Х.
17 января 2020 г. в 13:55
Она стоит перед белоснежной дверью и пытается натянуть на свое лицо улыбку, чтобы не выглядеть на фотографиях СМИ кислое лицо. Но губы дрожат и девушка сжимает их в тонкую полоску. Просто невыносимо. Улыбаться и радоваться только ради папарацци. Разве не в этом смысл жизни героя? Не этому учил Всемогущий? Улыбаться, даже когда это неимоверно сложно. Приходится натягивать на себя улыбку, а маску безразличия и безэмоциональности оставлять позади. Хочется, чтобы как можно быстрее это осталось где-то позади. Хотелось сбросить это все, смыть надоедливый макияж, распустить волосы и смыть тонны лака для волос.
Дверь открывается. Холодный воздух ударил в ноздри, заставив девушку нервно и рывками набрать его ещё и ещё.
Синто Тоторо — милая и улыбающаяся девушка. Импульс. Герой, который спасает всех с улыбкой и жертвует собой.
Марлин Тоторо — полная противоположность своей сестре. Будто смотришь на кривое отражение в зеркале.
Что их объединяет сейчас? Они обе выглядели сногсшибательно в свадебном платье.
Она не терпела визжащих девчонок, которые вечно крутились вокруг нее, пытаясь найти общий язык с молчаливой и грубой Марлин. Кто-то говорит, что это все воспитание, что ее разбаловали.
Она не терпела сопливых романов с хорошим концом, которые ей вечно подсовывала мать, мол, ты же девочка, обязана читать романы, обязана мечтать, обязана быть как те леди из книг.
Она не терпела мягкотелых парней, которые подкаблучивались к своим дамам. Каждый раз обрывала абсолютно все связи с такими молодыми парнями, не желая дальше тратить свою жизнь на бесполезность.
Она ненавидела бесполезность. Все, что Тоторо считала бесполезным — тут было выброшено. Будь то какая-то вещь или чувства человека. Не могла она смириться с тем, что что-то, что есть у нее — бесполезно. Если оно бесполезно — значит не нужно.
Единственное, что сейчас Марлин не считала бесполезным — свою предстоящую жизнь с Шото. Он не был типичным джентльменом из тупых сопливых романов. Он не был таким ненавистным ею подкоблучником. Он был готов и понестись сломя голову защищать друзей, попавших в беду, и готов был наплевать на все на свете, пойти против отца. Но оставался холодным и отстранённым. Как она.
И разве не в этом счастье? Иметь человека, который всегда думает как ты. Который считает, что однотипность — сущий бред. И это не бесполезно. Это весело. Приятно медленно осознавать, что есть люди, которые становятся тебе дороги. Медленно и неуверенно, но становится ведь.
Это так приятно и мило, что душа радуется. Хочется улыбаться. Но не всегда.
Но это не любовь, нет. Скорее что-то большее. Больше чем дружба и любовь. Что-то, что нельзя описать словами. Нельзя рассказать или привести аналогичные примеры. Это просто нужно прочувствовать на своей шкуре.
И Марлин, не смотря на свой скверняйший характер, прочувствовала на себе все это, не до конца осознавая что же произошло с ее хвалёным самообладанием и чёрствостью. С каких пор она говорит о таких слюнях?
Отец ведет Марлин аж до самого алтаря, где уже заждался ее «ненаглядный» и «любимый» Шото Тодороки. Сердце бешено бьётся об грудную клетку, которая вот-вот треснет по швам. Ноги несут ее на автомате и девушка совсем не чувствует под ногами пол то ли от того, что чертовы шпильки были настолько неудобные, либо из-за того, что так много народу собралось и она просто внутренне терялась. Столько уважаемых героев, а где-то вон там сбоку она видит сборище некоторых учеников из класса Тодороки. А с другой стороны она видит, как ей махает ее подруга и посылает какие-то известные лишь им двоим жесты. Марлин закрывает рот кулачком и издает смешок, показывая девушке жест «окей», отвечая тем самым.
Взгляд снова скользит на ряд гостей семьи Тодороки и девушка замечает строгий взгляд Старателя. Он будто насмехается над бедной невесткой, аля, дальше — хуже, милая. Но Марлин поднимает подбородок и одаривает его своей усмешкой. Теперь она знает — зачем она сюда пришла. Почему не устроила истерику, мол, какого черта я, а не она, как это сделала ее младшая «сестра». Сейчас она уже понимает, что выдают замуж ее не потому, что она старше, не потому, что удобнее или ее не жалко, а потому что характером своим Тоторо могла соревноваться с невыносимым характером Старателя. Стоит ей лишь захотеть или постараться. Чуется, что беды тут не миновать уж точно.
Мужчина толкает Марлин в бок и та хмурится, переводя взгляд на лицо своего отца. Он был спокоен, как и тогда, когда вел Синто к ее возлюбленному, отцу ее дорогого сердцу ребенка. От этого так неприятно стало дышать, так запекло, что девушка уткнулась взглядом в пол, сжав нижнюю губу зубами. Слишком много параллелей она провела между собой и Синто, но внутри вдруг воспылал давно утерянный дух. Дух надежды и смелости. Нет, она никогда не была и не будет такой безупречной, как ее сестра. Она будет лучше. Она будет добиваться всего, чего только захочет. Даже если это ее «все» — всего лишь взгляд Тодороки Шото.
— Если хочешь, мы можем не…? — Шото подает руку Марлин, помогая ей подняться к алтарю и выжидающе смотрит на девушку, специально не заканчивая вопрос.
— Уже слишком поздно, Тодороки. — Шепчет Тоторо и расплывается в улыбке, заставляя парня замлеть на секунду.
— Шото Тодороки, согласны ли вы взять в жены Марлин Тоторо? Быть с ней и в горе и в радости? В бедности и богатстве? Готовы ли вы умереть с ней в один день? Любить вечно и прощать ей все провинности? — священник громко проговорил клятву после чего повисла тишина, которую создал Шото.
Измученно посмотрев на будущего мужа, Марлин дернула его за руку. Парень посмотрел на стоящего в дальнем углу комнаты своего отца, что молча кивнул его мнимому вопросу.
— Да. — вернув взгляд на Марлин, ответил парень, в душе понимая, что сейчас делает совсем не самую большую ошибку в своей жизни, а идет на лучшее, что могла приподнести ему судьба. Поэтому согласился. Назад уже не вернуть.
— Марлин Тоторо, готовы ли вы стать женой Шото Тодороки, быть с ним и в горе и в радости? В отчаянии и радости? В плохие и хорошие моменты жизни? Прощать его и любить всю жизнь? — посмотрев на невесту, спросил священник.
— Да. — ответила седовласая, дожидаясь того момента, когда их уже объявят мужем и женой, дабы навсегда закрепить их узы.
— Если никто не возражает, то я могу объявить вас мужем и женой. — Оповещает священник и Марлин издает смешок.
— А если я скажу, что против, это считается? — Девушка поворачивает голову и расплывается в улыбке.
— Госпожа, это так не работает. — Отвечает священник, сдерживая смех и улыбку от вопроса серебряноволосой.
— Черт, а я думала прокатит. — Тоторо возвращается взглядом к стоящему перед ней Тодороки с нулевым лицом. — Сделай лицо по проще, Шото. Все-таки, мы сейчас целоваться будем.
— Ты пила? — Интересуется парень, приподнимая бровь.
— Чуть-чуть. — Шепчет девушка. — У меня траур.
— Объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловаться! — Резко встревает в диалог молодожёнов Священник и Шото усмехается. Он резко притягивает девушку к себе и впивается в ее губы требовательным ответа поцелуем, который Марлин, хотя хотела ранее, не могла проигнорировать.
— Кто-то умер? — Интересуется после поцелуя Тодороки, пока переводит дыхание.
— Замуж выхожу. Хороню свое обещание не жениться на богатеньких мальчиков, у которых в голове ничего, кроме них самих, нет. — Отвечает девушка и снова усмехается, обжигая губы теперь уже мужа своим дыханием.
— Это ты сейчас меня пыталась оскорбить?
— Я сделала тебе комплимент.