***
Первый учебный день. Доброе утро или нет, я понять не могу, потому что чувствую себя совершенно не выспавшейся из-за неудобной подушки. Прихожу в кафетерий кампуса, натягивая рукава толстовки ниже, потому что на улице холоднее из-за только что прошедшего дождя, и беру себе еду на завтрак. — Я присяду к вам, вы не против? — подхожу к круглому столу с компанией девочек со своим подносом в руках. Среди сидящих узнаю Кендалл и Венди, которые улыбаются и кивают, двигая вещи, чтобы освободить мне место. Спустя полчаса после завтрака мы уже стоим у входа в кампус. Наши преподаватели не разрешили нам самостоятельно ходить до университета по утрам, поэтому мы терпеливо ждём их, поглядывая на часы. Из корпуса, наконец-то, выходят учитель по биологии, учительница химии и за ними, со скучающим видом, мистер Хеммингс. Сегодня на нём широкая алая рубашка, верхние пуговицы которой он издевательски оставил расстёгнутыми. Я вставляю наушники, включаю один из плейлистов и молча иду вслед за остальными с напускным спокойствием. В груди появляется неприятная горечь: почти все идут по дороге парами или компаниями, смеются над общими шутками, в то время как я умудрилась испортить всё в этой жизни и теперь хожу в гордом одиночестве. — Почему идёшь одна? — Хеммингс догоняет меня и, поравнявшись, отвлекает от песни в ушах. Я слегка вздрагиваю и вытаскиваю один наушник. — А с кем нужно? Сэйди здесь нет, — задумчиво отвечаю и поворачиваю голову к нему, но мне тут же хочется отвести взгляд: очень сложно выдерживать напор глубоких синих глаз. — Ты больше ни с кем не общаешься кроме неё? — Не особо. Даже если и общаюсь, у них, очевидно, есть друзья получше, чем я. — пожимаю плечами и чувствую некую обиду на Люка за то, что он заставляет меня думать о том, что и так причиняет мне боль. — Странно, — он хмыкает. — Мне весь год казалось, что ты очень общительная и в прекрасных отношениях со всеми. — Что же, видимо, вам только казалось. — я уже давно выключила музыку, чтобы ничего не мешало мне слушать низкий бархатный голос учителя. Вот чёрт, а я даже не заметила, когда он стал нравиться мне так сильно. — Эштон смотрелся с тобой гораздо лучше, чем с Моникой. — Э-э, — мои щёки начинают гореть, но я всем видом пытаюсь скрыть это. — Спасибо, наверное… Но, думаю, он счастлив с ней. — Ты настолько доброжелательная, что даже не можешь сказать плохого слова о бывшем и его новой пассии? — Люк удивлённо поднимает брови, а я чувствую себя ещё более неловко. Конечно, могу, но точно не своему учителю! — Да, да, меня очень сильно раздражает Моника ещё с первого дня моего пребывания в этой школе, но ведь это его выбор, не мой. А сам Эштон… Нет, он слишком хороший человек, чтобы говорить о нём за спиной. — повожу плечами, опуская взгляд на землю. — В этом ты права. Ну ладно, тогда, думаю, ты не будешь против моей компании по утрам, раз тебе больше не с кем общаться? — я на мгновение забываю, как дышать, но быстро прихожу в себя. Кидаю на учителя удивлённый взгляд, пытаясь скрыть свою радость и бешеный ритм сердца. — Как будто вам нечего больше делать. — Вообще-то, нечего. Ренделл и миссис Милборн настолько скучные, что хочется зевать от одного нахождения рядом с ними. — он усмехается. — Во-первых, я представляю, насколько грустно, наверное, тебе ходить в одиночестве. Но гораздо больше меня интересует вот что: я знаю практически всё об остальных учениках моего класса, так почему же я практически ничего не знаю о тебе? — он пристально смотрит в мои глаза, заставляя меня нервно поправить рукава толстовки. — Мне не составит труда рассказать, — натягиваю улыбку. Мне льстит мысль о том, что Хеммингсу действительно интересно, кто я такая. Остальная дорога проходит за разговором. Я чувствую себя увереннее с каждой минутой, и, когда мы подходим, уже вовсю смеюсь над его идиотскими шутками, отпуская подобные в ответ. — Удачи на учёбе, — он подмигивает мне, когда я вхожу в здание университета, и тепло разливается в моей груди. Мир вокруг будто становится ярче. Всего лишь из-за обыкновенного разговора с учителем. Учителем, в которого я, всё-таки, влюбилась.***
Учебный день проходит довольно интересно: наши преподаватели — самые настоящие профессионалы, и я счастлива обучаться у них таким важным вещам. Я делаю красивые конспекты, выделяя маркерами важные термины, покупаю баночку колы в автомате и гуляю по зеленеющей территории университета с наушниками в ушах. Это похоже на то, как я себе представляла такую учёбу. Единственное отличие заключается в том, что я не планировала везде ходить в одиночестве.***
После семи часов вечера решаю спуститься во двор кампуса и посмотреть, чем же занимаются остальные. Недавно мне позвонил Майкл, мы хохотали над историями друг друга, я рассказала ему обо всём, что происходит, и поняла, что уже очень скучаю. В широкой беседке во дворе находится около пятнадцати человек. Все сидят в кругу на лавочках и придвинутых стульях, кто-то играет на гитаре, кто-то подпевает, но многие сидят, кажется, даже не замечая, где они — просто не отрывают взглядов от экранов своих смартфонов. Недолго думая, решаю присоединиться к ним. Всё же послушать музыку будет приятнее, чем провести вечер в одиночестве в тёмном номере. Я вхожу в высокую деревянную арку беседки и незаметно присаживаюсь на скамейку рядом с Оливией — девушкой, которая ехала в автобусе рядом со мной. Она, кажется, даже не обращает на меня внимания, но мне всё равно становится как-то немного теплее внутри: то ли от ощущения принадлежности ко всем этим людям, то ли просто из-за того, что по вечерам эмоции становятся ярче, а я — чувствительнее к происходящему вокруг. Листаю фотографии в ленте инстаграма, чувствую тепло, исходящее от костра, разведённого в центре беседки в специально отведённом для этого месте, и параллельно слушаю приятную игру на гитаре. Из знакомых лиц в кругу, помимо Оливии, только Эштон и Люк. Парни из старших классов играют какие-то старые песни, я тихо подпеваю некоторые из них себе под нос, пытаясь сделать так, чтобы на меня вообще не обращали внимания. Когда Хеммингс берёт гитару, я замираю на мгновение, но он тут же меня обнадёживает: — Да, я бы хотел научиться играть, — он вздыхает, осматривая инструмент. Пальцами перебирает струны, и в итоге со смехом отдаёт гитару другому парню. Я тоже разочарованно повожу плечами: голос Люка во время разговоров звучит словно бархат, поэтому я мечтала послушать его пение. Думаю, с таким голосом просто невозможно петь некрасиво, но учитель, наверное, не настолько уверен в своих силах. Гитара переходит в руки к Эштону. Что же, я скучала по его пению и тем зимним вечерам, когда мы сидели на его веранде, но одна лишь мысль о том, что теперь он поёт те же песни Монике, бросает в дрожь. Поёт ли? Об этом я не узнаю, но, думаю, ему ничего не мешает. Он начинает наигрывать и петь что-то спокойное и мелодичное, но я не особо прислушиваюсь, погружённая в мысли о девушке с острыми скулами. Моники нет среди нас, но она полностью заняла мой разум: прошлой осенью и зимой она постоянно и безуспешно добивалась внимания Эштона, и я едва ли представляю, как она счастлива сейчас. Наверное, наконец-то получив желаемое, она не поступит с ним также, как я. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Прикрываю глаза и прогоняю все мысли из головы, отдавая внимание песне, но тут же начинаю хмуриться, стоит мне только прислушаться к словам, которые поёт парень. — No matter where I go, I'm always gonna want you back, want you back…* (Куда бы я ни пошёл, я всегда буду хотеть, чтобы ты вернулась ко мне) — Эштон перебирает струны и негромко напевает простую мелодию, а шестерёнки в моей голове начинают крутиться быстрее, и я широко открываю глаза, выходя из сонного состояния. — I remember the freckles on your back, and the way that I used to make you laugh (Я помню веснушки на твоей спине и то, как заставлял тебя смеяться), — начинается куплет, и я уже буквально поднимаю брови в удивлении, плавно переходящем в шок. Веснушки на спине. На моей, очевидно. Он видел их, когда мы целовались, лёжа на его кровати, парень пытался щекотать меня, а потом перевернул на живот. Я смеялась. И веснушки… — I remember the roses on your shirt, when you told me this would never work… (Я помню розы на твоей рубашке, когда ты сказала, что у нас ничего не получится) — Моё лицо немеет, когда я слышу эту фразу. Я начинаю лихорадочно вспоминать, в чём я была тогда, в апреле, когда у нас был последний поцелуй, тяжёлый разговор и много эмоций. Чёрная рубашка с грёбанными алыми розами. Одна из моих любимых, кстати, но, чувствую, я сразу же кину её в дальний угол чемодана, когда вернусь в номер сегодня. Я смотрю на Эштона, и, когда он ловит мой взгляд, быстро отвожу его в землю, на огонь и горящие в нём дрова, расплывающиеся перед моим взором. За ту долю секунды, что я смотрела в его светло-карие глаза, я прочитала настолько тяжёлые эмоции, что даже не поняла, как их расценивать. Этот микс был похож на благодарность, боль и обвинение в одном флаконе. Когда он заканчивает петь, я незаметно выскальзываю из беседки и быстро шагаю по выложенной камнем дорожке в сторону кампуса. Он только что спел песню обо мне? *песня 5 Seconds Of Summer — Want you back. Я решаю прогуляться по территории, чтобы чистый воздух освежил мои мысли, но у меня не получается даже сделать глубокий вдох. Мысль о том, что мой бывший парень только что спел песню, связанную со мной, буквально разбивает моё сердце. Иногда я правда жалею о том, что прекратила наши отношения. Учитывая, что с апреля я практически не сдвинулась с мёртвой точки, было бессмысленно расставаться, ведь сейчас мы могли бы быть относительно счастливы вместе. Мне кажется, Эштон помогал бы мне отвлечься, а может, переключиться и совсем забыть о том высоком блондине, но я не привыкла врать о своих чувствах. Бесспорно, было бы глупо притворяться, что мои чувства к Ирвину всё так же сильны, но сейчас я ощущаю себя абсолютной идиоткой из-за того, что разбила сердце такому прекрасному человеку.***
Спустя неделю пребывания в лагере остальным ученикам наскучили обычные игры на гитаре, костры и редкие бутылки алкоголя, которые они доставали где-то в городе. Когда я в очередной раз спускаюсь к беседке, вижу, что парни и девушки сидят в более узком кругу, поодаль от костра, и, присмотревшись, замечаю прозрачную бутылку, лежащую в центре их круга. Приподнимаю брови в лёгком удивлении и уже хочу повернуть назад, как вдруг меня останавливает возглас одноклассника. — Джейн, присоединишься к нам? Чем больше людей, тем веселее! — Джеймс — так зовут этого рыжего зеленоглазого парня — машет мне рукой и широко улыбается. Я слегка удивлена даже тому, что он помнит моё имя, что уж говорить о подобном приглашении. За время учебного года я выяснила, что Джеймс — душа любой компании, невероятно весёлый парень, и тот, из-за кого обычно случаются всякие неприятности. Неплохая характеристика. В моей голове тысяча протестов, но я, с вымученной улыбкой, всё-таки сажусь в круг рядом с каким-то парнем в очках. Он даже не из нашего класса, как и большинство людей в игре, но кого-то я тут всё же знаю: тот самый Джеймс, Моника, с лица которой мне хочется стереть эту ужасную ярко-красную помаду и тонну тонального крема, и двое мальчиков из моего класса, которые не особо сильно запомнились мне. Остальные люди знакомы мне лишь по лицу, но я не знаю даже их фамилий. Мы начинаем игру, и сначала всё идёт довольно весело, потому что мне только задают вопросы, а все идиотские действия достаются остальным игрокам. Скорее всего, это некий разогрев перед началом чего-то более интересного, но такая игра, как сейчас, меня более чем устраивает. — У тебя остались чувства к твоему бывшему? — спрашивает Моника без тени стеснения, когда бутылочка встаёт между нами. Я удивлённо поднимаю брови, но мне хочется засмеяться. — Нет. Только приятные воспоминания. — пожимаю плечами и с вызовом смотрю на девушку, получая в ответ презрительный взгляд и кивок. — Хеммо! Без тебя игра совсем не идёт, присоединяйся! — я отвлеклась на телефон, потому что мы приостановили игру, но после этих слов, произнесённых Джеймсом, резко поднимаю голову. У моих одноклассников удивительные отношения с классным руководителем: они обращаются к нему на «ты» и по кличкам, как мы видим, зовут играть в «правду или действие» и, не удивлюсь, если выпивают вместе по праздникам. Внутри меня разрывает на две части: одна из них молится, чтобы учитель отказался и мы спокойно продолжили игру, а другая хочет добавить драйва и ждёт соглашения. Вторая, к сожалению или к счастью, побеждает, и Хеммингс со смехом садится на скамейку. — Если что, ребят, для всех остальных учителей я такой ерундой не занимаюсь! — улыбается он. На его лице абсолютно безмятежное выражение, и он расслабляется, прислоняясь спиной к стенке и вытягивая ноги, что является довольно проблематичным, учитывая его рост. Мы продолжаем игру, я — в нервном напряжении, остальные — в приподнятом настроении и ожидании чего-то интересного. Спустя несколько скучных ходов, во время которых меня ещё не успели опозорить, бутылочка останавливается между Люком и Джеймсом. Рыжий всегда даёт самые жестокие задания и задаёт самые откровенные вопросы, поэтому все затихают в ожидании. Джеймс быстро просматривает всех сидящих, и его взгляд немного замедляется на мне. — Ты должен поцеловать… — начинает он, и Хеммингс сразу поднимает брови, показывая, что эта идея ему не по вкусу. —…Поцеловать Джейн. Я резко поворачиваю голову к парню и вопросительно смотрю на него. — Что? Почему такое странное задание и почему меня? — моё сердце бьётся так быстро, что я слышу пульс в висках. Пытаюсь сказать как можно спокойнее, но голос к концу предложения предательски срывается. Руки уже потеют, и я в растерянности перевожу взгляд то на Джеймса, то на Люка, который, к слову, тоже не так рад происходящему, судя по его приподнятым бровям и слегка побледневшему лицу. Зеленоглазый пожимает плечами, на его лице играет злорадная ухмылка. — Задание самое обычное, — он усмехается. — А ты… Самый лучший вариант из всех сидящих тут. — от этих слов мои щёки вспыхивают, а лицо Моники искажается гримасой. Учитывая напряжённые отношения между этими двумя, Джеймс наверняка сказал это в качестве мести. — Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу этого сделать? — Люк в растерянности смотрит на Джеймса, поправляя шевелюру и слабо улыбаясь. — Почему это? — парень вальяжно усаживается на скамье. — Можешь, это ведь действие в игре. — Да ладно, давайте, мы ведь всё равно никому не скажем! — ребята со всех сторон начинают поддерживать эту идею, но я не понимаю их ажиотажа и буквально готова заплакать, но, конечно, держусь, переводя взгляд то на одного, то на другого человека в кругу и нервно кусая нижнюю губу. — Ладно, ладно. Я всё же надеюсь на вашу сознательность, — Хеммингс поводит плечами с строгим видом, а я нервно сглатываю. — Иди сюда. — он смотрит уже прямо на меня, подаваясь вперёд. Светло-голубой цвет его глаз слегка помутнел, но, думаю, это мне кажется из-за наступления темноты и скачущего волнения. Наклоняюсь к нему навстречу, прикрывая глаза, и слышу, что моё сердце стучит в висках ещё громче. Он быстро целует меня, едва касаясь моих губ, и я чувствую проходящий сквозь тело разряд электричества. Слышу сильный запах парфюма, мятной жвачки и чего-то ещё, необъяснимо родного и приятного. Стараюсь до мелочей запомнить привкус его мягких губ и аккуратное прикосновение, пусть оно и длится какие-то секунды. — Этого вам хватит? — отстранившись, Люк поднимает руки, обращаясь, в основном, к Джеймсу, а на его лице я вижу неловкую улыбку. Остаток игры проходит не так интересно: часть людей уходит, интересные задания и вопросы заканчиваются, и, в конце концов, я тоже решаю уйти в свой номер. Я иду по тёмным коридорам в каком-то помутнении, и мой разум освежается лишь когда я кладу голову на прохладную подушку. До меня резко доходит всё, что произошло сегодняшним вечером, и я не понимаю, стоит мне плакать и радоваться. Пелена слёз быстро застилает мои глаза, так что у меня уже нет выбора. Я прикрываю веки и пытаюсь до мелочей вспомнить те восемь секунд. Восемь секунд, которые сейчас кажутся сном. Пульс учащается от одних лишь воспоминаний, и только в этот момент я понимаю, как же сильно влюбилась.