Боли стальные объятия

Чем ближе была дата операции, тем сильнее Джоанна уходила в себя. Рентген-исследования, ультразвуковая диагностика, бесконечные анализы и другие необходимые процедуры просто сводили с ума, не давая расслабиться, подумать о чём-то другом. Это всё выматывало до изнеможения, заставляло нервничать. Вернулась бессонница. Джоанна ощущала себя подопытным кроликом, хоть и знала, что всё это проходил любой онкобольной перед оперативным вмешательством. Но это не было утешением. Она тщетно пыталась убедить себя, что так было нужно для её же здоровья, но лишь больше злилась, осознавая, что была готова сдаться, чтобы не мучить и без того истерзанный организм всевозможными процедурами. Равнодушие к дальнейшей судьбе с каждым днём становилось только сильнее и депрессивнее. Как ни странно, от навязчивых нерадостных мыслей на время избавляли встречи с Кристианом. Он приходил каждый день в часы посещений, и хоть чаще проводили их в молчании, Джоанна ощущала, что в словах они не нуждались. Девушка была искренне благодарна Кристиану, что тот не пытался говорить на тему онкологии, учить, даже поддерживать. Он просто был рядом, и этого было достаточно. Часто Джоанна ловила себя на мысли, что Кристиан заменил ей Джеффри, ведь, сам того не подозревая, стал таким же другом, но знающим её больше, чем Джеф. Кристиан ни разу даже не намекнул на отношения, на любовь между ними, но его глаза кричали, что ничего не прошло, не забыто. Но на данном этапе это было лишним. Джоанна сидела на кровати, обняв колени, прижатые к груди, то и дело поглядывала на фотографию в предвкушении завтрашней встречи. Она сетовала лишь на дождь, обрушившийся на город, из-за которого пришлось весь вечер провести в осточертевшей палате. Но девушка нетерпеливо ждала визита Кристиана, вялого разговора ни о чём. Но об этом он не должен был догадаться. При парне Джоанна невольно становилась словно каменной, безчувственной, безучастной, чтобы он не тешил себя напрасными надеждами. Нет, Джоанна любила его по-прежнему, но не хотела строить планов, жить мечтами и заставлять Кристиана верить в то, что могло никогда не сбыться. Это не было блажью — она просто хотела быть сильной любой ценой, не желала становиться причиной страданий кого бы то ни было из близких, особенно Кристиана. Потом. Она всё вернёт ему сполна, но не сейчас. Боль не вечна — либо отступит, либо убьёт. Девушка медленно спустила на пол ноги, потянулась, разминая затёкшее тело. Поднялась, прошлась по палате от одной стены до другой и едва не взвыла, ощущая себя диким зверем в клетке. Госпиталь давил на грудь, лишая возможности дышать, запах боли и отчаяния врезался в ноздри, казалось, навечно, привкус смертельной безысходности на губах напрочь лишал аппетита. Кожа сливалась с цветом больничных стен и дождливого неба. Джоанна выключила уже резавший глаза свет, подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался влажный воздух и монотонный шум дождя. По лицу пробежал прохладный ветер, смывая жар. Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула. В голове прояснилось, стало легче дышать. Она уселась на подоконник, прижавшись спиной к мокрому стеклу. Сквозь тонкую ткань футболки ощущала холодную влагу, тонкими иголками впивавшуюся в разгорячённую болезнью кожу. По телу пробежал озноб — по-осеннему промозглая погода прозрачно намекала на ненужную сейчас простуду. Но Джоанну это совершенно не волновало. Она любила, забыв про осторожность, сидеть на самом краю и смотреть на Нью-Йорк с большой высоты. Солнце, дождь, ветер — Джоанна чувствовала себя одинаково хорошо, глядя на небо, до которого, казалось, можно было запросто дотянуться, на струйки дождя, спешащие из серых туч вниз, на манящие огни мегаполиса, каждую ночь убегавшие далеко за горизонт. В эти моменты она чувствовала себя легко, была свободной от мыслей, боли, от всего, что творилось сейчас в жизни. В душе прочно поселилась апатия. Джоанне было откровенно плевать, поможет операция или нет, удастся ли окончательно избавиться от опухоли. Даже смерть не вызывала никаких эмоций. Джоанна просто плыла по течению, по инерции выполняя предписания врача, посещая многочисленные процедуры, но её совершенно не интересовало, что происходило в организме. По палате свободно разгуливал ветер, унося остатки тепла. Однако Джоанна совершенно не ощущала холода, хотя уже изрядно промокла, ведь была непреодолимой преградой для дождя, стремящегося в помещение вслед за набегающими прохладными порывами. В кармане брякнул телефон. Девушка вытащила его, взглянула на экран. Сообщение от Кристиана. Спокойной ночи. Она усмехнулась. Джоанне импонировала нынешняя манера общения с ним. Никаких признаний, он не перегибал с нежностью, именно поэтому девушка до сих пор не пресекла встречи с Кристианом, а даже в глубине души радовалась им. Спокойной ночи. Джоанна нажала «Отправить», слезла с подоконника и плотно закрыла окно. С трудом стянула с себя промокшую с одной стороны пижамную футболку, переоделась в сухое и легла в постель, укутавшись в одеяло. Ночь снова грозила бессонницей, несмотря на убаюкивающий шум дождя за окном. Девушка закрыла глаза. В памяти возникали образы друзей, Джеффри, Кристиана; мысли путались. Отчаянно хотелось вернуться на подоконник, чтобы в созерцании дождя и ночных фонарей снова ни о чём не думать. Но капля здравого смысла на задворках сознания удерживала, ведь простуда была сейчас подобна смертному приговору. Неожиданная мысль об операции заставила вздрогнуть всем телом. Джоанна поморщилась. Чем ближе был день «Х», тем сильнее она хотела сбежать в никуда, лишь бы подальше от этого страшного заведения. Бороться больше не было ни сил, ни желания. Отчего-то всё сильнее хотелось оказаться рядом с Джефом, чтобы молчать обо всём на свете, как это бывало. Да, не было никаких гарантий, что встреча могла состояться где-то в ином мире, но Джоанна слишком в это верила. И она в ту минуту твёрдо решила отказаться от операции. Умереть в чудовищных муках, испытывая адские боли? Девушка, не открывая глаз, рассмеялась, словно именно сейчас освободилась от ужаса последних месяцев жизни. Как же она раньше не додумалась? Это же было так просто! Немного потерпеть, и всё закончится. Для всех. Всю ночь Джоанна крутилась в постели, слушая дождь, а уснула с улыбкой на губах лишь под утро, когда крупные капли перестали бить в оконное стекло. Она впервые за долгое время видела сны, в которых была счастлива. Утром девушку разбудил звук открывшейся двери и голос медсестры. — Ваш термометр, мисс МакКормик. Джоанна, не поднимая век, протянула руку и сунула градусник подмышку. Когда услышала сигнал — вынула и положила на прикроватную тумбу. Вставать не хотелось. Джоанна знала, что сегодня будет контрольный перед операцией забор крови, но предпочла не думать об этом. Когда лаборант вошла в палату, она просто освободила от одеяла руку, подставив вену. Ощущала перетянувший руку выше локтя жгут, от которого мгновенно онемели пальцы, холод иглы, пронзившей вену, боль в сгибе, когда лаборант меняла пробирки. Джоанна снова ощутила усталость от процедур, которая сменилась призрачной радостью ожидания скорого избавления от этого. Было воскресенье, поэтому обход не предвиделся. Девушка мысленно радовалась, что не придётся выслушивать о гемоглобине, тромбоцитах и лейкоцитах, об особенностях операции и веры в счастливое и здоровое будущее. Джоанна могла спокойно наслаждаться тишиной и ждать визита Кристиана. Почему-то именно сегодня хотелось поговорить с ним, тем более, мысли о смерти мадам Рокье никак не покидали голову. Джоанна так и не спросила, что же с ней случилось, как чувствовал себя месье Рокье и остальные родственники, а ведь все они относились к невесте Кристиана как к родной: любили, не давали в обиду, часто вставая на сторону Джоанны в спорах с Кри-Кри. Девушка отвечала им взаимностью. А с мадам Рокье Джоанна особенно сблизилась, найдя в женщине материнскую любовь, которой так не хватало вдали от родной мамы. Девушка приподнялась, поправила подушку и расположилась на кровати полулёжа. Потом взяла мобильный и набрала номер миссис МакКормик. — Доброе утро, мамочка. — Улыбнулась она, услышав в трубке голос. — Девочка моя. Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно. — Джоанна не кривила душой, но говорить о причине неплохого самочувствия и своём решении не собиралась. — Как ты? Отец? — Переживаем, — призналась женщина, вздыхая. — Не стоит, — как можно ласковее попыталась приободрить мать Джоанна. — Скоро всё будет хорошо. — Знаю. Но у меня сердце не на месте. Девушка поморщилась и быстро свернула разговор, пообещав перезвонить вечером. В дверь постучали, и она тут же открылась. В палату вошла пожилая медсестра Кэтрин. Она ласково улыбнулась. — Твои анализы в норме, насколько это возможно. Для операции противопоказаний нет. — Не будет никакой операции, — погружённая в свои мысли, протянула Джоанна. Тут же осознав, какую глупость сделала, прикусила язык, но поздно — Кэтрин зацепилась за фразу. — Это ещё почему? Ты что это удумала? Девушка, опустив глаза, молчала. Она и так невольно озвучила слишком много. Но медсестра не унималась — присела рядом и погладила Джоанну по руке. Казалось, Кэтрин читала мысли, потому что неожиданно тихо заговорила: — Неужели решила сдаться и отказаться от операции? Не делай этого, Джоанна. Ты же совсем молодая, у тебя вся жизнь впереди. — Женщина пристально смотрела на пациентку, а та — в окно, за которым солнце лучами играло с бегущими по небу облаками. — Послушай, как думаешь, Джеффри одобрил бы это? Джоанна вздрогнула — Кэтрин резала по живому, заставляя слегка затянувшуюся рану на сердце снова кровоточить. Джеф… Нет, он бы сделал всё, чтобы операция состоялась, даже если бы Джоанну нужно было бы волочь в операционную силой и привязывать к столу. — Расскажите мне о Джеффри, Кэтрин, — едва слышно попросила девушка. — Почему его не спасли? Медсестра вздохнула и сильнее сжала руку. — Поверь, для этого делали всё возможное. Но мистер Паркер поступил к нам слишком поздно. Низкодифференцированная нейробластома забрюшиного пространства четвёртой степени, метастазы поразили костный мозг. Джеффри прошёл несколько курсов химиотерапии, иммунотерапии, операцию, но в последнее время ему уже оказывалась паллиативная помощь. — Похоронили заживо? — зло усмехнулась Джоанна. — Ну зачем ты так? — Всплеснула руками Кэтрин. — Это — улучшение условий жизни, насколько это возможно. Лечил его сам профессор Росс. Да и относился как к сыну. Весь персонал делает для каждого пациента всё возможное. — Почему же Джеф лежал не в паллиативном отделении? — Джоанна не могла поверить в услышанное. — Это было его желание, да и психологи рекомендовали прислушаться к желаниям пациента. Сама понимаешь, что в том отделении атмосфера не из лучших, как бы ни старались это исправить мои коллеги. Джеф слишком любил жизнь, чтобы перестать надеяться на чудо и сдаться на волю раку, который расползался метастазами по его организму так стремительно, что удивлялись даже видавшие виды доктора. Но Джеффри не унывал… А ты, учитывая благоприятные прогнозы, решила сдаться? — Не хочу об этом говорить. — Отвернулась Джоанна, с недовольством отметив, что уверенность пошатнулась. — Мистер Паркер не одобрил бы твоё решение, — твёрдо сказала Кэтрин, снова сжала пальцы девушки в тёплой ладони и вышла из палаты. Джоанну мгновенно одолела слабость, и она закрыла глаза, ощущая, как волнами накатывала истерика. Хотелось кричать во весь голос, но с губ слетел лишь тихий стон, по щекам покатились слёзы — Кэтрин прицельно ударила по самому больному. Ледяная тоска, которая уже казалась совершенно неизлечимой, изнутри распирала грудную клетку, Джоанна задыхалась, хватая ртом спёртый больничный воздух. Ощутимо кольнуло в животе, боль внутри быстро расползалась — химиотерапия давала о себе знать. Девушка стиснула зубы — знала, что быстро такие рези не пройдут. В изголовье она нащупала кнопку вызова медперсонала и из последних сил вдавила её вниз. В палату тут же вошла молодая медсестра и участливо спросила: — Что случилось? От боли Джоанна не могла даже говорить — морщась, приложила ладони к животу и громко застонала. — Потерпите, я сейчас. — Девушка поняла пациентку без слов. Уже через мгновение медсестра вернулась и протянула таблетку обезболивающего и стакан воды. Джоанна, приняв лекарство, закрыла глаза. На лбу выступила испарина, футболка противно прилапала к телу, дыхание было тяжёлым, неровным. Когда боль понемногу стала отступать, девушка задремала. Проснувшись, Джоанна обнаружила, что стало легче. Рези почти прошли, о них напоминали лишь ноющая боль и тяжесть в животе, сухие, искусанные в кровь губы и мокрое от пота бельё. С трудом поднявшись с кровати, девушка направилась в душ, предварительно попросив кстати заглянувшую медсестру сменить постель. Под струями тёплой воды Джоанне всегда становилось легче, в голове прояснялось, дышалось ровнее. Словно сама болезнь на время отступала, но эти ощущения были обманчивы, ведь приступы повторялись снова и снова, становились чаще, боль — невыносимее. Девушка до сих пор не понимала, как в такие моменты умудрялась не кричать на всё отделение. Завернувшись в огромное махровое полотенце, Джоанна вышла из ванной. Даже не взглянув на оставленный обед, медленно, словно боясь нарушить шаткое перемирие с собственным организмом, натянула джинсы и любимую футболку, повязала бандану и без сил опустилась на кровать. Эти нехитрые, казалось бы, привычные действия уже изрядно выматывали — изнеможение с каждым днём становилось явственнее. Но, несмотря на потерю сил, девушка намеревалась выйти на прогулку. Никто и ничто не должны были отнять у неё эту радость. Поэтому Джоанна заставила себя встать и достать из-под кровати обувь, надевать которую тоже в последнее время стало сложнее, поэтому девушка долго сидела на постели с кроссовкой в руках, собираясь с силами. За этим занятием и застал её Кристиан. Когда парень вошёл в палату, Джоанна свободной рукой успела сунуть под одеяло рамку с их фотографией. — Помочь? — Бросился к девушке Кристиан. — Вот ещё! — фыркнула Джоанна, деланно возмущаясь. Сил играть роль, которую сама себе написала, сегодня не было. Обувь вдруг стала невероятно тяжёлой и выпала из ослабевших пальцев. — Ну куда ты собралась в таком состоянии? — тихо спросил парень, глядя с укоризной. — Гулять. Мне необходим свежий воздух. — Один день можно пропустить прогулку, если ты плохо себя чувствуешь. — Я в полном порядке! — Джоанна понимала, что эти попытки казаться бодрой выглядели со стороны весьма жалко. Она даже представить не могла, что внешний вид выдавал её состояние со всеми потрохами: худоба, бледная, почти белая кожа, залегшие под глазами сиреневые круги, потухший взгляд, искусанные губы просто-таки кричали о жутких болях, постоянной тошноте и рвоте, судорогах, которые мучили едва ли не каждую ночь. Но сдаваться Джоанна не собиралась, а уж тем более — в глазах Кристиана. Пусть он запомнит её сильной, хоть и не красивой. — Я видел: в парке некоторых пациентов возят в колясках… — Совсем с ума сошёл?! — воскликнула Джоанна, от возмущения забыв и о слабости, и о нудной тяжести в животе. — Я не немощная, ясно? Она вырвала из рук Кристиана кроссовку, которую тот только что поднял, и резво, превозмогая боль, натянула обувь. Под банданой снова выступила испарина, но прогулка была теперь делом чести. Головокружение заставило Джоанну вцепиться в любезно предложенную Кристианом руку. Девушка собрала всю волю в кулак, чтобы только хватило сил выйти на улицу. О том, чтобы пройтись до любимой скамейки в самом дальнем уголке парка не могло быть и речи. Оказавшись на улице, Джоанна глубоко вдохнула прохладный воздух. Дождь закончился ранним утром, но солнце так и не смогло пробиться из-за тяжёлых, плотных туч. Вокруг всё казалось серым и мрачным, несмотря на буйство летних красок. Кое-где они всё же поблекли, уступая приближающейся осени, под напором холодных ветров и частых осадков, но лето ещё держало оборону. Девушка поёжилась, а Кристиан молча протянул толстовку, которую успел схватить, выходя из палаты. Джоанна с благодарностью посмотрела на него и улыбнулась. — Ты очень предусмотрителен сегодня. — А ты — слишком рассеянная и безответственная. Джоанна удивлённо уставилась на Кристиана, опускаясь на первую попавшуюся свободную скамью. Его взгляд метал молнии, словно он каким-то чудом догадался о принятом ею решении. — Ты совершенно наплевательски относишься к своему здоровью, — видимо, немного остыв, продолжил парень. — Сейчас нужно беречься. Джоанна затрепетала от такой заботы. Жгучий стыд и любовь острыми когтями впивались в сердце, разрывая его на атомы. Ей хотелось кричать, что больше ничего не надо, что она всё решила окончательно и бесповоротно и планировала разослать близким приглашения на похороны. Стыдно признаться, но девушка бессонной ночью даже их дизайн продумала до мелочей. Она стиснула зубы, незаметно выдохнула и попыталась улыбнуться. — Как тебе живётся с дядей Энтони? Кристиан неопределённо пожал плечами. — Нормально. Я благодарен за всё, что он для нас делает. — У меня мировой дядюшка. А уж в комплекте со своим миллиардом долларов — вообще бесценный. Они неуверенно, словно нехотя рассмеялись. Джоанне было совершенно не до веселья; Кристиан был напряжён как никогда. Долго молчали, то украдкой глядя друг на друга, то устремляя взоры вдаль, словно пытаясь рассмотреть за горизонтом будущее. — Как месье Рокье? — наконец решившись, тихо спросила Джоанна. — Неважно. Если бы отец мог держаться, я бы давно был здесь. Он впал в жуткую депрессию, начал каждый день прикладываться к бутылке. Я не осмелился оставить его одного, хотя душой… был рядом с тобой. — А… ты? Кристиан усмехнулся: — Я? До одури желал присоединиться к отцу, чтобы забыться хоть на вечер. Скажу откровенно: подумывал и о наркотиках. — Услышав это, Джоанна в ужасе прикрыла ладонью рот. Парень поспешил успокоить: — Вовремя понял, что не имею права раскиснуть и сдаться. Тем более, у меня ещё было незавершённое дело. — Кристиан выразительно посмотрел на собеседницу. Он быстро ухватился за предоставленную возможность поговорить — Джоанна в последнее время не баловала его вниманием. Скорее, наоборот. Сердце Джоанны бешено стучало, виски сдавило болью. Девушка лишь на миг представила, что пришлось пережить Кристиану, и этого хватило, чтобы жалость захлестнула ледяной волной. Сдерживать порывы прижаться к нему, прильнуть к губам, ощутить тепло его души и тела становилось всё труднее. Она изо всех сил вцепилась в скамейку, чувствуя, как сразу заныли суставы. Но тут же приободрилась, поняв, что Кристиан всё-таки повзрослел: не спрятал голову в песок, жалея себя, а жил дальше, несмотря ни на что. Она смотрела на парня и понимала, что за столь короткий срок он стал мужественнее, сильнее, надёжнее. Кристиан был уже другим, но таким он нравился Джоанне всё больше. — Почему ты сбежала? — Внезапно перевёл разговор на другую тему парень. Джоанна пожала плечами: — Ты бы не выдержал этого. — Зачем ты решила за меня? Я давал повод так думать? Ну почему все всегда лучше знают, что я могу, а что — нет? — вспылил Кристиан. — Знаю, что всегда был инфантильным и слабым, и ты имела все основания так думать, но… Я хотел быть надёжной опорой, прикладывал для этого все усилия, а в итоге ты даже не позволила мне доказать, что я достоин быть с тобой в тяжёлый период. — Я ничего за тебя не решала… — Джоанна понимала, что Кристиан был прав, и эта попытка оправдаться выглядела жалкой. Девушка только после этих слов смогла признать, хотя лишь мысленно, что тогда, на острове, сделала выбор за обоих, не предоставив любимому человеку даже шанса поддержать и быть рядом. Кристиан гневно сжал кулаки и, покусывая губы, явно опасаясь наговорить лишнего, смотрел под ноги. Джоанна исподволь глядела на него, пытаясь подавить в себе порыв взять его за руку, признаться, что раскаивалась, позволить быть рядом так, как хотели оба. Но, вспомнив о решении отказаться от операции, обрекая себя на мучительную смерть, не могла пойти на поводу у желаний. Судя по рассказу Кристиана о переживаниях после смерти мадам Рокье, с подобным потрясением во второй раз он не справится. Джоанна не хотела делать больно любимому человеку ни сейчас, ни когда всё закончится. — Ладно, что было, то прошло, — примирительно сказал Кристиан, словно невзначай слегка касаясь руки девушки. — Во сколько завтра состоится операция? — Не состоится, — всё ещё углублённая в свои мысли, машинально ответила Джоанна. — Что-то случилось? — заволновался парень, всем телом подался к ней, будто это могло помочь выяснить истинную причину. Джоанна, осознав, что снова сказала лишнее, замерла, с губ предательски сорвался короткий стон. Она затаила дыхание, словно оно могло раскрыть её страшную тайну. Кристиан соскользнул со скамейки и встал перед девушкой на колени, глядя прямо в глаза, которые вопреки всем «решениям» наполнились слезами — Джоанна могла солгать всем, но не себе. Кристиан коснулся ладонью бледной щеки девушки, утерев скользящую слезу, второй рукой вдруг притянул к себе. Джоанна разрыдалась, уткнувшись в его плечо. Она долго не могла успокоиться, а парень терпеливо ждал, молча поглаживая по спине, рукам, шее. — Я… откажусь, — всхлипнула Джоанна, не поднимая головы. — Устала… Больше не могу. Кристиан застыл, словно обдумывая услышанное. Но через минуту вскочил, взял девушку за руку и потянул за собой. — Куда ты меня тащишь? — недоумевала та, свободной рукой вытирая слёзы. Но он молчал, лишь сбавил шаг, видимо, вспомнив, что Джоанна сегодня была слаба. Через пару шагов девушка уже покорно шла за ним, безразличная ко всему. Они приближались к соседнему зданию — корпусу детской онкологии. Джоанна никогда даже не смотрела в эту сторону, лишь знала, что тот госпиталь в точности повторял архитектуру больницы, где лежала она. Сейчас же заметила, что возле фонтана, расположенного напротив входа в детский корпус неспешно прогуливались мамы с ребятишками всех возрастов — от младенцев до подростков. Последние гуляли и в одиночестве, и небольшими группами по пять-шесть человек. Сердце девушки сжалось от жалости и несправедливости — разве эти невинные дети заслужили такие испытания? А Кристиан целенаправленно вёл Джоанну к фонтану, на бортике которого сидели девочка лет шести и молодая женщина. Они что-то увлечённо разглядывали в книге с яркой красочной обложкой. Девочка была очень худенькой и бледной, а голую голову скрывала тёмно-серая шапочка. У Джоанны сжалось сердце — поняла, что малышка тоже болела. Проклятый рак не щадил никого! Они остановились неподалёку, и Кристиан кивнул в сторону женщины и девочки и жарко заговорил: — Видишь? Это Карин, ей всего семь лет. Два года своей короткой жизни она борется с саркомой Юинга. И эта малышка не сдалась. Слышишь? Она борется. И побеждает. Оглянись вокруг! Ни один из этих детей не сдался на милость заразы. А ты, Джоанна? Неужели бросишь всё на полпути и ляжешь умирать? Скажи, об этом ты мечтала? Этого хотела? Ты же сильная, любишь жизнь, и это взаимно. Почему ты решила отказаться от операции? Глаза застилала пелена. Из-за неё Джоанна не видела, что Кристиан тоже не сдерживал слёз. Он умоляюще смотрел на девушку, а она не могла произнести ни слова от душивших рыданий. Плотной чёрной волной накрывала истерика. Джоанна выпустила руку Кристиана и повернула обратно. Шла к госпиталю, не разбирая дороги, чувствуя за спиной дыхание парня. Сил больше не было, и она опустилась на колени прямо на асфальтированную дорожку, борясь с желанием завыть. Мгновение — и Джоанна потеряла сознание, провалившись в чёрную бездну, успев почувствовать на плечах нежные ладони Кристиана.