Дай мне руку, если хочешь что-то почувствовать.

      Что может быть хуже сломанного ногтя? Переезд. Марлин терпеть не могла переезды еще с самого детства. Ее постоянно отрывали от уже полюбившейся атмосферы, от только-только появившихся друзей. Кидали в очередную пучину проблем и непонимания. Но никто не спрашивал у ребенка: как ты? Ты хочешь уезжать? Никогда не спрашивали, будто она пустое место. Балласт, который повис на ноге стальной цепью, навсегда оставаясь ненужным грузом, который только и делает, что мешает жить, мешает дышать полной грудью. Балласт, который в конце концов превратился в мясо для продажи. Ха, по-другому назвать и ассоциировать себя больше Марлин уже не сможет никогда.       И сейчас, глядя на парня, который помогал заносить ей вещи в ее комнату. Кто он? Язык не поворачивается спросить. Никогда не видела Шото Тодороки, потому что просто не интересовалась. И даже узнав, что им уготована жизнь вместе — не узнала. Ничего. Марлин просто сидела все оставшиеся пару дней в своей комнате и выслушивала то, как же сильно ненавидит ее сестра. Плевать. Марлин не выбирала этого. Мнения ее не спрашивали. Только мать сейчас изредка щебечет, что это нужно для нее. Тц, они будто сговорились! Это нужно! Это важно! Нихера это не нужно и не важно. По крайней мере, для Тоторо. Просто тупое оправдание.       Все, что может выдавить из себя Тоторо сейчас — это хриплое «спасибо». Сердце адски больно сжимается и ком подходит к горлу. В ответ очередное ничего. И пусть так. От этого только легче. В этом доме ей никто ничего не обязан. Она никому ничего не обязана.       Дверь с неприятным и тихим скрипом закрывается за ее спиной, она обхватывает руками свои плечи и садится на мягкую кровать. Комната была выкрашена в мягких оттенках. Мягкие персиковые атласные простыни и удобный матрас. Большой шкаф для вещей и рядом шкаф для книг. Будто семья Тодороки заранее приготовились ради Марлин, поинтересовались у ее отца о ее предпочтениях. Они будто все знали. Знали какие цвета она любит. Небесно-голубые стены в сочетании с темным паркетом. Стеллаж для ее книг. Письменный стол. И двухспальная кровать. Падая на подушки, Марлин задаётся вопросом — «Почему двухспальная?». Лишь, наверное, спустя пару секунд она осознает абсурдность своего же вопроса и вздыхает. Нужно привыкнуть к тому, что никто не интересовался ее предпочтениями, это просто случайность. Жить ей, наверное, в этой комнате не долго. А может, к счастью для нее, ее будущий муж не захочет спать с ней в одной постели. На это была вся надежда.       Идиллию и тишину резко прерывает стук в дверь и серебристоволосая поднимается с кровати, открывая дверь. Перед ней стояла девушка, лет 20-22. С белыми волосами в которых кое-где проглядывались красные пряди. Видимо, все дети семьи Тодороки так или иначе имеют частичку Старателя во внешности.       — Привет, ты же Марлин, не так ли? — Приветливо улыбаясь, щебечет беловолосая. Она протягивает девушке свою руку, которая та любезно пожимает в ответ, глядя в ответ совершенно нулевым взглядом. Беловолосую будто вмиг захлестнула та печаль, которую чувствовала Марлин, однако, стоило девушке убрать руку, как это чувство пропало.       До этого они уже встречались на улице, пока переносили вещи Марлин в особняк. На удивление, даже Старатель, как бы там ни было, помогал с этим не легким делом. Возможно, чувствуй что-либо к этой семье, Тоторо была бы тронута. Но нет.       — Да. — Сухо отвечает серебряноволосая и убирает с лица прядь волос, пока второй впивалась в дверную ручку. Благо, девушка перед ней не видела этого и не слышала, как скребёт по белоснежной краске двери.       — Я Фуюми. Ты можешь обращаться ко мне, если тебе что-то нужно. Либо что-то беспокоит. Или если мой братец обидит тебя. — Беловолосая кивает и чуть наклоняет голову в сторону, будто оценивала бледную кожу, мешки под глазами, серебряные волосы. Она оценивала оболочку человека под именем Марлин Тоторо. Человеком назвать это уставшее существо было сложно. — Мы садимся ужинать. Я хотела позвать те…       — Прости. — Перебивает Фуюми девушка и кладет ладонь на свою шею, трет ее, вздыхает. — Передай Старателю, что сегодня я, к сожалению, не присоединюсь к вам. Я очень устала. И очень хочу спать.       Дверь закрывается прямо перед лицом беловолосой и та не успевает сказать Марлин еще что-то. Да и сейчас ей уже было не так важно. Девушка просто прижимается лбом к холодной деревяшке и сжимает зубами свою губу. Сдерживает накатившие чувства. Эмоции. Она хотела домой. К маме. И больше не появляться тут. Забыть все, как страшный кошмарный сон. Хотела проснуться. «Мне нужно отдохнуть» — звучит в ее голове и ноги сами несут тело к кровати. Так мягко и приятно. Глядя куда-то в стенку начинаешь понимать, что отсюда уже просто не сбежать.