Одиночка

Утро. Я просыпаюсь в уже знакомой мне комнатушке, где шкаф стоит напротив кровати, а стол под окном напротив двери. Как бы хотелось верить, что это все просто страшный сон, родители живы, я никуда не переезжал, этой гребаной проблемы с глупым общением и в помине нет. Но к моему большому разочарованию, я все продолжаю просыпаться не там, где хотелось бы. Как обычно. Это утро все так же не отличается от других, я встал, умылся, еще раз разочаровался в себе, да и на этом все. Выходя на улицу, я как всегда пытался вспомнить день недели, число, что происходило вчера и что мне предстоит сегодня. Что-то вроде плана на день только в голове. С того не особо приятного момента в кафе прошло всего пару дней, я старался выжать из себя максимум. Сам подходил к Эдду с Мэттом, периодически поддерживал диалог парой фраз, и приходя домой чувствовал жуткую усталость. Не знаю, как это работает, но общение с людьми отнимает у меня больше сил, чем нужно. Хотя что тут говорить, чего стоит только подойти и поздороваться с кем-нибудь. Все должно пойти хорошо. День начинался спокойно, и я надеюсь на такое же продолжение. Я вышел чуть раньше, чем обычно и поэтому пришлось стоять лишних пять минут в ожидании автобуса. Вся атмосфера улицы так и кричала о приближающемся Рождестве. Украшенные витрины и входы магазинов. Гирлянды, развешанные в окнах домов. Пока я ехал, всерьез задумался о подарке тете. Она конечно та еще зараза, но я ей обязан хотя бы за то, что она не оставила меня на улице. Кто бы мог подумать, что у меня совсем нет родственников. Возможно стоит купить что-нибудь простенькое Эдду с Мэттом. Как никак они помогают мне вылезать из ямы социофобии, в которую я умудрился упасть за несколько месяцев настолько глубоко, что уже самому страшно. Времени еще предостаточно. До урока минут двадцать и можно не торопиться. Подойдя к двери здания и открывая, ее я начал зевать, что и было, наверное, моей ошибкой. Я встретился лицом к лицу с каким-то идиотом, который не смотрит куда идет, что кстати и ко мне тоже относится. Я даже зажмурился, потирая лоб, ну как так можно было? Кто это я не знал, но проблем не хотел, мало ли кого мне там судьба подкинула. — Прошу прощения, не смотрел ку… — Я уже открыл глаза дабы посмотреть на этого черта, как тут же заткнулся, буду я еще извиняться перед этим дебилом. Том тоже стоял, потирая место ушиба, смотря на меня самым противным взглядом, что у него только был. И вообще куда это он намылился перед занятиями? — Смотри куда прешь, рогатый, — так, не понял. Он только что назвал меня «рогатым»? — Тебе бы тоже не помешало, урод, и куда это ты собрался? — Не твое дело куда я иду, но если тебе так интересно, то не волнуйся на урок не опоздаю, — опять этот высокомерный тон, меня уже подрагивает. Ну почему именно он дружит с Эддом? Постоянно глаза мозолит, как его только терпят? Настроение вниз, в общем, как всегда после встречи с ним. Отвечать ему уже даже не хотелось, поэтому с гордо поднятой головой, смотря на него с видом а-ля «Вообще-то ты мне омерзителен и мне искренне насрать куда ты там идешь» ушел глубже в здание. Как оказалось, Том и впрямь вернулся к уроку, и смотря на его раздраженное лицо, мне даже стало интересно куда он ходил. Не может же он все еще из-за меня ходить так. Я его не вижу, а другие то что ему сделали? Не то чтобы мне было интересно лезть в его жизнь, просто чем больше я о нем знаю, тем лучше я смогу ему напакостить в нужный для этого момент. Сейчас урок был в самом разгаре и нам сообщили, что сегодня никто не отдохнет. После уроков нужно наряжать класс, плюс так как мы дежурные на этаже, то и его мы тоже украшаем. Круто. Зачем вообще украшать этаж? Кому это надо? Но уже по классике жанра нас никто не спрашивал.

***

Снежинки. Они кружат в воздухе, совершая незамысловатые трюки, опускаясь все ниже и ниже к земле, к таким же снежинкам. Они все такие разные, вот только заметить это можно, если приглядишься, но разве вы приглядываетесь к каждой пролетевшей балеринке? Вот примерно так же и с людьми. Однажды это сказал отец, мне плотно это засело в голову, хотя я до сих пор не до конца понимаю смысл сказанного. Но, возможно, он в чем-то и был прав. Сейчас, вешая еще одну совершенно безвкусную гирлянду на стену, стоя на дряхлом стуле, за окном идет небольшой снегопад. И почему-то именно сейчас мне вспомнились слова отца. Что уж тут говорить, мы и впрямь как снежинки. Все такие разные, особенные по-своему, но кому есть до этого дело? Все вместе мы образуем всего лишь сугроб, и тут уже не различишь где-то. Пока я занимаюсь гирляндами, кто-то в другом конце класса наряжает маленькую елочку, а в коридоре другие ученики, совершенно такие же как я наряжают облезлые стены. Никто не будет смотреть на отдельные части, хвалить каждого за проделанную работу. Они взглянут на общую картину, на некий сугроб, на одно целое, а кто составляет этот сугроб уже не имеет значения. Размышляя на особенно философские темы я все глубже уходил в себя, совершенно позабыв где я, и что тут делаю. Сейчас я уже не могу вспомнить, но все же я точно уверен, что тупо стоял и пялил в стену минут пять как минимум. — Торд, с тобой все в порядке? — знакомый голос вывел меня из маленького мирка, который я сам же и создал, — выглядишь так себе. — Не волнуйся, Эдд, все в норме, просто устал чуток, вот и все. — Может тебе стоит пойти домой? Мы уже почти все закончили, не думаю, что кто-то будет против, — голос звучал обеспокоенно, но предложение заманчивое. Конечно, я могу спокойно сейчас уйти и это ни на что не повлияет, но я не должен так просто сдаваться. Если я уйду сейчас, то скорее всего просто упаду где-нибудь по дороге. В какой момент мне стало так хреново? — Да, нет. Я сейчас просто умоюсь и все, — не знаю понял ли он что-нибудь, ведь говорил я ну уж через чур тихо, в добавок к этому уже чуть ли не выскакивая из кабинета. Мужской туалет находился в самом конце коридора, поэтому пока я шел, то увидел почти всех из класса. Они все такие спокойные, они не знают, что значит каждый день приходить домой и не видеть никого, когда у тебя даже родителей нет, а твой опекун появляется дома раз в несколько дней, и то чтобы убедиться, что ты жив, и квартира цела. От таких мыслей стало еще хуже. Черт возьми, может температура поднялась? Зайдя в прохладное помещение, я сразу же подставил руки под холодную воду. Более-менее приведя себя в чувство, я взглянул в зеркало, напротив. Ну как бывает в фильмах, эти сцены где герой оценивающе смотрит на себя в зеркало, чтобы придать себе сил или наоборот еще больше загнобить. Тихо. Да уж разница с тем первым месяцем здесь нет никакой. Все такой же полумертвый. Если на этой чертовой планете есть хоть один человек кому не наплевать, кто бы мог выслушать и поддержать, кому бы я смог доверять, то где он черт возьми? Почему все это так сложно? Вроде я стараюсь изо всех сил, перебарываю себя, горжусь тем, что с каждым днем страх перед общением становится хоть на самую малость, но меньше. Но вот, мне хватает всего пару часов самокопания, и я уже совершенно ни в чем не уверен. Сколько я здесь уже стою? Надо бы уже идти домой пока мне не стало совсем плохо. Я бы так и поступил, но меня оборвал зашедший Том, смотря на меня особенно спокойно. Я даже удивился, но сил что-то ему говорить если честно не было. — Эдд боялся, что ты забудешь его в конце класса, уйдя только с портфелем, — он протянул мне мой телефон. Вид Тома был совершенно невозмутимым. — А, почему он сам не передал? Или Мэтт? — меня интересовали эти вопросы, ведь я как минимум удивлен, что он согласился отдать мне мобильник. — Мэтт ушел уже давно, а Эдду кто-то позвонил, и он сказал, что ужасно опаздывает, так что вот, бери уже, — вот сейчас я начинаю узнавать прежнего Тома. В его голосе читалась усталость с нотками легкого раздражения, но эта усталость была не физической, а скорее ментальной, его просто задолбали люди вокруг. Ему нужен небольшой перерыв, как и мне в общем, только желательно подольше. — Ага. Спасибо, — нет, я сильно устал, похоже сегодня мы обойдемся без ссор. Можно ли это назвать прогрессом? Отвернувшись в сторону выхода, собираясь выходить и даже сделав шаг навстречу свободе, меня остановили. И нет это было непростое «стой» или толкание в плечо, Том взял меня за рукав, как это делают маленькие дети, если им страшно или что-то нужно. Но учитывая сложившуюся ситуацию, выглядело это максимально глупо. Он и так чуть выше меня, так я еще от своего состояния сгорбленный чуть ли не напополам. — …Ты чего…? — я медленно поворачивал голову в его сторону, ведь был максимально озадачен. Что это вообще такое? Том смотрел на мой рукав несколько секунд, потом поднял голову на меня отпустив мою руку. — Да так. Уже ничего. Вали уже, — будто он хотел что-то сказать, но потом резко передумал. Я даже не стал никак реагировать, кроме как удивленным лицом, на последних словах он стал особенно раздражителен, не-не-не мне стремно сейчас с ним хоть как-то контактировать, учитывая то, что мы почти одни в школе.

***

Домой я вернулся только к восьми, решил зайти по дороге в пару магазинов за подарками, несмотря на жуткую боль во всем теле. Первое, что я сделал как пришел так это взял градусник, и о боже мой. Я даже не удивился. 38,1 мирно покоились на ртутном приборе. Я даже не знаю, стоит ли оповещать тетю, что ее дорогой приемыш заболел? Возможно если к завтрашнему утру ситуация не изменится, то я ей хотя бы попробую позвонить, ну или же дождусь ее прихода домой, она не заходила в квартиру уже несколько дней, значит должна скоро появиться. Ну, а сейчас мне не остается ничего, кроме как спать. Последнее время в голове какая-то каша, и я все никак не могу с этим разобраться. Нет, это не то что было, когда родителей только не стало, тогда я просто не знал, что делать дальше, а сейчас… Скорее всего я просто пытаюсь слишком много анализировать, но никогда не довожу это до конца? Я стараюсь разобраться в своих мыслях, но такое ощущение, что с каждым разом все только хуже. Постоянно новое мнение, не только о себе, но и о других. Вечные выборы, такие незначительные, но все еще не дающие мне покоя. Пора бы уже собрать себя в кучу.