есть кое-что, что тебе действительно нужно вернуть. А именно хорошее нижнее белье и твоя лучшая бритва. Некоторые лосьоны для тела. Даже несколько учебников и лабораторных журналов. Все это ты взяла в привычку оставлять у Чонгука, так как это было проще, чем пытаться запихнуть их в свой рюкзак каждый раз, когда ты шла к нему. — А с тех пор кто-нибудь из вас разговаривал с Чонгуком? — Тэхен и Хосок перестали есть, чтобы посмотреть на тебя, а потом внимательно посмотрели друг на друга. — Пока нет, — Хосок ставит свою красно-белую коробку с едой на стол. — А что? — Я как раз собиралась спросить, не может ли кто-нибудь из вас принести мне кое-какие вещи. Я оставила их у него дома. — Тебе надо идти, — Тэхен толкает Хосока плечом. — Ты можешь извиниться и забрать ее вещи заодно. — А почему я должен извиняться? Вы же знаете, что он мне сказал. К тому же он не тот, кого ударили. — Тэхен бросает на него долгий взгляд. — Просто иди. — Ладно. Но ему все равно придется извиниться передо мной. — Хосок поворачивается к тебе. — И тебе тоже надо перед кое-кем извиниться. — В конце концов мы это обсудим. — Ты поставила свою миску, и аппетит внезапно пропал. — После того, как я верну свои вещи. — Я верну твои вещи, как только ты поговоришь с Йори. — Почему ты так зациклился на том, чтобы я пошла к Йори? — Честно? Она была хороша… и сексуальна. — Перестань говорить о ней так, будто она мертва, — пропищал Тэхен со своей стороны дивана. — Отлично, — ты пренебрежительно махаешь рукой. — Ты выбираешь день, я пойду поговорю с Йори, пока ты заберешь мои вещи и помиришься с Куком. — Ладно. Тэхен хихикает, глядя на твои и Хосока одинаковые надутые губы. — Привет. — здоровается Хосок, когда дверь перед ним открывается. — Привет. Чонгук делает несколько шагов назад, чтобы позволить Хосоку зайти внутрь без слов. Воздух густеет от напряжения, и он не удивлен, учитывая, насколько немногословным был текстовый разговор, ведущий к визиту Хосока. Это были в основном односложные ответы о том, может ли Хосок прийти, чтобы поговорить и забрать некоторые вещи для тебя. Правда, Чонгук был удивлен, увидев, что ты послала сюда Хосока, а не Тэхена, но он понимал, что на самом деле не имеет права спрашивать о ваших отношениях с ним. Как и Тэхен, он знал о том, что Хоби слегка влюблен в тебя, но его пониманию не хватало большей части нюансов, которыми обладал Тэхен. Он на мгновение задумывается, не послужила ли ваша ссора возможностью для Хосока. От этой мысли у него начинает болеть голова. И он знает почему. — Итак, ты хочешь сначала поговорить или забрать вещи? — Сначала я заберу ее вещи. Тогда мне не придется задерживаться после того, как мы поговорим. — Хорошо, но прежде чем ты это сделаешь, — Чонгук ущипнул себя за переносицу, — просто знай, что это на самом деле не то, что ты думаешь. — Я вовсе не удивлен, услышав это. Но на самом деле ты все испортил. И я позволю тебе объяснить мне, как именно ты облажался, но ты все равно облажался, и тебе придется все исправить в конце концов, если у тебя есть хоть какая-то надежда вернуть ее благосклонность. Чонгук кивает и жестом указывает на площадь своей квартиры. Хосок достает список вещей, которые ты оставила, и отправляется на охоту. Первые несколько он находит относительно легко, так как у Чонгука, кажется, есть очень конкретные соглашения о том, где лежат вещи, даже если это твои. Бритва лежит в стеклянном стаканчике возле его собственной в маленькой душевой кабинке. Твои средства для волос располагаются рядом с его на краю ванны. Хосок почти крадет детский лосьон, думая, что он твой, пока смущенный Чонгук тихо не говорит ему, что это его. Чонгук следует за ним в спальню, как только все туалетные принадлежности были собраны и остались только книги и кое-какая одежда. Хосок направляется прямиком к комоду на стене, надеясь найти там что-нибудь из твоей одежды. В самой нижнем ящике, кажется, хранятся все оставленные вещи, и первое, что он берет в руки, — это почти прозрачные бледно-розовые трусики. Хосок издает низкий свист и смеется про себя, на мгновение перебирая пальцами гладкий материал. Пока он аккуратно складывает находку, Чонгук прочищает горло. — Итак, вы с ней теперь очень близки? — Можно сказать, что она немного лучше узнала меня с тех пор, как начались каникулы, — он мрачно ухмыляется Чонгуку, заставляя его поежиться. — Я имею в виду, ты же знаешь, что происходит, когда людям становится скучно или одиноко. Хосок делает вид, что вынимает каждую пару нижнего белья и складывает их с почти чрезмерной осторожностью, в то время как Чонгук тихо дымит с того места, где он стоит в дверном проеме. К следующей паре, которую он достает из ящика, все еще прикреплены бирки. — Наверное, она забыла их отрезать. — Хосок делает движение, чтобы положить эту парочку на задний карман, когда Чонгук издает тревожный звук. Он подходит и выхватывает пару из рук Хосока, и засовывает в собственный. — Это вообще-то я их купил. Хосок фыркает. — Я и не знал, что ты носишь стринги. — Очевидно, ты видел мое нижнее белье в ящике до этого, — его щеки краснеют, и он с раздражением поправляет очки. — Как скажешь, чувак. Теперь мне нужно найти ее книги, и тогда я закончу. — Окей. Я буду сидеть за кухонным столом. Хосок закрывает ящик и встает. Он почти чувствует себя виноватым за то, что заставил Чонгука думать, что между тобой и ним что-то происходит, но он считает, что Чонгук заслужил это. Он также не собирается упоминать об этом, потому что знает, что ты будешь кричать на него — больше за то, что он рассматривал твое нижнее белье, чем за что-либо другое. Он находит одну или две пары пижамных штанов, которые ты, возможно, оставила вместе с юбкой и кроссовками. Комната Чонгука довольно опрятна, но там все еще разбросаны повсюду учебники или тетради, так что Хосок приступает к усиленным поискам. Сначала он тщательно просматривает книги с названиями, запихивая их в рюкзак, поверх твоей одежды. Ему нужно только найти три твоих тетради для занятий, и он закончит. Он начинает листать каждый блокнот в спиральном переплете и блокнот для лекций, которые находит. Большинство из них — это конспекты Чонгука по вычислениям, но он находит первые две. Последняя, кажется, хорошо спрятана, но он не хочет уходить без нее, потому что эта тетрадь по физике действительно может понадобиться. Он начинает искать в случайных местах. В шкафу, под столом Чонгука. За его мусорным ведром. Он даже обнаружил, что сидит на корточках и заглядывает под кровать. Похоже, там тоже нет записных книжек. Только когда он поднимает голову, то видит блокнот, зажатый между планками каркаса кровати. Он быстро встает и поднимает матрас. Пролистав книгу, он понял две вещи. Одна из них заключается в том, что в ней нет никаких расчетов, как было во всех других. Во-вторых, вместо вычислений это просто большой текст, но несколько слов бросаются ему в глаза. А именно твое имя, снова и снова. Похоже, это что-то вроде дневника. Чонгук пишет неистово в каждой записи, так что сначала текст трудно разобрать. Но как только он наконец расшифровывает написанное Чонгуком, то, что он читает, вызывает огненный румянец на его щеках. Описания в некоторых местах очень яркие, почти художественные. Другие разделы менее откровенны, но все еще имеют ту же любовную, наивную точку зрения. Хосок не уверен, что именно он только что нашел, но он знает, что в этом блокноте есть что-то важное. Кое-что, что ты должна увидеть. Прежде чем он успеет передумать, Хосок сует дневник в самый глубокий карман твоего рюкзака. Он ищет последнюю записную книжку и находит ее на столе Чонгука, прямо у него под носом. — Хорошо, я все нашел, — говорит он, когда наконец выходит из спальни. Чонгук неловко сидит за кухонным столом, сгорбив плечи и нетерпеливо постукивая пальцами по столу. Когда Хосок приближается, он встает и с беспокойством оглядывается по сторонам. — Хочешь чего-нибудь выпить? — Ну, вообще-то нет. Но все равно спасибо. Я бы предпочел просто разобраться с этим и уйти. — Несмотря на легкость всех вещей в рюкзаке, призрачный вес дневника тяжело давит ему на плечи. — Ладно, я сразу перейду к делу. Мне действительно очень жаль. Обо всем, что я сказал тебе той ночью. Это было совсем не так, я просто хотел, чтобы тебе было больно. Хосок едва заметно кивает. — Прости меня за то, что я сказал тебе о том, что ты менее образован. Я уверен, что однажды ты станешь действительно хорошим исследователем. Я вижу это по тому, как ты показываешь свою работу в классе и даже по тому, как ты проверяешь исправления. Ты совершенен, я знаю это, даже если я не даю ему должного уважения. И мне очень жаль, что я сравниваю тебя с ребятами из старшей школы. На самом деле ты совсем не похож на них. Я не думаю, что ты когда-нибудь сможешь им стать. Честно говоря, я думаю, что я просто немного завидую тому, что ты не считаешься автоматически ботаником из-за твоего клуба… А, ну да. Прости, что ударил тебя. — Спасибо, старик, — хохочет Хосок. — И это все? — Я имею в виду… — Чонгук играет с ремешком своего комбинезона. — Что? Хосок моргает. — Ты не хочешь извиняться за то, что намекнул, что я пришел только потому, что хотел получить то, что у тебя есть, — цитирует он. — Ну, — Чонгук встает в защитную позу, — А что, это действительно было неправдой? Она ведь тебе нравится, да? Вот почему ты все время ее достаешь. И почему ты все время пытаешься дотронуться до нее или делаешь замечания о ее теле. — Это… — щеки Хосока запылали от обвинений. Это не совсем неуместно. — Мы говорим о тебе и о том, что ты сказал. Когда я вышел в коридор, то решил проверить, как она там. Я сделал это, потому что забочусь о ней. В качестве друга. Мне не понравилось, что ты это замалчиваешь. Мы все еще друзья, независимо от того, что еще ты думаешь о моих чувствах к ней. — Ладно. Прости. Но разве ты можешь винить меня за то, что я думаю, что ты пришел сюда отчасти потому, что она тебе нравится? — Чонгук скрещивает руки на груди. В его недоверчивости сквозит самодовольство, и Хосок вдруг обрадовался, что нашел дневник. — Пфф, ладно. Но оба эти сценария все равно были бы основаны на том факте, что она человек, чье благополучие я ценю. Но не меняй тему и не веди себя так, будто ты не свалил ее в кучу «вещей», которые у тебя есть и которые мне нужны. Я пришел туда не потому, что ревновал к тебе. Я пришел туда, потому что ты ей явно нравишься, и ты обосрался. — Я ей что? Хосок тихо выругался. Список вещей, за которые ему придется извиниться перед тобой, когда он уйдет, растет с каждой минутой. — Неважно. Давай просто скажем, что мы квиты, потому что мне пора идти. — Подожди, Хосок. — Чонгук чуть не спотыкается на своем стуле, торопясь последовать за Хосоком, когда тот бросается к входной двери. — Хосок, ты это серьезно? Я ей нравлюсь? — Ну, ты ей определенно нравился. Я не знаю, как она теперь к тебе относится. Он засовывает ноги в кроссовки, даже не потрудившись завязать шнурки, и уже возится с дверной ручкой. Хосок торопливо прощается через плечо и захлопывает за собой дверь. Он делает мысленную пометку зайти в продуктовый магазин по пути к тебе, чтобы купить то, что тебе нравится в обмен на его жизнь. *** За много километров отсюда ты потягиваешь чай, который приготовила тебе Йори. Он все еще слишком горячий, но ты делаешь вид, что пьешь его, чтобы у вас был повод не разговаривать. Сначала ты думала, что это будет легко, так как она так настойчиво говорила о том, как она рада, что ты хочешь встретиться. Но по дороге к ней ты все больше и больше нервничала. И к тому времени, когда ты разматывала шарф у ее входной двери, ты почувствовала предательский укол пота под мышками, несмотря на холодную погоду снаружи. — Я действительно рада, что ты решила прийти, — говорит Йори в четвертый раз с тех пор, как ты села. Она практически подпрыгивает на диване напротив тебя, и от этого становится только хуже. — Да, — ты осторожно ставишь изящный фарфор на кофейный столик, — мне многое нужно тебе сказать. — И мне тоже. Я сейчас начну. Мне очень жаль, если я сделала что-то не так в тот вечер у Тэхена. Я думаю, может быть, это потому, что я все еще не очень хорошо знаю динамику вашей компании, но мне показалось, что я ошиблась в какой-то момент. Ты… ушла из-за меня? — Нет! Я имею в виду, технически, да. — Ты съеживаешься. — Но это совсем не так. Я ушла не потому, что ты меня расстроила. Я ушла, потому что мне было стыдно. — А чего ты вообще можешь стыдиться? Это было из-за поцелуя? Я думаю, что зашла слишком далеко, и я… — Йори, на самом деле это не из-за тебя. Я… — ты глубоко вздыхаешь, — я лгала тебе. Йори откидывается на спинку стула и широко раскрывает глаза от твоего признания. Кажется, что она смотрит на тебя в упор, но также и мимо, как будто она пытается найти решение там, где ты не можешь видеть. Возможно, она прокручивает в памяти каждый момент, который вы провели вместе, пытаясь найти, где была ложь. Прежде чем она успеет сделать неверный вывод, ты выводишь ее из транса. — Ты ведь знаешь, что мы с Чонгуком уже давно хорошие друзья, верно? — Да, он говорил мне это снова и снова. — Ну, почти столько же времени он мне нравился. Как нечто большее, чем просто друг. Я скрывала это от него все это время. Йори издает низкий гул. — Но Чонгук всегда был по уши влюблен в тебя, — подчеркиваешь ты, протягивая руку почти умоляюще. — Он действительно не мог перестать говорить о тебе, никогда. А когда ты вернулась в город, он был так взволнован и так нервничал. Видишь ли, он новичок в свиданиях. — О, я знаю, — печально говорит Йори. — И… — ты с трудом сглатываешь, чтобы не пересохло в горле. — Ребята сделали несколько замечаний о том, насколько он был новичком, и это заставило его действительно смутиться. Он так смутился, что пришел ко мне в своем последнем отчаянном усилии стать лучшим… Любовником, для тебя. — А-а, — хихикает Йори. — Это звучит довольно знакомо. — Ну и что же? Он уже рассказал тебе о нас? — Нет-нет. Он ничего не говорил о том, что вы делаете, но я не могла не чувствовать, что он относился к тому, что мы делали, как к практике, когда мы встречались. Это было похоже на то, как будто он старался для кого-то другого в конце концов. — О. — Но теперь я задаюсь вопросом. Когда ты сказала, что лгала, ты имела в виду те случаи, когда говорила, что не хочешь слышать о свиданиях, потому что тебе не нравится обмениваться подробностями? Это действительно было потому, что ты… ревновала? — Это не… — ты разочарованно вздохнула. — Я ревновала, и именно поэтому так и сказала. Но когда я сказала, что лгу, то на самом деле имела в виду, что мы с Чонгуком встречаемся за твоей спиной. — Встречаетесь? Чтобы… перепихнуться? — Да. — Твой голос звучит тихо, когда ты наконец признаешься в этом. Ты опускаешь голову, не в силах больше смотреть ей в лицо. — И мне очень, очень жаль. Я была очарована тем, что наконец-то заполучила его — я просто не могла заставить себя остановиться. Йори на мгновение замолкает, а потом начинает смеяться. Сначала она начинает с малого, но быстро становится громче. Ты задаешься вопросом, не проецировалась ли ты в другое измерение, где ничто не имеет смысла. Тем временем Йори все еще истерически смеется перед тобой, почти теряя сознание от того, как сильно она дрожит и опускается в диван. — Прости, — шмыгает она носом, прежде чем ее захлестывает очередная волна хихиканья. — Просто все это так драматично. Как будто это… это просто смешно. Это то, что происходит только на дерьмовом телевидении. Но вы все такие… странные. О боже, одну секунду. Ты в замешательстве вскидываешь голову. — Чонгук все испортил, как и я, но почему это так смешно? Разве это не очень серьезно? — Нет, ты права, так оно и есть. — Она аккуратно промокает салфеткой макияж глаз. — Но это еще и очень драматично. Но я должна была предвидеть это, честно говоря. — Что будет дальше? Она неопределенно жестикулирует в твою сторону, протягивая обе ладони. — Свидания, на которые мы ходили, были такими сухими и скучными, что мы не могли сидеть на них, не будучи пьяными. Он всегда так старался быть джентльменом и брать меня на эти свидания. Как-то раз мы пошли в Мечты, помнишь? Я подумала: «Наконец-то нормальное свидание». Но мы даже не задержались там. Вместо этого мы взяли еду, и он повел меня в сад бабочек. Как будто нам по восемьдесят лет. Что-то кольнуло внутри тебя от ее слов. — Он просто не ходит на свидания, он только смотрел дорамы, которые любит его мама. Он понятия не имеет, что люди делают на свиданиях. — Однако он кое-что знал. Лучшие свидания были те, где мы напивались достаточно, чтобы просто целоваться. Мне было скучно, а он вполне прилично выглядит. И я решила, что смогу отвезти его домой на каникулы, чтобы мои родители и бабушка с дедушкой перестали думать о том, что я старая дева. — Он тебе… когда-нибудь нравился? — Честно? Он милый и очень вежливый, не пойми меня неправильно. Но я не чувствовала никакой связи с ним. Я просто чувствовала, что есть так много разных вещей, толкающих меня к нему, что я должна попробовать это. Даже ты тут и там делала небольшие замечания о том, насколько мы хорошо подходили друг к другу. Я подумала, что надо просто попробовать, и, может быть, он удивит меня. Все, что ты можешь сделать, слушая рассуждения Йори, — это сжать кулаки. Ты так старалась принять Чонгука и Йори как пару, чтобы лгать себе о своих чувствах к Чонгуку. Кажется, что ты действительно могла бы свести их вместе. Если бы ты была безразлична или даже честна с Чонгуком с самого начала — или, по крайней мере, честна с Йори, когда вы только начали общаться, — могла бы ты избежать всего этого хаоса? Разве ты и твои друзья не лелеяли бы раны, нанесенные друг другу? Ты бы смогла поменять свою ревность с Йори на более раннюю дружбу? Ты бы сейчас была с Чонгуком? — Но мне было весело, когда я была с тобой и твоими друзьями, — улыбается Йори в основном самой себе. — Я не думаю, что смогла бы познакомиться с вами, ребята, если бы не Чонгук. И из-за этого я не стала бы менять ход событий. И некоторые свидания были не так уж плохи. Он очень хорошо целовался. И теперь я знаю, откуда это исходит. — Она подмигивает тебе, и ты фыркаешь. Ты понимаешь, что быстро встаешь, не в силах больше сидеть. Чашка чая, которую ты поставила на стол раньше, на некоторое время перестала дымиться и почти опрокидывается от силы твоего движения. — Мне очень жаль. Я знаю, что это моя вина, но то, что ты сейчас сказала, было… странно. Я имею в виду, тебе не кажется странным встречаться с людьми, к которым у тебя нет никаких чувств? Йори грустно улыбается тебе. — Я не такая, как ты. Я действительно никогда не любила кого-то вроде того, как ты любишь Чонгука. И у меня никогда не было никого кто любил бы меня так же. Я даже не уверена, что Чонгук любил меня так же, как ты его. — О чем ты говоришь? В течение многих лет он только и делал, что пел тебе дифирамбы, как будто ты была богиней или кем-то еще. Он так в тебя влюблен. — Это не любовь. Ну, — она делает паузу, и ты осторожно садишься обратно. — Это не тот тип любви, который мне нужен. Этот тип любви непостоянен и удушлив. Я бы знала, я имела дело с парнями, которые чувствовали себя так же. Одно неверное движение, один момент, когда я становлюсь слишком человечной, и они ведут себя так, будто я украла их сердце только для того, чтобы съесть его у них на глазах. — Но Чонгук не такой, — пропищала ты, почти скуля. Несмотря на свой гнев по отношению к нему, ты все еще не избавилась от привычки защищать его и видеть его в лучшем свете. — Наверное, ты права, — кивает Йори. — Я думаю, что в какой-то момент он действительно почувствовал что-то похожее на любовь ко мне. Но при всем моем уважении, тебя там не было. Я видела, как он разлюбил меня в течение этого месяца. И я не виню его за это. Может быть, он не справился со своими новыми чувствами наилучшим образом, но я не сержусь, что его чувства изменились. Ты понимаешь, что она не ошибается. Тебя там не было, так что ты ничего не знаешь. Дело в том, что Чонгук сильно изменился в последнее время, и ты не знаешь его так хорошо, как казалось раньше. Ты чувствовала себя в безопасности, потому что ты знала Йори и привыкла к мысли, что если тебе придется отдать Чонгука кому-то, то это будет она. Возможно, у тебя не будет шанса оценить и подружиться с кем-то новым, прежде чем она начнет встречаться с Чонгуком, и это то, что тебе просто нужно будет преодолеть. Ты и не подозревала, что так крепко держалась за него. — В этом есть смысл, — бормочешь ты. — Еще раз прошу прощения. Я надеюсь, что мы все еще можем быть друзьями. — Конечно, можем! — У Йори загораются глаза, и она встает, чтобы сесть рядом с тобой. Ты позволяешь ей задушить себя в объятиях на мгновение, прежде чем отодвинуться и посмотреть на нее. — А как насчет того, чтобы вместо этого поехать со мной домой? — Чтобы познакомиться с твоими родителями? — Только не так, глупышка. Я просто имела в виду, чтобы отдохнуть от всего этого. — А как же Тэхен и Хосок? Йори терпеливо улыбается тебе. — Вот что я имела в виду, на самом деле. Я чувствую, что тебе нужно какое-то время побыть вдали от них. Так много драмы случается, когда ты тусуешься с парнями. Может быть, лучше уйти от них. — Я согласна, что мне, возможно, нужно отдохнуть от Чонгука, но Хосок и Тэхен ничего не сделали во всем этом. — Неужели? — Она издает смешок, который явно не должен был вырваться, судя по тому, как быстро она прикрывает рот. — Прости, я просто… разве ты не постоянно ссоришься с Хосоком? И разве Тэхен не маленький? — она делает абстрактный жест рукой, который не может означать ничего хорошего. — И что это должно означать? — ты отходишь назад, чтобы получше разглядеть ее. Ты совсем запуталась. — Мне показалось, или пару секунд назад ты говорила, что тебе нравятся мои друзья? Ты сказала, что тебе было весело с ними. — Так и есть, и они очень забавные. Но я не могу не заметить… — она замолкает, подбирая нужное слово. — Ах! Неравенство между вами всеми. Ты блестящая, смешная и красивая, и все они — вариации одного и того же… мальчика. — Ты признаешь, что последнее слово — это то, что ты бросила, когда говорила о них с ней как-то раз. Ты тут же об этом жалеешь. — Йори, я не тусуюсь с ними, потому что они заставляют меня выглядеть лучше, чем они. Я общаюсь с ними, потому что они мне нравятся. Я общаюсь с ними, потому что у нас схожие интересы и потому что они хорошие люди, хотя и немного придурковатые. И я не думаю, что мне нужно отдохнуть от них. — Понятно, — щеки Йори слегка порозовели. — Я вовсе не хотела тебя обидеть или заставить думать, что мне не нравятся твои друзья. Возможно, мне следовало быть более тактичной. — Так что же ты имела в виду? — Просто мне показалось, что ты искала большего, когда мы начали общаться. И я подумала, что, может быть, смогу помочь тебе найти это. На каком-то уровне ты думаешь, что знаешь, о чем говорит Йори. До недавнего времени ты воспринимала своих друзей как нечто само собой разумеющееся, и она подхватила это, как любой наблюдательный человек, входящий в компанию. Но сейчас все выглядит по-другому. — Я думаю, что хотя наши отношения и не идеальны, но все же они действительно приносят удовлетворение. И я знаю, как это может выглядеть для людей, которые не знают нас так же хорошо, — Йори выглядит ошарашенным на секунду, прежде чем уступить своей точке зрения. — Я знаю, что мы с Хосоком часто ссоримся, но это только между нами. И нет ничего плохого в Тэхене. Он действительно замечательный человек, и я, честно говоря, все еще не заслуживаю его как друга. Когда ты снова встаешь, Йори ничего не говорит. Она смотрит, как ты берешь пальто, сумку и надеваешь туфли. Ты снова поворачиваешься к ней, когда уже готова выйти на холод. — Мы ведь все еще друзья, верно? — Ее голос звучит очень тихо из-за того, что она сидит на диване. Ты долго думаешь об этом. — Да. И я думаю, что ты права в одном. Мне действительно нужно отдохнуть от некоторых моих друзей. Может быть, мы встретимся как-нибудь в другой раз до окончания перерыва, но сейчас я думаю, что мне нужно прояснить все в моей голове. — О, хорошо. Увидимся позже. — Увидимся. К тому времени, когда ты возвращаешься домой, дверь слегка приоткрыта, но ты не удивляешься. Тэхен и Хосок сказали, что как-нибудь зайдут, и Хосок написал тебе, что принесет вещи, которые ты оставила у Чонгука. — Как Чонгук? — ты спрашиваешь, когда снимаешь пальто. — Он был маленьким говнюком. Также, как и всегда. — Значит, как я понимаю, все прошло нормально? — Да, — он подозрительно вытягивает это слово. — Что-то случилось? — Ну, да! У них была распродажа в круглосуточном магазине, так что я принес твои любимые. Я решил, что избавлю тебя от похода в продуктовый магазин. Он вытряхивает на поверхность дивана тканую для вторичной переработки хозяйственную сумку. Почти дюжина пакетов с твоими любимыми чипсами, быстрыми закусками, хлопьями для завтрака и тем, что выглядит как несколько масок для лица, выпадают из сумки. Ты еще более подозрительна, ведь никогда раньше не видела, чтобы Хосок пытался подкупить тебя, и это довольно любопытно. Пакет, который ты берешь из его рук, — не тот, который ты привыкла покупать для себя. — Хм. Растительная плацента. Это что-то новенькое. А по какому поводу все это? — Что? — Он нервничает, когда собирает все обратно и уходит, чтобы пополнить запасы в твоей кладовке. — Н-ничего. Я просто чувствовал, что должен быть лучшим другом, ты же знаешь. — Хосок. Ну, выкладывай уже. Если ты меня разозлишь, я не смогу сделать достаточно нейтральное лицо, чтобы носить это. — Ты размахиваешь маской у него перед носом. — Ничего особенного, — бормочет он, повернувшись к тебе спиной, — но я мог проболтаться Чонгуку, что он тебе нравится. Это все. Маска с лица падает на землю. Он спешит поднять ее, не зная, что еще можно сделать. Он думает, что бегство и прятки только разозлят тебя еще больше. — Ты что, блядь, серьезно? Ты ему сказал? Какого хрена ты это делаешь? — Потому что я решил, что это совершенно очевидно. Ты оставила свои чертовы трусики у него дома. Ты засунула его член себе в рот! — Мы говорим о Чонгуке. Я могу надеть ему на палец кольцо и попросить зарегистрировать брак, но он все равно не поймет ни хрена, — Твои ноги внезапно становятся как желе, и ты от отчаяния соскальзываешь на кухонный пол. — О Господи, Хосок. Как это вообще могло случиться? — Я не знаю, — он проводит рукой по волосам, сжимая их у самых корней. — Это просто случилось. Мы говорили о том, что он наговорил мне, и я упомянул, что пришел проверить тебя, потому что ты, по сути, просто влюблена в него. Ты изумленно смотришь на него, а потом закрываешь лицо руками. Он впадает в панику и присаживается на корточки рядом с тобой, чтобы убедиться, что у тебя не остановится сердце. — Разве я ошибся? — Да! Да, ты был прав, — он подпрыгивает от громкости твоего голоса. — Но он не должен знать. Он никогда этого не узнает. — Но что, если он чувствует то же самое? Я чувствую, что это могло бы быть. — Это безумие. Я поговорила с Йори, она сказала, что ему все равно нравится кто-то другой. Какое-то время он молчит. — Неужели? — Да. — Но он знаком только с двумя девушками. — Это не обязательно должен быть кто-то, с кем он знаком. Это могла быть одна из тех маленьких девчонок на курс младше, за которыми он присматривал. Или одна из девушек, которые работают в том единственном собачьем кафе, куда он всегда ходит. — Пожалуй, ты права. — Хосок продолжает сидеть на корточках рядом с тобой на кухонном полу. — Эй. — Что? — стонешь ты. — Мне очень жаль. За то, что всегда был таким извращенцем. — Что? — Ты приоткрываешь один глаз и с удивлением обнаруживаешь, что он выглядит серьезным. — Ты что, серьезно? — Да. Кук упомянул, что некоторые вещи, которые я сделал и сказал тебе, пересекают границу. И я действительно не… я понял, что не замечал этого раньше. Так что я извиняюсь за то, что иногда говорю всякие гадости о твоих сиськах и тискаю тебя. — Хосок. — Ну и что? — Спасибо. — За что же? За извинения? Дорогая, это не то, за что ты должна меня благодарить. — Нет, я знаю. Наверное, я просто рада, что ты вообще это делаешь. Я не думаю, что когда-либо действительно думала об этом, кроме того, что это иногда раздражало. Но если бы мы не были друзьями, а я была бы какой-то другой девушкой, которой ты не нравишься, я бы, наверное, возненавидела тебя за это. — Значит, я тебе не противен? — Нет, тупица. — Круто, — усмехается он про себя. — Если я сделаю это снова, просто пни меня по яйцам или еще что-нибудь. — Я скажу тебе, если мне будет неудобно. Обычно я ничего не говорю, потому что мне все равно. — Боже, ты как ящерица. Ты бы видела свое лицо, когда только что это сказала. — Что угодно. Напиши Тэ и скажи, что мы устраиваем вечеринку с лапшой. — Да, конечно. Хосок достает свой телефон только для того, чтобы обнаружить, что Чонгук закидал его сообщениями, а также навел в групповом чате панику. Он открывает приложение для чата, чтобы посмотреть, что происходит. JK | я оставил записную книжку у кого-нибудь из вас, ребята? JK | Это просто обычная красная тетрадь. На обложке не написано ничего. JK | вам не нужно открывать ее, просто дайте мне знать, если вы найдете Новый разговор с JK. JK | Эй, а ты случайно не видел красную записную книжку, когда сегодня осматривал мою комнату? Мне действительно нужно ее вернуть Хосок задумывается на мгновение, прежде чем напечатать то, что он считает наиболее подходящим ответом. JH | О да, я думаю, что положил ее в сумку и унес. Теперь она у нее. — Черт побери, а ты крепкий орешек. Ты пытаешься ответить что-то в том же духе, но только несколько несвязных слов покидают рот. Мягкие руки крепко сжимают твои бедра, оттягивая назад, потому что твои колени и бедра уже давно не двигаются. Тот небольшой заряд энергии, что у тебя еще остался, предназначен для того, чтобы помочь тебе сдержать слюни во рту. — Тебе нравится? Если бы не тот факт, что точка G была найдена с такой точностью, твое либидо сморщилось бы и застыло, а ты была бы сухой, как пустыня. Но, несмотря на то, ты никогда не кончала так много раз последовательно, и ты никогда не была настолько бессильной до сих пор, хотя люди говорят, что это возможно, когда секс действительно хорош. Ты сгибаешь свои руки в надежде, что это успокоит. — Ты скоро? — Ммм — стонешь ты в подушку, — почти. Рука обхватывает тебя за талию, начиная движение, чтобы перевернуть на спину, и ты начинаешь паниковать. — Подожди, Чимин, что ты делаешь? — Я думал, мы сможем кончить вместе. По-миссионерски. — Я же говорила тебе, что не могу кончить в этой позе. — Но я не думаю, что смогу выдержать. Твоя задница выглядит потрясающе, когда ты так выгибаешься. — Потом мы что-нибудь придумаем. — Ты застываешь и морщишься в подушку, пока рука не отпускает и не возвращается обратно к бедру. Небольшой перерыв дает достаточно отдыха, чтобы снова с энтузиазмом встречать его толчки. Незаметно ты дополнительно сжимаешь стенки влагалища пока Чимин не начинает дрожать над тобой. Однако он не пропускает ни одного движения и вытаскивает вовремя. Его руки широко раскидываются, чтобы обхватить тыльную сторону твоих бёдер и его горячее дыхание обжигает твой и без того разгоряченный клитор. Он осыпает влажными поцелуями нежную плоть, но ты останавливаешь его, убегая вперёд. — Н-нет. Ещё нет. — Твой голос звучит приглушенно с того места, где ты пытаешься зарыться лицом в подушку. — Неужели? Знаешь, я не прочь сделать тебе приятно. На самом деле, я бы очень хотел… — Просто используй свои пальцы. Он вздыхает. — Но тебе этого будет достаточно? Что-то в том, как он похлопывает тебя по изгибу задницы, заставляет тебя быть нетерпеливой, в плохом смысле. Раздраженной. Ты хочешь еще раз кончить, а потом заставить его уйти. Это первый раз, когда ты чувствуешь себя так по отношению к Чимину, но не в первый раз, когда ты чувствуешь это в середине секса с кем-то. Кажется, в наши дни это происходит все чаще и чаще. Ты добавляешь немного придыхательности в свой голос, поворачиваешь бедра назад к его лицу способом, который, как ты знаешь, покажется наиболее развращающим. — Пожалуйста, Чимин. Это займет слишком много времени с твоим языком. Мне просто нужны твои пальцы. Они мне нужны. — Черт возьми, хорошо, — выдыхает он, забыв обо всем. — Не волнуйся. Я позабочусь о тебе. — Поторопись, — скулишь ты. Какая-то часть тебя рада, что он не видит, насколько ты нуждаешься. После нескольких минут его неуклюжих и менее чем плодотворных попыток, ты решаешь отправить Чимина собирать вещи и устраиваешь грандиозное шоу: поджимаешь пальцы ног, прерывисто дышишь, выгибаешь спину и стонешь, как кошка в течку. Вид Чимина, напевающего что-то себе под нос, пока он ходит туда-сюда по комнате, перебивает все недовольство. Теперь ты с удивлением обнаруживаешь, что наслаждаешься видом его плотной мускулистой спины, мелькающей в знакомой манере. Во всяком случае, это должно быть знакомо. На данный момент ты спишь с ним уже почти три недели. — Эй, я как раз хотел тебя кое о чем спросить. — Он ведет себя немного странно, когда садится рядом с тобой на кровать, чтобы натянуть носки. — Что случилось? — Ты проводишь рукой по всей длине его спины. — А когда я познакомлюсь с твоими друзьями? — А, с парнями? Почему ты так сильно хочешь с ними познакомиться? — Ну, если они твои лучшие друзья, разве им не интересно узнать о твоем парне? Требуется много сил, чтобы не вздрогнуть при последнем слове. Есть много разных причин, почему ты еще не представила Чимина своим друзьям. Одна из них заключается в том, что они не знают, что ты с ним встречаешься. По правде говоря, ты не хотела думать о Чимине, как о своем парне. Чем дольше он смотрит на тебя своими любопытными глазами, тем хуже ты себя чувствуешь. Чимин сладкий, забавный и обычно дарит просто умопомрачительные оргазмы каждый раз. Сегодня он уже дал тебе три, но ты просто не чувствовала ничего на эмоциональном уровне. — Хорошо, — ты решительно расправила плечи. — Почему бы тебе не пообедать с нами в первый день занятий? — Потрясающе, — Он посылает тебе два воздушных поцелуя, чтобы продемонстрировать свое восхищение, но ты как можно вежливее игнорируешь. Это еще одна из главных причин, по которой ты до сих пор не упомянула о Чимине. Его поведение иногда бывает немного… странным. И хотя ты любишь своих друзей за то, что они принимают тебя и все твои недостатки, других они не принимают так просто. Ты можешь только представить себе, что сказал бы Хосок, если бы Чимин сделал хоть одно неверное движение за обедом. В то время как Тэхен был бы менее осуждающим внешне, количество грустных взглядов, задававшихся вопросом о том, на каком уровне находилось твое самоуважение на самом деле, было бы невыносимым. Это мелочь, но тебе, наверное, будет немного стыдно за Чимина. А это уже кое-что говорит, учитывая компанию, с которой ты общаешься. Чимин заканчивает одеваться и целует тебя в лоб, прежде чем уйти. Ты решаешь принять душ и не думать о проблемах. Как только ты выходишь из ванной, вокруг нависает атмосфера близости нового школьного семестра. Перерыв был полезным, и вскоре тебе снова придется вернуться к утомляющим занятиям. Но ты считаешь, что это пойдет тебе на пользу и поможет не забивать голову прошлым. Чтобы чем-то себя занять, ты решаешь упаковать свою сумку, чтобы потом было на один пункт меньше забот до начала занятий. С новым расписанием, отображаемым на телефоне в одной руке, ты ходишь по комнате и ищешь чистые тетради, а также старые, в которых остались полезные темы для повторения после первого дня занятий. Все нужные тетради лежали грудой на кровати, и все, что нужно, это рюкзак, чтобы сложить их. Ты помнишь, что Хосок вернул твои вещи обратно в нем и идешь к шкафу в поисках рюкзака, о котором вспомнила. Когда ты находишь его, он подозрительно тяжел. Быстрый осмотр по карманам и ты понимаешь, что забыла вынуть блокнот из внутреннего кармана. Ты достаешь блокнот и сразу же замечаешь, как знакомо он выглядит, несмотря на то, что ты никогда не покупаешь цветные. Обычно простые черно-белые блокноты самые дешевые в гипермаркетах, они стоят меньше доллара за штуку. Ты различаешь их друг от друга, благодаря тому, что подписываешь на небольшом белом участке название предмета. Но это ни черно-белый блокнот. Ты напрягаешь свою память, чтобы вспомнить, откуда он. Может быть, он был в витрине для распродаж? Ты что, украла его у одного из парней и никогда им не воспользовалась? Ты случайно взяла чужой блокнот? Чем дольше ты вертишь его в руках, тем более знакомым он становится. В голове появляется вспышка воспоминания — руки Чонгука, перебирающие страницы красной записной книжки. Это же научный журнал Чонгука. Внезапно тебя захлестывает волной любопытства. Ты уверена, что ничего не потеряешь и не приобретешь от прочтения содержимого, поскольку, вероятнее всего, это просто исследовательские подробности о глубине влагалища или её температуры. Тем не менее, что-то заставляет тебя открыть её. Чонгук, должно быть, много времени провел заполняя одну страницу, потому что блокнот тут же открывается где-то в середине. — потребление алкоголя. — уровень возбуждения замедляется на 6%. — 3 попытки держаться за руки. — пот на ладонях собирается удивительно быстро. — судя по твёрдости и выпячиванию сосков, Йори носит кружевные бюстгальтеры. — целовались в общей сложности 45 минут. — 15 лёгких чмоков. (8 лицо, 6 рот) — французский 18 минут. — ещё нужно попрактиковать французский поцелуй. — эрекция длилась примерно полчаса. на полпути ко 2 фазе. Его заметки продолжаются на другой странице и занимают чуть меньше половины, но ты не можешь найти в себе силы прочитать остальное. Как бы неловко ни звучали эти свидания в устах Йори, все равно нельзя было смириться с тем фактом, что они, возможно, не были таковыми для Чонгука. Что он, по крайней мере, мог получить от этого какое-то физическое удовлетворение, даже если и не был так сильно влюблен в нее, как ты думала. До того, как Йори раскрыла ложь Чонгука, казалось нормальным, что он мог просто наслаждаться вашими занятиями. Но сейчас ты просто жалеешь, что вообще открыла этот блокнот. Неизвестно, сколько там еще записей, и кто знает, как он описал тебя. Ты бросаешь блокнот обратно в шкаф, глубоко в тайник несезонной одежды и хлама, которые ты собирала с тех пор, как поступила в колледж, стараясь не смотреть, куда он приземляется. *** — Ты это серьезно? Взгляд Хосока, хотя он и направлен на Чимина, кислый и показывает то, как без эмоционально он воспринимает нового знакомого. Хотя, возможно, ты разделяешь его чувства, ты стараешься сохранить лицо. Ради самого Чимина. — А ты не можешь не быть ослом минут пять? — Мне очень жаль, но сейчас я действительно сомневаюсь в твоем здравомыслии. Ты с грохотом ставишь свой поднос на стол, надеясь пролить молоко из открытой кружки Хосока. Она покачивается, но не опрокидывается, и ты можешь только усмехнуться. Тэхен смотрит на тебя большими глазами из-под золотой оправы очков, как ты и предсказывала. Чимин находится немного вне зоны слышимости, ищет вилку, потому что забыл принести ее из дома. — Я прошу вас обоих… Нет, я приказываю вам обоим быть милыми. — К этому? — Погоди, а что с ним такое? — вдруг спрашивает Тэхен. Он явно смущен, когда смотрит на тебя снизу. Смущает ли его твой вкус при выборе сексуальных партнеров или он не понимает, что на самом деле не так с Чимином, ты не знаешь. — С ним все в порядке. У всех нас, как у всех людей, есть свои причуды. Неужели я должна напоминать тебе о твоих, Хосок? — Нет, — фыркает он, — Но я думаю, что должен напомнить тебе о нем. Может быть, ты слишком шокирована, чтобы вспомнить, каким он был в моем классе по спортивной культуре. — Это тот парень из твоего класса? — Губы Тэхена раздвинулись в непроизвольной усмешке. Он пытается еще раз украдкой взглянуть на Чимина, но ты загораживаешь ему обзор собственным телом. Ты оглядываешься, чтобы убедиться, что Чимин не подслушивает. — Перестань пялиться. Это очень грубо. — Они оба открывают рты, как будто собираясь ответить, но Чимин грациозно разворачивается и направляется к столу. — Заткнись, заткнись, заткнись. Если кто-нибудь из вас скажет что-нибудь грубое, я отрежу вам яйца и взобью их в блендере, чтобы сделать себе домашнюю маску. — Ты даже не пользуешься домашними масками, — шипит Тэхен. — Это будет отличный повод, чтобы попробовать! — отвечаешь ты. Чимин проскальзывает на свободное место рядом с тобой, что ты воспринимаешь как сигнал сесть тоже. В первые несколько минут никто ничего не говорит, и воздух становится неловким еще до того, как разговор может начаться. Он прочищает горло. — Эй, ребята, меня зовут Чимин. Если вам интересно, куда она всегда убегает, то я-ваш ответ. Тэхен слегка смеется над этой шуткой, но Хосок просто пялится на Чимина. Судя по суженным глазам, можно сказать, что он изучает каждый дюйм его внешности и ищет что-то, что можно было бы раскритиковать. — Чимин, — ты жестом указываешь на каждого из них, — это Хосок, которого ты наверняка знаешь по университетской танцевальной команде. А это — Тэхен. Чимин протягивает руку, и Хосок удивляет тем, как неохотно он пожимает её в ответ. Но потом ты замечаешь, как он вытирает собственную руку о штаны под столом. — Я думал, что у тебя есть ещё третий друг, верно? Тот, что встречается с девушкой Йори? Разве он не придет сегодня? Тэхен поморщился при упоминании Чонгука и того факта, что ты явно не говорила о нем Чимину, иначе он знал бы, что Чонгук взял академический отпуск и уехал в Нью-Йорк. Известие о его внезапном бегстве застало тебя врасплох. Настолько сильно, что ты даже подумывала позвонить ему в тот день, когда узнала, что он сел на самолет накануне вечером, не сказав об этом ни слова. Тебе хотелось кричать на него, броситься на кровать и разреветься, кричать из окна на улицу о том, как глупы мужчины. Другая часть тебя хотела заказать билет в Нью-Йорк, чтобы выследить его и сделать все тоже самое перед ним. — Нет, он сейчас не в городе. — А, ладно. — Чимин кладет себе в рот жареную картошку. — Может быть, в следующий раз. — Да. Может быть, в следующий раз, — шепчет Хосок. Тэхен, всегда позитивный, пытается исправить настроение. — Итак, Чимин, чем ты занимаешься в универе? — Ну, я специализируюсь на танцах. В отличие от Хосока, я постоянно нахожусь в студии. — Хосок бросает не верящий взгляд в твою сторону, и ты можешь только пожать плечами. — А в свободное время я в танцевальной команде университета вместе с Хосоком. — Круто, — улыбается Тэхен с мягким, искренним интересом. — А еще я состою в студенческом фан-клубе TWICE. У Хосока изо рта брызжет молоко, и он начинает хихикать, услышав признание Чимина. По всему столу растекается его напиток, и вы с Тэхеном с отвращением переглядываетесь. Чимин выглядит только слегка удивленным реакцией Хосока и немного раздраженным тем, что на его куртке-бомбере теперь молоко. — О боже мой! Чимин, мне очень жаль. Я не знаю, почему он такой, — ты отчаянно вытираешь салфеткой ткань. — Тэхен, можно я украду твои салфетки? — Все в порядке, — хихикает Чимин и начинает расстегивать куртку. — Я часто получаю такую реакцию. Я знаю, что это как-то нехорошо — быть фанатом, но я горжусь этим. — Серьёзно… — поддразнивает его Хосок, перекрывая хихиканье. Хихиканье снова перерастает в завывающий смех, когда Чимин раскрывает футболку, которую он носил под курткой. Ты узнаешь ее сразу же после того, как увидела её на нем менее чем за 3 дня до этого. — Это та же самая футболка, что была на тебе… — ты замолкаешь, пристально глядя на розовый материал. — Да. Но у меня есть пара таких плохих девочек, — он похлопывает себя по груди. Ты совершенно уверена, что он говорит об участницах TWICE изображенных на материале. — Понятно. Хосок уже давно оставил этот разговор, издавая лишь хриплое дыхание, когда падает на свою часть стола в истерике. Тэхен, продолжает пытаться. — Мне кажется, я помню, когда вышла эта их песня о любви. Мне понравилась. — Тебе тоже нравится TWICE? Ты с ужасом наблюдаешь, как Чимин встает со своего места, чтобы показать отрывок хореографии из недавнего камбека группы. Несколько других людей, сидящих за соседними столиками, оборачиваются, чтобы посмотреть, что это за шум. Тэхен, похоже, ничего не замечает и не обращает на это внимания, а потом начинает хлопать в ладоши в такт песне, которую поет Чимин. Его голос задыхается от количества усилий, которые он прикладывает, чтобы точно выполнить все шаги. Если бы земля разверзлась в этот самый момент и поглотила тебя, ты бы не возражала. Но это не происходит, и в течение всего лишь нескольких минут ты терпишь танцы и пение. Когда Чимин снова садится, он становится красным от напряжения и пот начинает поступать на линии роста волос. — Я так рад, что нашел еще одного поклонника. Мы далеко друг от друга и нас очень мало. — Ну, я бы себя так не назвал… — Если хочешь, я могу научить тебя этой хореографии. — Чимин, — ты встреваешь, когда Тэхен почти начинает хныкать оттого, что его загнали в угол. — Тэ, наверное, голоден. Может быть, вы сможете заняться хореографией в другой раз. — Конечно. — Ты ничего не можешь поделать с раздражением, которое прокрадывается в твой взгляд, когда ты смотришь, как он ест свой уже остывший суп. — Я слышал, что вы, ребята, тусуетесь по пятницам вечером. Тогда мы сможем это сделать. Но сейчас мне надо бежать. У меня тренировка. Чимин собирает свои вещи, когда ты наконец начинаешь ковыряться в еде на своем собственном подносе. Все за столом жутко молчат, и ты знаешь, что, как только он уйдет, Тэхен и Хосок начнут тебя допрашивать. Или, может быть, они тебя поджарят без масла. В любом случае ты ко всему готова. — Увидимся позже, красавица. Твоя голова повернута в сторону, чтобы посмотреть, как Чимин уходит, поэтому, когда он заканчивает собирать вещи, он наклоняется, чтобы поцеловать тебя. Когда он подходит ближе, ты можешь почувствовать на себе три пары глаз, и вес одной пары бледнеет по сравнению с двумя другими. Наверное, все должно быть наоборот, но это не так. В последний момент ты едва избегаешь его губ, заставляя его вместо этого неловко оставить поцелуй на щеке. Чимин отодвигается с потрясенным выражением лица, прежде чем согнуть большие и указательные пальцы и поднести их к лицу. Подпись его любимой группы. — Так подло, — хнычет он преувеличенно детским голоском и надувает губы. — Прости, прости, — быстро ищешь ты объяснения. — В этой курице очень много чеснока. Я не хотела… ну, ты понимаешь, — Хосок и Тэхен в шоке раскрывают рты. — Все в порядке, я просто пошутил. Так или иначе, я ухожу. Никто ничего не говорит, пока Чимин не уходит через двери кафетерия и через боковой выход. Хосок резко оборачивается, чтобы пригвоздить тебя к стулу чрезвычайно веселым взглядом. — Я не хочу этого слышать. — Ты поднимаешь руку в знак дальнейшего протеста и снова ковыряешься в тарелке. — Да ладно тебе. Ты должна это услышать. — Что такое? — Что у тебя проблемы, — вмешивается Тэхен, сочувственно положив руку тебе на плечо. — Что это еще значит? — Он имеет в виду, что у тебя дерьмовый вкус на мужчин, — огрызается Хосок. — Дерьмовый вкус? Если у него немного странные увлечения, по-вашему, это значит, что у меня дерьмовый вкус? Тэхен произносит это медленно, как будто не уверен, что ты понимаешь. — Я понимаю, что это так не кажется, но это ведь уже не один парень… — Это все из-за Намджуна? Ты скрещиваешь руки на груди, словно защищаясь, и вспоминаешь парня, с которым у тебя была короткая интрижка в середине перерыва. Хосок и Тэхен не слишком хорошо относились к его интересам, а он не слишком хорошо относился к их суждениям. Следующие двадцать четыре часа были для тебя настоящим траурным периодом, потому что у Намджуна было красивое тело, сексуальные глаза, идеальные губы и ямочки, которые ты действительно хотела передать своим детям. — Речь идет о Намджуне, Чимине, Юнги и Джине, — перечисляет Хосок имена, считая на пальцах. — Что случилось с Джином? — рявкаешь ты. Джин был прямо перед Чимином, и он казался относительно нормальным. Он учился на факультете бизнеса, любил готовить, имел симпатичный член и был занят по будням. Несмотря на то, что вы встречались с ним на перемене, когда не было занятий. Он был нормальный. — Он вел себя по-гейски, — кричит Хосок во всю глотку. Несколько человек, сидящих за соседними столиками, снова поворачивают головы. — Заткнись, — шипишь ты и шмыгаешь носом и снова начинаешь тыкать вилкой в еду. — Ну, я не знаю, почему вы, ребята, так встревожены. Это не ваше дело, это я встречалась с ними, а не вы. — А ты действительно с ними встречалась? Или просто трахалась? — Ты ведешь себя как осел. — Ты бросаешь горошину прямо в середину лба Хосока. Он тихо извиняется и потирает лоб. — Хоби имеет в виду, что у тебя, похоже, есть склонность выбирать странных парней. Как будто у тебя есть что-то… — Тэхен протягивает руку, как будто пытается ухватить нужное слово из воздуха. — Это как будто у тебя фетиш социального несоответствия или что-то в этом роде. — Спасибо, Хосок, — невозмутимо произнес он. — Без обид. А если серьезно, то когда ты встречалась с этими ребятами? И зачем? Если быть честной, ты действительно начала замечать странную тенденцию после того, как начала спать с Чимином. Он был тем, с кем у тебя были самые развитые отношения до сих пор, если это можно так назвать. Все остальные продержались меньше стандартной рабочей недели. Первым ты встретила Юнги. Это было на мероприятии организованном в кампусе. Когда ты предложила ребятам посетить его в начале недели в качестве альтернативы тому, чтобы играть в видеоигры всю ночь, они оба сморщили носы. Вот так ты и оказалась слегка навеселе в баре под названием «Дыра в стене» рядом с кампусом, который арендовал литературный факультет. Юнги был там весь в черном с серебряными металлическими аксессуарами, выглядящим как тень. Даже с его черными как смоль волосами и подводкой для глаз, было что-то сексуальное в том, как он выходил на сцену, чтобы читать свои стихи. Было также что-то сексуальное в его больших руках с идеальным черным маникюром. Позже той же ночью он встретил тебя в своей квартире с рукой, засунутой тебе в штаны, а на заднем плане играл метал. Однажды ночью ты пыталась пригласить его потусоваться с тобой и ребятами, но когда Хосок закричал, что в доме вампир и отказался впустить его, все закончилось. После Юнги появился Намджун. А потом ты трахалась на нем верхом на ковре из искусственной медвежьей шкуры в его общежитии. Ты познакомилась с Джином меньше чем через день после того, как все закончилось с Намджуном. Он казался самым нормальным, и ты даже встретилась с ним, когда Хосок и Тэхен были на буксире. Вы пошли в центр развития кампуса, чтобы послушать, как они говорят о своей миссии и набирают добровольцев для нового семестра в обмен на бесплатную еду. Джин вышел на импровизированную сцену после того, как закончилась последняя презентация, и был встречен аплодисментами человека, ответственного за еду, которую вы и другие свободные студенты в центре только что съели. Когда ты поняла, что он также несет личную ответственность за хлеб с корицей, который вы съели, ты сразу же направилась к нему. Он не мог оторвать взгляда от твоих губ, когда ты представилась ему, но позже ты поняла, что это было потому, что у тебя осталось пару крошек в уголке рта. Когда ты упомянула его вскользь разговора, Хосок, казалось, не возражал, но Тэхен был странно молчалив, как только ты упомянула имя Джина. В то время как вы с Джином провели пару ночей действительно отличного секса по телефону, все общение закончилось очень резко после того, как Тэхен отправил сообщение о том, что Джин не тот, за кого себя выдает. Теперь ты задаешься вопросом, что заставило тебя искать всех этих парней. Хотя физически у них было не так уж много общего, казалось, что у тебя есть какой-то абстрактный тип, за которым ты охотишься. Ты не совсем уверена, что связалась бы с кем-то из них до перерыва. Ты задаешься вопросом, что же в этом перерыве могло так резко изменить твою жизнь. — Как скажешь, — Хосок прерывает твой внутренний монолог взмахом руки. — Я ни за что не стану сидеть с этим всю ночь напролет. — Он выплевывает последнее слово. — Тебе придется это сделать, потому что я уже сказала ему, что он может присоединиться к нам. И веди себя хорошо. Я не хочу, чтобы ты еще кого-нибудь прогонял. Это может перерасти во что-то долгосрочное, и я не хочу, чтобы ты все испортил. — Ну и что с того, что мы немного критикуем людей, которых ты приводишь сюда. Когда ты вообще заботилась о том, что мы думаем? Ты могла бы продолжать встречаться с любым из этих парней, если бы захотела. Тебе просто не нужно приводить кого-то на наши тусовки. — Да ладно тебе. Тэ, поддержи меня. Тэхен нервно почесывает затылок. — Я и не знаю. Это действительно похоже на то, что ты всегда пытаешь привлечь другого человека в компанию. Это не имеет смысла ни для кого из нас. — Вовсе нет. Я просто… — ты заикаешься и понимаешь, что не знаешь, что сказать. — А что плохого в том, чтобы завести новых друзей? Тебе нечего было сказать, когда Чонгук привел Йори. — С ней дело обстоит несколько иначе. Чонгук рассказал нам больше, чем мы когда-либо хотели знать о ней. Казалось, что мы уже знали ее, когда она впервые пришла на обед. И она все еще не ходит с нами на все еженедельные мероприятия. — Он пожимает плечами. — Действительно, нет ничего плохого в том, чтобы завести друзей. Но… я не думаю, что это моя цель или Хоби. Мы прекрасно справляемся вчетвером. Вчетвером. В компанию все еще входит Чонгук. Тот факт, что ты была единственным человеком, который не помирился с ним после всего случившегося, часто была щекотливой темой. Ни Тэхен, ни Хосок не давили на тебя, чтобы ты просто проглотила свою гордость и простила Чонгука, потому что они знали, что он действительно причинил тебе боль. Дело было в том, что все было уже не так, как прежде. Но больше всего тебя беспокоило то, что люди ходили вокруг тебя на цыпочках. Кроме Чонгука, который уже не был на территории кампуса. Ребята сказали, что он сообщил о своей поездке на стажировку в Нью-Йорк, чтобы изготовить свое программное обеспечение на деньги RealiCorp. Но ты чувствовала, что это еще не все. Ты считала, что он избегает тебя, но не было никаких конкретных доказательств. — Господи, как же я все это ненавижу, — бормочешь ты себе в ладони. Пятница пролетает на удивление быстро, но ты предполагаешь, что это все из-за того, что ты максимально нагрузила себя на занятиях. Ты так занята, что приходится отменить несколько свиданий с Чимином. Даже в те моменты, когда ты свободна, ты все равно замечаешь, что телефон молчит. Слова Тэхена постоянно проносятся в голове. Внезапно ты понимаешь, что нужно глубоко задуматься о том, каковы на самом деле истинные чувства к Чимину. В отличии от всех других интрижек, которые случились во время каникул, Чимин казался совсем другим. За несколько недель до этого ты готовилась к весеннему семестру. Оставалось всего несколько дней, и мозг начинал зудеть от скрытого желания большей продуктивности. Ты убрала всю свою комнату, перестирала вещи, вычистила холодильник. Подобный поток энергии, проходящий через тебя, уже давно не появлялся, и ты не знала, что с этим делать. Хосок и Тэхен по очереди приглашали на посиделки домой. Иногда это было для того, чтобы покурить, иногда для того, чтобы поиграть в игры, а чаще для того и для другого. Пару раз ты засыпала на огромном матрасе Тэхена. Но ничто из этого, казалось, не помогало сжечь лишнюю энергию. В один особенно скучный день ты переборола саму себя, лежа на диване Хосока, и скачала одно из самых популярных приложений для знакомств, используемых в кампусе. Учетная запись выглядела довольно старой, когда ты наконец восстановила ее после поиска по всем различным сохраненным паролям. Даже фотография в профиле со школьных танцев, которую ты добавила за неимением лучшей, выглядела старой. Ты прокручивала свой фотоальбом на телефоне, ища более подходящую. Твой взгляд привлекла фотография, сделанная Йори в тот вечер, когда ты ходила в клуб. Несмотря на то, как некомфортно ты себя чувствовала в тот момент, ты можешь честно сказать, что Йори хорошо поработала с макияжем, и волосы были практически идеально уложены, когда она сделала снимок. Ты немного поколебалась, прежде чем убрать Йори с фотографии, и убедила себя, что это просто для того, чтобы люди не путались. После нескольких минут поиска парней, живущих в ближайшем районе, в основном ребят из универа, в комнату вбежал Хосок. — Так ты зарегистрировалась в Тиндере? — Он держит свой телефон слишком близко к твоему лицу, как обвинение. Ты осторожно убираешь его в сторону. — Да. А ты откуда знаешь? — Потому что мне твой профиль вылез в рекомендациях. — О. Так что, ты поставил палец вверх? — Ты хочешь, чтобы я поставил палец вверх? — Сделай это ради моего Эго. Он посмотрел на тебя пустым взглядом, и ты вернулась к приложению. Хосок сел на противоположный конец дивана, и как только ты убедилась, что он не смотрит, ты ткнула на панель поиска и набрала его имя. Появившийся профиль был легким сюрпризом. Это было удивительно, потому что ты никогда не видела фотографию, которую он использовал как основную, и ты могла бы смело сказать, что он выглядел красивым. На других фотографиях, которые он загрузил, он был в студии, на другой перед большим памятником — фонтаном в центре кампуса, рядом с роботом, которого ты помнишь, потому что помогала ему собрать его в прошлом году. Ты прокрутила весь остальной профиль, прежде чем громко фыркнуть. — Почему ты так вдохновенно цитируешь Гадкого Я? — Чтобы показать всем мамам, рыскающим вокруг, что я семейный человек. — Я не ожидала, что из твоих уст выйдет что-то хорошее, и все же, почему-то, это все еще разочаровывает меня. — Это один из моих талантов. Прокрути шапку профиля вниз, и ты увидишь его в списке. — Ух ты, — сказала ты, прокручивая дальше. — Это действительно есть под графой таланты. Ты включил это в список. Он лучезарно улыбнулся. — Только не говори мне, что ты действительно получаешь суперлайки с таким профилем. — Вообще-то, да. — Ты шутишь, — твои глаза расширились. — Чон Хосок. И кто же это был? — Я ничего не расскажу, малыш. — О Боже, пожалуйста! Готова поспорить, я знаю кого-то из них. Он поднял пальцы к своим губам, провел вдоль, показывая, что он застегивает свой рот и изобразил, что выбрасывает ключ. — Уже почти пять. Я простою в очереди, чтобы принести тебе свежие медовые булочки из кафетерия, если ты мне скажешь. — Договорились. Но мне нужно хотя бы три. И Тэ захочет немного, когда вернется из лаборатории, так что это еще три. Плюс один, потому что ты украдешь половину булочки у нас обоих, хотя и скажешь, что сидишь на диете, как в тот раз. — Это был детокс на свежевыжатом соке, и теперь все кончено. — Итак, получается семь булочек. — Окей. Ты игнорировала тот факт, что запасы денег медленно сокращались, несмотря на то, что ты так тщательно старалась рассчитывать бюджет. Семь булочек — это около десяти долларов, и это была покупка, которая не входила в список первоочередной, особенно когда ты близка к нулю на счету, а новый семестр еще не начался. Несмотря на это, ты оделась в теплую одежду и выбежала за дверь, чтобы пойти за булочками. Когда ты пришла в пекарню Баттери, ты поняла, что у всех остальных, должно быть, был тот же заказ, что и у тебя. Очередь была длиной по меньшей мере в двадцать человек, и у нее был потенциал стать больше. И все же ты ждала. Ты решила, что раз они тебя не прогнали, значит, у них еще остались свежие булочки. — Семь булочек, пожалуйста. Студент за прилавком нахмурил брови, но все же отошел от окна, чтобы собрать булочки. Когда он вернулся, его лицо было искажено гримасой. — Мне очень жаль. Их осталось всего четыре. — Только четыре? Вот и хорошо. Я возьму их с собой. Ты не могла удержаться от зеркального хмурого взгляда, зная, что проделала весь этот путь только для того, чтобы купить меньше. Хотя ты могла бы просто дать парням по две штуки, этого было бы недостаточно. Вручая свою карточку, ты уже была готова оплатить заказ, когда кто-то другой вмешался. — Можешь взять три моих. Ты повернулась лицом к самому хорошенькому мальчику, которого когда-либо видела. Хотя все, что он сделал, это открыл крышку коробки с двумя дюжинами булочек и размахивал ими перед твоим лицом, но все равно это посылало оглушительные сигналы в мозг. Мило! Сексуально! Мило! Сексуально! — Вау, — выдохнула ты. — Прости, что? — Да так, ничего. Я просто сказал спасибо. В тот день ты принесла домой нужное количество булочек и пару сообщений в Тиндере от Чимина. У Хосока не было никаких сообщений, чтобы похвастаться, поскольку оказалось, что никому, даже мамочкам, еще не нравился его профиль. Так что технически поход через кампус в ледяную вечернюю погоду был напрасным. Твой телефон жужжит в кармане пальто, когда ты выходишь из класса. Это еще одно сообщение от Чимина, спрашивающего, в силе ли еще ночь игр. Ты делаешь шаг в сторону от тропинки, по которой идешь, чтобы не мешать другим ученикам, идущим позади. Если ты скажешь ему да, то придется иметь дело с тем, что он ругается с ребятами. У тебя нет денег, чтобы подкупить их, но это не имеет значения. В мире никогда не хватит денег, чтобы удержать Хосока от того, чтобы он воспользовался возможностью побыть придурком. Если ты откажешь ему, на душе будет плохо. Или он предложит тебе прийти к нему домой, чтобы показать хореографию TWICE и транслировать их музыкальные клипы всю ночь, чтобы ты могла лучше познакомиться с их деятельностью. Но ты действительно предпочла бы этого не делать. Сдаваясь, ты пишешь ему адрес Тэхена, а затем самому Тэхену, чтобы тот помог держать Хосока в узде. С этим ты тащишься по снегу к автобусной остановке, чтобы приступить к следующему делу. Теперь твоя очередь покупать закуски для ночной игры, и с учетом того, как выглядит студенческий счет и банковский счет, ты ни в коем случае не будешь мириться с ценами в круглосуточном магазине. В продуктовом магазине, расположенном в нескольких автобусных остановках, продается слишком много нездоровой пищи, и ты немного радуешься своей скидке, когда покупаешь оптом. Хосок звонит прямо в тот момент, когда ты собираешься сесть на обратный автобус, чтобы сообщить, что он подождет, чтобы помочь тебе отнести продукты обратно к дому Тэхена. Он стоит на автобусной остановке, когда ты выходишь, закутанный и похожий на чью-то бабушку. — А что ты купила? — спрашивает он, забирая у тебя самый тяжелый пакет. — Ничего особенного. И все как обычно. Он заглядывает в один из мешков. — Ух ты, брауни. И желтый торт. Тэ сейчас в штаны наложит. — Ты морщишь нос при этой мысли. — Прекрасно. Когда вы добираетесь до квартиры, ты стучишь в дверь, а Хосок плетется сзади. Ответа нет, и ты вспоминаешь, что Тэхен, вероятно, все еще на занятиях теперь, когда начался новый семестр. — Его здесь нет. А что мы будем делать с мороженым? — Не волнуйся, у меня есть ключ. Ты смотришь, как он достает ключ с отвратительно большим амулетом, на котором написаны инициалы Тэхена. — Значит, у вас все серьезно, чтобы доверять ключи от домов друг друга? — Ты улыбаешься и легко толкаешь его локтем в бок, когда он отпирает входную дверь. — Вполне возможно. Мы находимся на этой стадии. — Вы, ребята, действительно хороши друг для друга, — комментируешь ты. Вместе вы раскладываете продукты, втискивая как можно больше в крошечный морозильник Тэхена и его шкафы. Продукты, которые ты купила для себя в магазине, остаются в сумках у двери. Пока Хосок листает стопку игр у телевизора, ты решаешь, как правильно начать разговор о Чимине. — Ты хочешь сыграть в консольную игру или мы посмотрим, сможем ли мы использовать мониторы Тэ? — Как тебе будет угодно. Ты можешь выбирать. — щебечешь ты. Он смотрит на тебя краем глаза, но кивает и берет еще одну стопку игр. — А как насчет Wii Sports? — Он ухмыляется, глядя, как дергается твой глаз. — Это… меня вполне устраивает. — Неужели? — Да, я имею в виду, что Чимин не очень большой геймер, так что это, вероятно, ему больше подойдет. Хосок стонет и резко заменяет игры, которые он держал в руках. — Он действительно приедет? — Да, Хосок. Вообще-то он, наверное, скоро будет здесь. Раздается стук в дверь, прерывающий твое заявление. Телефон оповещает, что сейчас уже вечер. Хосок надувает губы и смотрит, как ты идешь открывать дверь. Когда ты распахиваешь ее, то видишь Чимина и Тэхена. Твой друг выглядит слегка облегченным, когда появляется третий человек, но Чимин не прекращает свою речь о том, почему он думает, что Наён из TWICE действительно лучший лидер группы в этом десятилетии. Тэхен быстро сбрасывает сапоги и практически бежит, чтобы спрятаться за Хосоком. Ты оборачиваешься и смотришь, как Хосок шепчет что-то на ухо Тэхену, а затем тот настойчиво шепчет что-то в ответ. Чимин отстраняется и осторожно снимает варежки, улыбаясь тебе. — Как прошел твой день? — Все было прекрасно. Я немного устал от холода и дороги. Чимин заключает тебя в объятия, как только заканчивает раздеваться. Это кажется нормальным, поэтому ты обнимаешь в ответ. Хосок и Тэхен поворачиваются, чтобы посмотреть, и на лице Тэхена появляется улыбка. Но потом Чимин начинает шевелиться и напевать, и ты знаешь, что беда приближается. — Не унывай, детка! Не унывай, детка! — Почти сразу же, как только он начинает петь, ты вырываешься из его рук. Ты уже можешь слышать сдавленный смех Хосока, который он заглушает в задней части футболки Тэхена. — Я действительно в порядке. Там есть закуски, которые мы собирались открыть на кухне. Ты голоден? — Ну да, — бормочет он, прежде чем положить руку тебе на поясницу. Он прижимается щекой к твоей голове, чтобы спросить, действительно ли ты в порядке. Ты отмахиваешься от него быстрым кивком и принимаешься за работу, открывая бесконечную гору пакетов с чипсами. Какое-то время все идет вроде как хорошо. Группа болтает за закусками и обсуждает, в какую игру играть, которая не будет слишком скучной — вы выбираете Марио Карт. После этого все пошло наперекосяк. Почти так же, как если бы Вселенная хотела, чтобы они были в ссоре, Чимин выбирает жабу и детеныша бустера, комбинацию самого ненавистного гонщика Хосока. Он оборачивается и смотрит на Чимина с такой неприкрытой ненавистью, что на секунду ты начинаешь всерьез опасаться, как бы тело Чимина не вспыхнуло огнем. Хосок говорит, что ему нужно отойти на минутку, и вы слышите, как за стеной раздается приглушенный крик, когда он входит в спальню Тэхена и захлопывает дверь. Почему-то Чимин этого не замечает. Все становится еще хуже, когда Чимин поет фан-скандирование любимой группы, как только на экране телевизора появляется пауза перед новой игрой. После этого Хосок из кожи вон лезет, чтобы послать слишком много бананов и синих ракушек в Чимина, и все это тебе удается блокировать за счет собственного места в гонке. Ты приходишь последней каждый раз, и независимо от того, сколько щенячьих взглядов ты посылаешь в сторону Хосока, он только еще больше злится на Чимина. Чимин выигрывает в четвертый раз за этот вечер и исполняет танец, который, как ты уверена, он взял из какого-то клипа его любимой группы. — Может быть, нам стоит сделать перерыв, — предлагаешь ты, увидев, что огонь в глазах Хосока лишь слегка приглушен, когда он пристально смотрит на Чимина. — Похоже, это хорошая идея. Я пойду в ванную. — Он целует тебя в макушку и идет дальше по коридору. Хосок ждет, пока дверь закроется, и начинает шипеть. — Серьезно, почему тебе нравится этот парень? — Он милый, и он хороший, и он никогда не был мудаком, — ты многозначительно смотришь на него. — И это все? — спрашивает Тэ. — Что ты имеешь в виду? Таких очень трудно найти. Хосок усмехается. — Значит, ты встречаешься с ним, потому что он порядочный человек? Это неубедительно, ты можешь найти таких во многих местах. — О, неужели? Назови кого-нибудь, кого ты знаешь, кто так же хорош, как и он. — Честное слово, — Тэхен застенчиво поправляет оправу. — Первый человек, который приходит на ум, это Чонгук. — После всего, что он сделал со мной? — У тебя отвисает челюсть. — Очевидно, не в этой части. Ты действительно думаешь, что он такой? В глубине души? — А что доказывает, что он не такой? — ты упираешь руки в бока. — Но разве вы не выросли вместе? В любом случае я доверяю твоему мнению, потому что ты знаешь его лучше всех. Но будь честной сама с собой, по крайней мере. Ты вздыхаешь и еще глубже погружаешься в диванные подушки. — Ну, не знаю. Он не так плох, как некоторые люди, но он не самый лучший. И мы определенно… резко изменили наши отношения. Мы пытались вести себя так, как будто все в порядке, но все же сделали это. Тэхен пододвигается ближе к тебе на диване и обнимает за плечи. — Может быть, ты, — он на мгновение замолкает, — пытаешься заменить Чонгука? — Нет, — ты отшатываешься от его предположения. — Почему ты так думаешь? Тэхен смотрит на Хосока в поисках поддержки. Они оба гримасничают, прежде чем Хосок обойдет его и займет место, которое Чимин оставил рядом с тобой. — Наверное, мне просто показалось, что ты пытаешься добавить еще одного человека. Но мы действительно прекрасно справляемся с тем, что нас всего четверо. — Но ведь нас больше не четверо, — огрызаешься ты. — Чонгук только что улетел в Нью-Йорк, и кто знает, вернется ли он. Возможно, он будет очарован городом, деньгами и всем остальным и решит бросить учебу и просто жить своей лучшей жизнью там. А что потом? Очень многозначительно ты не упоминаешь о постоянной слежке, которую в тайне ты устроила за Чонгуком. В первый раз ты зашла в его инстаграм несколько недель назад, после того, как он уехал. Ты увидела его стоящим с кучей других стажеров и молодых разработчиков в RealiCorp. Девушка, стоявшая рядом с ним и крепко обнимавшая его за талию, привлекла внимание. С тех пор ты не могла перестать заходить на ее профиль. Несмотря на то, что поток его фотографий, появившихся в ее ленте, заставлял тебя чувствовать себя так, словно в животе застыли осколки льда. Фотографии его самого и других стажеров, стоящих в баре, его щеки раскраснелись, а улыбка стала шире, когда он поднял вверх большой стакан крепкого пива. Затем кто-то другой сфотографировал их вдвоем, когда они делали снежных ангелов на Нью-Йоркском снегу. — Мы разберемся с этим, если до этого дойдет. Но у меня хорошее предчувствие, что он вернется. — А ты откуда знаешь? — Твой голос срывается, и слеза скатывается по щеке без разрешения, приводя тебя в еще большую ярость. Маленькая, беспомощная аура овладевает твоим телом, и вдруг хочется кричать от того, как по-детски ты себя ведешь. — Мы говорим о Чонгуке. Он пропадет без нас, особенно без тебя. Готов поспорить, если бы он мог видеть все, что происходит прямо сейчас, он бы был в ярости на тебя за то, что ты пытаешься отдать его место Чимину. — А ты можешь не набрасываться на него минут пять? — шмыгаешь ты носом. — Это довольно трудно, когда он такой. Звук откашливающегося Чимина разрывает маленький пузырь, который образовался над тобой, Хосоком и Тэхеном. Широко раскрыв глаза, ты смотришь, как Чимин проходит мимо дивана. Такое чувство, что ты не можешь пошевелиться, когда он не смотрит тебе в глаза. — Чимин. — Я пойду, — он грустно улыбается тебе. Уголки его глаз разочарованно опускаются, и тебе снова становится стыдно, но на этот раз по другой причине. Он хватает свое пальто, даже не останавливаясь, чтобы надеть его в дверях, и уходит. Ты делаешь движение, чтобы встать, но Хосок хватает тебя за локоть. — Знаешь, тебе вовсе не обязательно за ним идти. — Я знаю, — шепчешь ты и вырываешь свою руку из его хватки. Чимин надевает верхнюю одежду на полпути вниз по коридору, готовясь к снегу, который мягко падает за окнами. На звук твоих шагов он оборачивается. Улыбка все еще на нем, хотя теперь, когда ты одна, она стала мягче. Нет никаких признаков злости, понимаешь ты, приближаясь. Возможно, это хороший знак. — Эй, — почти неслышно приветствует он тебя. — Мне очень жаль, — начинаешь ты. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Как дерьмово ведут себя мои друзья и как дерьмово я сама себя веду. Но прежде чем ты это скажешь, я просто хочу, чтобы ты знал, что я не стыжусь тебя. — Неужели? — Похоже, он искренне удивлен, что ты так говоришь. — Хорошо, — ты опускаешь свой взгляд вниз на землю. — Так оно и было. В начале. Но я поняла, что на самом деле не имеет значения, что они думают. Вообще не имеет значения, что кто-то думает. Я уже давно перестала заботиться о мнении других людей, с тех пор как начала с ними общаться. — Я вообще-то не собирался ничего говорить об этом. — Нет? — Он смеется, и ты чувствуешь, как пылает твое лицо. — Нет. То есть я не знал, что мои увлечения так сильно беспокоят тебя и твоих друзей. Но я знаю, как другие люди воспринимают меня. Я знаю достаточно людей, таких как я, что на самом деле уже не придает значения тому, что думают другие. — Итак, — он заправляет торчащую челку под шапку. — А почему тогда ты ушел? — Потому что совершенно ясно, что ты все это время была влюблена в какого-то парня по имени Чонгук, и я не хочу, чтобы меня использовали. Он говорит настолько прямо, и в тоже время его голос полностью лишен злобы или каких-либо признаков обиды, что ты долго не можешь подобрать слов, чтобы ответить. Он закидывает рюкзак на плечо и направляется к двери, ведущей на заднюю лестницу. Ты сопровождаешь его по трем лестничным пролетам, которые требуются пройти, чтобы добраться до выхода с первого этажа, молча. В дверях он поворачивается к тебе и почти целомудренно целует в губы. — Чимин, мне очень жаль. Из-за всего этого. Я в полном дерьме. — Может быть, немного, — шепчет он и нежно проводит большим пальцем по твоей челюсти. — Если ты когда-нибудь бросишь этого парня, ты знаешь, где меня найти. — Брошу Чонгука? — Ты слегка улыбаешься, нарушая напряженное настроение. — Нет, Хосока. Как бы банально это ни звучало, таяние снега сняло часть бремени с твоих плеч. Когда семестр подходит к концу, ты уже давно входишь в ритм. Но что еще более важно, ты стала более комфортно проводить время на едине с собой. Ты больше не просыпаешься с кем-то, и все чаще понимаешь, что наслаждаешься моментами одиночества. Но теперь, когда наступила финальная неделя, все немного изменилось. Обычно ты находишься на вершине событий настолько, что последние несколько дней не сильно меняет душевное состояние. Но поскольку это предпоследний этап заключительного экзамена, ты начинаешь чувствовать себя менее спокойно. После трудной серии практических экзаменов, которые как ты считала, что достаточно изучила, ты понимаешь, что старые методы могут нуждаться в некоторых инновациях. Ты решаешь попробовать заниматься в кафе, а не в своем обычном уголке в библиотеке. Это займет дополнительную концентрацию, чтобы обойти неизбежную толпу, которая образуется во время ланча, поэтому ты гуглишь различные напитки с высоким содержанием кофеина, пока стоишь в очереди. По большей части клиенты там — это хорошая смесь незнакомых людей с горсткой людей, которых ты видела возле маленького кампуса. Это не обязательно люди, которых ты знаешь по имени, но это люди, чьи лица узнаваемы, после того как ты пересекалась с ними несколько раз в неделю в одно и то же время, переходя из одного класса в другой. Шпионаж за ними каким-то образом кажется слишком личным, поэтому ты предпочитаешь перебрасывать свой взгляд с одного незнакомца на другого. Студент с экстремально большим рюкзаком и двумя пустыми кофейными чашками за столом печатает в айпод что-то достаточно усердно, чтобы иметь риск разбить закаленное стекло. Интересно наблюдать за людьми, когда они находятся на публике, но в основном, когда они в своих собственных мыслях. Магическое явление, которое становится все более частым, когда приближаются экзамены. Ты смотришь на другого, который, по-видимому, студент. Похоже, он только что вернулся в кампус или — более вероятный вариант, учитывая, что семестр почти заканчивается — покидают кампус раньше. Он стоит в стороне, что означает, что он, вероятно, уже заказал себе напиток. Он прислонился к стойке. Через плечо у него перекинута невзрачная черная спортивная сумка, затмевающая белый узор, располагающийся как раз между лопатками. Это узор, который ты видела раньше, но не можешь понять, где именно. За воспоминаниями о том, где ты могла бы увидеть этот логотип, очередь впереди, должно быть, двигалась вперед, оставляя тебя и всех после тебя позади. Деловой мужчина, разговаривающий по телефону позади, грубо щелкает пальцами перед твоим лицом и указывает на переднюю часть очереди, где перед тобой стоит только пара клиентов. Ты ворчишь, но спешишь вперед, чтобы заполнить пробел. Как только бариста спрашивает, какого размера напиток ты хочешь, ты резко вспоминаешь, где видела логотип. Это был логотип RealiCorp. Тот же самый рисунок красовался на флаге в комнате Чонгука и на толстом конверте, который он получил по почте, когда ему предложили работу и покупку программного обеспечения. Ты встряхиваешь головой, как будто пытаясь избавиться от нарастающего умозаключения, накапливающегося в мозгу. Как только ты оплачиваешь и бариста говорит, где взять свой напиток, ты бросаешь взгляд в сторону. Студент, кажется, выходит через боковой вход, его напиток уже в руке. — Это никак не может быть он, — шепчешь ты себе под нос, отступая в сторону. — Он сейчас в Нью-Йорке. Ты повторяешь эту фразу снова и снова, как мантру, пока кофе не будет готов.