Фрагменты.

Сегодня очень жаркий, даже знойный день. Мы смогли сбежать даже в этих каменных джунглях, залезть в машину и уехать ненадолго, что бы просто побыть вдвоем, без всего этого мира. Июнь выдался действительно жарким, а в этом городе, кажется, даже асфальт плавится под ногами, по этому мы едем до ближайшей заправки, покупаем холодную газировку и сбегаем до того как нас узнают, поймают, рассекретят и будут задавать столь обыденные вопросы. «Вы Райан Росс?» Боже, это не я. Нет, ты ошибся, чувак, нас часто путают и еще это не Брендон Ури, просто мы их клоны! Мы вообще не эти ребята. Из размышлений о том, как же сильно я не хотел быть «пойманным» меня вытягивает Брендон. — Хэй? Ты в порядке? Ох, малыш, это сложный вопрос. Я совершенно не хотел просыпаться и ехать сюда, в этот город, на это интервью. Но, как нам сказали, это очень важно. Конечно важно. Вообще все важно, кроме нас самих. — Райан. Теперь он осторожно дергает меня за плечо и я понимаю, что так и не ответил ему. — В порядке. Просто жарковато. — Ну, отчасти я не вру, на улице действительно очень жарко, но я уверен что это из-за Брендона. Мы просто сидим в машине с открытыми окнами, пьем газировку, наслаждаемся обществом друг друга и наблюдаем за редкими прохожими. Какой то парнишка на велосипеде, на вид лет шестнадцати, а вот милая пожилая женщина и еще девушки в коротеньких платьях. Я бы сказал, что они красивые, но еще стоит добавить, что Брендон гораздо красивее. Эти девушки накрашены и красиво одеты, а Брендон с ураганом на своей голове и синяками под глазами, потому что он не спал сегодня и я тому причина. И он самый красивый на свете, я клянусь. Такого второго просто не существует, потому что он красивый даже тогда, когда не должен таким быть и это нереально, невозможно и даже немного бесит, а еще у меня появились из-за него комплексы, но я все равно люблю его. — Нам нужно возвращаться. — Я снова чувствую его руку, но теперь она не на моем плече. Его пальцы сжимают мое колено и я расслабляюсь от этого жеста. Он со мной рядом. Он должен быть рядом и он здесь, а это очень хорошо, потому что он — это всегда хорошо. Машина медленно трогается с места и в окно влетает прохладный ветер, который сдувает с лица мои отросшие волосы. Я хотел пойти в парикмахерскую неделю назад, но Брендон строго настрого запретил мне стричься, потому что «Я люблю твои волосы. Это уже мои волосы, родные и любимые», ну я и не смог. Он такие глазки сделал, что, говорю честно, я бы убил за это. То есть если бы он попросил убить кого то и посмотрел на меня так, то я бы реально убил без сомнений и именно по этому вам не стоит ссориться с моим парнем. Когда он включает радио, я слышу новую музыку. Современные исполнители, какая чушь. Эти дети совершенно не умеют петь и.. Он что, подпевает? Я изумленно смотрю на него, потом фыркаю и надеваю на себя солнечные очки, что бы не видеть этого безобразия. — Я знаю твое мнение по поводу современной музыки, но это классная песня! — Он улыбается и мне не нравится эта улыбка. Он снова скажет это, да? Засранец. — Дед, не дуйся. — Я не дед, ясно тебе? — Он лишь смеется над моими словами. Да как он смеет, этот чертов Брендон Ури, как он смеет называть меня дедом? — И вообще, я просто не вижу смысла в этих песнях, по этому они мне не нравятся. Музыка — это инструмент души, а не задницы. А современные песни звучат именно так, будто их придумали, писали и исполняли только задом. Это меня бесит. — Да ладно тебе, вся музыка хороша по своему. — Он пожимает плечами и переключает радиостанцию, что бы я успокоился. Да, это и правда успокаивает меня, потому что мы попадаем на радиостанцию со старыми песнями из 60-х — 80-х годов. Приезжаем мы минут через пятнадцать и я не хочу идти туда. Впервые мы даем интервью не просто как музыканты, а как открытая пара. И мы официально ответим на вопросы о нашей помолвке, о планах, о музыке и обо всем, что так волнует фанатов по мнению этого журнала. Мы поднимаемся на третий этаж этого здания. Новый кабинет Питера, в котором нас уже ждет интервьюер. Милая женщина лет тридцати в строгом костюме и с очками. Что ж, надеюсь, что я останусь о ней такого же мнения после этого разговора. Мы садимся на диван, а она напротив нас. — Я включу диктофон, вы не против? — Она улыбается и смотрит на нас, показывая маленькое устройство. Брендон кивает ей, а я остаюсь крутым в своих солнечных очках и стараюсь даже не слушать ее. — И так. — Девушка включает свой диктофон и смотрит в свои записи. Все это время у нее в руках был блокнот в котором, наверное, были вопросы к нам. — Первый вопрос, который чаще всего задают вам фанаты. Ни для кого не секрет, что вы — пара, но правдивы ли слухи о вашей помолвке? — Да. — Брендон немного волнуется и я осторожно, незаметно поглаживаю его по локтю, а затем вижу, что он расслабляется и ранее натянутая улыбка наконец доходит и до его глаз. — Это правда, мы планируем устроить свадьбу в конце августа сразу после Дня Рождения Райана. Девушку явно радует, что Брендон идет с ней на контакт и сам рассказывает что то, а не отвечает сухо, как это делаю я. — Что ж, а можно узнать о том, кто из вас делал предложение и как? — Как я и думал, вопросы в основном о нашей предстоящей свадьбе. Ожидаемо. — Ох, ну это было на Рождество и говорить да пришлось мне! — Он смеется и смотрит на меня с особой нежностью, будто эта девушка заставила его вспомнить тот день. Я улыбаюсь ему и отвожу взгляд, потому что она все еще тут, а я все еще не привык быть настолько открытым для чужих людей, фанатов или просто говорить о своей жизни в интервью. Но это больше не моя жизнь, она наша, так что я буду терпеть это все ради него. — Вы уже решили кто какую фамилию возьмет после свадьбы и собирается ли кто то из вас вообще менять фамилию? — Девушка просто выполняет свою работу, но по блеску в ее глазах можно без труда догадаться, что она сама фанатка. Типично. — Об этом будем знать только мы двое. — Он игриво улыбается и кидает короткий взгляд на меня. Не только об этом будем знать только мы двое. Еще и о сегодняшней бессонной ночи будем знать только мы. Да и много еще о чем. Девушка кивает немного расстроенно, но понимающе и переводит взгляд на меня. Черт, Брендон же так хорошо справлялся, зачем она смотрит на меня так, будто сейчас спросит что то? Мне придется отвечать? Я не хочу! — Мистер Росс, что вы можете сказать по поводу вашей помолвки? Вы счастливы? Что за тупой вопрос? И как мне на него ответить развернуто, как меня и просили перед интервью? — Да, конечно. — Все, что я могу сказать. Девушку это не устраивает, она лишь кивает. Все, кто брал у меня интервью оставались недовольны. Она не будет исключением. — Что вы можете сказать по поводу музыки? Предвидится ли в скором времени альбом, как вы заявляли в одном из постов в вашем твиттер-аккаунте? — Ну слава богу. Я дождался. Теперь я могу говорить так, чтобы мне не казалось, что меня душат. — О да, я в процессе написания. Примерно через месяц будет клип на одну из новых песен, а после. — Я сглотнул, словно говорил о чем то нереальном — а после нашей свадьбы с Брендоном, примерно в конце сентября или в начале ноября альбом будет официально опубликован и доступен к прослушиванию. Девушка выглядит удовлетворенной таким моим ответом и кивает снова. Она думает, что раз уж я разговорился, то отвечу на несколько вопросов о «Райдене». — Я не привык выносить личную жизнь на показ так, как делает это Брен, но я счастлив. Можно перейти к другим вопросам? Нас мучают еще около часа, а потом мы, наконец то, уходим оттуда. Я чертовски рад, что больше никто не хочет влезть в мою душу с диктофоном или типа того. — Малыш, ты молодец. — Он массирует мое плечо когда мы уже сидим в машине и я откидываю голову на спинку сидения. — Правда, я горжусь тобой. — Он улыбается и тянется ко мне, а затем нежно целует в губы, на что я улыбаюсь. Его поцелуи всегда приятны. — Домой? — Домой. Я не должен забывать, что теперь моя жизнь не только моя, но и его. Только учусь быть хорошим мужем для него, но это того стоит. Он того стоит. Мы того стоим.