Трагедия в 3 актах

Осталось 5 дней до казни и 4 – до «побега». «ПРОШЕНИЕ О ПОМИЛОВАНИИ ЧАРЛЬЗА КАРТРАЙТА ОТКЛОНЕНО. КАЗНЬ СОСТОИТСЯ ЧЕРЕЗ 5 ДНЕЙ». Мама поспешно попыталась спрятать от меня газету со страшным заголовком, но я, взяв ее в руки, отложила ее в сторону, бросив равнодушным тоном: - Мне все равно. Я не знаю этого человека. А тот, кого я любила, и вовсе никогда не существовал. - Верно, - поддержала она. – Теперь он явил свое истинное лицо. - Может, хватит об этом Картрайте? – лениво сказала я. – Давай поговорим о чем-нибудь более интересном. Мы поменяли тему, а чуть позже, как ни в чем не бывало, я пошла гулять. Как часто это делала, я подошла к «Воронову Гнезду» - мрачному надгробию нашей великой любви… Может быть, там будут бродить наши беспокойные призраки, безутешно плача о былом? Да, нам придется умереть… Так скоро… Когда мы только-только познали жизнь… У меня перехватило дыхание, а из недр души вырвался тяжелый вздох… Мы умрем… И скоро наши страдания закончатся… По крайней мере, на этой земле… Сердце разрывалось, но плакать я не могла – казалось, все слезы уже выплаканы… Я снова отреклась от тебя, любовь моя, но лишь затем, чтобы никто не помешал нам воссоединиться вновь! Навсегда! Осталось лишь собрать последние силы… Мы сможем! Вместе мы сможем!.. *** И я черпала силы в доблестных примерах людей, бесстрашно ушедших на смерть. Прекрасные королевы – Мария Стюарт и Мария-Антуанетта! Они шли на казнь без слез, с гордой осанкой, без тени страха… Они сами взошли на плаху и склонили головы под топор палача… Мария Стюарт! Перед тем, как отправиться на эшафот, она выбирала наряд – разборчивее, чем на венчание. Она всходила на плаху, словно на трон, со светлым, умиротворенным лицом, сердечно радуясь, что ее земные страдания подошли к концу… При этом она, обнимая, утешала рыдающих о ней слуг, которые горячо любили ее. Она простила своих палачей и сама, не дрогнувшей рукой, подала служанке платок, чтобы та завязала ей глаза перед казнью… Я должна быть такой же сильной… Ведь я не буду одна… У Гермионы Литтон-Гор, возлюбленной Чарльза Картрайта, достанет мужества, чтобы умереть достойно… Уйти гордо и величественно, как уходили великие королевы! Я смогу! Мы оба сможем! Но как быть с Богом? Хотелось бы с Ним примириться… Но сможет ли Он простить меня? Ведь самоубийство – тягчайший грех – и как христианка, я знаю это… Но отпустить возлюбленного одного, обрекая его на мучительную и позорную казнь, я не могу – это бесчестно… и это выше моих сил… Эта мысль убивала меня сильнее, чем страх смерти… И я непрестанно молила Бога, взывая к Его безграничному милосердию, на которое только и надеялась, проводя ночи в слезах и молитвах… Свои последние ночи… Днем же я продолжала надевать маску беспечности, словно бы ничего не происходит… Домашние же были, что называется… ни сном, ни духом… Я хорошо заботилась об этом. Накануне «побега» я, как всегда, пребывала в безмятежном настроении, отменно поужинав и сообщив Олли, маме и Элизе, что завтра, рано утром, еду в Лондон собирать материалы для статьи. К счастью, с кануном казни Чарли это никто не связал. В нашей семье о нем как будто забыли… Порой человеческая память – самая короткая вещь на земле…