doctor and romantic

Бэкхёна внезапно попросили заступить на ночную со вторника на среду и естественно он не смог отказать. Главной причиной было то, что после операции госпожи Сон Бэкхён хотел остаться с ней и приглядывать, а ночная смена только лишь способствовала этому. Вчера после операции он вернулся поздно. Сон была в реанимации и смысла там быть не было. А вот сегодня — Бэкхён уже сможет понять, чего ждать. И он надеется, что… нет, он уверен, что всё в порядке. По-другому выйти не могло. Бэкхён пил кофе, сидя сегодняшним пасмурным утром за столом у себя в квартире. И не мог унять тряски рук. Он помнит операцию до мелочей. И то, как возникли неожиданные осложнения и Бён чуть ли не взвыл от отчаяния. Как давление поползло стремительно вниз и была остановка сердца на несколько секунд. Как он делал всё возможное, как хаотично бегали мысли в его голове и как быстро он думал. И как он был счастлив, когда состояние стабилизировалось и он успешно закончил операцию. Бэкхён знал, что это был риск. Большой риск. Но оправданный. Мотивированный (обоснованный), немотивированный (необоснованный), приемлемый риск… Бэкхён обдумывал всё долго, раскладывал по полочкам в своей голове и учитывал все эти риски. Поэтому он убеждал себя в том, что это был именно приемлемый, но умом понимал, что дотягивает до мотивированного, когда допустимое значение риска выходит за грань приемлемого. Совсем немного. Бэкхён помнит, как сидел вчера в кабинете до ночи, пытаясь успокоить свои нервы. Он слушал спокойную музыку, отключая свой разум от мира. А сегодня у него две операции. И одна из них поставит приговор, а вторая после обеда, но она не очень напряжная и всё должно пройти без осложнений. После операции у него было ещё время до смены. Поэтому могли быть ещё пациенты. Бэкхён надеется, что вечером никто не запишется, потому что там осталось только одно время. После операций у него всегда был упадок сил. И иногда размышлять о чём-то было очень сложно. Хоть Бэкхён всегда справлялся с этим, но что греха таить — он был бы рад, если бы сегодня его не трогали после операции. Бён вздыхает и вдруг хмурится, вспоминая о том, что телефон не трогал со вчерашнего дня. Он помыл чашку, нашёл его в кармане куртки и сел обратно на стул. В общем чате были организационные моменты по поводу дня рождения Чондэ, поэтому он поспешил ответить, зная, что друзья давно уже привыкли к тому, что он может ответить даже через год. От Чанёля было лишь два сообщения. Одно с вопросом о том, как прошла операция, а вторая — «спокойной ночи». Бэкхён написал о том, что всё в порядке и добавил «доброе утро», тут же вставая и направляясь к двери. На работу он прибыл раньше обычного. И как только зашёл в кабинет — застыл на месте, рассматривая букет светло-фиолетовых цветов, который стоял на его столе. На минуточку — ему никогда и никто не дарил цветы. И тем более — в его кабинете этих цветов никогда не было. У него кактусы, да фикусы. Достаточно для того, чтобы не чувствовать себя уж слишком одиноким. — И куда мне девать эти цветы, Пак Чанель? Бэкхён возмутился вслух и потёр пальцами подбородок, задумываясь. Букет слишком большой для того, чтобы он стоял на столе. Но на подоконнике есть местечко как раз для него. Поэтому первым делом впервые за всё время работы в этой клинике он не проветривает помещение, как обычно, а переставляет цветы, подливает воды в вазу, убирает лишние листья и только тогда переходит к основным делам. Распорядок дня поменялся из-за этих цветов совсем чуток, а у Бэкхёна уже чувство, что он ничего не успевает, хотя это же просто цветы. Он просто переставил их. Система нарушена. Это же такая мелочь, но в голове уже беспорядок. Зацикленность на определенной системе действий у Бэкхёна в последнее время ярко выражена, потому что рассеянность только прогрессирует. Слишком много всего происходит. Бэкхён вздыхает, открывает форточки, проветривает кабинет, разгребает беспорядок на столе, переодевается, надевает халат и садится за стол, включая компьютер. Он быстро составляет список дел на сегодня, добавляя туда новые появившиеся дела, пока он их не выкинул из своей памяти. А затем он заглядывает в список пациентов и понимает, что один единственный пациент стоит у него прямо перед выходом на смену. За 30 минут до окончания приёма к нему всё-таки кто-то записался. И это… — Пак Чанёль? — Бён смотрит в экран и лишь качает головой. — Вот настырный. Бэкхён смотрит на часы и встает из-за стола, выходя из кабинета. Первая операция через два часа. Мужчина решительно направляется в реанимацию, где лежит Сон. Медсестра приветливо улыбается. — Она очнулась? — Да, доктор Бён, но сейчас она снова спит. И будет в таком состоянии сутки ещё, наверное. — Хорошо. Бэкхён улыбается в ответ и проходит в палату. Он проверяет все показатели, убеждается в том, что всё стабильно и только тогда садится рядом, сжимая прохладную руку Сон в своей ладони. — Ты в порядке? — Бён улыбается, рассматривая лицо женщины. — Игнорируешь меня? Ты должна быть в порядке, Сон. Я сделал всё для этого. Бэкхён ведёт Сон как пациентку уже давно. С их семьёй он знаком полтора года. И за это время они прошли через многое вместе. Начиная с того, что Сон делали операцию и опухоль была удалена и заканчивая тем, что через некоторое время всё снова стало хуже и потом Сон уже ничего не помогало, как бы Бён не старался. Они как брат и сестра. Бэкхён не скрывает, что привязался к госпоже Сон. И он знает, как тяжело ему будет, когда настанет тот самый день. День, когда Сон оставит его. И это станет ещё одним пройденным этапом в его жизни. Ещё одной жизнью, которую он не смог спасти от реальности этого поганого мира. Ещё один дорогой его сердцу человек, который оставит его в одиночестве. Бэкхён никогда не любил предаваться воспоминаниям о своей семье, потому что они с сестрой всегда шли против мнения родителей. Отец Бэкхёна никогда не одобрял его профессию и они с ним не общаются толком, а мать оставила их, когда Бэкхену было 20. И Бёну хочется приезжать проведать её почаще, но он просто банально не может вырваться из Сеула к себе в родные края. А его сестра Венди учится в Америке. Поэтому она приезжает раз в год. Если повезёт. Бэкхён смотрит на Сон, сжимает её руку покрепче, затем отпускает и выходит из палаты, направляясь к Чунмёну, который написал сегодня утром, когда Бён ехал в такси, о том, что он его очень сильно ждёт. Обычно, когда он так писал — это означало, что Бэкхёну снова будут капать на мозги. Бэкхён понимал Чунмёна. На его месте — другой бы уже выгнал его за своевольничество, но Чунмён никогда не сомневается в Бёне. Он доверяет ему. Бэкхён благодарен ему за это. Но с точки зрения закона и этики — Чунмёна должны были уволить вместе с Бэкхёном уже давно. Бэкхён заходит в кабинет и Чунмён приглашает присесть. Тишина стоит минуту точно. — Бэкхён, это был необоснованный риск. — Обоснованный. — Но неприемлемый абсолютно. — Согласен. Чунмён вздыхает. — Почему произошли осложнения? — Я пытался снизить давление на орган. Метастаз слишком много для того, чтобы что-то вообще можно было сделать. Только лишь из-за её стабильного состояния — она сможет ещё прожить. Дальше я лезть не стал, но было кровотечение. Я его устранил и закончил операцию. — Чунмён ещё раз вздыхает. — Я знаю, Чунмён, что это был огромный риск, но у неё переходная стадия. Не последняя. Судя по органам — переходная, но… Бэкхён прикусывает губу. — Теперь я бессилен. — Ты сделал всё, что мог. И ты об этом знаешь. Бэкхён лишь кивает, встаёт и уходит в кабинет, чтобы положить лишние вещи и уйти на собрание перед операцией. Первая операция проходит успешно и Бэкхён возвращается в свой кабинет через 4 часа, понимая, что он пропустил обед. Но следующая операция через два часа, поэтому он успеет ещё немного вздремнуть. Час точно. Он ложится на кушетку, включает спокойную музыку и уже через пять минут проваливается в сон, чтобы подскочить через некоторое время от уведомления на телефоне о том, что пришло сообщение от Пак Чанёля. Бэкхён всегда проваливается в сон быстро. Он сильно устаёт и стоит коснуться подушки — секунда и он засыпает, но так бывает не всегда. Когда он не слишком устаёт — он может не спать до утра. Как на сменах, например, но в один момент он может просто резко отключиться. Всегда по разному. Бэкхён смотрит на часы. Он проспал целых 40 минут. А будто прошла секунда. Так. Сообщение от Пак Чанёля заставляет биться сердце чаще? Нет. Бэкхён облегченно выдыхает. Ничего он не чувствует. По прежнему.

«Бэкхён, ты сегодня свободен после обеда?»

Бэкхён хмурится и печатает ответ.

«Две операции, приём тебя как одного и единственного пациента, потому что именно ты решил записаться на единственное время сегодня, а потом ночная смена»

Бён видит значок, оповещающий о том, что Чанель печатает, и терпеливо ждёт.

«Хотелось тебя увидеть»

Бэкхён замирает на месте. И вдруг улыбается краешком губ. Приятно. Даже очень. Мужчина отправляет скобочку и через секунду приходит сообщение.

«Ты же помнишь? Я романтик» «А я нет» «Буду романтичным за нас двоих, доктор Бён»

Бэкхён усмехается и откладывает телефон. Он пытается понять, что чувствует вообще. Ему приятно внимание Чанёля? Да. Однозначно. Сердце быстрее бьётся? Не всегда. Только когда он близко стоит. Но это можно списать на физическое притяжение, связанное с влечением. Он точно не влюблён. Но ему нравится, что у него может быть кто-то. Бэкхён снова ругает себя за эгоизм и встаёт с кушетки, направляясь в уборную, где умывается, приводит себя в порядок и снова отправляется на операцию. Проходит ещё 3 часа и Бэкхён оказывается свободным. Он устало валится в кресло, когда возвращается в свой кабинет и понимает, что скоро придёт Чанёль. Но ему совершенно не хочется думать. Тем более, Чанёль придёт только потому, что хотел его увидеть. Пусть смотрит на настоящего и совершенно уставшего Бэкхёна. В дверь стучат через минут 30, когда Бэкхён уже почти отправляется в царство Морфея. Чанёль заходит в кабинет и Бэкхён снова видит этот чёртов костюм. В руках пакеты. Уже интересно. — Привет. Бэкхён кивает, а Чанёль ставит пакеты на столик в углу около диванчика и начинает доставать оттуда какие-то… стоп. Бэкхён даже привстаёт на запах, потому что в животе сразу предательски урчит, ведь он даже не пообедал. — Раз ты у нас не романтик, значит сегодня я буду питаться вредной пищей вместе с тобой. Бэкхён смотрит на Чанёля пару секунд и почему-то мужчина кажется ему очень милым сейчас. — Я ещё десерт прихватил. Сказали, что этот вкусный. Чанёль показывает упаковку Бекхену и тот лишь запоздало кивает, когда понимает, что залип немного, списывая это всё на сонливость, а не на то, что волосы Чанёля растрепались и никакой укладки сейчас не было. И он выглядел совершенно по-другому. Как-то по особенному. Бэкхён улыбается совсем легко, едва заметно, но Чанёль замечает это, тут же вынося свои мысли вслух: — Теперь я понял, почему тебя все так любят в этой клинике. Бэкхён кидает на мужчину вопросительный взгляд. А Чанёль снова за своё. — Потому что эта улыбка способна спасти весь мир. Бэкхён прикрывает глаза на секунду и вздыхает, потому что эта фраза бьёт по больному, если честно. Он снова открывает глаза и смотрит на Чанёля, взгляд которого теперь стал почему-то обеспокоенным? Бэкхён тут же решил отвлечь Чанёля от своих проблем. Ему не нужно знать о его загонах. Они никому не нужны. — А ты прямо-таки спрашивал у всех про меня в больнице? — Клянусь, я слышал что-то вроде «вы идёте к доктору бёну на приём? он такой хороший! он вам обязательно поможет!» или «бэкхён такой невероятный, правда? и очень милый!». Бэкхён снова улыбается и встаёт, чтобы пойти и поставить чайник, который купил года три назад и он служит ему верой и правдой, хоть Чондэ и чинил его уже раз пять. — Чёрт, вот что я забыл, верно? Бэкхён поворачивается к Чанёлю. — Я не взял попить. Как я мог забыть? Бэкхён лишь выносит вердикт: — Чанёль, чай — это самое лучшее. Хоть что-то в нашем сегодняшнем вредном рационе должно подходить под отметку — здоровое питание? Чанёль кивает и ждёт, пока Бэкхён нальёт чай. — Сядешь со мной? Бэкхён смотрит на место на диванчике рядом с Чанёлем и хмурится. Вообще — всё это странно. Он сидит вечером в кабинете с Пак Чанёлем, собирается пить чай и есть вредную пищу вместе с ним, так ещё и рядом? Не слишком ли много за один вечер? Бэкхён несёт чашки, ставит на стол и садится рядом. Чанёль довольно улыбается. А Бён просто подумал о том, что он слишком сильно устал для того, чтобы думать. Да и что такого? Он же не барышня какая-то, правда? При всём желании — он вообще может прямо сейчас предложить Паку расслабиться и он совсем не удивится, если Чанёль согласится, а потом добившись своего больше не появится в его жизни никогда. Пока Бэкхён всё-таки думает — Чанёль успевает снять пиджак и снова закатить рукава. Бэкхён знает, что руки Чанёля не будут давать ему покоя в этот вечер, но это не беда. Он же может просто не обращать внимания, верно? Когда Чанёль садится рядом — Бэкхён явно чувствует разницу в их росте и комплекции. У Бэкхёна плечи хоть и широкие, но у Чанеля просто необъятные. Да и рост играет роль. А ещё Чанёль — в меру подкаченный. И Бэкхён вдруг неожиданно для самого себя начинает рассматривать его, как объект желания. Почему бы и нет. — Бэкхён, ешь. Я слышу урчание. Бэкхён мимолётно улыбается и откусывает кусок пиццы, которую принес Чанёль. Ещё горячая. Идеально. Они кушают в тишине и Бэкхён практически готов уснуть после приёма пищи. Прибавляется дикая усталость и он вообще не готов к ночной смене. Ему ещё нужно заглянуть и проверить, как там Сон. А он уже на ногах не может стоять. От Чанёля пахнет очень приятно. И Бэкхён вдыхает поглубже, потому что ему действительно нравится этот аромат. Чанёль видит, как Бэкхен закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Он видит, как глубоко Бэкхён дышит и как он откидывает голову, оголяя свою шею. Чанёль мимолётно замечает левую ключицу. И образ из немного угрюмого, мрачного временами и серьезного доктора Бёна превращается в образ невероятной трогательности и нежности. Парадокс. Чанёль по-моему ещё ни разу в своей жизни не встречал таких, как Бэкхён. — Ты сверлишь меня взглядом или мне кажется? Бэкхён открывает глаза и убеждается в своей правоте. А Чанёль лишь улыбается, продолжая смотреть. — Чанёль, ты меня своим взглядом не смутишь. Можешь не пытаться. Пак тут же вздыхает и чуть ли глаза не закатывает. — Слушай, доктор Бён, ты вообще пробиваемый? — Зачем ты на меня так смотришь? — Потому что ты мне нравишься? Потому что ты красивый? Ещё могу привести пару причин. Бэкхён смеётся, снова как-то неадекватно реагируя на такие комплименты, а затем резко поворачивается и оказывается в сантиметре от лица Чанёля. — Чего ты хочешь, а? — Бэкхён, я уже говорил чего хочу. — А меня хочешь? Чанёль лишь усмехается, поднимая руку и дотрагиваясь до подбородка Бэкхена пальцами. По телу бегут мурашки и Бэкхён чувствует, что что-то явно с ним не так. — Очень. Бэкхён сглатывает после такого ответа, чувствуя, что сердцебиение снова ускорилось. — Тогда почему не возьмёшь? — Потому что пока ты в меня не влюбишься — я тебя не трону. — Пытку хочешь устроить? — А что, так хочешь меня, доктор Бён? — Засранец. Чанель улыбается, еле сдерживая порыв поддаться вперёд. Навстречу к губам. — А если я найду другого, который быстро утолит мои желания? — Не найдёшь. Тебя никто не стерпит. — Я могу быть очень милым, когда это необходимо. — Например? Бэкхён пристально смотрит на Чанёля и в миг пересаживается на его колени. Чанёль даже не успевает среагировать, как его нагло седлают, обнимая за шею. Бэкхён мило улыбается, зарываясь пальцами в шевелюру Чанёля, пока тот пытается контролировать себя и свои желания, потому что это чертовски трудно. Особенно, когда такое вытворяет именно Бэкхён. — Бэкхён… — Чанёль касается пальцами щеки и поглаживает. — Ты такой уставший сейчас, что мне лишь хочется уложить тебя в постель, замотать в одеяло и не выпускать, пока не отдохнёшь. Нет, ты очень милый, правда, но… Бэкхён затихает и начинает кое-что понимать. Он только сейчас осознал, что сделал. Поэтому тут же быстро слез и попытался привести мысли в порядок. Что он только что сделал? Что он только что сделал, чёрт возьми? Бэкхён сглатывает, пару раз хлопает себя по щекам и поворачивается к Чанелю, который всё также сидит на диванчике, наблюдая за ним. Бэкхён подходит чуть ближе. — Мне кажется, тебе лучше уйти. — Ты только что сидел у меня на коленях, мило улыбаясь, а теперь прогоняешь? — Да. — Бэкхён поджимает губы. — Всё именно так. И я пойму, если ты не захочешь больше меня видеть. Чанёль встаёт и Бэкхён напрягается. Когда Чанёль останавливается совсем близко, Бэкхён чуть ли не зажмуривается, но поднимает голову и смотрит прямо в глаза. — Ты очень интересный и сложный человек, Бэкхён. Но знаешь, что я тебе скажу? Бэкхен молчит, ожидая ответа. — Я не из тех, кто останавливается перед трудностями и сходит с пути. Буду идти до конца. Смекаешь? — Чанёль обходит Бэкхёна и через пару секунд на плечах появляются пальцы, начинающие плавно массировать затёкшие мышцы. — Я взрослый мужчина, Бэкхён. И мне уже не нужны интрижки. Мне нужна пара. И моё сердце выбрало тебя. Возможно, будет звучать грубовато, но я зверь,который вцепился в тебя зубами. И отдавать я тебя никому не собираюсь. Я романтик, Бэкхён. Но не один я о тебе ничего не знаю. — Бэкхён прикрывает глаза, но расслабиться окончательно не может из-за слов Чанёля. — Ты обо мне тоже ничего не знаешь, кроме того, сколько у меня было пассий, кто мои родители, где я работаю и сколько мне лет. Бэкхён вздыхает и кладёт свои ладони на руки Чанёля, массирующие плечи. — Достаточно. Чанёль убирает руки и Бэкхён поворачивается к нему. — Я могу быть разным, Бэкхён. И ты ещё не видел моих плохих сторон. Поэтому, возможно, первым сбежишь именно ты. — Спорим? Чанёль усмехается, понимая, что Бэкхён совсем не прост. Другие обычно тут же сдавались в плен, стоило услышать речи о жесткости и загадочности. Властный и грубый тон делал своё дело, но на Бэкхена это похоже не действовало. Он с вызовом смотрел Чанёлю в глаза и ждал ответа. — Не думаю, что это хорошая идея, доктор Бён. Бэкхён вдруг вспоминает после этого обращения, что он оказывается доктор и уже должен делать обход. Он смотрит на мужчину и вздыхает. — Приём окончен. Мне нужно делать обход. Поэтому, тебе пора, Чанёль. — Мы же не договорили. — Я на работе, Чанёль. Чанёль лишь выдохнул и пошёл брать пиджак. А затем он подошёл к Бэкхену, который молча наблюдал за всеми его манипуляциями, наклонился к его уху и прошептал: — Пойдешь со мной на свидание? — Свидание? Ты серьёзно? Чанёль немного отодвигается и смотрит на нахмуренный взгляд Бэкхёна. — Да. — И зачем нам, взрослым мужикам, свидание? — Потому что на первом свидании не целуются, а я хочу тебя поцеловать как можно скорее. — А кто сказал, что я целуюсь на втором свидании? — И ты хочешь сказать, что ведёшь себя сейчас как взрослый мужик? Бэкхён закатывает глаза и Чанёль резко чмокает его в щёку. Он даже не успевает среагировать, как Чанёль говорит напоследок: — Я люблю сложности, Бэкхен. Помни это. И выходит из кабинета. А Бэкхён поднимает руку, дотрагивается до щеки и сглатывает. — Что это только что такое было? Мужчина подходит к столу, валится на диванчик, откусывает кусок оставшейся пиццы и пытается осознать. — Бэкхён, почему ты себя так ведёшь, чёрт возьми? Бён вдруг понимает, что разговаривает сам с собой вслух, поэтому начинает резко убирать всё лишнее после ужина, идёт умывается и отправляется делать обход. Сон как рукой сняло. Бён успевает зайти к госпоже Сон на пару минут и рассказать ей о том, что произошло. Она его возможно и не слышала вообще, но ему нужно было с кем-то поговорить срочно, а Чондэ с Кенсу заняты своими делами. Он только что почувствовал себя подростком, который переживает период полового созревания. Когда он приходит с обхода обратно и садится в кресло — с ужасом осознаёт, что ему понравилось сидеть на коленях Чанёля и обнимать его за шею, зарываясь в мягкую шевелюру. И Чанёль ему по-моему…

тоже нравится.