***
Противный звук разнесся прямо возле уха спящей брюнетки. Маринетт не спешила открывать свои глаза и приветствовать новый день, но этот будильник действовал на нервы. — Ох, да дайте же поспать! — крикнув, сонная Дюпэн-Чэн одним нажатием отключила своего недруга, но вставать даже и не думала. Пролежав еще пару минут, девушка резко подскочила на постели, её глаза, которые были намного больше блюдца, осматривались кругом. Комната, нет, не так, комната Маринетт, значит она дома. И как теперь объясняться с родителями за вчерашние психи, а разруливать ситуацию, в которой засветилась Леди Баг на мосту?! Господи, почему это не сон?! Дайте ей кто-нибудь сил. Но странное ощущение никак не покидало девушку, вроде, все в порядке, но что-то терзало её душу, не давало чувства спокойствия, лишь тревога овладевала ею сильнее. Интересно, как она оказалась дома, может отец нашел её и принес? — Тикки? — шепотом позвала она свою маленькую подружку, но никто не откликнулся. — Тикки, ты где? — чуть громче спросила девушка. — Маринетт? — послышался голос снизу. — Святые квами! Испугавшись крика божьей коровки, быстро спрыгнув с кровати, девушка бросилась к ней. — Тикки, что случи… О Господи! Перед Маринетт, возле зеркала, стояла… — Тикки? — шок так и читался на лице у героини Парижа. — Это правда ты? Девушка стояла спиной к Мари, рассматривая себя в отражении. Длинноволосая брюнетка с крашенными красными кончиками, одетая в темно-синие джинсы и серую футболку, только вот ноги были босыми. — Маринетт, что произошло? — завороженным голосом спросила незнакомка. — Тик, так это ты? — все ещё не отойдя от шока, снова задала вопрос хозяйка комнаты. — Я не знаю, чувствую, что точно я, но… — Ох, Тикки! — бросилась обнимать подругу Мари, не дав ей договорить. — Ты человек. — Да, Мари, да, я человек. — смеясь ответила девушка. — Но что-то не так, я не… Где твои сережки?! — вдруг вскрикнула она. Не сразу поняв, о чем говорит подруга, Маринетт отстранилась и глянула на себя в зеркало. Какого Бражника?! Серег и вправду не было на своем законном месте, девушка кинулась к кровати, может, слетели пока она спала, но спустя двадцатиминутного обыска не только спального места, но и всей комнаты, талисмана так не нашли. — О, Господи! Тикки, как я могла потерять их, как?! Какая же я растяпа! Что же теперь делать?! — в истерике билась героиня. — Маринетт, тебе нужно успокоиться. Что-то произошло, ты ведь сама видишь. Я чувствую что-то страшное. — она указала на себя руками. — Это не просто так случилось. — наконец, подытожила бывшая квами. — Точно, Мастер Фу! Он обязательно должен помочь, Тик! — приободрилась девушка, но тут же вновь стала задумчивой. — Твое предчувствие, о котором ты говоришь, у меня тоже оно есть. Надо срочно найти Мастера! — Маринетт, остановись, я должна сказать еще кое-что… — Что? Тикки, не томи! — не сдержалась Маринетт. — Что?! — Я не чувствую присутствия Вайзза и Плагга. — обреченно сказала она. — Может, их просто нет по близости… — Нет. Маринетт, ты не понимаешь, я не чувствую их энергию, но отчетливо улавливаю Дуссу и Нурру, добра больше как будто не существует…***
Светлое помещение, запах лекарства витает повсюду, окон, открывающий вид на улицу, нет, но свет ламп, отражающийся от белых стен, дает отличную видимость. Четыре белых камеры, четыре человека, сидящих под замком вот уже несколько месяцев. Зеленые глаза уставлены в никуда, и только мысли в голове не дают сойти с ума, мысли о ней… Раздался звук открывающегося затвора на двери, и в комнату вошла высокая фигура. Блондину было все равно, кто пришел навестить его в этой тюрьме, в особенности, потому что навещал его лишь один человек. — Здравствуй, Адриан. — стальной голос отразился от стен. — Как ты себя чувствуешь? — Будто тебя интересует забота обо мне? Хах, ты думаешь, что я не знаю какой ты на самом деле? — язык не повернулся назвать его отцом, нет, он не заслуживает этого обращения. — Адриан, ты знаешь, почему тебя здесь держат, прошло уже пять месяцев. Так почему бы не ответить всего на один вопрос и иди, гуляй. Помещение заполнил дикий хохот, да, парень уже давно так не смеялся. — Ой, молодец, ой насмешил! — грубо оборвав свое веселье, прокричал он. — И да, ты ошибаешься, прошло пять месяцев и двадцать дней. Как же так, папочка, ты ошибся? Ничего себе… Прогремел звук пощечины. Золотистые волосы упали на лицо парня, прикрыв глаза, но не скрыли ухмылку, ту самую, что Кот Нуар показывал злодеям, когда не верил, что они победят, насмехаясь над ними. Леди Баг давно бы уже закатила глаза, посмеиваясь над напарником, кинула бы что-нибудь колкое на его поведение, но её нет, он не видел героиню уже очень долго. Она бросила Париж, команду. Она бросила его… Но он все еще любит её и верит, что она найдет его и тогда они победят. — Я приду позже, сын, надеюсь, что ты соизволишь, наконец, ответить на мой вопрос: где ты спрятал камни чудес? — И не надейся, ты, ублюдок! — послышался крик из соседней камеры. — Никто из нас никогда не скажет тебе, где талисманы! Ты проиграешь, чертова моль! — рядом с дверью стояла мулатка, смотря прямо в небольшое оконце в двери, её глаза были красными от недосыпа, но в них все еще пылал огонь. Алья Сезер была готова биться до последнего друга, она обещала Мари, она обещала самой себе, что не отступит никогда. — Да! Рыжая морда права! Тебе нас не сломить. — Я с вами, друзья. — Видишь, папуля. Ты можешь запереть нас в клетках, бить, истязать, но ты никогда не сломишь героев Парижа. — встав с пола и заглянув прямо в ледяные глаза мужчины, уверенно сказал Адриан, хотя нет, это сказал Кот Нуар вместе с Реной Руж, Квин Би и Карапасом. — Мы все равно спасем этот город…***
— Конечно, несмотря на то, что я выгляжу, как человек, а у тебя нет серег, я все равно чувствую связь с тобой, как было, когда ты превращалась в Леди Баг. — задумчиво произнесла квами. — Если есть связь, значит ты можешь превратить меня в Леди Баг? — сама, не веря в то, что говорит, спросила Маринетт. — Не знаю, но мы можем проверить. Призови силу талисмана. — предложение не нужно повторять дважды. — Тикки, действуй! Комнату озарила ярко-розовая вспышка, но спустя считанные секунды две девушки были отброшены друг от друга в разные стороны. — Ой, как больно. — прошипела Тикки. — Маринетт, ты как? — Жива. — буркнула девушка, поднимаясь на ноги. — Не получилось, никакого красного костюма. Этого и следовало ожидать. Но тут Маринетт напряглась, прислушиваясь к звукам. — Ты это слышишь? — спросила она у подруги. — Нет, Маринетт, я ничего не слышала. Все, перестань уже накручивать себя… — Вот именно, что все тихо! Мы с тобой подняли столько шума, что родители давно бы уже поняли, что я не сплю. Что-то не так. Быстро кинувшись к люку, Маринетт с силой дернула его за ручку, открылся он тяжеловато, что очень странно, но не до этого было девушке, она просто спрыгнула с лестницы, не заметив, что сломала засов, на котором держалась дверца. — Мама! — крикнула она. — Папа! — никакого ответа не последовало. Комната была пуста, может, они в пекарне? Точно. Девушка бросилась на первый этаж, попутно зовя родителей. Тикки спустилась вслед за подругой, она осматривала комнату, вроде, все как обычно, мебель стоит на том же месте, как и всегда, правда, чего-то не хватало, чего-то очень важного… — Боже… — прошептала она и прикрыла ладонью рот. — Тикки, их нигде нет, пекарня заперта, продуктов нет, окна заколочены. Я не понимаю… Тик, что случилось? — увидев ошеломленную подругу, спросила Мари. Но девушка не поворачивалась, держа что-то в руках. Дюпэн-Чэн осторожно подошла к ней и повернула лицом к себе. — Тикки? Но подруга лишь передала вещь ей в руки. Маринетт смотрела на квами, а после перенесла взгляд на… — Нет… — прошептала она. В руках у Маринетт была рамка с её фотографией, и все было бы хорошо, ведь она здесь улыбается, показывает рожки, веселый день, но все портит бархатная черная лента, аккуратно повязанная на уголке. — Маринетт, мне так жаль… — прошептала Тикки. Но девушка не слышала её, она не слышала ничего, кроме звенящей тишины, давившей на неё. Внезапно стены начали сжиматься, а пол под ногами куда-то ускользал, руки, держащие фото, задрожали и выронили предмет, который с громким звуком разбился от удара об пол, а следом и сама Маринетт упала на колени. Комнату сотряс громкий крик безутешной девушки. — Они похоронили меня! Я умерла! — задыхаясь от слез кричала она. — Но как?! Прошло всего пара часов! — Маринетт, тебе надо успокоиться. — спокойно сказал Тикки, сев напротив неё и протянула газету, лежавшую на столике. — Ты ошибаешься, прошло почти полгода. — Молодая девушка Маринетт Дюпэн-Чэн покончила с собой. Семнадцатилетняя Маринетт сбросилась с моста… — прочитала она. — Дата вчерашняя, 01.03… — Маринетт, сегодня 20 августа. — непонимающе сказала Тикки, увидев в окне дату на рекламном билборде. — Я мертва… — обреченно прошептала она. — Это неправда, ты жива и здорова. Ты здесь, со мной. — успокаивающим голосом говорила она. — Живая. — не зная, что я ещё сказать, добавила квами. — Тикки, где мои родители? — не переставая плакать, спросила голубоглазая, смотря прямо в душу подруге. Но на этот вопрос знать ответ Тикки уж точно не могла, она просто продолжала смотреть на свою подопечную с поддержкой, не имея сил сделать большего.***
Что чувствует человек, когда его ударили? Боль. А что, если его ударили неожиданно? Боль. Всегда чувствуется боль и только ты один понимаешь, физическая она или моральная. Маринетт же чувствует все и сразу, она ощущает, как разбилось сердце, разбилось окончательно и бесповоротно, в дребезги, она чувствует его осколки, они там, внутри, терзают душу. Чувствует, как стихает пульс и жизнь добродушной и улыбчивой девушки уходит от неё навсегда, не давая шанса на реанимацию, оставляя только другую, новую Маринетт, которую ещё предстоит узнать. Бабочки, что когда-то порхали у неё в животе, радовали и веселили, умерли, а их крохотные тельца остались гнить, их зловоние начинает заполнять пустоту, оставшуюся вместо сердца, проникает в душу, оно повсюду… Неожиданно всхлипы начинают стихать, Маринетт быстро стирает слезы с лица. Она сильная, она всегда была такой и должна быть сейчас. Аккуратно встав на ноги, девушка взглянула в окно, темные тучи, нависшие над городом, нисколько не пугали её, наоборот, подталкивали к действиям. — Маринетт. Что ты собираешься делать? — Мы должны собрать всех. — Всех? Маринетт, твои друзья считают, что ты…мертва, — с трудом сказала она, — как ты это сделаешь? — Не знаю, Тик, но я все исправлю.