Трагедия в 3 актах

В тот вечер сэр Чарльз устроил очередной прием, на который (кроме нас с мамой) были приглашены следующие гости. Капитан Фредерик (или Дерек) Дейкерс и его рыжеволосая красавица-жена Синтия (примерно 45 лет), у которой имелось свое ателье-салон «Амброзин». Синтия была жутким снобом, всем сердцем презирающим простой народ; а ее мужа интересовали лишь развлечения, настольные игры, алкоголь и скачки. Более вздорной пары просто невозможно представить – они отчаянно ненавидели друг друга, и приходилось только удивляться, как им это все не надоест! Присутствовали еще 2 замечательных леди - знаменитая актриса Анжела Сатклифф - и немного странноватая писательница-драматург Мюриэл Уиллс, более известная под мужским псевдонимом Энтони Астор, чьи пьесы имели ошеломляющий успех. Но автор была совсем не такой яркой, как ее творения. На вид мисс Уиллс была довольно блеклая блондинка, лет 30 с чем-то, не представляла для меня угрозы. А вот Анжела Сатклифф и Синтия Дейкерс,- обе красивые, разодетые в пух и прах кокетки – заставили меня серьезно напрячься. Мисс Анжеле Сатклифф было около 50 лет, но ее красота ничуть не пострадала. Даже ее поседевшие волосы придавали облику дополнительный шарм. Мелодичный голос, прелестные глаза – она казалась просто королевой! Кроме того, она была очень талантлива, остроумна и популярна у публики. Хотя я очень сомневаюсь, что у нее было хоть какое-то подобие внутреннего мира. «Пустая посуда громче всего гремит» - это, точно, про нее. Как мне было известно, мой любимый знал Анжелу очень давно. Но только ли знал?! С нею он был подчеркнуто любезен, ласково называл «Энджи». Бьюсь об заклад, между ними было что-то большее, чем просто флирт. И я не могла быть уверенной, что все осталось в прошлом. Аналогичные подозрения меня терзали и в отношении Синтии Дейкерс. С мужем они, мягко говоря, не очень-то ладят, так почему бы ей не возыметь виды на Чарльза? Я видела, как нежно она на него глядела! А он? Он не упускал возможности проявить свою галантность… Ох уж эти актеры! Они такие плуты! И неудивительно! Ведь дух соблазна и страсти витает в храме искусства постоянно, как запах ладана в церкви! Я глядела на Синтию Дейкерс с плохо скрываемой ненавистью. Что она, эта нарядная кукла, будет представлять из себя, если снять с нее ее роскошные наряды, смыть искусный макияж, разрушить модную прическу? Обычная старая швабра! Но умеет же себя подать! Мне тоже хотелось бы иметь такие же шикарные наряды, чтобы радовать любимого, но, к сожалению, у меня нет на них денег! Есть ли вообще на свете справедливость?! …Из знакомых мне людей в числе приглашенных были священник Стивен Баббингтон с супругой Маргарет; доктор Бартоломью Стрендж; и естественно, моя вечная «рыба-прилипала» Оливер. И, конечно же, праздник не был бы таким особенным, если бы не наш «призрак на пиру» - мисс Милрей, которая попала на прием в первый раз – и то потому, что выпросилась, придумав какой-то невнятный предлог. Хотя уж я-то понимала ее истинную причину… И никого из нас не смутило, что за столом окажется 13 человек – «чертова дюжина»! Да и кто в 20-м веке станет верить в подобную чушь? *** Эта вечеринка была примечательна появлением еще одного важного, всемирно известного, гостя – великого бельгийского детектива Эркюля Пуаро, который был давним другом сэра Чарльза. Ранее я знала Пуаро только из газет, а теперь, по приглашению Чарльза, он осчастливил наши края своим появлением. Когда-то давно (когда, меня, быть может, еще не было на свете), они с Чарльзом, познакомились за игрой в бридж, и впоследствии это знакомство переросло в теплые и крепкие дружеские отношения. Когда Чарльз жил в Лондоне, они еженедельно ужинали в ресторане отеля «Ритц», а вот теперь Пуаро пожаловал к нам в Лумаут. «2 моих самых близких друга», - с нежностью говорил Чарльз о сэре Бартоломью и Эркюле Пуаро, но я не без оснований думаю, что сэр Бартоломью все же был ему ближе… Я умею разбираться в людях с первого взгляда, и этот Пуаро мне сразу понравился. Полагаю, он был ровесником сэра Чарльза и имел очень притягательную внешность, хотя ростом, прямо скажем, не вышел – пожалуй, я была даже чуть выше него, даже если не на каблуках. Однако мысленно скинув Пуаро 30-40 лет, я живо вообразила его стройным, юным красавцем-брюнетом с овальным лицом, тонкими губами, высоким лбом, орлиным носом, красиво очерченными черными бровями; и большими, удивительно живыми, карими глазами, составляющими выгодную гармонию с кожей очень приятного оттенка. Даже сейчас, когда годы безжалостно срезали его волосы, уплотнили фигуру и покрыли лицо морщинками, глаза пленяли живостью и проницательностью, а орлиный нос и, конечно же, знаменитые усы придавали его облику привлекательность и необычность. А легкий бельгийский акцент добавлял ему дополнительный шарм. У Пуаро было что-то от стареющего франта: безупречный костюм, лакированные до ослепительного блеска туфли; тщательно уложенные остатки волос; и ухоженные усы с загнутыми кверху кончиками, - все говорило о том, что он следил за собой с болезненной тщательностью. Весь его облик, все его манеры и выражение лица выдавали в нем культурного до тошноты джентльмена и самовлюбленного до невозможности педанта, который, по всей вероятности, никогда не влюблялся, ну, или почти никогда, хотя и мог быть верным другом. Хм… вообще-то, думаю, что дружить с таким - еще то удовольствие! «Это самый самодовольный человек из всех, каких мне приходилось встречать», - говорил о нем мой возлюбленный, и с этим было сложно не согласиться. Я все смотрела на Пуаро и удивлялась, как мой отчаянный и неугомонный Чарльз умудрился подружиться с этим неуклюжим и неповоротливым, хоть и очень милым созданием - ведь они так не похожи! Я на секунду представила Пуаро гоняющим на автомобилях или мчащимся в море навстречу ветрам – и чуть не расхохоталась в голос: этот, наверное, боится лишний раз сесть в машину или запачкать в луже свои туфельки. Все, я наконец-то поняла, каким будет Оливер в старости! Наверное, похожим на Пуаро. Только Оливер невыносимо скучен, глуп, зол и вспыльчив, а Пуаро – очень умен, интересен, тактичен и, как я думаю, очень добр в глубине души, хотя это сразу и не заметишь. Но я это увидела, а что касается понимания людей, меня не проведешь! *** Праздник только начинался; дамы блистали своими нарядами; мистер Дейкерс разговаривал с Бартоломью Стренджем; а его «лучшая половина», как всегда, поцапавшаяся со своим мужем, занимала беседой Оливера. - Я не стыжусь своей профессии ни капли, - самодовольно заявляла она ему. – На свете есть шахтеры и грузчики и так далее, и им не по карману платья от кутюр. Но если женщина по глупости выходит замуж за одного из них, это, как говорится, ее выбор. Драматург мисс Уиллс сидела на диванчике, курила в одиночестве и явно скучала. Пуаро общался с мисс Милрей, которая рассказывала ему о собравшихся, и часть разговора, случайно дошедшего до моего слуха, была обо мне. - А это мадемуазель Литтон-Гор, да? – спросил Пуаро. – Она еще называет себя как-то… забавно… - Яйцо, - с ненавистью процедила мисс Милрей. – Не спрашивайте меня, почему. Вареное, я надеюсь. И с этими словами она бросила в меня мимолетный, недобрый взор. Но мне было слишком хорошо, чтобы чувствовать себя уязвленной. Я не видела никого, кроме своего любимого, который занимался в это время приготовлением алкогольного коктейля. - Прошу, прошу, выпивка! – весело объявил он. - Есть, Капитан! – таким же тоном отозвалась я, подходя к нему. - Твой коктейль, Яйцо, - улыбнулся он, подавая мне бокал. – Выпьем? Мы сдвинули бокалы, и те разразились коротким счастливым звоном. А подошедшая служанка – мисс Темпл – взяла поднос, чтобы предложить напиток другим гостям. - Спасибо, - учтиво поблагодарил ее сэр Чарльз. О, как сейчас мне хочется взять его за руку и убежать отсюда… Чтобы мы были одни! Впрочем, наедине нам оставаться опасно… Тут к нам подошел Оливер. Никак не уймет свою дурацкую ревность! - Среди Ваших знакомых, сэр Чарльз, есть явные реакционеры, - с кислой миной заметил он. - Люди есть люди, - флегматично ответил Чарльз. – Я не политик. - Оливер тоже не политик, - съязвила я. - Однажды он заехал в Ист-Энд. Случайно. И там на него снизошло прозрение. - Ты знаешь, Яйцо, как унизительна нищета? – Оливер начал свою старую песню. - Прошу прекратить, - не выдержал сэр Чарльз. - Все в порядке, - улыбнулась я. – Я могу постоять за себя. Нахальному ревнивцу пришлось ретироваться. - Мадам? – обратилась служанка к моей маме, предлагая ей коктейль. - Решусь ли я? – с улыбкой замялась та, потому что не любила алкоголь. - Давай, мама,- подбодрила я, походя к ней. – Покажи мистеру Мандерсу, что мы еще не раздавлены железной пятой капитализма. Мы с ней обменялись ласковыми взглядами, и я испытала гордость. Какая же она красивая даже в свои 53 года! - Полагаю, мне тоже можно один, если жена позволит, - улыбнулся преподобный Стивен. - Он все равно поступит по-своему, как обычно, - с нежностью заметила его жена. – Могу ли я раз году выпить, дорогая? – парировал он. Тут властелин моего сердца подошел к тоскующей мисс Уиллс. - Пойдемте, я познакомлю Вас с моим другом, - обратился он к ней, слегка коснувшись ее спины. – Он детектив. - Настоящий? – оживилась писательница. - Настоящий. О, ветреник! Ты разбиваешь мне сердце! - Тут легкий привкус, - заметил преподобный Стивен, пригубив напитка. - Это же коктейль, Стивен, там есть алкоголь, - беспечно ответила его жена. И в тот же миг священник упал на пол. - Мистер Баббингтон! Что такое?! Ему плохо?! – раздались встревоженные голоса, и все бросились к лежащему. - Пропустите меня, - потребовал сэр Бартоломью – и склонился над священником… - Стивен, что с тобой?! – кричала насмерть перепуганная миссис Баббингтон. - Как он, Толли? – встревожился Чарльз. - Ответь мне, Стивен! – отчаянно продолжала звать несчастная жена. - Нет, мне очень жаль, - покачал головой сэр Бартоломью. – Он не… - Он мертв?! Что?! О, Господи! – снова раздались встревоженные голоса. - Стивен, Стивен, умоляю! – продолжала звать обезумевшая от горя миссис Баббингтон, склонившись над безжизненным телом мужа. Но преподобный лежал неподвижно, глядя на нее остекленевшими, широко раскрытыми глазами… *** Прошел, наверное, час, хотя точно сказать не могу. Время изменило свой ход… Все гости, кроме меня, доктора Стренджа и Пуаро, разошлись. - Ты видел, чтобы кто-нибудь когда-то так умирал, Толли? – нервно спросил сэр Чарльз, куря сигарету. - Я невропатолог, при мне люди обычно не умирают, - также нервно отвечал сэр Бартоломью. – Невропатологи делают все, чтобы их пациенты жили! - Что-то тут неладное, - заметил сэр Чарльз. – Я не могу это объяснить! А что, если его убили? - Убили? Кому нужно убивать безобидного старого пастора? - А если не безобидного? – возразил Чарльз. - Слушай, Чарли, - возмутился сэр Бартоломью. – Ты отличный парень, но иногда ты даешь волю своему пылкому воображению! – Пуаро, - обратился он к детективу. – Вы – профессионал. Не кажется ли Вам, что здесь сегодня произошло нечто подозрительное? - Мы хотим отдать бокал, - добавил Чарльз. – Его бокал для химического анализа. - Да, это не помешает, - флегматично согласился бельгиец. - Да, и какой, по-Вашему, будет результат? - Я могу только догадываться, сэр Бартоломью, но предполагаю, что там найдут лишь остатки превосходного сухого мартини. Отравить человека коктейлем… На подносе их было много… Но это было бы слишком сложно технически… - Что же, по-Вашему, произошло? - Я только видел, сэр Бартоломью, что ему стало плохо совсем внезапно. Друзья мои, возможно, что-то прояснит осмотр трупа… *** - Я не обнаружил никаких следов злого умысла, ни следов яда в бокале, ни ран на теле. Я пришел к заключению, что смерть священника Стивена Баббингтона вызвана естественными причинами, - уверенно отрапортировал коронер. - Естественными причинами! – возмущалась я, прогуливаясь с Пуаро по залитой солнцем аллее. – Это просто чушь! А коронера надо гнать со службы! - Но викарий был уже в возрасте, мадемуазель, и не слишком здоров, - заметил сыщик. - У него был легкий артрит – и ничего больше, - не унималась я. – Он мог прожить до 90 лет. - Вы его хорошо знали, мсье Баббингтона? – осведомился он. - Да, - тепло отозвалась я. – Он был славный человек, истинный христианин – добрый и терпимый. Понимаете, я очень сильно переживаю – вдруг он умер не своей смертью? - Дитя мое, в том коктейле не было ничего, кроме вермута и джина, - убеждал меня Пуаро. – Это доказано. - Да! Да! Но все это очень странно! У Баббингтонов не было ни одного врага в мире. Так почему же он вдруг упал и умер? Я думаю, мы были правы. - Мы? – удивленно переспросил Пуаро. - С сэром Чарльзом, - уточнила я, покраснев. – Наверное, у него было много любовниц, да? - Хм… мадемуазель… весьма сожалею, но это не… - растерянно промямлил Пуаро. - Все в порядке, улыбнулась я. – Мне нравятся мужчины с прошлым, значит, они настоящие мужчины, а не… Я запнулась, чуть было не сказав «гомики», но вовремя опомнилась, чтобы пощадить нежный слух столь почтенного господина. - …Не то, что ЭТОТ, - закончила фразу я, увидев идущего нам навстречу Оливера и весело помахав ему рукой. - Но я думал, что вы с ним друзья, - удивился Пуаро. - Ну да! Были когда-то. А теперь… – поморщилась я. – Мы часто ссоримся. Он работает у своего дяди в Сити…хочет разбогатеть, и мне это странно, он говорит, что он коммунист. Пуаро забавно улыбнулся одними губами, а в темных глазах заиграл плутовской огонек. - Но многие люди становятся противными, когда хотят денег, - добавила я. - Мадемуазель, очень многие становятся противными по самым разным причинам. Я отошла от него и одиноко прошла по тропинке, а Оливер последовал за мной.