Я едва успеваю опустить ногу с последней ступеньки на ровную поверхность, как меня хватают две сильные руки, оттаскивая в коридор. От моментально пронизывающего все внутренности страха не получается даже закричать, поэтому молча поддаюсь, чувствуя, как мои руки сковывают крепкие холодные наручники. В голове мелькает мысль о том, что всё это подстроено Люком специально, и я даже готова нервно улыбнуться, почти поверив в эту странную идею, но, когда вижу в дальнем конце коридора самого Хеммингса, которого держат два высоких мужчины в чёрной одежде, все шутки вылетают из головы.
Меня начинают подталкивать сзади, но я не могу идти от ужаса, который сковывает конечности. Пол кажется вязким, как смола, ноги подкашиваются, а мозг вообще потихоньку распрямляет свои извилины, отказываясь думать.
— Я ведь ещё даже не бил тебя, шлюха, что мешает тебе идти? — слышу вкрадчивый шёпот над своим ухом и вздрагиваю, возвращаясь в реальность. Начинаю покорно идти вперёд, следуя туда, куда меня ведёт человек с этим противным хриплым голосом.
Мы выходим в главный холл отеля, и от увиденного меня охватывает сильнейшая паника. Десятки людей в чёрных костюмах держат таких, как мы, образуя неровный полукруг. Руки каждого также заблокированы наручниками, их поставили лицами к стеклянным входным дверям, чтобы все находящиеся на улице могли лицезреть происходящее. Мужчина толкает меня вперёд, и в итоге мы тоже примыкаем к этой линии.
Я пытаюсь найти глазами Люка, и облегчённо выдыхаю, когда вижу, что он стоит практически рядом со мной. Единственное, что меня совсем не успокаивает, это его тяжёлый взгляд, в котором читается страх, волнение и гигантская доля сожаления.
Я продолжаю оглядывать помещение, стараясь не шевелиться, и не совсем понимаю, что вообще происходит в этом чёртовом отеле. В голове так много мыслей, что не получается сосредоточиться на одной, и в итоге всё смешивается в единую кучу: «Наручники. Больно. Люк. Что с Луи? Родители? Оружие?..».
Всеобщее внимание привлекает звук шагов, и рой голосов неожиданно резко прекращается. В зловещей тишине на середину зала выходит мужчина в чёрной тканевой маске, надетой на лицо. Он небольшого роста, широкоплеч, а на его ноги надеты высокие сапоги, из-за чего так отчётливы звуки ударов о плитку.
— Добрый вечер, друзья, — когда я слышу его голос, мне хочется нервно засмеяться: настолько сильно он не соответствует внешнему виду. Высокий, хрипловатый, сопровождаемый писклявыми нотками. — Мы собираемся отлично провести время! — он звучит практически восторженно, но вряд ли кто-то из нас разделяет эту радость. Лицо человека разглядеть невозможно, но я вижу его глаза, нездорово сверкающие в свете шикарных люстр. На его голову надет чёрный капюшон. — Мы ждём полицию, ребята, и приступаем. — эти слова окутывают меня волной страха.
Приступаем к чему? Люди из полиции нам не помогут, потому что они, видимо, и сами крепко влипли.
Мы стоим в полной тишине несколько минут, слушая мерное тиканье часов и дыхание людей по соседству. Я разглядываю остальных заложников, боясь даже глубоко вдохнуть, потому что, в конце концов, замечаю кобуры на поясах у людей в чёрных костюмах. На их лицах нет масок, но они все настолько похожи благодаря грубым чертам лица и шрамам, что запомнить каждого просто невозможно.
В наручниках стоят несколько взрослых мужчин, девушки и парни в форме работников отеля, две женщины и даже маленький ребёнок, которому от силы шесть лет. В общей сложности в этом зале нас около двадцати, но вооружённых больше в три раза.
— Простите, я слегка отвлёкся, — неожиданно человек в маске вновь подаёт голос, шаркая ногами при ходьбе. — Вам, наверное, интересно, что происходит? Кстати, мы ведь теперь с вами друзья, так что можете называть меня Росс, если всё ещё изъязвляете желание говорить. Хотя, поверьте, я бы не советовал. — с мерзким хохотом он проходит совсем рядом со мной, и вблизи получается рассмотреть его глаза. Они чёрные, как сама смерть, настолько, что нельзя отличить зрачок от радужки. Во взгляде читается столько злорадства и ярости, что в них можно захлебнуться. — Владелец этого отеля, всеми обожаемый мистер Макврайс, или попросту Джейсон, задолжал мне некоторую сумму денег. К его, должно быть, сожалению, это было аж семь лет назад, и за прошедшее с того момента время количество ноликов в цифре прибавилось, — он усмехается, оглядывая нас всех. — И — о, какая неожиданность! — он перестал выходить на связь! Представляете? — то лёгкое удивление, что держалось во мне, наконец уступает место сильнейшему страху. — Когда же мы наконец пересеклись, мой дорогой Джейс не захотел отдавать мне ни копейки. Он по уши увяз в этом дерьме из долгов. Должен он далеко не только мне! — до этого относительно спокойный тон Росса меняется на более разъярённый. — Мы явились сюда за своими деньгами, и я даже готов отдать парочку ваших идиотских жизней, чтобы получить их обратно, — он хихикает, и гул голосов в зале нарастает вновь. Его помощники начинают одновременно поддерживать эту речь и переговариваться между собой. Я замечаю, как девушка слева от меня, пользуясь минутой их отвлечения, пытается вырваться из цепких рук. Сильные ладони тут же сминают аккуратную форму на спине, резко отрывая брюнетку от пола и вновь опуская на землю, а сам мужчина зло сверкает глазами.
— Мы свяжем тебя полностью, если будешь вырываться, — рычит он ей на ухо, и в этот момент я начинаю острее ощущать, насколько же сильно парень сзади сжимает мои предплечья. Запястья горят от боли, несмотря на охлаждающий металл наручников, а угол, под которым вывернуты руки, вообще кажется мне неестественным. Пытаюсь не дёргаться, глядя на сверкающий под многочисленными люстрами пол, но мышцы всего тела сокращаются от волнения, и не трястись просто не получается.
— Ещё один интересный факт, — Росс щёлкает пальцами, и в зале вновь воцаряется тишина. — Я работал в полиции, знаю множество их секретов, большинство из которых, к слову, не самые приятные. Им будет не так-то просто переубедить меня не приставлять пистолет к вашему виску, — его кривозубая улыбка, проглядывающая из-под маски, заставляет меня вздрогнуть. — Половина моих сообщников — бывшие копы. Вы в дерьме, мои друзья. — он начинает смеяться, но прерывается резким приступом кашля.
Сквозь прозрачные входные двери я вдруг замечаю, как мигают лампы на машинах полиции, и слышу звуки сирен. По дороге, ведущей к отелю, уже едет отряд, и в моей груди начинает теплиться слабая надежда.
— Уведите их, — увидев полицию за дверьми и наконец-то совладав с кашлем, Росс взмахивает рукой, и меня вновь пихают.
— Шевели ногами, — он подталкивает меня сзади, по-прежнему до боли сжимая мои руки, и мне не остаётся ничего, кроме как подчиниться.
Нас по очереди и быстро заводят в небольшую комнату, скорее всего, являющуюся подсобным помещением, из которого вытащили все вещи. Тот, кто сжимал мои запястья, сажает меня на холодную плитку возле стены, отходя в сторону, и я наконец-то могу разглядеть его. Это невысокий парень с широкими плечами, беспорядочно лежащими чёрными волосами и круглым лицом. Его до ужаса неприятный голос дополняет картину, а ведёт он себя так, как будто уже выбил страйк, дающий ему доступ ко всем задолженностям некоего Джейсона.
Возле открытой двери на выход из этой комнаты встают два мужчины огромных размеров, у каждого из которых пистолет за поясом и чёрная повязка на лице.
— Они, нахрен, сложат вас пополам, если попытаетесь вырваться, — худой парень с огненно-рыжими волосами ехидно улыбается, стоя в проходе. — Я — правая рука Росса. И мне уже хочется испробовать своё оружие на вас, — его глаза блестят ещё более нездорово, чем у его босса, и, клянусь, он готов убить нас всех раньше, чем полиция вынесет хоть какое-то решение.
Когда все, кроме наших охранников, наконец, выходят из и без того тесной комнаты, я могу разглядеть присутствующих. Люк сидит в другом конце комнаты, прямо напротив меня, и на его лице читается тревога. Я вижу бледного, как полотно, Луи в дальнем углу и сжимаю челюсть. Это кажется мне немного ироничным, что Томлинсон и Люк оказались со мной в одном помещении при таких обстоятельствах. Справа от меня сидит девушка в форме работницы, которая пыталась сбежать ещё когда мы были в холле. Она дрожит, поджав колени к груди и уставившись в одну точку. Её сухие губы что-то безмолвно шепчут, и я побыстрее отвожу взгляд, чтобы не пугаться лишний раз. Слева вижу мужчину, который спускался по лестнице, когда мы только приехали в отель, с ноутбуком и занятый работой. Сейчас он сидит, прислонившись к стене, и так же, как и я, изучает людей вокруг. Его безупречный костюм теперь слегка помят, волосы растрёпаны, а красивые серые глаза смотрят растерянно и немного встревоженно. Я насчитываю ещё пять девушек и трёх парней в фирменной одежде работников гостиницы, и они все кажутся мне настолько похожими, что я даже не задерживаю на них свой взгляд. Ведут себя они тоже почти одинаково: переглядываются с друг другом, пытаются шептаться и явно очень сильно боятся. Чуть поодаль от себя замечаю мужчину, который чем-то отличается от остальных находящихся здесь. На нем надета серая кофта, обтягивающая мускулистый торс, и тёмно-синие джинсы. У него красиво уложенные каштановые волосы и тёмные глаза, а лицо с грубыми чертами не выражает и капли волнения. Задерживаю на нём взгляд несколько дольше, чем следовало бы, и он замечает, что я на него смотрю. На лице мужчины на пару секунд появляется слабая улыбка, но потом он вновь отворачивается и устремляет равнодушный взгляд куда-то в стену.
Это подобие приветствия немного успокаивает и меня тоже, этот человек излучает странное спокойствие, и я продолжаю изучать тех, с кем нас свела судьба этой ужасной ситуацией. Здесь есть семья: мужчина и женщина, прижимающиеся друг к другу, и мальчик, сидящий рядом, который боится даже вдохнуть. На вид ему не больше шести, у него большие, любопытные глаза, и взъерошенные волосы, и мне становится очень жаль эту милую семейку. Они уж никак не ожидали того, что их возьмут в заложники.
Хотя, чёрт возьми, неужели полчаса назад, лёжа на кровати без футболки, я знала, что и сама скоро буду скована ужасом?
Я пытаюсь прогонять из головы мысли о смерти. Мне и без того очень страшно, несмотря на отсутствие в этой комнате большинства наших захватчиков. Неизвестность будущего держит в сильном напряжении, и я боюсь даже закрыть глаза на секунду, думая, что за это время кто-то выстрелит мне в голову или взорвёт это здание к чертям.
— Эй, ребята, — я вздрагиваю, когда тишину прерывает тихий, но уверенный голос Люка, и перевожу на него испуганный взгляд. — Мне можно пересесть на другое место?
Если бы мои руки не были закреплены наручниками, я бы ударила себя ладонью по лицу, показывая, насколько удивлена его безбашенностью, граничащей с безумием. Не отрицаю, если я почувствую тепло Люка рядом с собой, мне будет гораздо спокойнее, но я не хочу идти на жертвы. Продолжаю пялиться на него огромными глазами, взглядом пытаясь показать, что не нужно ничего делать, если, чёрт побери, хочешь остаться в живых.
— Чем тебя не устраивает твоё место? — ему отвечает одна из громадин возле двери с низким голосом и сильным шотландским акцентом.
— Слишком холодно, — голос парня слегка дрожит от волнения. — Я смотрю на место в другом конце комнаты и прямо вижу, какое оно тёплое.
Мне искренне хочется покрутить пальцем у виска, но Люк даже выдаёт некое подобие улыбки, когда смотрит на меня.
— Ты идиот или просто прикидываешься? — диалог продолжает всё тот же первый, в то время как его напарник лишь с интересом наблюдает и ухмыляется.
— Приятель, я прошу тебя по-человечески, — голос Хеммингса становится мягче и напористее. — Сомневаюсь, что в плане вашего босса был прописан пункт «Не позволять им пересаживаться в другие места».
От его наглости у меня перехватывает дыхание, но я боюсь сказать и слово. Во время своих реплик Люк почти не отводит от меня взгляд, потому я могу увидеть, что он на самом деле очень взволнован, и ему вряд ли хочется завершить жизнь прямо здесь и сейчас.
— Куда ты хочешь? — вдруг со скучающим видом вступает второй охранник.
— Э-э... Вон туда, вместо этого мужчины в костюме, — учитель, явно не ожидавший такого поворота, сильно удивлён, но, отвечает ровным тоном, головой указывая на место слева от меня. Мужчина рядом, услышав, что его упомянули, слегка вздрагивает и вопросительно смотрит на Люка.
— Почему я?
— Посмотри направо, — лаконично отвечает ему парень. Тот поворачивает голову ко мне, окидывает меня взглядом от пяток до макушки, и на его лице появляется хитрая улыбка.
— Я бы и сам был не против тут остаться, — у него приятный бархатный голос и чистейший акцент коренного жителя Лондона, но это не может уменьшить моё изумление от сказанной фразы. Я издаю едва слышный смешок.
— Что-то не понятно? — Люк напрягает скулы, а его до этого мягкий взгляд меняется на более жёсткий и ледяной. Охранники, как и остальные люди в комнате, включая Луи, с интересом наблюдают за этой перепалкой. — Она
моя девушка.
Мужчина в смокинге усмехается и вновь смотрит на меня. В его серых глазах я вижу насмешку и страх, причём присутствие второго ощущается сильнее.
— Ладно, — мужчина кивает, пытаясь поправить волосы взмахом головы. — Я согласен поменяться местами, но на время, идёт?
— Плевать, — Люк устало переводит взгляд на охранников, в то время как мой сосед уже привстаёт.
— Меняйтесь, — громила опускает ладонь на рукоятку пистолета, что за поясом. Лишь после этих слов Люк встаёт сам и, под цепкими взглядами охранников, проходит комнату насквозь. Они в любой момент готовы нажать на курок, поэтому всё время, пока он шёл, моё сердце бьётся, как бешеное.
Когда Хеммингс, спустя, кажется, вечность, опускается на пол рядом со мной, я вновь чувствую его родной запах, и мне становится чуть легче. Он опирается на стену, выдыхает с облегчением и закрывает глаза.
— Ты сумасшедший? — я рада, что теперь мы совсем рядом, но никто не давал гарантий, что эти парни возле дверей окажутся такими снисходительными. Ощущаю слабость в ногах, которая обычно приходит после того, как опасность миновала, а испытанный страх отступает.
— Дженни, — он усмехается, все ещё не открывая глаз, а на его лице выражена смесь волнения и сильнейшего облегчения. — Дженни, чёрт возьми... Я так рад, что мы рядом, — он уже шепчет, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Представь, как я беру тебя за руку.
Я тоже закрываю глаза, чувствую, как Люк прижимается своим плечом к моему, и вспоминаю, как мы бежали под дождём. Его тёплое тело усиливает ощущения, и мне почти удаётся в точности представить это, но очередной вздох откуда-то со стороны, к сожалению, возвращает в реальность.
***
— Люк, — тихо зову его, и он открывает глаза, вопросительно глядя на меня. — Знаешь, что я поняла? Когда мы выберемся... — я вдруг замолкаю, задумавшись, не стоит ли изменить слово «когда» на «если», но меня передёргивает от страха. — Все узнают о нас. О наших отношениях. Что ты будешь делать? Что
мы будем делать?
Этот вопрос волнует меня почти всё время, что мы тут сидим. Я отчётливо понимаю, что единственный способ избежать раскрытия нашей тайны — смерть, и этот вариант не особо меня привлекает.
— Нас взяли в заложники, наши тела могут вынести отсюда в чёрных мешках, Джейн, а тебя волнует, что остальные узнают о том, что мы вместе? — в его тихом, но очень строгом голосе проскальзывает сильное удивление и страх. Эффект от этой фразы такой же, как от удара током, и я даже вздрагиваю, испуганно глядя на парня. Заметив, что сказал лишнее, он тут же смягчается, опускает подбородок на мою голову, имитируя объятия, и целует меня в макушку. — Извини, пожалуйста, извини. Я тоже переживаю из-за этого, и мне тоже страшно наблюдать за их сверкающими пистолетами. Я боюсь потерять тебя. Когда мы выберемся отсюда, первым делом я обниму тебя так, что рёбра треснут, а уже потом будем разбираться со всем остальным. — он тихо смеётся, шепча всё это мне на ухо, и я постепенно успокаиваюсь. Тепло его тела рядом не заменит объятия, но смотреть на него в другом конце комнаты было ещё сложнее.
— Всё будет в порядке, если не повторять подобных глупостей, — с левой стороны, чуть поодаль от Люка, до нас доносится тихий, но отчётливый голос. Это тот самый парень в обтягивающей кофте и со странно-спокойным выражением лица. Он искренне улыбается и смотрит прямо на моего учителя.
— Я бы не хотел умереть, не попрощавшись, — почти шёпотом отвечает Хеммингс, с недоверием глядя на мужчину. — Или потерять её без возможности поговорить.
Тяжело сглатываю, слыша это признание, потому что оно правдиво. Я очень боюсь потерять Люка, но если уж так повернётся судьба, то мне хотелось бы быть рядом в последние минуты. В носу начинает неприятно пощипывать, и я заставляю себя уйти от собственных мыслей, вновь устремляя взгляд на мужчину.
— Любовь — штука, которая заставляет нас делать такие странные вещи, — в его взгляде читается толика понимания и явная насмешка. — Николас. Можно просто Ник. — он хочет протянуть руку для пожатия, но вспоминает, что сидит в наручниках, и его пробирает смех.
— Люк, — он кивает в ответ Нику, но не разделяет его веселья. — Не самые лучшие обстоятельства для знакомства.
— Ты прав, — он широко улыбается и переводит вопросительный взгляд на меня.
— Джейн, — мой голос почему-то становится выше на пару тонов.
— Хорошо, что твой приятель — не Эдвард, потому что тогда есть надежда, что ваши отношения построены не на лжи. — он усмехается, а мы с Люком обмениваемся непонимающими взглядами. — Эй, вы что, не читали «Джейн Эйр»?
— Ты про мистера Рочестера? — на лице Хеммингса тоже появляется улыбка, а я по-прежнему не понимаю их литературные шутки. — Нет, у меня нет сумасшедшей жены, которую я втайне держу в подвале, — он уже почти смеётся, поворачиваясь ко мне. — Извини, я заспойлерил тебе книгу, но ты ведь не собиралась её читать?
— Э-э, я...наверное, нет... — чувствую себя неловко, и надеюсь, что кто-то всё же переведёт тему, потому что ощущаю себя пятилетней девочкой рядом с умными профессорами.
— Так или иначе, красивое имя, — Ник всё-таки спасает положение, все ещё мягко улыбаясь.
— Спасибо, — выдаю неловкую улыбку и смотрю на Люка. Он задумчиво глядит в одну точку на полу. — Вы не выглядите взволнованным. Умело скрываете, или действительно не страшно? — с любопытством спрашиваю я нашего нового знакомого спустя две минуты неловкого молчания.
— Малышка, давай-ка на «ты», сейчас мы все в одном положении, — он усмехается, пристально глядя в мои глаза. Я киваю и чувствую, как щёки начинают гореть оттого, что кто-то помимо Люка назвал меня таким прозвищем. Он сам, кстати, ревнивым взглядом смотрит на Ника, но молчит. — Мне действительно не страшно.
— Почему?
— Я знаю, что обычно происходит в подобных ситуациях, — он наконец отводит взгляд и облокачивается на стену. — До реального убийства доходит редко, иногда они кого-то избивают и просто запугивают... Но если попадутся хорошие переговорщики, то всё заканчивается мирно, и быстро. — слова буквально пропитаны уверенностью, поэтому моё волнение тоже понемногу утихает.
— Вы... Ты не из Англии, да? — я различаю знакомый акцент в его речи, и надеюсь, что мои предположения окажутся верными.
— Ты тоже, — он подмигивает.
— Чикаго.
— Алабама, — он пожимает плечами, беспечно улыбаясь. — Почему ты переехала сюда?
— Это, — я немного медлю, и думаю, стоит ли рассказывать всё полностью какому-то незнакомцу. — Из-за моего брата, но...
— Ник, я сомневаюсь, что она хочет говорить об этом сейчас, — неожиданно вступает Люк, зло сверкая глазами на брюнета, а я не могу сдержать улыбку. — Сменим пластинку. Кем ты работаешь?
— Раньше был копом, а сейчас учусь на врача, старший ординатор в больнице, — отвечает Ник с гордостью и каплей смущения из-за того, что его только что заткнули.
— Интересный выбор.
— Всё та же помощь людям, только в другом русле, — он пожимает плечами. — Кстати, не хочу вас пугать, но тот парень, Росс, если он и правда работал в полиции, то у них полно грязных секретов. Это может сыграть ему на руку. — он говорит то, что мы боялись услышать, и я вижу, как относительно спокойное выражение лица Люка сменяется на разочарованное.
***
Минуты тянутся медленно, как застывающая карамель, и переходят в часы. Люк сидит, по прежнему опираясь о стену, а я, положив голову на его плечо, пытаюсь ни о чем не думать. У меня затекли ноги от долгого сидения, рук я не чувствую уже давно, а тишина давит на барабанные перепонки. По моим расчётам, сейчас где-то половина двенадцатого ночи, но о сне не может быть и речи.
Весь прошедший час я пыталась прислушиваться к происходящему за стенами комнаты, но мне не удалось уловить ничего, кроме приглушённых голосов и чьих-то постоянных
шагов.
Внезапно дверь открывается, и к нам входит рыжий помощник Росса. Быстро оглядев заложников, парень останавливает свой взгляд на работнице отеля с густыми светлыми волосами и направляется в её сторону.
— Ты идёшь с нами, — он грубо хватает девушку за плечи и поднимает с пола. Волосы выбиваются из её аккуратного пучка, а на лице выражение такого страха, что невольно испугается любой.
Она покорно встаёт и выходит из комнаты вслед за мужчинами. Мы затихаем, прислушиваясь к звукам. Я боюсь услышать спуск курка или удары, но удаётся уловить только шаги, звон наручников и голоса.
— Они... Отпустили её, — ахает женщина, которая является мамой несчастной семейки, оказавшейся здесь, глядя прямо в дверной проем. Она сидит напротив, и ей не составляет труда увидеть происходящее в холле. — Просто сняли наручники и передали полиции!
— Что это значит? — я поворачиваю голову к Нику. Тот выглядит по-прежнему спокойным, но его лицо все же подёрнуто дымкой удивления.
— По идее, им удалось договориться с полицией. Они выпускают заложников и получают часть желаемого. — Ник с любопытством всматривается в дверную щель, сквозь которую можно хотя бы немного разглядеть зал.
— Значит, мы тоже скоро выберемся? — мне самой слабо в это верится, но уголёк надежды вновь начинает разгораться.
— Чёрт их знает, — Ник всё-таки отводит взгляд, осознав, что высматривать там нечего. За стенами комнаты вновь наступает тишина, а один из охранников вдруг захлопывает дверь.
— Там не на что смотреть, — грубо отвечает он на наши удивлённые взгляды.
***
— Как думаешь, мои родители знают о том, что я здесь? — я поворачиваю голову к Люку, прижимаясь щекой к прохладной шершавой стене.
— Да, — мне отвечает Ник. — Обычно захватчики или полиция объявляют имена заложников. Особенно в отеле, когда списки присутствующих прямо перед их глазами на компьютерах. Тем более, об этом могли объявить в новостях.
Эти слова бросают меня в холодную дрожь. Родители поверили мне, Луи идеально сыграл роль, и они расслабились в надежде, что я взрослая и умная девушка, а я поступила, как эгоистка. Сейчас они, наверное, стоят среди зевак возле входа в отель и волнуются так сильно, что мне становится стыдно от одного лишь представления.
— Чёрт, — поджав колени к груди, я опускаю на них голову и прячу лицо. Сожаления терзают мою душу, и я буквально чувствую жжение в районе грудной клетки. — Зачем я соврала?
— Мы разберёмся с этим, — Хеммингс наклоняется ко мне и целует в висок. — Разве ты могла
не соврать? Никто не знал, что всё получится именно так, не вини себя, малышка. Я поговорю с ними сам, тебе не стоит волноваться. Только подтверди, что у нас ничего не было, и они сразу успокоятся. — он пытается усмехнуться, и я грустно улыбаюсь в ответ. Его настрой помогает справиться в любой ситуации, но оптимизма на всех не хватит, верно?
— Зная моих родителей, — качаю головой, представляя их реакцию. — Папа ещё, может быть, поймёт, но мама... Конечно, сначала она будет просто рада видеть меня живой, но потом облегчение уступит место ярости, и всё, можно писать завещание.
— Ребята, так вы делаете что-то...запретное? — Николас заинтересованно подаётся вперёд.
— Она моя ученица, — Люк устало поворачивает к нему голову, встречая шокированный взгляд. — Мне двадцать шесть, а ей только исполнилось восемнадцать.
— Нихрена себе, — я думаю, не будь мы в такой ситуации, он бы присвистнул, но довольствуется только сильнейшим удивлением и покачиванием головы. — И давно вы вместе?
— Почти шесть месяцев.
— И как же тебя отпустили родители? — Ник переводит взгляд на меня. — Неужели они знают?
— Дело как раз в том, что не знают. Но это долгая история, — я грустно усмехаюсь, и слышу смешок в ответ с другого конца комнаты. Мои щёки розовеют от неловкости, потому что я и забыла, что мы разговариваем не шёпотом. Луи улыбается, пытаясь подавить свою мертвенную бледность. Я криво улыбаюсь ему в ответ и киваю.
— И с ним вы тоже знакомы? — парень находится в ещё большем изумлении. — Чёрт побери, что за любовный треугольник, так вы ещё и в одном месте!..
— Скорее даже квадрат, если подтяжечник к нему относится. — Люк устремляет взгляд в пол. — Не все в одном месте, но чёртов квадрат.
— Ты назвал Луи подтяжечником? И почему квадрат?
— Что-то не так? Я сегодня его впервые увидел без подтяжек, — Хеммингс усмехается, мельком посмотрев на Томлинсона. Тот сидит, нахмурившись, и прислушивается к нашему разговору. — Ты правда не понимаешь, почему квадрат?
— Нет, — я искренне не могу понять, про кого четвёртого говорит Люк и пытаюсь вспомнить всех людей из моей жизни. Мои размышления прерывает хлопок открывающейся двери. В помещение не спеша заходят шесть человек, во главе с Рыжим. Они разбредаются по разным углам и начинают прохаживаться вдоль, словно ястребы, поджидающие добычу. Все моментально замолкают, и вновь наступает та угнетающая тишина, изредка прерываемая шорохом или звоном.
— Мы отпустили эту идиотку, но полиция играла нечестно, — неожиданно говорит один из из компании — худой и низкий парень, по голосу напоминающий какую-то гиену. — Так что теперь мы отыграемся на вас, придурки.
Они ничего не предпринимают, продолжая ходить по периметру и наблюдать, а я жду подвоха в любую секунду, чувствуя, как страх замораживает каждую клеточку моего тела, начиная с кончиков пальцев и заканчивая самым сердцем.
Вдруг раздаётся хныканье, за которым следует плач. Все резко поворачивают голову в сторону звука, и видят того самого мальчика, сидящего рядом со своими родителями. Он находится уже на грани истерики. Рыжий, услышав неприятный звук, рывками подходит к семье и указывает пальцем на мальчика.
— Успокойте своего отпрыска.
Отец взволнованно крутит головой в поиске выхода из ситуации, как будто в воздухе появится дверь, в которую получится выскочить, в то время как мать шепчет на ухо мальчику какие-то слова. Сначала он вроде бы замолкает, прислушиваясь, но потом возобновляет рыдания с ещё большей силой.
— Я ведь не могу его даже обнять, — оправдывается мама, дрожа от страха. — Он очень боится.
— А меня очень раздражает его ор! — парень повышает голос и взлохмачивает волосы на голове. — Заткните его.
Мальчик, видя, что незнакомый мужчина приближается к нему, плачет ещё сильнее, продолжая бесить Рыжего. Мама, отчаявшись изменить ситуацию словами, пытается обнять сына, но у неё выходит лишь жалкое подобие объятий, которое нисколько не помогает.
Рыжий выхватывает нож из бездонного кармана своего костюма и останавливает его в опасной близости от горла отца. Кадык мужчины дёргается в волнении, когда он задирает голову и кидает взгляды на жену, которая стала бледнее любой простыни.
— Я сказал Заткните. Своего. Ребёнка! — цедит он сквозь зубы, разделяя слова. От испуга мальчик начинает реветь только громче, глядя на лезвие ножа. Мама вновь решает поговорить с ним, на этот раз немного строже.
— Пожалуйста, Дилан, перестань плакать, — начинает она. — Я знаю, что тебе страшно, и мне тоже, поверь. Но если ты будешь плакать, всё будет только хуже, так что радуйся, что мы все вместе, сделай глубокий вдох и успокойся.
Сын пропускает слова мимо ушей, глядя на Рыжего и продолжая плакать. Тогда захватчик в злости переходит к следующему шагу: плотно прислоняет нож к горлу мужчины и проводит, оставляя тонкий порез, который сразу начинает кровоточить. По шее стекает тонкая струйка, а сам отец боится даже дёрнуться. Вид крови заставляет Дилана замолчать — то ли от изумления, то ли, наконец, от осознания серьёзности ситуации. Он со страхом разглядывает рану на шее папы и молчит.
Удовлетворённый тишиной, Рыжий отходит в сторону, стирая кровь с лезвия своей кофтой. В комнате воцаряется мёртвая тишина, мы с Люком переглядываемся, ощущаем неподдельный ужас и прижимаемся ближе друг к другу, стараясь не привлекать внимания и настроиться на более светлые мысли о будущем.
