Broken Chains

Утреннее небо раскрасилось в различные цвета, смешивая все оттенки голубого с насыщенным фиолетовым, красным и оранжевым, словно на палитре художника. Темнота исчезла, а на небе вновь засияло яркое солнце, начинался новый день. Воздух был чист и свеж после вчерашнего дождя, но это совершенно не волновало Петира, он был не из тех, кто любуется небесами, предпочитая им то, что творилось на земле. Облака не умели так скрывать секреты, как это делали люди. Бейлиш проснулся с первыми лучами солнца, он был не из тех, кто долго спит — всегда слишком многое надо было сделать и распланировать за день. Вот только осознание того, что он спал в гостевой комнате, заставило его замереть — какого черта я тут вообще делаю? Постепенно в памяти стали проясняться события вчерашнего дня. Девушка. Кровь. Арест Джоффри. Бейлиш решил, что не будет даже думать об этом, пока не выпьет как минимум пару чашек кофе. Наконец, вторая чашка кофе была выпита, оставляя Петира вместе с его мыслями о девушке. Что же ему с ней делать? Оставить ее у себя? Высадить ее возле госпиталя? Или, может, церкви? Петир умел быстро принимать решения, но во всем, что касалось этой девушки, он был в полной растерянности и ничего не приходило ему в голову, его мысли были словно парализованы ей. Он положил два поджаренных тоста с маслом на тарелку, которую поставил на поднос вместе со стаканом прохладного апельсинового сока, и молча понес его наверх в свою спальню, аккуратно отрывая дверь. Однако, в комнате никого не было. — Милая? — позвал ее Бейлиш, ставя поднос. Ответом ему стала тишина, но мужчина уже знал, где прячется девушка. Нагнувшись, Петир обнаружил ее, свернувшуюся в клубок под кроватью. Она чутко спала, и это было не удивительно, так что она проснулась, когда Бейлиш открыл дверь в спальню, но все равно отказывалась двигаться. — Пора выбираться оттуда и завтракать, милая, — с улыбкой сказал ей Петир. Девушка даже не пошевелилась.  — Вылезай, а то твои тосты остынут, а сок станет теплым. Петир протянул ей руку, которую девушка неохотно приняла, но все равно с опаской не поднимала глаза, продолжая смотреть в пол. Она позволила ему усадить себя на кровать и стала есть, после того, как Петир сказал ей об этом. Свежеподжаренные тосты приятно похрустывали, и девушка подумала, что даже не может вспомнить, когда ее так хорошо кормили в последний раз, Петир был так добр к ней. Довольный тем, что она стала есть, мужчина направился к своему шкафу, доставая оттуда чистую одежду — белую рубашку, красные боксеры, черные брюки и подходящий к ним пиджак. Разложив все возле туалетного столика, Петир стал расстегивать рубашку, в которой спал этой ночью. Хруст тоста тут же прекратился, и Бейлиш посмотрев на девушку, увидел, что та, словно окаменев, со страхом смотрит на него. Поначалу Петир подумал, что причина в длинном шраме, пересекающем его грудь, но девушка смотрела вовсе не на шрам. И тут до Бейлиша дошло в чем дело. — Нет, милая, я просто хочу принять душ, я не собираюсь тебя трогать. Петир поднял старую одежду и бросил ее в корзину для белья, прежде чем направиться в ванную. — Продолжай есть. Когда закончишь, то можешь делать, что хочешь, только не выходи, пожалуйста, из комнаты. За ним закрылась дверь, и вскоре шум воды наполнил комнату. Петир совершенно бездумно тер кожу, как это делал всегда, позволяя воде смыть все тревоги и заботы. Горячий поток успокаивал его и, закрыв глаза, мужчина просто наслаждался. Чистая вода словно смывала все его грехи. Но вскоре это спокойствие подошло к концу, и Бейлиш понимал, что пора выходить и вытираться. Он не мог находиться тут вечно, так что, одевшись, Петир направился обратно в спальню. Девушка стояла возле окна, глядя вдаль на океан, но его внимание привлекло вовсе не это, а то, что она вновь была полностью обнажена. — Что ты делаешь? — спросил с недоумением он, и девушка вздрогнула от неожиданности. — Господин сказал… Она только что снова заговорила? — Сказал, что…животное может делать, что захочет…пока не будет выходить из комнаты, — от ужаса девушка начала заикаться. — Животное будет хорошо себя вести. Простите, господин, простите. И хотя мужчина был доволен, что она наконец хотя бы вот так начала говорить, он все еще пытался разобраться в причинах ее наготы. В дневном свете он видел насколько темными и болезненными были синяки девушки, покрывающие практически каждый сантиметр ее бледной кожи. — Почему ты сняла свою рубашку? — стараясь говорить как можно мягче, спросил Петир, глядя на аккуратно сложенную рубашку, лежащую на кровати. — У господина… такие… красивые вещи. Да почему она называет меня «господин»? — Животное не хочет…испортить ее своей кровью. Петир нахмурился после этих слов. Кровь? Его сердце сжалось, и это непонятное желание защитить ее заставило Петира шагнуть к ней навстречу и, взяв за плечи, осмотреть девушку в поисках ран. — Какой кровью? У тебя уже нет свежих ран, — однако, посмотрев вниз, Петир увидел красную струйку, текущую по ее бедру. — Ох, все ясно. После того, как он помог рыжеволосой привести себя в порядок и после самого неловкого и короткого посещения магазина в его жизни, Петир одел ее в другую свою старую рубашку, в этот раз изумрудно-зеленую, и отвел маленькую пташку в свою гостиную. — Присаживайся, милая. Рыжеволосая мгновенно рухнула на колени, с громким стуком ударяясь о пол. Петир недоуменно проследил за ней взглядом. — Я не это имел ввиду… — Мне жаль, господин. Животное сожалеет. Извинения торопливо летели с ее губ на едином выдохе, а ее глаза все так же смотрели в пол, как будто девушка считала, что она недостойна смотреть на Петира. Бейлиш поднял ее с пола и усадил на кушетку, присаживаясь рядом. Наклонив голову, он попытался поймать взгляд голубых глаз девушки, но это было бессмысленным занятием — та продолжала смотреть строго в пол. — Ладно, — он провел рукой по своим аккуратно подстриженным волосам. — Как тебя зовут, милая? Помолчав какое-то время, девушка начала говорить. — Новый господин…может называть животное как захочет. Животное. Шлюха. Сука. Блядь. Каждый из последующих вариантов Петиру было слышать еще тяжелее, чем предыдущий. — Это не имена. Как тебя зовут на самом деле? — повторил он. Девушка не ответила ему, и Петир, глядя на нее сейчас, почувствовал что-то знакомое в ней, она так похожа на Кет. Яркие рыжие волосы, бледная кожа и бездонные голубые глаза. И в этот момент в голове у него словно щелкнуло. Кет! Она выглядит, словно Кет! Это могло означать только лишь одно. Санса! Это — Санса! Как же он сразу не догадался. Ланнистеры уничтожили всех Старков много лет назад, но перед ним, без сомнения, сейчас сидела Санса. — Ты ведь Санса? — вопрос прозвучал немного нервно и тихо, не так, как он рассчитывал. — Нет! Нет! Нет! Не заслужила имя! Она была напугана до смерти, а ее голубые глаза наполнились таким ужасом, что лишь подтвердило его догадку — это была именно Санса. Прежде чем Петир сам осознал, что делает, он обнял девушку и притянул к себе. Санса замерла у него в объятьях. Если бы она не забыла, как плакать, то определенно заплакала бы сейчас. — Нет, Санса, ты заслуживаешь имя. У тебя оно есть и было всегда. Ты — Санса Старк. — Как пожелает господин, — всхлипнула она, все еще не понимая, можно ли ей вообще говорить или нет. — Тебе не нужно называть меня так, милая, — заверил он девушку, все еще продолжая обнимать ее. — Животное принадлежит господину, — просто сказала она. — Ты — Санса, а не животное. И ты не принадлежишь мне, но я о тебе позабочусь, — вздохнул Бейлиш. — Это самое малое, что я могу сделать для Кет. Время шло, а Петир просто продолжал молча обнимать ее, последнюю из Старков, частичку Кет. Неожиданно он понял, почему ему так хотелось защитить ее и позаботиться о ней. Санса выросла красивой девушкой, несмотря на все издевательства Джоффри, и Петир был намерен сделать так, чтобы ее глаза снова сияли. Ради Кейтилин. На улице пели птицы, сидящие высоко на деревьях, и это был единственный шум, который нарушал сейчас тишину в комнате, кроме дыхания мужчины и девушки. Ее кожа была прохладной, но его тепло, с легкостью ощущавшееся сквозь идеально скроенный костюм, словно проникало в нее сейчас, согревая. Прошло так много времени с того момента, как кто-то в последний раз с такой заботой обнимал Сансу, большая часть ее жизни была наполнена болью. Девушка одновременно многое помнила о своем детстве, и, в тоже время, ничего. Все, что осталось в ее памяти о том, как выглядели ее отец и мать — лишь расплывчатые воспоминания. Санса знала, что она была похожа на свою мать, но не более того. Лица ее братьев и сестры тоже практически стерлись, и Санса даже не могла вспомнить имя своего самого младшего брата. Рикард? Риктер? Имя было каким-то схожим с этими, и с каждым разом, когда она пыталась вспомнить, ей становилось все больнее. Робб и Джон были единственными, кого она помнила четко, она помнила глаза Робба, темные кудрявые волосы Джона, испачканные кровью… По правде говоря, все, что Санса Старк помнила о своих родных — это их смерть. От воспоминаний ее оторвал голос Петира, когда мужчина заговорил вновь. Санса понимала, что они много времени провели вот так в полнейшей тишине, но, похоже, этот момент был окончен. Голос мужчины был уверенный и доминирующий, но он не был жестоким, как голос ее прежнего господина, в нем не чувствовалось никакого безумия. — Я сказал в офисе, что сегодня поработаю из дома, так что я смогу присмотреть за тобой, но у меня есть еще дела. Я буду в доме, так что если тебе что-то понадобится — просто позови меня, хорошо? Санса продолжала молчать, не поднимая глаза. — Это не займет много времени. Ты можешь ходить по дому где хочешь, но, пожалуйста, не выходи наружу, ты можешь пораниться или заблудиться. После этого Петир вышел из комнаты, оставляя девушку одну. Ему многое надо было обдумать, и он все еще никак не мог определиться с тем, что чувствует насчет того, что девушка называла его «господин». Петир не собирался лгать самому себе, это слово определенно тешило его самолюбие, но это же была дочь Кет, которую унижали все ее жизнь. Понадобилось время, но в итоге Петир аккуратно разложил все огнестрельное оружие и клинки Джоффри в своем тайнике в гараже, а от порно-журналов, в которых не было ничего, кроме насилия, остался лишь пепел. Чистильщик весьма сомневался, что Джоффри потребует их обратно, да даже если и так, то он всегда может сказать, что Санса порвала их в клочья перед смертью. Мертвая проститутка, чье тело он совершенно не ожидал найти в особняке, стала не первым трупом, от которого он должен был избавиться. Никогда не используй известь, подумал Петир, это был самый первый урок, который он получил в своей профессии. Большинство людей даже не подозревает, что это лишь сохранит тело. — Так что же сделать с трупом? — с сарказмом стал размышлять он вслух. — Они рождаются, они живут и их убивают. И что потом? Тело сейчас на опыты никуда не сдать, и оно слишком большое, чтобы засунуть в измельчитель мусора. Его лодка станет следующим местом назначения для проститутки, чье тело было спрятано у Петира в подполе, и позднее, когда Санса будет спать, под покровом ночи он сделает так, чтобы тело больше никогда не нашли. Чистильщику определенно нравились акулы, они были весьма полезны, а в водах возле Королевской гавани их было предостаточно. Тела убитых никогда не будут найдены. День был в самом разгаре, когда Петир закончил свою работу в качестве чистильщика, однако, еще все еще ждали его обязанности финансового директора в «Lion and Stag». Однако вскоре он поймал себя на мысли, что Сансе должно быть там одиноко, так что Петир стал осматривать дом, после того как обнаружил, что Санса ушла из гостиной. Он полагал, что обнаружит ее на том же месте, где оставил — на кушетке, однако девушки нигде не было. Бейлиш было открыл рот, намереваясь позвать девушку, но тут же закрыл его, не желая, чтобы девушка подумала, что он разозлился из-за того, что она вышла из комнаты. Наконец, он обнаружил Сансу в библиотеке, которая скрывалась в глубине его дома за высокими арочными дверями цвета сандалового дерева с небольшими стеклянными панелями. Комната была шестиугольной, и возле каждой стены стоял книжный шкаф. Петир весьма серьезно относился к подбору своей библиотеки, любовь к чтению он унаследовал от матери, хотя, нельзя сказать, что он хорошо ее помнил. В верхней части комнаты был небольшой помост, на котором стояли два книжных шкафа рядом с маленькими круглыми окнами, пропускавшими лучи света в комнату. В самом же центре стояло черное пианино. Спиной к входу на полу сейчас сидела Санса, рассматривающая названия книг. Лицо девушки сейчас было закрыто ее огненно-рыжими волосами, словно капюшоном, которые так контрастировали с темно-синей рубашкой на ней. — Ты можешь брать и читать любую, если захочешь, — сказал Петир, продолжая стоять в дверном проеме. Санса резко отшатнулась назад, вновь опуская глаза в пол, выглядя сейчас как ребенок, которого застали за поеданием конфет. — Не получится, господин. Голос девушки был настолько тихий, что Петиру пришлось прислушаться, чтобы расслышать ее слова. Бейлиш вздохнул. Он подумал о том, что семья Сансы была убита, когда ей было 8 лет, что было около 10 лет назад, и Петир понимал, что с того момента ей вряд ли удавалось подержать книгу в руках, если только это не был один из порно-журналов Джоффри, с того момента. Все навыки чтения и письма, которым она научилась в детстве, определенно уже были забыты. Его сердце вновь сжалось от боли, эта девушка стала единственной, о ком ему хотелось позаботиться, кроме себя самого, впервые за долгое время. Петиру сейчас хотелось лишь одного — заставить Джоффри Баратеона страдать, но это пока подождет. Молча Бейлиш подошел к комоду и взял оттуда желтый блокнот и ручку, прежде чем сесть на пол рядом с девушкой. — Ты не можешь писать тоже? — мягко спросил он, и Санса покачала головой. — Я научу тебя. Ты ведь не возражаешь, милая? — Господин не должен… тратить свое время или… доброту на животное, — пробормотала она. — Ты — Санса, а не животное, — мягко сказал Петир, и девушка быстро поправила саму себя. — Господин не должен тратить свое время или доброту на… Сансу. Ну, практически. Думаю, что это уже прогресс. Ему было тяжело видеть ее такой, сломленной и забитой. Петир чувствовал, что девушка способна на гораздо большее. Он всегда был готов пойти на все, чтобы добиться желаемого, а сейчас ему хотелось, чтобы Санса вновь обрела себя. — Санса — ты гораздо большее, чем в это тебя заставляли верить Ланнистеры, — сказал Петир, и девушка почувствовала, что он говорит искренне сейчас. — Ну, а теперь, ты хочешь научиться? Рыжеволосая кивнула. — Что ты помнишь? — Не особо много, господин, — осторожно начала она, все еще тихим голосом. — Санса помнит…буквы, господин. — Я, а не Санса и уж тем более не животное. Ты не вещь, ты — человек. — Я, господин. — Вот так уже лучше. Давай начнем с простого. Петир щелкнул ручкой и быстро написал алфавит. Мужчина был доволен тем, что Санса пошла на контакт с ним, он даже не ожидал, что она начнет с ним общаться, но это лишь доказывало, насколько девушка сильна внутренне. Когда все буквы были написаны, Петир написал еще одно слово заглавными буквами, а затем передал блокнот девушке. — Вот, перепиши это. Санса послушалась и начала переписывать буквы на листе бумаги, держа ручку, словно ребенок, и Петир не удержался от улыбки при виде ее сосредоточенного лица. Санса все еще здесь, просто она прячется там, в глубине. Девушке не понадобилось много времени, чтобы закончить, и когда она продемонстрировала ему блокнот, казалось, словно Санса на мгновение забыла, что 10 лет провела в плену. Петиру нравилось, что, несмотря на весь свой страх, девушке хватало сил, чтобы не замыкаться в себе. — Ты знаешь, что ты только что написала? — мягко спросил у нее Петир. — Нет, господин. Он посмотрел вниз на блокнот из желтой линованной бумаги, а затем вновь поднял глаза на девушку.   САНСА   — Это твое имя, милая. Здесь написано «Санса». Ты — молодец. Санса подумала, что ее никогда до этого не хвалили, или, если так все же было, то она не помнила об этом. — Спасибо, господин, — тихо сказала она. — Следующим мы попробуем «Старк», а потом — мое имя. Вся авторитарность и весь эгоизм Петира словно исчезали, когда дело касалось старшей дочери Старков. Еще не прошло и суток с того момента, как он ее привел в свой дом, но, тем не менее, она уже начала говорить с ним целыми предложениями, и даже стала учиться говорить Я и Санса вместо Животное. Впрочем, Петир понимал, что это было скорее из страха перед возможными последствиями, чем что-то иное. Ей еще очень многому предстоит научиться, но она уже начала свой путь к новой жизни.