Идаллион

— Боги Асгарда, как же мне всё это надоело, — устало вздохнул я, прижимая к себе плачущую навзрыд блондинку, которая сжимала мою футболку, словно это был её спасательный круг.       Я уже около часа пытался успокоить рыдающую девушку, но дельного у меня так ничего и не выходило, а ведь как хорошо сегодня начался день — без каких-либо происшествий. Абсолютно, от слова «совсем», чему я был невероятно рад, да вот только поздний вечер испортил, так сказать, всю малину и мой спокойный сон — сначала столкнулся с пьяным Дагуром в столовой, а потом прибежала Астрид вся в слезах, так ещё и с жалобами на "рыжего извращенца". Аккуратно погладив всхлипывающую девушку, которая, вроде как, уже начала потихоньку успокаиваться, по голове, я кое-как достал из кармана штанов телефон и набрал номер единственного, кто мог мне сейчас помочь. — Чёрт, Инглинг, ты вообще не время смотришь, когда людям звонишь? — С места в карьер начал сонно возмущаться Густав, на секунду утихая, но потом он, видимо, посмотрел на часы. — Хэддок, три часа ночи, какого чёрта ты мне звонишь так поздно? Если не спишь ты, это ещё не значит, что не спит кто-то другой. — Довольно, — сухо оборвал его я, чувствуя, как девушка в моих объятиях от такого моего тона вздрогнула. — Мне нужна твоя помощь, хотя, со стороны это будет выглядеть как приказ, который нужно выполнить как можно раньше. — Что такого произошло, что я слышу сталь в твоём голосе? — Судя по шороху, Густ пытался подняться с кровати. — Чёрт, как же я хочу спать, Инглинг. — Я понимаю, приятель, но дело не требует отлагательств, — вздохнул я, прикрывая глаза, перед которыми снова предстало заплаканное лицо Астрид. — До завтрака Дагур должен покинуть территорию Идаллиона. И это задание я могу поручить только тебе, братишка.       Пускай малой не был мне родным, но за то время, что он живёт у меня под боком и активно мне помогает, я могу с чистой совестью записать его к себе в родственники, а вот Дагура после всего произошедшего могу от туда так же спокойно вычеркнуть — не смогу я называть его братом после того, что он попытался учинить чуть меньше часа назад. Это же надо до такой степени сойти с ума, чтобы напиться вусмерть и заявиться на порог апартаментов Астрид, которую ему так хотелось «приручить». За последнюю неделю он раз двадцать упомянул в своём разговоре блондинку, но каждый раз, слушая его, я думал, что накручиваю себя по поводу всей этой ситуации — Дагур просто не посмеет полезть к девушке. А в голове тем временем до сих пор не укладывалась мысль, что Дагур спятил от своих желаний и полностью развязавшего ему руки алкоголя до такой степени, что пошёл ночью к Астрид. А ведь я, когда говорил ему в столовой о его "хочу", совершенно не подозревал, во что это всё может вылиться. Но, как оказалось, это стало моей роковой ошибкой, благо, сама Астрид не растерялась и, дав рыжему промеж ног, бросилась ко мне, прекрасно зная, что я смогу её защитить.       Услышав нервный стук в дверь моей жилой комнаты в два с небольшим часа ночи, я сразу напрягся, но вот точно никак не ожидал увидеть на пороге заплаканную Астрид, которая не могла и пары слов связать, чтобы объяснить, что же произошло. Однако, внутреннее чутьё и интуиция никогда не спали, поэтому первым же вопросом заставил девушку всем телом содрогнуться — Дагур снова что-то натворил. И если сначала я подумал, что этот рыжий придурок снова попытался её обнять и поцеловать, то, когда понял, что почти дошло до попытки изнасилования, чуть было не зарычал от злости. Единственное, что меня в этот момент останавливало от похода к другу, чтобы набить ему морду, — это крепкая хватка блондинки, которая обнимала меня за талию, спрятав свой шмыгающий нос у меня между ключиц. — Этот, не побоюсь этого слова, урод попытался насильно затащить в постель одну из девушек, проходящих лечение в Идаллионе, — громкий зевок Густа на том конце провода заставил меня вынырнуть из воспоминаний и кратко рассказать причину всего происходящего. — Я разрешаю тебе пользоваться всем и использовать всё. Вплоть до алабаев. К завтраку Дагура не должно быть и в тысяче километров близь Идаллиона. — Я понял тебя, — сталь и тихая злость в голосе парня дали мне понять, что он справится просто на отлично. — Встретимся за завтраком, брат.       Тяжело вздохнув, я убрал мобильный телефон обратно в карман и уже двумя руками обнял Астрид, которая время от времени иногда всхлипывала. Минут через десять я всё же смог уговорить блондинку поспать, заверяя и буквально давая клятвы в том, что я её не трону, а Дагур сюда не проберётся, и уложил её к себе в постель, почти с головой накрывая тёплым одеялом, под которым она свернулась калачиком и, пару раз вслипнув, затихла.       С тяжёлым вздохом достав из прикроватной тумбочки пачку сигарет и зажигалку, я вышел на балкон и тут же услышал отголоски криков Густава, которые сопровождались достаточно громким лаем собак. Написав парню короткое сообщение о том, чтобы тот хотя бы не убивал рыжего, я со спокойной душой наконец поджёг сигарету, делая первую затяжку.       Постепенно уходящая с небосвода луна всё ещё немного освещала землю, чуть в дали, где был въезд в Идаллион, сиял свет от фар автомобиля, и откуда-то оттуда был слышен собачий лай. С другой стороны слышались «разговоры» домашних животных — кто-то тихо заблеял, а после этого слышалось протяжное мычание, но в остальном ночь была спокойной и тихой, что не могло не радовать — мирное утро закончилось безмятежной ночью.       Сна не было ни в одном глазу, поэтому я, докурив уже вторую сигарету, вернулся в комнату и спрятал возбудитель рака лёгких обратно в тумбочку. Решив, что не стоит напрасно тратить своё время, я как можно тише переоделся и покинул свою комнату, спускаясь на первый этаж и выходя из дома. Совсем недалеко была левада, в которой всегда что-то, да происходит, потому как в ней живёт тройка шебутных пони — Элиас, Рут и Нина. Эти ребята были куплены мною лично для того, чтобы заниматься с совсем маленькими гостями Идаллиона или же поднимать настроение взрослым — всегда забавно наблюдать, как те пытаются сдержать улыбку, когда вокруг них скачет сто, а иногда и сто пятьдесят килограмм веселья и счастья, заключённых в маленькую и весьма забавную лошадку.       Гнедой и белогривый Элиас прибежал ко мне раньше остальных, стоило мне только закрыть за собой калитку левады и повернуться. Другие двое подтянулись уже на звук хрустящей на зубах Эли моркови, которую тот уминал с завидной скоростью — я едва успевал доставать из кармана новый кусочек. Когда между Рутом и Элиасом началась небольшая драка из-за несчастного кусочка оранжевого овоща, который в итоге всё равно съела Нина, мне пришлось ощутимо дёрнуть взбунтовавшихся жеребцов за гривы и фыркнуть на лошадиный манер, призывая к порядку.       Эти двое поняли меня с первого раза, поэтому больше такого рода происшествий за всё то время, что я провёл в леваде с пони, у нас не возникало, как бы не старалась иногда Нина. Эта белая и длинноногая для пони кобылка была частой виновницей и зачинщицей мелких драк, но при мне старалась вести себя ласково и  не попадаться. — Что ты, ласковая моя и нежная, — весело усмехнулся я, когда мне на плечо легла миниатюрная белая голова. — Соскучилась по мне или яблочко у меня вымогаешь?       Пару раз ущипнув меня губами за щёку, кобылка дала мне понять, что просто соскучилась по мне, чему я немного удивился — не так уж и часто эта тройка начинала сентиментальничать, а тут сразу Нина, которая, ни смотря ни на что, любила маленьких приезжих детишек куда больше чем меня. — Что же, я оставлю это в секрете ото всех, моя дорогая, — одной рукой обхватив мордочку и поцеловав в нос, я усмехнулся, когда беленькая фыркнула, но от меня не отошла.       Какой бы вредной и местами неуправляемой она не была, какие бы проказы не вытворяла — она прекрасно знала, что я никогда не повышу на неё голос и, уж тем более, не подниму руку. Да, я смогу легонько ударить по шее или крупу, стукнуть тоненькой веточкой по ганаше, но это никогда не будет означать какое-то наказание или что-то подобное — я не бью и не ругаюсь, да и наказывать не люблю, а это всё так, баловство.       В компании бодрых маленьких лошадок я просидел до самого рассвета, в мыслях иногда всё же прокручивая события этой ночи. А ведь Астрид только-только начала потихоньку восстанавливаться, я всё чаще стал наблюдать в её глазах блеск и интерес к жизни, которого не было, когда она только приехала кто мне.       Но Дагур одним лишь поступком всё испортил — не приди он к ней сегодня ночью пьяным и не потребуй буквально раздвинуть перед ним ноги, то возможно, что к концу лечения девушка бы и оттаяла к нему, но, видимо, не судьба.