Неприкаянные

23 ноября, 11:33. Таканори и Юу сидели в кофейне недалеко от дома братьев, неторопливо потягивая кофе из высоких стаканов. Время неурочное и непривычное для встреч, но молодые люди решили, что душа просит вольного выгула. И кофе. Коль их выходные в очередной раз пересеклись, грех отказывать себе в столь приятной прихоти. Насидеться дома в четырёх стенах всегда успеется. Перед кофейней они совершили небольшой променад в разбитом неподалёку кленовому парку, после чего захотелось отогреться и перекусить. — Никогда не понимал разницы между капучино и латте, — ворчал Широяма, крутя свой стакан вокруг оси, словно сие действо могло просветить его. — Кофе с молоком и там, и там. Маркетинговый ход, как думаешь? — Кто знает, — Така поднял с фарфорового блюдца печенье с шоколадными каплями. — Но разницы тоже не вижу. Когда захожу за кофе, особо не задумываюсь, что брать. Что на ум первое придёт, то и прошу. — Та же история, — брюнет отпил свой напиток. — Но вкусно. — И это главное. Слушай, — Матсумото дожевал печенье, — если хочется чего-то более существенного, могу вытащить тебя к нам, приготовим что-нибудь. Одним печеньем лично я не наемся. — Ну-у… — хоть Юу и замялся, за него красноречиво высказался подавший голос желудок. — Это не я, — смутился он. — Всё ясно, — Така закатил глаза. — Допивай и идём. Имеешь что-нибудь против итальянской кухни? — Ни за что. А что на выбор? — Я бы состряпал пасту карбонару. И чтоб сыра туда побольше. — Ты разобьёшь моё сердце о желудок, — Широяма мечтательно вздохнул. — Буду помогать всем, чем могу, но повар из меня… ну, такой. — Тогда будешь на подхвате. Подать, подрезать, — Матсумото приподнял руку, чтобы его заметила девушка-официантка. — А твоему брату мы не помешаем? — Аки работает в поте лица, он до вечера дома не покажется. Расплатившись, Таканори повёл Юу к своему дому — благо, нужно миновать всего один квартал и завернуть в жилой малоэтажный сектор. Солнце уже который день кряду радовало горожан своим ясным ликом и ненавязчивым теплом, что значительно повлияло на количество желающих покинуть свои дома. В парках, магазинах и на пешеходных тротуарах стало ощутимо больше народу. Така распахнул входную дверь и сразу заметил выглядывающего из-за угла Люцифера. Кота всегда привлекал звон ключа в замочной скважине, он любил встречать новых хозяев. — Смотри-ка, — Матсумото посторонился, указывая на Люцифера, чтобы его заметил Юу. — Кто тут у нас. — Люцифер! — воскликнул брюнет, опускаясь на колени и протягивая к коту руки. К удивлению Таки, Люцифер коротко мурлыкнул и, подняв хвост трубой, подошёл к Широяме. — Ого, — Таканори покачал головой. — Он даже нас так не встречает. — Просто он дольше знает меня, — без тени самодовольства ответил Юу. — Я где-то прочитал, что у мейн-кунов прекрасная память, — он гладил по спине крутящегося у его ног кота. — Я тоже тебе рад, парень, но целоваться не будем, пока у меня аллергия не проснулась. — Вот-вот. Оставляй куртку на вешалке и дуй на кухню, — распорядился Таканори, покидая прихожую. — Да, сейчас. Брюнет потрепал Люцифера по голове, и кот тотчас стремглав помчался за Матсумото на кухню, очевидно, ожидая, что хозяин предложит ему что-нибудь вкусное. Широяма расстегнул куртку и хотел повесить её на крючок, но случайно задел другую куртку, которая, судя по размерам, принадлежала Акире. Из внутреннего кармана выпал бумажный прямоугольник, и Юу, тихо чертыхнувшись, наклонился, чтобы поднять его. Не то чтобы он собирался читать то, что было написано на оказавшемся в его руках конверте, но взгляд выхватил пять букв быстрее, чем Широяма успел осмыслить это. Юу перечитал короткую надпись ещё раз. И ещё. И, кажется, так и не поверил тому, что видит. Потому что на лицевой стороне конверта было написано «Рейта». Конверт до жути напоминал те, в которых Такашима обычно приносил выигранные на ставках деньги. А этот выпал из кармана куртки Сузуки. Будет ли тупо, если Широяма предположит, что конверт оказался у Акиры по чисто совершенной случайности? Шёл себе Сузуки по Йокогаме, нашёл конверт с чужим именем и с какого-то перепугу решил присвоить себе. Действительно, тупо. А ещё это значит, что… — Юу, ты потерялся? — насмешливый голос показавшегося в коридоре Таканори — и через доли секунды на лице молодого человека отображается выражение неподдельного страха. — Юу… — Така, я… — Широяма с колотящимся сердцем шагнул к нему. — Это вышло случайно… Матсумото будто окаменел, неотрывно глядя в такие же испуганные глаза Юу. Страх Таки поставил жирную точку во всех сомнениях и догадках Широямы, над которыми смеялся Койю. Но брюнет не чувствовал ни малейшего намёка на радость от того, что его правота наконец-то была доказана. Единственное, что он осознавал — сейчас всё зависит от него. И сохранность тайны братьев, и их с Такой отношения. Юу сделал глубокий вдох и приказал себе положить конверт на тумбу для обуви. Вот так, контроль над мышцами восстановлен. Осталось вернуть способность говорить. — Така, — увереннее произнёс он и сделал ещё один шаг к Матсумото, — я говорю правду. Я хотел повесить свою куртку и задел эту, — он указал на кожаную куртку Акиры, — из неё выпал конверт. Клянусь. — Х-хорошо… — запнувшись, отозвался Таканори. Но на большее его не хватило. Он не был к этому готов. Он не думал, что всё раскроется именно так — глупо и нелепо. Така видел, что брюнет испуган не меньше его самого, но легче от этого не становилось. Сейчас Матсумото и имени своего вспомнить бы не смог, спроси его кто. — Така, — вновь позвал его Юу, — я никому не скажу. Даю слово. Он медленно приблизился к застывшему Таке, чтобы не спугнуть его неосторожным словом и движением. — Ты веришь мне? — Широяма невесомо коснулся плеча Таканори, и тот отмер, заторможенно качнув головой. — Такашима ничего не должен узнать, — еле слышно произнёс Така, глядя на грудь остановившегося перед ним Юу. — Не узнает, — с готовностью кивнул брюнет. — Ни он, ни кто-либо ещё. Это останется между нами. — Да… проклятие, — Таканори приложил ладонь к горячему лбу и прислонился спиной к стене. — Така, это их дело. Сузуки сам скажет Койю, когда сочтёт нужным. Я не стану вмешиваться, обещаю. — Да, да… — постепенно к Матсумото возвращалось ощущение реальности и понимание произошедшего. — Твою мать, я не думал, что это вообще когда-нибудь случится… — Но это случилось. И я бы не хотел, чтобы это как-то повлияло на нас, — Юу несильно сжал подбородок Таки двумя пальцами и поднял его лицо к себе. — Я слишком дорожу тобой. Таканори закрыл глаза и сосчитал про себя до пяти. Туманная завеса постепенно развеивалась, смысл сказанных Юу слов укладывался в голове. — Я… верю тебе, — выдохнул он, открывая глаза. — И я тебя не подведу, — Широяма обнял его, с облегчением ощутив ладони Таканори на своей спине. — Это нужно вернуть на место, — он отстранился и подошёл к тумбе. Брюнет поднял конверт и вложил его обратно во внутренний карман куртки Акиры. — Всё. Как тут и было. — Угу, — промычал Така, выравнивая дыхание. — Но ты ведь… догадывался. И давно. — И тогда, на арене, я увидел тебя, верно? — Юу обнял его одной рукой и положил подбородок на его макушку. — Я боялся, что ты меня раскусишь. — Прозвучит сопливо, но я узнал тебя по глазам, — Широяма улыбнулся. — И по толстовке. — По толстовке? — Да. Ты как-то пришёл на работу в той же толстовке, в которой был и на арене. Тёмно-серая, с широким капюшоном, на молнии. — Гадство… Такашиме ты тоже все мозги выклевал с этим? — Он всё равно говорил, что у меня параноидальный бред. Ему почти удалось убедить меня. Но мы уже давно не разговаривали об арене и его любимых гонках. Мне достаточно, чтобы этот олух отписывался каждый раз, когда возвращается домой. Чтобы я знал, что он цел и невредим. — Понятно, — Таканори прижался лбом к его шее. — Но я не могу не сказать Аки, что ты теперь тоже знаешь. Я просто… не смогу держать это в тайне. — Я понимаю. Ты имеешь право сказать ему, он твой брат. Я буду готов встретиться с ним лично и поговорить, если он захочет. — А, чёрт! — внезапно зарычал Матсумото, заставив Юу недоумённо отпрянуть. — Он сам же и виноват, тупица! Ну кто держит такие вещи, — он ткнул пальцем в сторону вешалки, — в карманах?! Он ещё бы маркером у себя на лбу «Я — Рейта» вывел для полного счастья! — Така, Така, тише, — брюнет взял его за плечи. — Ни в чём он не виноват. И никто не виноват. Ясно? — Это полная безалаберность, Юу! Если хочешь соблюдать инкогнито, то подходи к этому вопросу со всей ответственностью! — Ну… доля истины в твоих словах есть, — задумчиво изрёк Широяма. — Но и винить Сузуки — тоже перебор. — Р-р-р… — Таканори обречённо прикрыл веки. — Успокойся, прошу тебя, — Юу провёл ладонями по его плечам вверх-вниз, отвлекая. — Остановимся на том, что я буду хранить ваш секрет. Такашима мне как брат, но это не значит, что я готов лезть в его личную жизнь. Если Акире по нраву оставаться господином маской — пускай. Они сами разберутся, когда созреют. Хорошо? — Детский сад, — простонал Матсумото, но уже увереннее посмотрел на брюнета. — Да. Согласен. — Чудно. Теперь давай пойдём на кухню. Пора готовить. — И выпить, — фыркнул Така. — Иначе у меня ум за разум зайдёт. Будешь? — Если только немного. *** 17:22. Акира выпрямился и опустил крышку капота чёрного Мерседеса. — Сделано, шеф, — он показал хозяину иномарки большой палец. — Больше тарахтеть не должно. За ангаром есть автодром, можете сделать тестовый круг. — Я верю Вам, как себе, — мужчина в солидном костюме простодушно махнул рукой. — Так это была подвеска? — Подвеска плюс вал. Но ничего смертельного. — Спасибо, Сузуки-сан. Выручаете в который раз. — Не за что. Удачи. Когда Мерседес укатил с территории станции, Аки сгрёб с верстака свой телефон и устало потёр шею. Он вкалывал без перерыва почти четыре часа, и теперь чувствовал, что на сегодня с него хватит подвигов. Молодой человек зашёл в павильон для отдыха и открыл общий шкаф, тоскливо глянув на свою сложенную в стопку запасную одежду. Он держал её на тот случай, когда те вещи, в которых он проводил рабочий день, нестерпимо пропахнут бензином или прочими горючими жидкостями. Правда, вместе с тряпками обычно пропитывались посторонними запахами и волосы, но Акире совсем не улыбалось в очередной раз совать голову под кран. Он плюхнулся на стул и, включив телефон, зашёл в мессенджер. Три сообщения. Первое — полное восторга от матери. Матсумото-сан прислала сыну фотографию своего нового гардероба, который был собран вчера их с Такой общими стараниями. Сузуки набрал ответ, что очень рад, что мать осталась довольной. Второе — от Койю. Рыжий спрашивал, в силе ли их договорённость встретиться сегодня. Набрать утвердительный ответ и добавить, чтобы Такашима ждал его в ближайшие полчаса-час — сделано. Третье сообщение — от Таки. И, увидев его, Акира нахмурился. Брат вообще не отличался выдающимся литературным слогом, предпочитая в письменном общении краткость. Но сейчас он и вовсе превзошёл самого себя. А сообщения подобного содержания любого заставят напрячься, по-другому и быть не может. Всего два слова. «Надо поговорить.» Сузуки сжал губы и вызвал на экран сенсорную клавиатуру. «Я собираюсь к Такашиме, что-то срочное? Я могу позвонить тебе, когда доберусь до него.» Несмотря на то, что Таканори прислал сообщение ещё в обеденное время, ответ от него прилетел меньше чем через минуту. «Позвони, но убедись, что он тебя не слышит.» — Да что за хрень? — недовольно процедил Акира и зашёл в список контактов. Он нажал на номер брата и приложил телефон к уху. — Ты уже у Такашимы? — Матсумото ответил, не успел отзвучать первый гудок. — Нет, я пока на станции. Така, что за жуть ты там нагоняешь? — Сузуки встал и отстегнул лямку рабочего комбинезона. — Ты один? — Да. — Точно? — Така, ради бога… — закатил глаза Акира. — Я один. Говори уже, что случилось? — Аки, Юу знает. О тебе. — Знает что? Ты о ч… — Сузуки замолк. Он всегда отличался быстротой сообразительности. Того требовало его давнее увлечение, которое и привело Аки на арену. Скорость реакции и способность немедленно принимать стратегически важные решения не раз сослужили ему добрую службу. Не подвели они его и сейчас. Таканори не стал бы беспокоить брата по пустякам — если только не случилось что-то, что требует непосредственного внимания Акиры и касается лично его. И это полностью объясняет стремление Матсумото обеспечить ему полную конспирацию. — Ты рассказал ему? — спокойно спросил Аки. — Ты сдурел?! — Ладно, не ты. Тогда как ещё он мог узнать? — Да потому что ты, бестолочь, оставил в своей куртке подписанный твоим офигительным сценическим псевдонимом конверт! — Не понял? — Сузуки мрачно свёл брови. — Тебе в таких конвертах деньги передают после заездов. — Это можешь не объяснять. — Мы зашли сегодня к нам после кофейни, — начал тараторить Така. — Юу случайно задел твою кожанку, когда вешал свою куртку, конверт выпал — всё, блин, финита! Но это случайность, Аки, честное слово, я… — Погоди, остынь, — перебил брата Акира. — Дальше что было? — Он ничего не расскажет Такашиме. Сказал, что это ваше с ним дело, а от него никто ничего не узнает. Я знаю, он не мог сделать это специально, это просто случайность… — Така, всё, стоп! — жёстко произнёс Сузуки. — Успокойся. Я верю, что это случайность. — И он не… — Матсумото осёкся. — Веришь? — Да. Остынь. — Ты… не злишься? — тихо спросил Таканори. — Я чуть от страха на месте не помер, когда увидел этот конверт… — А смысл мне злиться? — Акира развёл руками, словно Така стоял перед ним. — Рано или поздно, но это случилось бы. Или я бы рассказал Койю сам, или это вскрылось бы как-то так, как сегодня. — Аки, Юу готов поговорить с тобой, если будет нужно. Я ему верю. — Я ещё сто раз успею увидеться с ним, пусть не переживает из-за этого. Наверно… — Сузуки остановился напротив зеркала, заглянув в глаза своему отражению. — Это знак, что мне пора сказать Койю правду. — Дьявол, у меня до сих пор состояние близкое к инфаркту, а тебе нормально! — Ну так выпей что-нибудь успокоительное или алкогольное, на твою расшатанную психику они одинаково подействуют, если не переборщить. — Я уже, — пробурчал Матсумото, — но лучше не стало. — Значит, мало выпил. Широяма с тобой? — Да. — Тогда прекратите панику и окажите друг другу посильную психологическую помощь, пока я санитаров не вызвал. — Ты правда не злишься? — Ками… нет, Така. — Клянёшься двигателем своей красотки? — Клянусь. Им. Я поехал к Койю, рано не жди. — Ладно. Если что, я на связи. — Да, я тоже. Акира нажал на отбой и, опёршись обеими ладонями о края раковины, наклонил голову и рассмеялся. И не понял, чему именно — то ли абсурдности ситуации, то ли это вообще нервное. Или всё и сразу. Они с Таканори так старательно охраняли образ Рейты от сторонних глаз и посягательств почти два года — и вот всё разрушил какой-то клочок бумаги. Нет, это впрямь смешно и нелепо. Така был испуган — это прекрасно слышалось в его голосе. И, судя по всему, Широяма испугался не меньше, став невольным разоблачителем тайны одного из братьев. Но Акира верил в искренность намерений брюнета в отношении Таканори, следовательно, Юу не стал бы подводить его. Что Сузуки стало яснее всего прочего — после случившегося он обязан сказать Койю правду. Он не сомневался, что Широяма будет молчать, суть крылась в отношении Акиры к Такашиме. *** 18:44. Акира зашёл в прихожую квартиры Койю, где хозяин и встретил его, старательно промокая волосы полотенцем — видимо, только из душа. Неугомонный Рэмбо носился взад-вперёд от Такашимы к Сузуки, задорно виляя хвостом и то и дело спотыкаясь о собственные лапки. Гостей щенок любил, а особенно — тех, кто появлялся в доме чаще прочих. — Тяжёлый денёк? — предположил рыжий, положив полотенце на стиральную машину. — Не тяжелее обычного. Чувствую себя свинтусом, — Аки поднёс к носу рукав рубашки и втянул воздух. — Пресвятой антифриз… хоть домой езжай. — Зачем? Ты же только приехал. — Отполощусь и обратно. — Да ну? — голос Койю исполнился иронии. — А я, значит, собираю и топлю снег, чтоб душ принять? — Ты сам сказал. — Дверь в ванную перед тобой, юморист. Хочешь освежиться — вперёд. Могу тебе даже рубашку чистую принести, если эта… пробензинилась. — Я тебе и без того сейчас увеличу чек на коммунальные услуги, ещё и одеждой своей жертвуешь. — Сузуки! — Такашима высунулся обратно в коридор. — Да или нет? Я считаю до трёх — ты даёшь ответ. Итак, один… — Замолчи, — Акира улыбнулся. — Хорошо. Давай. — Полотенце возьми, какое увидишь. Потом топай в зал. Сузуки с огромным удовольствием принял тёплый душ, смывая с кожи липкий запах долгого рабочего дня. Он почти не думал о случившемся накануне телефонном разговоре с Такой, сосредоточившись на текущем моменте. Он всё для себя решил. С прятками пора завязывать. Акира сомневался, стоит ли открыть правду о себе Такашиме сегодня, слишком неожиданно на него обрушился Таканори с новостью о том, что для ещё одного человека их тайна перестала быть тайной. Нет… не сегодня. Сегодня он разделит вечер с Койю, ведь тому есть что рассказать. А впечатления и эмоции стоит дозировать. — Я пришёл, — оповестил хозяина Сузуки, садясь на диван в гостиной. — Не знаю, как ты относишься к медовухе, но Юу притащил мне с борта теплохода бутылку с ней. Эксклюзив из Европы. Что скажешь? — Давай. С одной бутылки нас развезти не должно. — Тут двенадцать оборотов, — отчитался Койю, раздался звук вылетевшей пробки. — Немало, но — да. Не развезёт. Такашима вернулся в зал, неся витиевато оформленную бутылку с янтарно-оранжевой медовухой и два составленных один в другой стаканы. Он уселся по-турецки прямо на ковёр напротив Акиры и протянул ему один стакан. — Тебе удобно? — недоверчиво поинтересовался Сузуки. — Или ты просто предпочитаешь смотреть жертве в глаза? — Да и да, — хмыкнул Койю. — Ковёр мягкий, да и я ещё не всю гибкость растерял. — Ладно. Итак, — Акира подставил стакан под горлышко бутылки, — чем запомнился вчерашний день? Ты действительно вернулся так поздно, или забыл написать мне? — Я правда вернулся в двенадцатом часу. Изаму-сан отправил меня в отпуск на полмесяца, и я решил съездить к бабушке. Хотел сказать, что можно бы встретиться с другими родственниками. А она была не одна. — И кто же ещё? — Дедушка, её брат. — Ага? — Сузуки заинтересованно вскинул брови. — Так они ждали тебя? — Нет, — Такашима чуть согнул спину, упираясь локтями в колени. — Я не предупредил её, что собираюсь к ней. Дед приехал, чтобы помочь с уборкой на чердаке. Так что… устроил я ему сюрприз. Они невероятно разные, — он улыбнулся, — но у них как будто одна душа на двоих. Он — ходячий фонтан эмоций. — Вижу, знакомство с дедушкой тебя впечатлило. — Сложно не впечатлиться, — рыжий вспомнил, как отреагировал Такашима-сан, когда он назвал своё имя. — Такая харизма любого собьёт с ног. — Значит, всё хорошо? — улыбнулся в ответ Акира. — Да… думаю, да. — Ты в чём-то сомневаешься? — Сузуки попытался перехватить его взгляд. — В своём решении — нет. Но, знаешь… — Койю посмотрел на него. — Чем дольше я говорил с ними, тем сильнее злился на мать. Сдаётся мне, дед — один из не многих в семье разделяет мою позицию. В голове не укладывается, как у неё хватало смелости так вести себя с ними? Особенно с бабушкой. — И в каких отношениях Кисида-сан сейчас с остальными членами семьи? — В хреновых, как я понял, — усмехнулся Такашима. — Несложно было сделать такой вывод, когда бабушка сказала, что мать позвонила ей впервые за этот год, когда нашла меня. Дедушка и вовсе точит на неё зуб, говорил, что обстоятельно поговорит с любимой племянницей. Бабушка слишком многое ей прощает, — он неодобрительно покачал головой. — Она — мать. Думаю, она до сих пор надеется, что Кисида-сан полноценно вернётся в семью. — Оно и видно, что надеется. Всё равно мнение деда мне как-то ближе. — Потому что так выражается ваше беспокойство за Кадзуми-сан, — Аки с улыбкой коснулся колена Койю. — Не кипятись. — Ладно… к чёрту. Разберусь, — Такашима ополовинил стакан и вздрогнул. — Бр-р… пробирает. — Угу, терпкая штука. — Завтра на арену, — вскользь бросил рыжий, а Сузуки подобрался внутри. — Хоть кости растрясу, отвлекусь. — Да уж, наверно, отвлечение — лучше не придумаешь, — иронично произнёс Акира. — Зря смеёшься. Если бы ты сам попробовал, я уверен, ты бы изменил своё мнение. «Ну да, как же…», — Аки хмуро отпил медовухи, и Койю, заметив, как его визави изменился в лице, с любопытством склонил набок голову. — Что с тобой? — спросил он. — Ничего, — непринуждённо бросил Сузуки, понимая, что надо выкручиваться. — Просто задумался, как тебе не страшно там. Наверняка скорости огромные, это же требует всей концентрации, какая есть. — Ты прав. Но я не боюсь, и никогда не боялся. Это помогает перезагрузить мозг. — Кстати, о машинках… — Акира посмотрел на колышущуюся гладь напитка в своём стакане. — Не знаю, помнишь ли ты, но… — Как я отобрал у одного хулигана из нашей группы твою машинку и вернул тебе? — закончил рыжий. — Да, — Аки поднял на него полные изумления глаза. — Как ты понял, что я хотел спросить об этом? — Ну, ты же сказал «машинки», а не «машины», — смутился Такашима. — А фраза «помнишь ли ты», скорее всего, имеет отсылку к детству. — Так ты действительно помнишь? — Вспомнил, когда Онари-сан рассказала об этом. Что мальчик с машинками у окна и ты — один человек, — скромная улыбка тронула губы Койю. — А что? — Та машинка до сих пор хранится у меня. — Шутишь? — теперь удивляться пришла очередь Такашимы. — Стоит на стеллаже в моей комнате. Её я любил больше остальных — настолько, что Онари-сан разрешила мне забрать её с собой, когда мама усыновила меня. — Покажешь мне её как-нибудь? — Конечно. Они немного помолчали, чувствуя кожей повязавший их момент. Почему-то стало таким важным понимание того, что они помнят друг друга с тех времён, когда каждое значимое событие закладывает кирпичик в фундамент хрупкой детской души. Тогда Койю было необходимо знать, что он может отличить хороший поступок от плохого и заступиться за того, кто ещё не способен за себя постоять. И его поступок оставил свой след в измученном сердце Акиры. Так маленький Аки понемногу начал понимать, что мир состоит не только из отчаяния и страха, что в нём есть место и добру, ведь этот незнакомый мальчик, вернувший ему машинку, был добрым. Он не мог не быть добрым. — Панические атаки, — вполголоса проговорил Сузуки. — Что? — Когда мы сидели у тебя втроём с Широямой, ты сказал, в детстве у тебя случались приступы. — А… да. Я и не заметил, как сказал это, — Такашима подлил себе медовуху. — Серая обыденность, что поделать. — Они случаются и сейчас? — Нет. Последний приступ случился, когда мне было лет десять. Или одиннадцать. Онари-сан привлекла лучших психотерапевтов к моей проблеме. — Они начинались из-за чего-то? Или… — Спонтанно, иногда — на совершенно ровном месте. Когда я вошёл в сознательный возраст, Онари-сан рассказала мне, как я оказался в приюте. Я проникся её рассказом донельзя, и последствия не заставили себя ждать. Становилось хуже, когда меня пытались забрать в новую семью. Сначала наши педагоги были уверены, что забота со стороны приёмных родителей должна помочь мне справиться с этим, но нет. В конце концов, Онари-сан и я пришли к соглашению, что хватит с нас этих нервотрёпок. Продолжение тебе известно. — Прости. — За что? — удивился Койю. — За то, что я заставил тебя вспоминать… о таком. — Ты не заставил меня. Я сам рассказал. Знаешь… — Такашима коснулся тыльной стороны его ладони. — Я часто наблюдал за тобой там, в приюте. — Хах, ну, разумеется, — хохотнул Акира, — сложно не обратить внимание на такого чудилу. — Я никогда не считал тебя чудилой, — рыжий уверенно посмотрел на него. — Но мне было интересно, о чём ты думал. И как можно несколько часов подряд только и делать, что возиться с машинками. Неужели тебе не надоедало? Сузуки задумался, обращая внутренний взор к памяти о детских годах. Но молчал он недолго. — Я ни о чём не думал. Я не знал, о чём думать и что делать. Пока я жил с матерью, каждый день проходил в ожидании новых побоев. Вот где было поле для размышлений — куда ударят в следующий раз, или где оставят новый ожог от сигареты. А потом меня из её лап вырвал сосед, и я очутился в детском доме, где на меня никто не кричал, никто не бил. И кормили несколько раз в день, даже сладкое давали, хвалили за первые успехи на уроках письма и чтения. Как я должен был реагировать, если никогда не знал подобного отношения к себе? Койю слушал молча, не смея перебить. — Редкая ночь обходилась для меня без кошмаров. Я просыпался среди ночи и какое-то время мне казалось, что я по-прежнему там, с матерью. Утром мне приходилось собирать себя по кускам, я долго не мог ни с кем заговорить, ни с ребятами, ни с воспитателями, потому что не мог. У меня не было для этого сил. Ну… вот, — он со спокойной улыбкой посмотрел на Такашиму. — Теперь ты знаешь чуть больше. — У меня нет слов… — Такашима ощутил, как горло сдавило. — Онари-сан рассказывала, что мать плохо обращалась с тобой, но я не думал, что… всё было так. — Горящие сигареты не были единственным вариантом её развлечений. Акира взял рыжего за запястье и поднял его руку к своей голове так, чтобы пальцы коснулись виска. — Это что… — Койю почувствовал подушечками скрытый густыми волосами рубец. — Шрам? — Очередной в моей коллекции. Я ударился об угол не то раковины, не то тумбы в ванной. Не без помощи матери, естественно. Ладно, извини, — Сузуки отпустил руку Койю, будто очнувшись, — это всё малоприятно. Что на вид, что на ощупь. — Как ты можешь так говорить? — Я говорю, как есть. Как человек, который видит себя в зеркале каждый день. Аки импульсивно опустил и без того длинные рукава рубашки ниже, почти до пальцев. — Акира, я… — Койю прервался, чтобы опуститься на колени вплотную к сидящему на диване Сузуки. — Мне вовсе не неприятно. Я вообще не думал об этом. — Ты сейчас так говоришь, — Акира с улыбкой покачал головой. — Ты не видишь то, что вижу я. — И что же должно измениться, если я увижу? — Койю, ты не вполне понимаешь, как это на самом деле, — серьёзно произнёс Сузуки. — А если я хочу понять? Акира давно понял, что перед напором Такашимы сложно устоять. И сейчас наблюдал очередное тому подтверждение. Скажи ему кто такое, Сузуки возразил бы решительным «нет!» без каких-либо раздумий. Слабый голосок где-то глубоко внутри пытался воззвать к нему, но разум оставался глух к просьбам одуматься и остановить рыжего. И поэтому Акира мог лишь смотреть в тёмные глаза Такашимы, не в силах вымолвить ни слова. Что между ними происходит? Наконец, Койю опустил голову и взялся за манжету рубашки, начав закатывать её выше по предплечью Сузуки. На миг это вернуло последнему способность управлять собственным телом, и Аки порывисто перехватил руки Такашимы. — Койю… — сердце Акиры колотилось в районе шеи. — Нет. — Я не боюсь того, что увижу. И ты не бойся. Несколько бесконечных секунд, глаза в глаза. До чего неубедительно прозвучало его «нет», Сузуки и сам понимал это. И всё, что ему оставалось — сдаться на милость рыжего упрямца, который терпеливо смотрел ему в глаза и ждал, что для себя дальше решит Акира. И Акира решил. Он разжал пальцы, опустив руки на колени. Койю, выждав ещё немного, вернулся к манжете, чтобы поднять её выше — неспешно, вскользь касаясь пальцами кожи. Сузуки дышал через раз, пульс давно перешёл на три удара в секунду. Вспомнить бы, когда он в последний раз так сильно волновался? Он боялся, что открывающаяся взору Такашимы картина может испугать и оттолкнуть его, но тот оставался спокоен, тщательно рассматривая руки Акиры. Рыжий закатал рукав до локтя и мягко сжал предплечье Аки обеими ладонями. — Это ничего не меняет, — вновь этот пристальный взгляд. Койю бережно касается пальцами внутренней стороны запястья Сузуки. — Ты был не прав. Акира не смог ответить, а Койю медленно провёл пальцами от его запястья к локтю, чтобы потом повторить этот путь губами. Он оставил на изъеденной шрамами коже цепочку лёгких поцелуев, и Сузуки прерывисто вздохнул. Никто и никогда не делал такого. Не касался и не целовал так его. Такашима выпрямился, их лица оказались на одном уровне. — Я бы… сказал, что ты пьян… — рискнул пошутить Аки, но был перебит. — Я трезв. Ты тоже. Мы оба и стакана не выпили. И я понимаю, что делаю. Койю подался вперёд, прижимаясь к губам Сузуки. Он обвил руками шею Аки и тесно прильнул к его твёрдому торсу. И Акира, наконец-то принимая происходящее, обнял его за талию и сильнее прижал к себе. Их поцелуй слишком быстро набирал обороты, сбивая дыхание и посылая по телу волны дрожи. Совсем как тогда, на балконе несколько дней назад. Правда, теперь есть существенное отличие. Они полностью осознают себя. И свои желания. Такашима сжал ворот рубашки Аки и потянул её вниз, не разрывая объятий. Сузуки помог ему освободить себя от первого предмета одежды, но им пришлось отстраниться друг от друга, когда Койю привстал и оседлал напряжённые бёдра Акиры. Он подхватил пальцами нижний край футболки Сузуки, чтобы снять и её. И, когда полуобнажённый Аки откинулся под давлением требовательных рук на спинку дивана, Койю неторопливо провёл ладонями по его шее, груди и плоскому животу. Левую ключицу, как и левую половину груди, пересекали шрамы. Рыжий нахмурился, увидев их, но они не испугали его. Чтобы доказать это, он наклонился и прижался губами к исполосованной ключице, перебираясь с поцелуями ниже. Акира вздохнул и впился пальцами в бёдра Койю. То, что он делал с ним, то, каким трепетом были наполнены его прикосновения, было невероятно… — Твоё тело прекрасно. Не смей больше прятать его от меня, — прошептал Такашима в его губы. — Раз ты просишь, — Аки улыбнулся, нырнув ладонью под футболку Койю. — Требую. — Даже так? Сняв футболку с рыжего, Акира резко подхватил его под коленями и, перевернувшись, уронил на диван. Не ожидавший такого манёвра Койю и ахнуть не успел, оказавшись прижатым к мягкому сиденью. — Ты уверен? — Сузуки отчётливо видел плещущееся в глазах Такашимы желание. Но всё-таки… Койю еле заметно кивает, и Акира наклоняется к нему за новым поцелуем. Такашима наощупь нашёл пряжку ремня на джинсах Аки и расстегнул её, затем пуговицу и молнию. Он смело нырнул ладонью под плотную ткань и бельё, пальцы безошибочно сомкнулись на твёрдой плоти, и Акира сдавленно охнул, чуть не упав на своего мучителя. — Проклятие, Койю! — зашипел он, чувствуя, как ладонь на его члене скользнула вниз, затем вверх. — Извини, — но, судя по дьявольским искоркам в глазах, жаль Такашиме вовсе не было. — Не торопись, — Сузуки совсем не хотел его останавливать, но к этому они ещё успеют вернуться. Сейчас ему хотелось продлить удовольствие от этой долгожданной близости. Он мягко отнял от себя руку Койю и окинул взглядом его стройное тело. Сильные руки с длинными пальцами, широкая грудь и умеренно натренированные мышцы пресса — сложно не удостоить вниманием. Акира с готовностью избавил их от оставшихся тряпок, отправив их на пол. Он опустился на Койю, ощущая всем телом каждый изгиб и жар кожи. — Ты когда-нибудь был с мужчиной? — Акира убрал с его лба волосы. — Один раз… давно. И не очень удачно. — Ясно, — Сузуки оставил невесомый поцелуй на горячей скуле. — Доверяешь мне? — Да. — Хорошо, — Аки перешёл с поцелуями на его шею. — Но у нас нет… — Есть, — рыжий протянул руку над головой, открывая мастерски замаскированный в сервировочном столике ящик. — Я знал, что это однажды случится. — Ты не перестаёшь удивлять меня, — Сузуки забрал небольшой флакон с прозрачным гелем. Койю обвил ногами бёдра Акиры и выгнулся, чувствуя, как в живот упирается горячая плоть. Сузуки провёл языком по его ключицам и спустился ниже. Он втянул в рот затвердевший тёмный сосок и слегка пощекотал его кончиком языка, одновременно лаская пальцами другой — и от этого Такашиму едва ли не подбросило под ним. Он судорожно выдохнул и прижал к груди голову Акиры, на что тот довольно улыбнулся. — А ты чувствительный, — Аки провёл подушечками пальцев по его влажным приоткрытым губам. Но Койю и при желании ничего не смог бы ответить. Болезненная пульсация в низу живота усилилась, он отчаянно желал, чтобы Сузуки наконец-то прикоснулся к нему, но не посмел попросить прямо. Впрочем… Акира и сам обо всём знал. Он мучительно медленно целовал часто вздымающуюся грудь и живот, оглаживал ладонями внутреннюю сторону стройных бёдер, слушая хриплое дыхание. От вожделения его лихорадило ничуть не меньше, но торопиться он не станет. Сузуки вновь навис над Койю и, прикусив кожу на выгнутой шее, захватил в плен пальцев его член, сразу начиная издевательски неторопливо ласкать его. Вздох Такашимы перешёл в первый, тихий стон, он задышал чаще, невольно подаваясь навстречу ласкающей ствол руке. Аки скользил губами по его шее, плечам, оставлял дразнящие поцелуи на скулах и подрагивающих веках. Смогут ли они оба вынести эту пытку дальше? — Акира… — простонал Койю, приоткрыв глаза. — Что? — Сузуки потёр большим пальцем уздечку под головкой, и рыжий мелко задрожал всем телом, зашипев. — Я хочу тебя. Сейчас. Большего и не требовалось. Руки плохо слушались Акиру, когда он открыл флакон со смазкой. Он боялся сделать Такашиме больно, когда подготавливал его, аккуратно растягивая тугие мышцы. Он взял с Койю слово, что он не станет терпеть и скажет, если почувствует сильную боль. Аки шептал ему на ухо успокаивающие слова, прося расслабиться и довериться ему. И Такашима доверял. Лишь на третьем пальце поясницу резко кольнуло, Койю рефлекторно напрягся, но сразу постарался расслабить мышцы. Ведь Акире тоже непросто… — Я готов, — отрывисто произнёс Такашима. — Давай же… Сузуки кивнул и взял флакон с гелем, но Койю приподнялся на локтях и забрал у него смазку. Выдавив на ладонь немного прохладного геля, Такашима равномерно распределил его по горячей, нежной коже члена Акиры, заставив его вздрогнуть. — Давай сделаем так, — Аки взял диванную подушку в виде узкого ролика и подложил её под поясницу Койю. — Тебе будет легче. — Аки, всё хорошо, — рыжий коснулся его руки, когда понял, как на самом деле волнуется Акира. Да и сам Койю волновался не меньше. Сузуки ввёл в подготовленное тело головку и остановился, внимательно всматриваясь в лицо Такашимы. Но Койю требовательно положил ладони на его ягодицы, побуждая к продолжению, и Акира подчинился. Он вошёл на половину длины, срывая с губ обоих приглушённые стоны. Больно. Койю — с непривычки, Акире — от плотно обхвативших его член мышц. Но почему-то эту боль хотелось чувствовать, пресытиться ей. — Я… прости… — хрипло пробормотал Такашима, утыкаясь лицом во влажную шею Сузуки. — Тише, тише… расслабься, дыши… Акира сел на колени, чтобы полностью контролировать свои движения, и успокаивающе погладил бёдра Койю. Медленно, по сантиметру, он вошёл полностью и снова замер, давая им возможность привыкнуть. — Я продолжу, когда ты скажешь, — Аки переплёл свои пальцы с его. Рыжий выравнивает дыхание и кивает. Первые движения — осторожные, плавные, немного несмелые, но так и должно быть. Каждое следующее проникновение даётся всё легче, и Акира начинает входить глубже, смелее, желая отыскать внутри ту самую точку, которая окончательно заставит Такашиму забыть о дискомфорте и боли. Но Койю уже было невероятно хорошо — от нарастающего чувства удовлетворения от долгожданной близости с желанным мужчиной, что могло быть лучше? Он ощущал руки Акиры на своём теле, ощущал его в себе, понимал, что объявшая их страсть взаимна. Возможно, лишь сейчас он понял, что такого с ним ещё никогда не было. Сузуки развёл его бёдра чуть шире и наклонился ниже, резко войдя, и Койю вскрикнул, вцепившись в обивку дивана. Акира довольно улыбается — он нашёл, что искал, и продолжил входить под тем же углом, упиваясь стонами забившегося под ним Койю. Внутри него — так горячо, тесно, невероятно хорошо… но и этого было мало. Желая продлить агонию Койю, Сузуки окольцевал пальцами его член и начал ласкать его в темп своих движений. — Акира, боже… — застонал Такашима — и не узнал свой голос. В горле пересохло, он отчаянно хватал ртом воздух, но его всё равно было мало. Ему казалось, что он вот-вот умрёт, настолько сильным было ощущение разливающегося внутри блаженства. Сузуки зарычал, чувствуя приближение разрядки. Их тела тесно переплелись, Койю сжал коленями талию Акиры, царапая его спину короткими ногтями. Сладостная судорога прокатилась волной по телу Такашимы, и он излился на пальцы Сузуки, ощутив внутри себя его семя. — Койю… — выдохнул Аки и упал на ослабевшие руки, упёршись в обивку по обеим сторонам от лица рыжего. — Акира? — Койю обнял его, увлекая на себя. — Это… ничего. Просто это было так… сильно, — Акира тяжело дышал и всё ещё вздрагивал от отзывающегося замолкающим эхом наслаждения. — Я же раздавлю тебя, — он смог улыбнуться настойчивым попыткам Койю разместить его на себе. — Не раздавишь. Мне нравится. Сузуки осторожно вышел из него и устроился рядом между спинкой дивана и Койю. В сложенном состоянии диван не отличался шириной сиденья, но это не важно. Над ними довлела усталость и чувство иллюзорности всего, что их окружало. Они решились на давно предопределённый шаг, но как будто всё ещё не могли в это поверить. — Всё нормально? Ничего не болит? — Акира приподнялся на локте, когда хоть немного пришёл в себя. — Наверно, стоит спросить об этом завтра, — улыбнулся Такашима, открывая глаза. — Но не думаю, что по мне можно было сказать, что мне плохо. — О, да, такого я бы точно не подумал, — Сузуки негромко засмеялся. — Но, если без шуток? С непривычки это могло быть больно. — Всё хорошо, честно. И, Аки… — Койю неловко замолчал, собираясь с мыслями. — Спасибо. — За что? — Акира провёл пальцем по шее рыжего, убирая прилипшие к ней пряди. — За то, что ты остаёшься рядом, когда у меня здесь… такой сумбур. — Ну… я же говорил, что ты всегда можешь обратиться ко мне, — смущённо ответил Аки. — Я тебе верю. — Ты просто… — «…не всё обо мне знаешь.». — Вернее, — Сузуки с извиняющейся усмешкой качнул головой, — тебе просто нужно почаще брать перерывы между делами. И тогда всё наладится быстрее. Койю также повернулся на бок, лицом к нему, и пододвинулся ближе, прячась в тепле рук Акиры. Этот вне всяких сомнений сильный молодой мужчина, поначалу произведший на Сузуки весьма отталкивающее впечатление из-за пронзительного ледяного взгляда и возмутительной дерзости, сейчас казался таким беззащитным, уязвимым. И тем сложнее Акире становилось молчать. А завтра у них заезд… Сузуки зажмурился и открыл глаза. Он наклонился и поцеловал Такашиму в растрепавшиеся на макушке волосы. Завтра всё должно закончиться.