Неприкаянные

17 ноября, 10:28. Койю проснулся почти два часа назад, и Акиры уже не было. Точно, его СТО начинает работу с восьми утра. Наверно, Сузуки каждый день встаёт не позднее семи утра, чтобы успеть настроиться на очередную рабочую смену. Но не это озадачило рыжего — обычно спал он весьма чутко, и то, что он не услышал, как Акира встаёт и собирается, было удивительно. Едва открыв глаза, Такашима сразу взял телефон — в мессенджере сообщение от Сузуки: «Удачи тебе сегодня. Не забудь о нашем уговоре.» — Забудешь тут… — произнёс рыжий на выдохе. Он сидел на кухонном столе, механически болтая ногой и потягивая кофе, который почему-то захотелось сделать покрепче, будто мало ему перепало переживаний за последние три дня. Рядом на столешнице лежала визитка женщины, с которой Койю планировал встретиться. Он собирался позвонить ей — уже можно по всем правилам хорошего тона, не рано и не поздно, да и рабочий день у большинства организаций начинается с девяти утра. Однако, когда молодой человек взял в руки телефон и набрал нужный номер, что-то тут же остановило его. Что он скажет ей? Как начать разговор? «Меня зовут Такашима Койю, и я — твой сын»? «Добрый день, Кисида-сан, я…». А что «я»? Я — тот самый ребёнок, которого Вы оставили в роддоме? — Какая тупость! — рявкнул Койю, и мирно спящий на своей лежанке Рэмбо вздрогнул от его громкого голоса, сразу проснувшись. — Извини, не хотел пугать. Он сотню раз спрашивал себя, для чего ему встречаться с ней. Ведь это всё равно ничего не даст, ничего не изменит. Женщина, называющая себя его матерью, за двадцать семь лет не предприняла ни единой попытки найти его, хотя бы поинтересоваться, как он и что он. Койю знал лишь одну женщину, проведшей у его детской кроватки не один десяток бессонных ночей, вложившей в него всё то лучшее, что есть в ней самой. И мнение своё он не изменит, в этом он был уверен столь же прочно, как и в том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. — Хватит, — мрачно процедил Такашима, наконец-то взяв телефон. От того, что он накачивает себя кофеином и протирает в стене дыру взглядом, дело с места не тронется. Пора. Он даже попросил у Изаму-сана разрешения взять сегодняшнюю работу на дом, чему мужчина открыто порадовался. Акира был прав — чересчур много впечатлений на один день. Встреча с биологической матерью, очередной заезд… — Старею, что ли. Совсем размяк, — усмехнулся Койю и вновь набрал нужный номер телефона. Кнопка вызова, сердце пропускает удар. Один гудок, второй… — Кисида Ханако, слушаю Вас? Голос женщины на том конце провода мягок и мелодичен. Безусловно, сама любезность… она же ещё не знает, кто ей звонит. Такашима спрыгнул со стола, ощущая, как бьётся пульс в висках. Он подошёл к окну, сделал глубокий вдох и закрыл глаза… — Добрый день, Кисида-сан. Несколько дней назад Вы посетили центральный детский дом, Онари-сан передала мне Вашу визитку. Тишина. Через секунду её нарушает приглушённый вздох женщины, Койю почему-то показалось, что она выпрямилась и прижала ладонь к заколотившемуся сердцу. А может, так оно и есть. — Койю? — срывающимся голосом произнесла женщина. Первым порывом стало сказать ей, что лишь немногим людям дозволено называть его по имени, но… не для того он метался в сомнениях почти двое суток. Не для того не мог заставить себя заснуть, чтобы обрубить всё на начале. — Да. Как видите, я до сих пор ношу имя, которое Вы мне дали, — получилось злее, чем он хотел. Не так-то легко выкинуть из памяти текст той издевательской записки, которую оставила мать в роддоме в ночь своего побега. «Назовите его Койю. Не понравится — переименуйте.» Или как там она написала? Да не важно… суть передана верно. — Я знаю, ты имеешь полное право злиться на меня, — теперь голос Ханако открыто дрожал. — Но я надеялась, что ты свяжешься со мной… — Я это сделал, — Такашима понимал, что его гнев нарастает пропорционально усиливающемуся страху матери, но не мог успокоиться. — Я даже готов встретиться с Вами, чтобы Вы сказали мне всё, что считаете нужным сказать. Также надеюсь, что эта встреча станет первой и последней. — Я… хорошо, — казалось, женщина вот-вот разразится слезами. — Я приеду, куда скажешь. — В Вашем графике предусмотрено обеденное время? — Конечно. С двух до трёх. — Тогда сегодня, половина третьего, кофейня TreeHouse. Насколько я понял, это рядом с местом Вашей работы. — Да, да, в трёх минутах. — Прекрасно. Я буду ждать Вас там. Не дожидаясь ответа, рыжий нажал на отбой и положил телефон экраном вниз. Он допил оставшийся кофе, едва не подавившись. У него осталось около трёх часов, чтобы собраться с силами и духом. Телефон вновь ожил, оповестив о входящем сообщении, и Койю недовольно рыкнул. Если это опять она… но нет. Широяма. «Привет, лихач. Ты там работой по самые яйца завален? Совсем пропал.» Мда… Широяма Юу изысканностью в выражениях никогда не отличался, но сейчас его чарующая прямолинейность заставила Койю улыбнуться, впервые за день. Он решил перезвонить ему. — Привет, Юу, — рыжий добрёл до дивана и улёгся, закинув ногу на спинку. — Сегодня я работаю из дома, но пока что предаюсь праздной лени. — Мсье в настроении юморить? Чтоб ты — и ленился? — Нет, в общем-то. Нашлось тут у меня одно… занятное дельце. — И какое? А, погоди… — Широяма взял паузу, вспоминая. — Сегодня едешь на арену? Сегодня же эти твои гонялки? — Не знал, что ты ведёшь учёт моих гонялок, — усмехнулся Такашима. — Но — да, и они тоже. — Тоже? — Да… короче, к чёрту, — Койю закрыл глаза ладонью. — Сегодня я, как бы сказать… — Уж как-нибудь скажи, — подтолкнул его к продолжению Юу, когда молчание затянулось. — Постараюсь сделать умный вид и понять. — Я не сомневаюсь в твоих интеллектуальных способностях, друг мой. — Я польщён. Ну так что у тебя случилось? — На меня через Онари-сан вышла моя мать. Сегодня я встречаюсь с ней. Койю во второй раз за последние полчаса пришёл к выводу, что он умеет произвести впечатление на людей. Ошарашенно молчащий Юу заставил его испытать дежавю. — Херовая шутка, Ко, не смешно, — мрачно изрёк Широяма. — А я и не смеюсь. — Сука… погоди. Нет, ты что, серьёзно? — Как мне тебе это доказать, Юу? — рыжий подложил руку под голову, уставившись в потолок. — У меня на телефоне включена функция записи разговоров. Для работы весьма удобная штука, знаешь ли. Могу переслать тебе один занятный файл. Брюнет в не самой цензурной форме выразил всё, что он думает по этому поводу, заставив Койю прыснуть. — Подожди, ты же говорил, что тебе нахрен не надо даже издалека видеться с ней, — напомнил Широяма, закончив с руганью. — Если ей есть что сказать мне — пусть говорит. В остальном ты прав. — О, боги всевышние… ну, хорошо, — вздохнул друг. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Я тоже, что уж там. — Догадываюсь, тебе сейчас немного не до того, но потом я жду подробностей. Как эта дамочка нашла Онари-сан, что сказала тебе. Ну, ты понял. — Понял, понял. — Говоришь, сегодня встречаешься с ней? Когда? — В два тридцать, кофейня на противоположном конце города. — Хана полная… — прошипел Широяма. — Если что, кричи громче. — Спасибо, Юу. Разговор с другом помог Койю немного прийти в чувство, отвлечься от захлестнувшего с головой гнева. Надо бы вытащить себя за шкирку под прохладный душ и что-нибудь отправить в желудок. От неприятного предвкушения мутило и пропал аппетит, но можно попробовать выбить клин клином. *** 14:31. Такашима сидел у высокого панорамного окна на втором этаже кофейни, где он условился встретиться с матерью. Молодой человек предусмотрительно предупредил девушку на ресепшене, что к нему на встречу должна прийти женщина по имени Кисида Ханако, и попросил проводить её к нему. Пока он поднимался на этаж выше, мимоходом успел отметить, что заведение это весьма недурное — в воздухе витал терпкий запах свежемолотого кофе и лесных орехов, лаконичный интерьер выдержан в зелёных и древесных тонах. Жаль, что посещать эту кофейню приходится при таких обстоятельствах. Кофе здесь, кстати, тоже хороший, как и вид из окна. В этой части города Койю редко бывал, проездом, разве что. — Койю? — женский знакомый голос над ухом, и рыжий отвернулся от окна. В двух шагах от него стояла высокая, стройная женщина с густыми чёрными волосами. На вид ей было лет сорок пять, не больше. Один взгляд на неё — и Койю чуть не зарычал. Его внешнее сходство с этой женщиной оказалось слишком очевидным, чтобы усомниться в их родстве. Тот же разрез глаз и необычная форма губ, те же черты лица в целом. Рядом с матерью стоял незнакомый мужчина, переводя взгляд с неё на Койю. В глазах его угадывалась настороженность и напряжение. Ну-ну, так даже лучше. И что он за кадр? Друг? Муж? Зачем он привела его? Такашима знал, что правилами этикета предписано встать в присутствии дамы и человека, которого видишь впервые, но сейчас он плевать хотел на этикет и воспитание, столь старательно привитое ему Онари-сан. — Присаживайтесь, — он указал на свободные места напротив. — Койю, это Кисида Сабуро, мой супруг, — мать постаралась улыбнуться. — Но не мой отец, я полагаю, — Койю бегло скользнул взглядом по лицу мужчины. — Нет, — женщина опустила голову. — Твоего отца я не видела с тех пор, как сказала ему, что беременна тобой. — Фамилию Такашима Вы тоже взяли с потолка, как и моё имя, Кисида-сан? — Нет, это… — шея Ханако покрылась красными пятнами. — Девичья фамилия моей мамы, твоей бабушки. — И откуда мне знать, что ты не врёшь? — в груди Койю всё клокотало. Больше он не чувствовал страха. — Я думаю, Вам стоит успокоиться, молодой человек, — предупреждающе произнёс Сабуро, но, если бы взглядом можно было убивать, мужчина разлетелся бы в клочья, ибо взгляд Такашимы источал чистую ярость. — А я думаю, что Вам не стоит вмешиваться, — отрубил рыжий. — Как и приходить сюда, ибо всё это уж точно не Ваше дело. Вашей драгоценной супруге я ничего не сделаю. Ещё раз услышу просьбу успокоиться — я встаю и ухожу. После всего, что она сделала, Вы не имеете права что-либо просить у меня. — Пожалуйста, прекратите, — тихо, но твёрдо произнесла Ханако, положив ладонь на предплечье мужа. — Сабуро, Койю прав. Это наше с ним дело. — Ханако… — Сабуро, я прошу тебя, всё хорошо, — она уверенно посмотрела на него, и мужчина, сдавшись, кивнул. — Я говорю правду, — вздохнув, продолжила женщина. — Такашима — девичья фамилия твоей родной бабушки. И… это она дала тебе имя. Предложила назвать ребёнка Койю, если родится мальчик. — Приятно узнать, что хоть кто-то из вас этим озаботился. Им пришлось прерваться — к столику подошла официантка и с дежурной улыбкой поинтересовалась, что принести новым гостям. Койю не услышал, что попросили мать и её муж, он сосредоточился на своём дыхании, чтобы успокоиться и не натворить того, о чём впоследствии можно пожалеть. — Я жду услышать всё в мельчайших подробностях, — Такашима откинулся на спинку стула. — Детства с любящими мамочкой и папочкой я был лишён, как ты могла заметить. И я хотел бы знать, почему. — Безусловно, — Ханако села ровнее и выпрямила спину, собираясь с мыслями. — Когда ты родился, мне было семнадцать, я не была готова к тому, чтобы стать матерью. Кто может быть готов к этому в семнадцать лет? — она посмотрела на свои сцепленные в замок руки. — Твой отец был старше меня на три года, и я всегда знала, что из наших отношений ничего не выйдет, но в таком возрасте больше гонишься за впечатлениями, эмоциями, нежели за стабильностью… поэтому он исчез, как только узнал о том, что я беременна, больше я никогда его не видела. — Я так понимаю, оставлять ребёнка ты тоже не горела желанием? — Да, — призналась мать. — Это стало моим первым порывом. Но мама отговорила меня, просила не брать грех на душу. Сказала, что мы вдвоём сможем вырастить ребёнка. — Вдвоём? Дедушка не разделял ваших стремлений? — Они развелись, когда я была маленькой. — О том, как ты лихо сбежала из роддома, едва произведя меня на свет, мне известно. Что ты сказала бабушке? — Сказала, что… — Ханако сглотнула, сжав губы. — Что… — Что я умер? — Койю предвидел такой ответ и не удивился, когда услышал его подтверждение. — Да, — она кивнула с облегчением, что ей не пришлось произносить этого. — Мама звонила в роддом, но по нашей с ней фамилии не было никаких данных, ведь я записала себя и тебя, как Такашима. Назвать свою девичью фамилию она не догадалась. Кроме того, медсестра в регистратуре при моём оформлении допустила ошибку — она не записала дату, когда меня привезли, и найти тебя стало практически невозможно, электронных баз в те годы не было. — Ты и не хотела, чтобы меня нашли, — Койю произнёс это как утверждение, а не вопрос. — Верно… — Ханако замолчала, позволив вернувшейся официантке поставить на их столик поднос с фарфоровым чайником и двумя изящными чашками. — Мама долго вспоминала тебя. Всё гадала, каким бы ты мог быть, если бы выжил, и рос с нами. Она и сейчас… — Как её зовут? — перебил Койю, пытливо посмотрев на неё. — Кадзуми Миоко. Зачем тебе… — Не важно. Что было дальше? — Дальше… — женщина отрывисто вдохнула и налила себе и мужу чай, сделала маленький глоток. — Я смогла закончить школу, потом — колледж. У тебя есть младший брат, наш с Сабуро сын, сейчас ему пятнадцать. Когда он родился, я всё чаще стала вспоминать тебя… чаще задумывалась о словах мамы — каким бы ты стал, как бы выглядел… я понимала, что я натворила. Днём я смотрела на своего младшего сына, а по ночам во снах я видела тебя, слышала, как ты плачешь, а я убегаю из того злосчастного роддома. И в конце концов, я перестала спать. И я… догадывалась, что ты не кинешься ко мне с распростёртыми объятиями, я понимаю, что заслужила это. Я оступилась и… мне жаль. — Тебе жаль? — спокойно спросил Такашима. — Очевидно, до рождения брата ты обо мне даже не вспоминала. — Вспоминала, — Ханако смогла поднять на него глаза. — Но не так. Я была молода и глупа, но неужели ты думаешь, что люди не способны признавать свои ошибки? — Признавать ошибки, говоришь? — Койю недобро понизил голос. — Безусловно, способны. Но многое зависит от того, насколько быстро ты осознаёшь то, что натворил. Через секунду или через двадцать семь лет, весомая разница, не находишь? Могу рассказать тебе, как я жил до сего светлого момента, пока ты не соизволила, как ты выразилась, признать свою ошибку. И, поверь, словами «мне жаль» этого не искупить. — Койю… — Моё первое детское воспоминание, какое же оно? — Койю с наигранной задумчивостью прищурился, по очереди посмотрев на Ханако и Сабуро. — Ах, да. Окно в главном зале приюта. Почему окно? Потому что я сидел у него сутками, глазел на улицу, наблюдал, как других детей забирают новые родители. Я завидовал им — на редкость поганое чувство. Я и был бы рад остаться в приёмной семье, куда меня неоднократно старалась определить Онари-сан, но меня настолько впечатлила правда о том, как я оказался в детском доме, что это создало… как там выразилась штатный психолог? Психический барьер, ага. Я стал настолько опасаться нового предательства, что одна мысль о том, что меня заберут из приюта, могла спровоцировать приступы панической атаки, которые я ловил по несколько раз на дню. Наши психологи и педагоги смогли сгладить эти приступы, они долго работали со мной. Но чтобы приступы не возвращались, и я наконец-то прекратил сбегать из новых семей, мы с Онари-сан договорились, что я сам покину приют, когда смогу самостоятельно заботиться о себе. Ханако дрожащими руками приподняла чашку, но поставила её обратно, быстро стерев со щеки скатившуюся слезу. — Какое-то время я даже не видел смысла в своей жизни, всё гадал, почему ты от меня не избавилась, пока была возможность, — продолжил Койю, без жалости глядя на мать. — А сейчас я смотрю на себя, осознаю, каким я стал, какие люди рядом со мной, и понимаю, что всё не так уж плохо. И твоё участие оказалось вовсе необязательным. Такашима допил свой кофе и поставил чашку с громким стуком на стол. — А теперь ответь мне, будет ли оправданием всему, что я пережил, твоё «о, я столько не спала, пролила столько слёз»? — рыжий кивнул вошедшей в зал официантке. — И сделайте одолжение. Никогда не рассказывайте своему сыну обо мне. К нему у меня претензий нет, но у парня точно появятся вопросы, а правда его не порадует. Ханако больше не сдерживала слёз, а подошедшая официантка не смогла скрыть изумления, увидев плачущую женщину и поразительно спокойного по сравнению с ней Такашиму. Сабуро тщетно пытался успокоить жену, пока Койю забирал со стоящей рядом вешалки-треноги своё пальто. Он расплатился и покинул зал, не оборачиваясь. То, что поведала ему мать, не вызвало у него никаких эмоций. Сочувствия или жалости. И это было предсказуемо. Он знал цену своим страданиям, всему, что он пережил, пока шёл к тому, чтобы стать тем, кто он есть. Но всё же, он смог узнать о себе что-то новое. Такашима — не просто взятая с потолка фамилия, как и имя. У Койю появилась одна идея, и для её осуществления есть два пути. Первый — не вариант, для этого ему пришлось бы вернуться в кофейню, к оставшейся на втором этаже матери. Второй путь содержал в себе несколько ходов, но оно наверняка того стоит. Отчего-то Койю чувствовал, что он должен сделать это. Рыжий сел в машину, пристегнулся и поставил двигатель на прогрев. Он достал телефон, зашёл в мессенджер и нажал на контакт Акиры. «Привет. Моя просьба может показаться тебе необычной, я пойму, если это будет невозможно. Но ты говорил, что у тебя в полиции есть друг.» Акира прислал ответ — не прошло и двух минут. «Привет. Говорил. Если тебе нужно переправить через границу контрабанду или списать штраф за парковку в неположенном месте, то извини, я пас.» Койю не смог сдержать улыбку. Акира был одним из тех немногих людей, что могли одним словом развеять гнев и подавленность. «Я хочу найти одного человека, но, боюсь, у меня есть только имя, фамилия и приблизительный возраст.» «Этот человек тебе денег должен, что ли?» «Этот человек — моя бабушка.» Койю едва отправил это сообщение, как телефон заиграл мелодией входящего звонка. Похоже, Сузуки впечатлился прочитанным. — В каком смысле — бабушка? — изумлённо спросил Акира, стоило Такашиме принять вызов. — Погоди, ты что… — Я встретился с матерью. Ну, и, — Койю в неопределённом жесте повёл рукой, словно Аки стоял перед ним, — как видишь, узнал кое-что. — Ками… понял. Напиши все данные, как сможешь. Дьявол, — выругался Сузуки, гремя чем-то на заднем плане, — ни листка, ни ручки, — фыркнул он. — Я попробую обратиться к Юте, напиши мне всё, что знаешь о своей бабушке, я перешлю это ему. — Я оторвал тебя от работы? — Не страшно. Как ты в целом? — Я… — Койю прижался затылком к подголовнику. — Пока не знаю. Но в относительном порядке. Нет, всё нормально. — Койю, ты за три секунды назвал три разных варианта агрегатного состояния. Это не «всё нормально». — Честно, я в норме, — устало улыбнулся Такашима. — Приеду домой, отосплюсь — и на арену к одиннадцати, как обычно. — Отоспаться — это хорошо, конечно, — озадаченно отозвался Аки. — Ладно, не мне тебя учить. Просто будь осторожен. Особенно на арене. — Ну-ну, я начинаю думать, что ты во мне сомневаешься, — съехидничал рыжий, однако Акира оказался не в настроении шутить. — Не сомневаюсь, а беспокоюсь, это разные вещи, дурень. Койю в очередной раз ощутил прилив смущения — за более чем месяц общения с Сузуки это стало нормой. — Ну, я… — Койю прочистил горло, голос почему-то сел. — Я поеду домой. — Давай. И, будь добр, напиши, когда вернёшься с арены. — Хорошо. Акира положил телефон в карман рабочего комбинезона и подмигнул прошедшему мимо ангара Таканори. Пока они с Такашимой будут на арене, он сможет быть относительно спокойным за рыжего. Там он хотя бы присмотрит за ним. Вот же дрянь… и как Койю поведёт себя, когда встретит его в образе Рейты? Помнится, он сожалел о том, что так и не смог поблагодарить Рейту за своё спасение. Тот случай однозначно сбил с Койю былую беспечность. «Я всё равно ничего не смогу предусмотреть до начала заезда, — осадил себя Акира, надевая перчатки. — Пора возвращаться к работе. Вечером всё станет яснее.» *** 22:48, арена на окраине Йокогамы. Такашима наполовину застегнул молнию на чёрной кожаной куртке и отвернулся от летящего прямо в лицо промозглого ветра. Он обошёл кругом свою Мицубиси и неторопливо оглядел галдящие трибуны. Их зрители — поистине удивительные люди, их не испугал ливневый снег две недели назад, теперь стало ясно, что и холод им нипочём — что угодно, лишь бы увидеть своих любимцев. Какая-то девушка в первых рядах истерично выкрикнула «Койю!», и молодой человек повернулся к ней, коротко махнув рукой. Тут же раздался восторженный визг, на что рыжий качнул головой. Как мало оказалось нужно этой девушке для счастья. Он приехал на арену примерно в половине одиннадцатого, нетипично рано для него. Но лучше провести время здесь, чем торчать дома. Трибуны взорвались приветственными овациями и свистом, и Такашима прикрыл глаза. Он понял, что это значит, и ему необязательно оборачиваться, чтобы увидеть, кому оказаны столь выдающиеся приветственные почести. — Ну и ну, дамы и господа! — воскликнул в мегафон ведущий. — Вы видите то же, что и я? И вновь одобрительный гомон, аплодисменты и улюлюканья. Ведущий дождался, когда бушующая волна утихнет, и продолжил. — А мы Вас потеряли, Рейта-сан! И даже успели соскучиться, не так ли, друзья? От очередного вала оваций заложило уши, но Койю не подал вида. Он медленно повернулся к въезду на арену. До боли знакомый BMW сделал двойной разворот вокруг оси и на огромной скорости направился к ровному ряду выстроившихся на старте машин соперников. Для него осталось одно место — рядом с Койю. Такашима даже не шевельнулся, хоть и понимал, на какой скорости к нему несётся машина. Не ему сомневаться в мастерстве Рейты после всего, что он видел. BMW с пугающей точностью вписался в общий ряд, встав с остальными машинами нос в нос. А трибуны всё не переставали реветь, ожидая, когда покажется тот, ради кого сюда пришла добрая половина зрителей. Наконец, дверца распахнулась под дружное скандирование «Рейта! Рейта!». Рейта по-змеиному плавно выплыл из салона и по-хозяйски положил ладонь на крышу своей машины. Койю присмотрелся к нему… и как будто что-то было не так. Нет, безусловно, это Рейта — его неизменная куртка, маска и чёрные перчатки с бронзовыми заклепками. Его профессионализм и ошеломительная точность в расчёте скорости за рулём. Но он казался каким-то… а как можно это назвать? Отстранённым? Обычно Рейта не скрывал удовольствия от нахождения на арене, каждое его возвращение сюда становилось настоящим мини-представлением, в котором он играл главную роль. Раскрепощённый, свободный — чувствовалась исходящая от него сила, он был её живым воплощением. А сейчас он словно был не рад, что находится здесь. Рейта неторопливо повернулся, помахав трибунам, но без прежнего азарта и экспрессии. Впрочем, это было и необязательно. Он давно проложил себе дорогу в нелегальном стритрейсинге, зрители бесновались от одного его имени. — Привет, — решительно поздоровался Койю. Рейта обернулся к нему, и рыжий мог поклясться, что прочёл в чёрных глазах соперника удивление. — Привет, Такашима, — ровно ответил Рейта. И непонятно — он не ожидал, что Койю обратится к нему, или не горел желанием продолжать диалог? Что бы он ни думал, Такашима понимал, что ещё рано отступать. — Я так и не поблагодарил тебя, — он сложил локти на крышу Мицубиси, всматриваясь в наполовину скрытое маской лицо. — За что? — За что? — с усмешкой переспросил Койю. — Ты мне жизнь спас. Я думаю, за это нужно как минимум сказать спасибо. — Что ж, ты сказал, — Рейта пожал плечами и посмотрел на табло, где с минуты на минуту должны запустить обратный отсчёт. — Надеюсь, тот раз был первым и последним. — Наше общение не самое образцовое, но я не хотел и не хочу навредить тебе. — Рад, что мы к этому пришли, — но энтузиазма в голосе Рейты Койю не уловил. — Тебя не было в прошлый раз, где пропадал? — переключил тему рыжий. — Это допрос? — усмехнулся Рейта, глянув на него. — Не подавай мне идею. Считай, что это банальное любопытство. — Я был занят своими делами, Такашима, поскольку существую не только в пределах арены. — Разумеется, это ведь неочевидно, — хмыкнул Койю, отведя взгляд. — Поздравляю с возвращением. Скрытый за маской Рейты Акира нахмурился, но не ответил. Он догадывался, что дело может принять такой оборот, и тем сложнее сдержать себя и не раскрыться. — Просьба участникам заезда занять свои места! — резанул слух голос ведущего. — Запустите обратный отсчёт! Такашима опустился на водительское сиденье, захлопнул дверцу и пристегнул ремень безопасности. Акире нелегко дался их короткий разговор, но он понимал, что так будет лучше. Он должен удерживать Койю на расстоянии хотя бы на арене. Такашима благодарен ему за помощь, это очевидно, как и то, что его, возможно, до сих пор мучает чувство вины за ту выходку. И едва ли Койю будет рад узнать, что он знаком с Рейтой лучше, чем он думает. «Возможно ли, что ты когда-нибудь скажешь Такашиме, что ты и есть Рейта?», — спросил однажды Така. — Почему именно ты, Такашима? — тихо проговорил Акира, глядя, как на главном экране напротив трибун идёт обратный отсчёт, в унисон повторяемый зрителями. Машины с визгом сорвались с мест, умчавшись в тёмную пасть ночи. Сузуки не сомневался, что придёт первым. За несколько заездов на трассе он успел изучить слабости и сильные стороны Койю. И он изучал его не только как одного из самых серьёзных своих соперников. Хотел Акира того или нет, но он сканировал рыжего даже тогда, когда им не мешали маски и прочно установившееся соперничество. И сделанные выводы давали ему неоспоримое преимущество. Но поступать так в какой-то мере… нечестно. Акира понимал это, и оттого сложнее ему было соревноваться с Койю. Потому что здесь рыжий знал только Рейту. Вот почему Аки не ощутил привычного вкуса торжества и бушующей радости, когда пересёк финишную прямую. Он смог лишь молча взять конверт с завоёванными деньгами и сразу сесть в машину, чтобы уехать. Койю же финишировал с отрывом в три с небольшим секунды. Он не чувствовал досады или раздражения, осталось одно недоумение, смешанное с теплящимся на дне сердца возмущением. И возмущение это было вовсе не из-за занятого второго места — к этому Такашима был готов больше, чем ко всему прочему. Глупо предполагать, что Рейта до сих пор злится на него. Рейта и не был зол во время их разговора. Он словно… что-то скрывал? В голове Койю возникла ассоциация с человеком, которого поймали с поличным, и он будто говорит: «Нет, это не я, меня там вообще не было, я не понимаю, о чём ты!». Но почему? *** 18 ноября, 00:59. Койю зашёл в квартиру и, тяжко опираясь о стену, скинул кеды. Молодой человек включил свет и выпрямился, вглядываясь в темноту зала за прихожей, словно в ожидании чего-то, пока в коридор не выполз сонный Рэмбо. Такашима устало вздохнул и чуть улыбнулся зевающему щенку — похоже, это стало чем-то вроде обязательного ритуала, чтобы Рэмбо непременно встретил вернувшегося Койю. Рыжий небрежно кинул куртку на тумбу у стены и прошёл в зал, Рэмбо неуклюже засеменил за ним. Койю открыл дверцу холодильника и достал пузатую бутылку бренди. Нет, кофе ему сейчас не хотелось, определённо. А что покрепче лишним не станет. Плеснув янтарный напиток на дно низкого стакана, Койю плюхнулся за стол и почти распластался на нём. Он со второй попытки нащупал карман на джинсах и вытащил телефон. Обещал же связаться с Акирой, когда вернётся домой. Да и Юу не помешало бы чиркнуть пару строк. Обоим он отправил одинаковые сообщения. «Привет. Пришёл вторым. Уже дома.» Юу ответил чуть быстрее — видимо, он по недавно выработанной привычке дежурил на телефоне, когда друг отправлялся на арену. «Привет, рыжая башка. Пока не буду пытать, как прошло рандеву с матушкой, но утром, будь любезен, изложи всё в деталях. Отдыхай.» Койю успел полностью осушить первый бокал и налил себе второй. Он подумал было, что Сузуки уже, наверно, спит, но ответ всё же пришёл. «Неужто ваш ненаглядный Рейта объявился?» — Сечёшь, — хохотнул Такашима и направился с бутылкой в зал, где уселся на диван и закинул ноги на журнальный столик. «Объявился. Какой-то он не такой был.» Койю не удивился входящему вызову от Акиры — наоборот, он ждал его. — Не такой, говоришь? Надеюсь, вы не подрались? — со смехом спросил Сузуки, когда Койю поднёс трубку к уху. — До такого я не опущусь, — рыжий улыбнулся. — Тогда как понимать «не такой»? — Не знаю, — Койю выудил из кармана причитающуюся ему пачку денег и кинул её на столик. — Он как будто… избегал меня. — Хм, странный ты. Говоришь, он тебя избегал, а он разве тебе что-то должен? — Да нет, просто… — Такашима зарычал, когда понял, насколько и впрямь бестолково это звучит. — Ты прав, это тупо. Но я хоть успел поблагодарить его за то, что он спас мою шкуру тогда. — Когда вас занесло в прямом смысле? — Да. В общем-то, я рад, что он вернулся. Теперь хоть на арене повеселее стало. — Пусть так, — голос Аки стал серьёзнее. — Как ты? Не перегрузился? — Нет. Я думал, будет хуже. Но всё вполне неплохо, — Койю одним глотком допил второй бокал бренди. — Если хочешь, приезжай завтра вечером. Я хотел пригласить и Юу, если ты не против. Боюсь, на второй пересказ одной и той же информации у меня не хватит ни сил, ни желания. — Тебе не нужно моё разрешение, Койю, — удивился Сузуки. — Вы же друзья, ты знаешь его гораздо дольше меня. — Спасибо. И… чёрт, — простонал рыжий и потёр ладонью лицо. — Я так и не отправил тебе сообщение с данными о моей бабушке. — Сделаем это сейчас, — звук шагов фоном, Акира куда-то шёл. — Сможешь продиктовать? — Да… конечно. — Подожди минуту, — голос стал глуше, Сузуки отнёс динамик телефона от губ. — Така! Куда ты дел все ручки? Они лежали в этом ящике, чтоб тебя! — Ты сам отнёс последнюю на кухню, олух, что ты на меня орёшь?! Такашима негромко засмеялся, слушая перепалку братьев. И чувство это напоминало облегчение после продолжительного приступа боли. — Болван, — процедил Аки, вернувшись к телефону. — Прости, я не тебе. — Я понял. Нашёл ручку? — Нашёл, нашёл. Я готов, говори. — Её зовут Кадзуми Миоко, в девичестве — Такашима. — Так… Ми-о-ко… — Акира старательно выводил иероглифы. — Такаш… стоп, что? — непонимающе заморгал он. — Моя фамилия — не выдумка. Её до замужества носила бабушка. — Боги, — Сузуки потёр переносицу. — Ладно, ладно. Завтра всё равно всё расскажешь. Что ещё ты узнал? — Кадзуми Ханако — её дочь. — И твоя мать? — Да. Мать вышла замуж плюс-минус пятнадцать лет назад, сейчас её фамилия Кисида. Возраст бабушки… не знаю. Но я стал бы ориентироваться на шестьдесят пять — семьдесят пять лет. — Ещё что-нибудь? — Боюсь, нет, — извиняющимся тоном ответил Койю. — Узнать больше, сам понимаешь… — Понимаю. Я передам это Юте утром. Надеюсь, он сможет что-нибудь нарыть. — Я буду очень ему признателен. — Но скажи, почему ты решил найти именно её? — Потому что… — рыжий хмуро глянул на оставшийся в бутылке бренди, но решил, что на сегодня с него хватит алкоголя. — Мать сказала, что бабушка была единственной, кто ждал моего рождения. Она дала мне имя. — Не знаю, как ты вынес этот день, — угрюмо произнёс Акира, переварив услышанное. — В таком случае, хорошо, что этот день подошёл к концу. — Я настаиваю, чтобы ты сейчас же отправился спать. У тебя голос умирающего лебедя. — Ну… — Койю зевнул. — Пожалуй, нужно бы. — Во сколько будешь ждать завтра? — К восьми. Успеешь расправиться с работой? — Успею. Живо в кровать. — Спокойной ночи, Акира. — И тебе. Сузуки нажал на отбой и отложил телефон в сторону, запустив ладонь в волосы. Всё это оказалось намного сложнее, чем он ожидал. И их непродолжительный диалог на арене, и то, что творилось с Койю после встречи с матерью. Акире хотелось помочь ему и чем-то большим, чем разговор по телефону, но он не знал, как это будет воспринято Такашимой. — Аки? — неслышно подошедший Таканори положил ладонь на спину брата. — Тебе бы спать лечь, а? У тебя завтра много записей, вставать рано. — Угу, дело говоришь, — Сузуки улыбнулся ему. — Уже иду.