Твой личный Кошмар / Your personal nightmare

Привет, хорошики) Как и обещала, выкладываю новую главу. Но, сразу говорю, всем впечатлительным лучше пропустить ее и дождаться следующей, ибо nc-21.

Детская любовь ниспослана свыше. Ты морщишься: наша страсть прошла. Моё сердце – продаётся, твоё тело – сдаётся. Моё тело разрушено, твоё – истощено. Placebo, Every me Every you

Том почувствовал легкий холодок, прошедшийся по спине, и вспомнил, что до сих пор сидит без одежды. Но не успел он попросить Билла вернуть ему одежду, как почувствовал, как теплые руки обхватили его за талию, резко приподняли и нагнули раком. - Какой же ты… О, боже… - жарко зашептал ему в спину Каулитц, прижимая ближе к себе. Том почувствовал, как горячий член брюнета уперся ему в ягодицы. И, кажется, он был опять возбужден. Последняя мысль была словно ведром холодной воды, которая окатила с ног до головы новой порцией леденящего кровь страха. Том попытался глубоко вдохнуть и выпутаться из крепких объятий, но не смог. Каулитц сжимал его так, как будто боялся чего-то, боялся выпустить его из своих рук, словно Том мог исчезнуть. Правой ладонью Каулитц погладил Тома по мокрой от пота спине, затем погладил ягодицы. Трюмпер замер, боясь даже шевельнуться. Он почти физически почувствовал собственную беспомощность Билл резко нагнул его, и Том даже не успел уследить этот момент, когда палец брюнета проник в него. Билл раздвинул его ягодицы и вставил в узкое колечко ануса палец, которым тут же начал двигать туда-сюда. Трюмпер охнул, попытался выпрямиться, чтобы не стоять в такой унизительной позе, и избавиться от чужого пальца в своей заднице, но Билл не позволил ему этого сделать. Он грубо нажал ему на спину, заставляя стоять, как поставили. - Что, черт возьми, ты делаешь? – беспомощно пробормотал Том, когда брюнет вставил в него уже второй палец. Это было очень неприятно, когда чужие длинные холодные пальцы снуют у тебя в заднем проходе. Том пытался сжимать мышцы и вытолкнуть пальцы, но от этого чувствовал легкую боль, потому что Каулитц начинал резче вводить в него пальцы. - Растягиваю тебя, - последовал незамедлительный ответ, и в Тома вставили уже третий палец. Теперь это было уже ощутимо болезненно, потому что Каулитц очень быстро двигал пальцами, торопливо подготавливая наложника. Том выгнулся, стараясь избавиться от настойчивых пальцев внутри себя. И опять безуспешно. - Билл, - закричал Трюмпер, взглянув на брюнета через плечо. – Ты сказал, что уйдешь! Я же сделал тебе минет, как ты и просил! - Ммм, да, точно. Сделал, - прошептал Каулитц, продолжая трахать наложника пальцами. - Ты же сказал, что больше ничего не сделаешь! – в голосе парня звучали истеричные и панические нотки. Животный страх в карих глазах, дрожь по всему телу от каждого шороха. - Я передумал, - усмехнулся Билл, и через секунду Том почувствовал, как пальцы брюнета покинули его задний проход. Трюмпер резко дернулся, за что получил смачный удар по спине. Том в бессилии сглотнул. Все внутри просто сжималось от страха. Мурашки пробежали по телу. Он понял, что по сравнению с Биллом, он – ничтожество. В данный момент он не способен ни на что, и эта мысль душила. На его лбу выступили капельки пота, но явно не от жары. - Я же сказал, чем больше ты сопротивляешься, тем хуже делаешь самому себе, - усмехаясь, напомнил Каулитц. Биллу нравилось чувствовать себя Богом. Видеть такой неподдельный страх в этих карих глазах своего пленника, буквально ощущать его всем своим естеством, подпитываться им. - Билл, пожалуйста… Такая убогая, жалобная, но бессмысленная мольба. Каулитца передернуло от такого просящего тона наложника. Видел бы ты, Томми, как жалко сейчас выглядишь, - подумал он. - Скажи, Том, ты помнишь, что ответил мне, когда я так же, как ты сейчас, умирал от страха и умолял тебя о пощаде? Я просил отпустить меня, оставить в покое. Ты помнишь, что сказал мне? - Я не помню… О, черт! – Тома передернуло от отвращения, когда брюнет развел его ягодицы. – Прости меня, Каулитц, за все, что я сделал тебе в детстве… Я не хотел… и я сожалею! Я очень сожалею! Умоляю, прости… Билл водил пальцем между ягодиц наложника и хищно улыбался, равнодушно выслушивая извинения Трюмпера. «Слишком поздно, Томми… Уже поздно…» - со странным покалыванием в груди, подумал он. Однако он изо всех сил постарался взять себя в руки, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице. Трюмпер не должен знать, что его это задевает. Он сплюнул на ладонь и медленно размазал слюну по разгоряченному члену. - Ты опоздал со своими извинениями. Лет эдак на семь… - ледяным тоном произнес Билл и приставил головку члена к отверстию наложника. – Но так уж и быть, я пожалею тебя. Немного. Я буду с тобой предельно аккуратен. Том молчал. Его сердце отбивало такой быстрый ритм, что, казалось, оглушало его. Внезапный жар окутал всё тело, а вдоль позвоночника выступили крупные холодные капли пота. - Ты рад? – рука брюнета погладила его по спине, посылая новую порцию мурашек по телу. Том замер, его сердце бешено стучит уже несколько часов подряд. Может он умрет от сердечного приступа? Паника подкатывает к горлу, душит, заставляя кровь приливать к щекам. Дыхание сбивается... - Пожалуйста, не надо… - отчаявшись, очень тихо попросил Том. В его голове панически мелькали мысли, перегоняя одна другую. Он чувствовал себя безвольной куклой в руках жестокого кукловода. - Шлюхам слова не давали, - вдруг злобно пробормотал Каулитц, резко двигая бедрами вперед. Он вошел в Тома одним рывком, вогнав член по самые яйца. – Помнишь, как говорил мне это? Так вот, Трюмпи, теперь ты – моя шлюха. А слова я тебе не давал. Том закричал так, что у брюнета зазвенело в ушах. Адская боль пронзила все его тело, концентрируясь в заднице. Даже с бутылкой ему не было так больно. Он до крови прикусил губу, чтобы сдержать подступающие слезы. Глаза и нос нещадно защипало. Это было по-зверски дико. До безумия дико. Настолько, что просто-напросто не могло быть правдой. Не могло быть реальностью! Том попытался соскочить с члена брюнета, но каждое движение приносило такую раздирающую боль, что он решил оставить эту затею. Том просто тонул в собственной боли и ничего не мог сделать. Билл остановился, давая Тому привыкнуть к новым, ранее не изведанным ощущениям. Трюмпер всегда называл его педиком. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь этот самый «педик» поимеет его? Оттрахает по самое нехочу. - Прости меня, - зажмурившись, пробормотал Том. – Не надо этого, прошу, остановись! Билл лишь усмехнулся. По его телу прошел неземной разряд наслаждения от одной только мысли, что он, наконец, внутри самого желанного им на свете тела. Как долго он мечтал об этом… И неважно, что это желание искажено ненавистью. Одно другому не мешает. Главное лишь то, что он получил желаемое. Билл чувствовал, как туго его член обхватывают мышцы наложника и едва сдерживал рвущийся наружу стон. «Какой же узкий… Горячий… Сладкий… Желанный… И только мой…» Билл до синяков вцепился в бедра наложника и начал плавно двигаться в нем. Том снова закричал, слезы хлынули из глаз. Он все же не смог их сдержать. Каулитц сменил угол, намеренно задевая простату, отчего Том резко распахнул глаза и с его губ сорвался полустон-полукрик. Сумасшедшая боль смешалась со странным наслаждением. Но эта вспышка была лишь секунду, потом Билл вернулся к прежнему углу, чтобы каждый рывок доставлял лишь боль. - Кстати, Трюмпи, тебя случайно не посещает мощное чувство дежа вю? – хитро улыбнулся Билл, его дыхание сбивалось. – Разве что в этот раз мы с тобой поменялись ролями… Все сливается в одно размытое пятно. Безжалостные руки беспорядочно шарят по телу наложника, щипают, оставляя царапины и синяки. Омерзение, беспомощность, боль. Тому кажется, что он задыхается - Хватит! Прекрати! Я все понял! – отчаянно завопил он. Слезы душили его, а рот заполнил солоноватый горький привкус крови из прокушенной уже в нескольких местах губы. Том резко двинулся вперед, ударившись головой об стену. Ему удалось соскользнуть с члена брюнета, но боль не прекратилась. Задница просто горела, так, словно в нее вогнали раскаленный кол. - Непослушная шлюха, - брюнет сильно дернул его за брейды и укусил за шею, оставив яркий синяк. Он со всей силы ударил его по заднице и, дернув на себя, резко натянул обратно на свой член. Том снова закричал, еще громче прежнего. Билл намеренно совершил несколько глубоких толчков, чтобы было кошмарно больно. Он двигался так быстро и сильно, что Тому казалось, что от боли он сейчас потеряет сознание. Том надеялся только на это. Потеря сознания будет его спасением, избавлением от этого кошмара хотя бы на несколько минут… Но почему, черт, он до сих пор в сознании? У него уже нет сил терпеть эту боль. Он не может больше. Это слишком. Слишком больно… - Ты запомнил эту боль, Трюмпи? – услышал Том насмешливый шепот своего насильника. – Так будет всегда, если не будешь слушаться. Билл начал молниеносно вдалбливаться в него, прикусывая губу, чтобы не застонать. - Прекрати, ну пожалуйста, - всхлипнул Трюмпер, громко шмыгая носом. По его лицу текли слезы, слюни, сопли. Все вперемешку. Но это было последнее, что его волновало. Перед глазами все кружилось. Том еле дышал, пытаясь стерпеть невыносимую боль, разливающуюся огненными волнами в крови, разъедая все на своем пути. Резкий рывок, обжигающая вспышка боли. Рывок, боль, рывок, боль, боль, боль… Он потерялся в ней. Он захлебывался собственными криками и слезами унижения. Том уткнулся носом в жесткий матрац, который тут же намок от его слез. Он уже не кричал, просто был не в состоянии. Голос охрип до невозможности. Теперь он мог только всхлипывать и стонать от боли. Голова кружилась, кожа горела. Все происходящее напоминало ему театр абсурда… Каулитц задыхался от острого удовольствия, охватившего его и лишившего на время способности отчетливо мыслить. А Трюмпер захлебывался от адской боли и собственных соленых слез. Билл учащенно задышал и едва слышно застонал, еще сильнее стискивая бедра наложника. Он с силой натягивал его на свой член, шлепаясь яйцами о промежность. Он чувствовал, что вот-вот его пронзит самый яркий в его жизни оргазм. Трюмпер был крышесносно узким, восхитительно тесным и обжигающе-горячим. И он возбуждал Билла до дрожи в коленях и покалывания на кончиках пальцев. Последние резкие глубокие толчки в умопомрачительную тесноту, и он начал разряжаться, крепко стиснув при этом зубы, чтобы не закричать. Оргазм нахлынул резко и сильно, Билл запрокинул голову назад и замер. Удовольствие разлилось по всему телу горячими волнами, и это было поистине прекрасно… Именно так, как он и думал, что будет. Так могло быть только с ним. С Трюмпером. Без сомнения, сегодня он испытал свой самый сильный оргазм. «Каким я был дураком, что сдерживал себя все это время», - несвязно подумал Билл. Тяжело дыша, Каулитц вышел из него и обессилено рухнул на кровать рядом с Томом, который, несмотря на то, что Билл перестал его удерживать, продолжал стоять в той же позе. Он простоял так несколько минут, а потом буквально свалился на кровать. Его не волновало даже то, что рядом сидел Каулитц. Его сейчас ничего не волновало, кроме всепоглощающей боли в заднице. Голова шла кругом, и комната перед глазами ходила ходуном. Том не двигался, а только продолжал всхлипывать, тем самым нарушая тишину, возникшую в комнате. Его плечи вздрагивали, все тело била дрожь, а зубы предательски стучали. Отдышавшись и придя в себя, Билл резко сел и осмотрел анус наложника. Его узкая дырочка была растянута, и на ней выступило несколько капель крови. Билл не хотел порвать его, но, кажется, немного погорячился. Просто обезумел оттого, что смог, наконец, забить на принципы и завладеть самым желанным телом. - Эй, Трюмпер, - хрипло позвал Билл. Том отмалчивался и даже задержал дыхание, чтобы не произнести ни звука. Он лежал, скрючившись до невозможности. Его взгляд был пустым. Таким, как будто из него высосали душу, оставив лишь никому ненужную оболочку. Его нижняя губа опухла, во рту по-прежнему был привкус крови, а слезы застыли в глазах. Они медленно ползли по щекам, подбородку… и падали на матрац, моментально впитываясь. От его слез на матраце уже давно образовалось большое мокрое пятно. Тома всего трясло, и он никак не мог успокоиться. И что самое ужасное, он чувствовал, как из его ануса вытекает сперма брюнета… Ему вдруг резко перехотелось жить. Он больше не хотел так жить. Каулитц добился своего. Он ведь этого хотел? Что ж, ему это удалось, он сломал его. Уничтожил. Отомстил. Том почувствовал, как темнота сгущается, и закрыл глаза, в надежде, что больше их никогда не откроет. Но он до сих пор был в сознании. Он все слышал и чувствовал. Он ощутил, как горячая ладонь погладила его по спине, поползла ниже, коснулась ягодиц. Том вздрогнул. - Уйди, - сквозь зубы процедил он. – Уйди и не трогай меня! - Какой же ты невнимательный, - от наигранно-ласкового тона Билла, наложнику захотелось блевать. – Я же сказал, теперь ты моя шлюха… Если захочу, я еще раз трахну тебя прямо сейчас. Захочу, заставлю мне отсосать. Или же отдам охранникам потешиться… - Лучше прибей, - с трудом просипел Трюмпер, пытаясь отодвинуться от брюнета. Он морщился от боли при малейшем движении. - Ни за что, - усмехаясь, раздельно проговорил Билл. – Я тебя воспитаю, ты будешь отличной подстилкой, пока не надоешь мне… - Но ты же говорил, что я тебя не возбуждаю! Говорил, что не хочешь, чтобы я был твоей секс-игрушкой! Я помню, что ты говорил это! – повернувшись к насильнику, чуть ли не визжал Том. Он встретился глазами с поистине безумным взглядом Билла. Он смотрел на наложника, облизывая губы. - В тот раз я соврал… Том вздрогнул, чувствуя, как от услышанного вновь закружилась голова. Сердце мигом покинуло привычное место и пустилось в галоп где-то в районе горла, из-за чего было трудно дышать. Снова. Его испуганные клокочущие удары были слышны, наверное, даже на расстоянии нескольких метров. - Я ненавижу тебя, - его плечи затряслись, и он вдруг разрыдался. Все это слишком нереально, так не должно было быть, в очередной раз подумал Том. Это все похоже на шизофренический абсурдный бред! Как же ему хотелось проснуться и понять, что все, что случилось с ним за последний месяц – всего лишь его самый ужасный в жизни кошмар. Тело Трюмпера начала сотрясать крупная дрожь. От осознания того, что все это по-настоящему, все это игры больного психопата, оставалось только одно желание – умереть. Просто взять и сдохнуть. Чтобы не чувствовать ничего. Ни этого унижения, ни этой грязи, ни стыда, ни, черт подери, чувства вины… Огромные слезы, как горошины, покатились по его щекам. Он даже не стирал их, смотря равнодушным взглядом куда-то вперед. Бешено бившееся сердце причиняло боль. Оно так и норовило выпрыгнуть из грудной клетки. Как будто бы это помогло… Хотя было бы не плохо, - как-то отчужденно подумал парень. - Взаимно, Томми, - прошептал Билл, наклонившись к уху Тома. Он был так близко к нему, что чувствовал запах кожи и волос. Невесомо-легкий, едва ощутимый. И даже в этом запахе был страх. О, этот сладкий страх… Билл вдохнул полной грудью этот запах, наслаждаясь им несколько бесконечных секунд. А потом резко поднялся и направился к двери. - До завтра, Трюмпи, - усмехнулся Билл. – И запомни, это только начало… То, что чувствовал Том после ухода Билла трудно описать. Это можно просто выразить одним единственным словом – пустота. Угнетающая, истезающая, сводящая с ума пустота, на дне которой скреблись, кровоточили, пробивались до подсознания несколько слов, которые теперь невозможно выкинуть из головы. Это. Только. Начало. Слова врезались, царапались, вбивались в его разум, отчего внутри все переворачивалось от отвращения. Понимание всего произошедшего вгрызалось в мозг, и ему очень хотелось завыть, свернуться клубком и спрятаться от всего мира, от такой никчемной жизни, от унижения, от его личного кошмара по имени Билл Каулитц… Хотелось укрыться одеялом или пледом, уткнуться лицом в подушку, но он не шевелился. Напряженно стиснув зубы, он с отчаянной обреченностью терпел бесконечность текущих секунд… Дверь негромко хлопнула, щелкнул замок. Том снова остался один на один со своей болью. Она мучает его, истязает, добирается до сердца, заставляет его неровно стучать, овладевает каждой клеточкой тела, обжигая новой порцией боли. Тьма медленно поглощает его, и он вырубается… P.S. картинка к главе - http://s019.radikal.ru/i639/1207/7a/3d220bc52a76.jpg