Дай мне руку, если хочешь что-то почувствовать.

      На часах два часа ночи, а они оба сидят на кухне и пьют уже, кажется, третью чашку чая. Они не обременяют друг друга пустыми разговорами ни о чем. Не пытаются распутать прошлое друг друга, узнать о детстве, предпочтениях в еде, фильмах и музыке. Об увлечениях. Даже не спрашивают друг друга о том, как там на работе. С одной стороны это было даже к лучшему. Они оба расставляют приоритеты. А с другой стороны им когда-то же придётся поговорить о чем-то таком. Когда-то же произойдет такое, что они останутся наедине. Полном одиночестве друг с другом. Когда нужно будет поговорить, но не будет о чем лишь потому, что с самого начала они молчали.       Когда-то они поссорятся, она кинет в пол тарелку, она разобьётся, он от злости скажет ей что-то очень обидное и обвинит в том, что они совершенно чужие, она скажет, что это он, мальчик-плейбой, виноват в том, что они молчали. И они оба будут правы и не правы. Потому что они оба не могли сказать и слова в такой момент. Потому что кому-то нужно было набраться этого гребанного глотка воздуха и спросить какую-то глупость, а другому нужно было ответить и спросить не менее глупую вещь. Набраться смелости и начать говорить, начать интересоваться, начать узнавать друг друга перед тем, как стать семьей. Но никто из них двоих сейчас не может это сделать. Кто-то из них просто не понимает как начать разговор, а кто-то не понимает как его продолжить.       Но вот, глядя в свое отражение в чашке с чаем взглатывает комок в горле и вздыхает. Смелости должно хватить только начать. А там уже уж как пойдет. Главное, чтобы второй продолжил и попытка не утонула в этой тишине.       — Как прошел твой день?       Комнату наполняет фраза. Марлин и Шото перекидываются удивленными взглядами. Девушка прикрывает рот своим кулаком, а Тодороки опускает взгляд обратно в чашку, однако тут же снова возвращает взгляд на сдерживающую смех Тоторо. Кухню в столь поздний час наполняет их смех. Шото запускает руку в свои волосы, а Марлин приглушает свой смех кулаком. Они сказали это одновременно. Одновременно прозвучал вопрос.       — (Он умеет смеяться? Неожиданно. Но это уже хорошее начало)       — (Она смеётся? Хорошо, моя будущая жена не робот, это уже хорошее начало.)       — Так как прошел твой день? — Шото наклоняет голову и расплывается в улыбке, заставив сердце Марлин приятно укольнуть и интенсивнее начать таять.       — Бумажная работа она на то бумажная работа, чтобы устать от нее. Спина болит, но жить можно. Надеюсь, я доживу до конца церемонии. — Усмехнувшись, Марлин опустила взгляд в кружку и убрала с лица локоны своих волос. Через пару часов. Пару чертовых часов и Шото Тодороки станет ее мужем. — А твой как?       — Если я скажу, что я чуть не уснул над бумагами, то ты поверишь мне? — Шото сделал глоток чая и, поставив чашку на стол, добавил себе горячего напитка в остывшую кружку и тоже самое сделал и Марлин. — Все как обычно. Отец завалил меня бумажной работой, сказав, что мне сегодня не до патрулей. А у твоего какая отмазка?       — Что я слишком много думаю о людях и их спасении. Что я должна так же понимать, что не только патрули — геройская работа, но и заполнения всех этих тупых бумаг. Под конец дня мне казалось, что моя голова взорвётся, как от причуды твоего бывшего одноклассника. Бакуго Кацуки, кажется.       — То есть, ты помнишь как зовут моих одноклассников, но не знала как выгляжу я? — Тодороки приподнимает бровь и Тоторо прикрывает тыльной стороной ладони свое лицо, сдерживая хохот.       — Что ты, нет, просто вспомнила, что что-то о нем мама такое говорила. Мол, вот она, сила достойная почета и героя, не то, что моя или ее. — Марлин вздохнула и убрала за ухо назойливый локон волос.       — Нет, серьёзно, как можно было не знать обо мне абсолютно ничего? — Тодороки задумчиво сжал подбородок пальцами, хмыкнув себе под нос. — О нашем классе говорили абсолютно все.       — Прости. — Девушка расплывается в улыбке. — Мне всегда было плевать.       — Даже сейчас?       — Даже сейчас.

      Еще всего каких-то пару часов и плевать уже станет на всех, кроме…