КАРАТЕЛЬ

Привет, любимый Не плачь, я посылаю тебе поцелуй Прости, но дозвониться не могу Ты же знаешь, как это с пробками Если отдать всего себя, то можно исчезнуть в мгновение ока Детка Я хочу, чтобы ты держал меня за руку тогда, когда я писал это Или, можно быть, что-то другое, но кого это волнует, это всего лишь лист бумаги Ты посмотри, сегодня ветрено, если пойдёшь, надень шарф Я никогда не был таким живым Я вывернул в письме, нахрен, все свое сердце Но я все еще ищу слова Чтобы ты почувствовал себя лучше Даже если я не знаю, где ты Или если ты ненавидишь меня, как другие...* Иан медленно и лениво приоткрыл веки. Вставать не хотелось. Лучше еще понежиться в постели. Иан перевернулся на другой бок и тут же вскочил, будто его ударили. Воспоминания навалились на него, как снежный ком. Он панически начал вертеть головой. Сефу рядом не было. Кровать была пуста. Родители исчезли. Комнату заливал тусклый утренний свет. Внезапно послышался шорох, и Иан вздрогнул, ожидая худшего. Но это прошелестела бумажка, вырванная из тетради. Она упала на подлокотник дивана с потолка. На листке шла лаконичная надпись - "Иану". Готхольд поднес бумагу к глазам. На ней небрежно, размашистым крупным почерком было набросано: - Твои родители ушли к Вирсту. Не беспокойся. Иан надул губы. Почерк он узнал. Такой же красовался у него под левой ключицей. Расстроился Иан не из-за него. Сефу ушел, хотя обещал остаться. И не разбудил его, когда проснулись родители. Скотина. Сначала в любви признается, а потом козлится! Иан тяжело вздохнул. И вот с ним ему теперь жить... Готхольд против воли довольно улыбнулся. Налюбовавшись знакомым почерком, он попытался запихнуть записку в карман, но внезапно на пол упала другая бумажка, незамеченная ранее, свинцового цвета, сложенная в несколько раз... Иан, усмехнувшись, развернул ее. Сефу теперь ему письма слать будет? На серой бумаге более аккуратно, но такими же крупными и простыми, будто детскими, буквами было выведено: - Я люблю тебя, Иан. Правда. Очень сильно. Люблю больше жизни. Больше смерти. Больше покоя. Я любил тебя еще до первой нашей встречи. Прости за грубость и насмешки. Я хотел быть ласков с тобой. Я желал носить тебя на руках. Целовать следы твоих ног. Но тогда ты бы не посмотрел на меня, верно? Прошел бы мимо. Как делал всегда. Не думай, что я притворялся. Я не играл роль. Я действительно грубый и саркастичный. Хитрый. Обыкновенный сметливый мужик. Невежливый и простой. Но с тобой я хотел вести себя иначе... Желал быть лучше, чем я есть. Не вышло, прости. Прости меня, Иан. Прости меня за все. Я не хотел ломать твою жизнь. До тебя я никогда не делал ничего ради себя. Но когда я полюбил тебя, то возжелал быть эгоистом. Впервые. Я бы любил тебя и сдувал бы с тебя пылинки всю твою жизнь. Прости, что вмешался. Прости, что испортил тебя. Запятнал. Но я никогда и мысли не допускал, чтобы воспользоваться тобой. Я любил тебя так, что нарушил все свои принципы. Мой цикл кончается, Иан. Я устал. Очень хочу спать. Надеюсь, через много-много лет по земле будут бегать твои внуки и правнуки. Синеглазые, кудрявые, с очаровательной улыбкой. Дурные. И я нутром пойму, что они - твое продолжение. Буду трепетать от радости за тебя. Воспитай их хорошими людьми, Иан. Ты сможешь. Ты можешь все. Найди себе достойного, лучшего человека и свяжи с ним свою жизнь. Забудь меня, Иан. Будь счастлив. Люби, Иан. Я верю, у тебя получится. Ты так молод... И ты сильнее, чем о тебе думают. Никому тебя не сломить, Иан. Даже мне. Прошу тебя лишь об одном, моя дорогая личинка, - не вспоминай обо мне с ненавистью. Пожалуйста. Я не переживу это, даже если потеряю память. Потому что я люблю тебя, Иан. Но этого мало. С любовью, твой Ш М С. Прощай. P.S. Прости. Будет больно. Но так надо. К последней фразе у Иана так дрожали руки, что бумага тряслась, и строчки прыгали. Сердце колотилось где-то в горле. Но как только Иан дочитал постскриптум, стало в сотни раз хуже. Боль навалилась такая, что дыхание перехватило. Иан осел на пол, держась за источник своих страданий. Место под левой ключицей жгло огнем. И Иан вдруг понял. Что-то случилось с помолвкой. Нет, нет, нет! Только не с ней! Иан сжал кожу пальцами, чтобы не выпустить магию, чтобы удержать... Но кровь текла струями, заливая пол, все тело стиснуло судорогами, и когда показалось, что Иан просто лопнет от страданий, боль внезапно исчезла. Словно ее кто-то перетянул. Иан лежал, будто подбитая птица, прижимаясь виском к полу. По ощущениям, он был ледяным. Метка, метка, метка... Боги, пусть она останется на месте! Иан приподнялся на локтях, опуская голову и оттягивая кожу под ключицей. Буквы "Ш М С" не исчезли, но они расплылись, будто кто-то вылил на лист, перемазанный акварельными красками, стакан воды. Нет, это не то, о чем он подумал, нет! Боль ощущалась где-то на задворках сознания. Будто одну из его конечностей отрубили, но она все равно чувствовалась. Ныла... Внезапно Иан, тяжело дыша, понял - боль перетянул на себя Сефу. Тот, кто разорвет помолвку, будет страдать. Если Сефу что-то сделал, то сейчас мучается именно он... Нет, нет, нет... Иан не хотел, чтобы он страдал. Только не он. Иан стиснул пальцами метку и взмолился: - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Только не Сефу! Кожа под пальцами Готхольда зашевелилась. Что?! Иан опустил голову, с жадным ожиданием разглядывая метку. Вена под ключицей внезапно ожила, задвигалась и начала прорастать через кожу, на глазах превращаясь в стебель. Стебель?! Какой стебель? Но он был самым настоящим. У него появились листики, а затем бутон, который мгновенно распустился. На свет показалась безумно прекрасная розовая роза. Что?! Но цветок красовался недолго. Через мгновенно он повял, скукожился и потемнел, рассыпавшись черным пеплом. В следующую секунду на Иана обрушилась такая боль, что сознание померкло... Место под ключицей будто расплавилось и отмерло. В комнату кто-то вбежал, крича и называя Иана по имени, но он этого уже не слышал. * Вольный перевод с итальянского песни Gemitaiz - Senza di me (Без меня). Обожаю ее. В ней очень много любви и тоски...