Твой личный Кошмар / Your personal nightmare

Здесь снова NC-21. Собственно, пропускаем, если что.

Мы ночами уходим в наши тёмные страны, Белым пеплом посыпав раскаленные раны. И за все наши грёзы нас Небо накажет. Но никто не услышит, и никто не прикажет. И никто нам не нужен, никого мы не любим. Мы не будем такими, как все прочие люди. По дешёвке продали мы теням наши души. Кто-то тихо вливает яд молитвы нам в уши. Otto Dix, Белый пепел

Том изо всех сил пытался не думать о боли. Это было глупо и не особо получалось. Как вообще можно не думать о том, что, казалось бы, раздирает тебя на части? А если пытаешься сдвинуться с места и лечь поудобнее – становится еще больнее, так, как будто по свежей ране кто-то елозит с животным остервенением. В бессознательном состоянии он пролежал недолго. Он не знал, сколько именно, но очнулся он тогда, когда за окном было еще темно. Раннее утро, скорее всего. Том пролежал на месте, не двигаясь, несколько часов. А потом ему надоело, и он решил попробовать встать и осмотреться, несмотря на боль. В конце концов, с него сняли цепь, а это какой-никакой плюс. Кое-как поднявшись на ноги, морщась при этом от боли, Том доковылял до окна. На улице лил дождь. Район какой-то незнакомый, он тут никогда не был. И ни одного человека. Только деревья и гаражи. Просто замечательный вид. На окне решетка. Все предусмотрел, расчетливый гад, - подумал наложник. Он так давно не был на улице, что, наверное, отдал бы все на свете, чтобы выбежать сейчас на улицу, подставляя лицо дождю, и стоять, пока грязные капли не смоют с его тела всю грязь и боль. Налюбовавшись «красивым пейзажем», Том решил пройти в ванную. Дернув за ручку двери, он с удивлением отметил, что она не была заперта. Ему что, теперь позволено самому ходить в туалет и мыться? Без сопровождения и пристального надзора? Ванная комната была очень маленькая и тесная, но парень был рад даже этому. Том, не раздумывая, скинул с себя пижаму, которую вчера, когда брюнет ушел, кое-как натянул на себя. На крючке на стене висело чистое махровое полотенце и трусы, а на полу стоял стакан с зубной щеткой и пастой. Для начала Том осмотрелся, даже здесь на малюсеньком окошке была решетка. Однозначно, несмотря на более человеческие условия обитания, ему не удастся выбраться отсюда. Хотя, если только попробовать вырубить Каулитца чем-нибудь тяжелым? Но это казалось нереальным. Во-первых, ничего подходящего в комнате не было. А во-вторых, даже если ему это удастся, он наверняка не сможет самостоятельно выбраться из дома. Каулитц сам говорил, что его охранники всегда начеку. А Лили… она вряд ли сможет помочь, она слишком привязана к брюнету. А хотя… это можно рассмотреть как вариант. Надо не забыть спросить ее о том, как обстоят дела в доме Каулитца, и есть ли шанс выбраться отсюда. Трюмпер решил отложить все эти мысли. Пока есть возможность, нужно ей пользоваться. Поэтому он решил отмыться от всей этой грязи, засохшей крови и спермы Билла. Парень усердно и яростно начищал зубы, не без омерезения вспоминая, что вчера у него во рту побывал член брюнета. Ему казалось, что он никогда не избавиться от его вкуса у себя во рту. Том раз пятнадцать почистил зубы, истратив на это половину зубной пасты. Только после того, как во рту уже начинало жечь от сильно мятной пасты, он решил, что достаточно. Он прополоскал рот водой и поставил щетку с пастой обратно на пол. Сжав зубы, чтобы не закричать от адской боли в заднице, он перекинул одну ногу через бортик ванной, который вдруг показался ему слишком высоким. Со второй ногой вышло немного легче. Том включил теплую воду и попытался хоть немного расслабиться. Шампунь и гель для душа нашелся тут же. Наверное, Каулитц совсем свихнулся, раз приволок сюда столько всего. Все это слишком… Если бы Том был на месте Билла, он бы запер его в каком-нибудь подвале, связав руки и ноги, и не кормил, пока бы он сам не умер от голода или от измождения. А Каулитц решил его просто шокировать: позволил спать на кровати, да еще и принимать ванную в теплой воде со всеми банными принадлежностями. Может, у него такой изощренный способ мести? Сначала хорошие условия, чтобы он, Том, привык к этому, а потом резко впихнет его в какой-нибудь мокрый чулан и оставит там подыхать в холоде и сырости. «Будь что будет…» - с каким-то отчуждением подумал Том. Ему было абсолютно все равно до всего, что в дальнейшем будет с ним. Теперь уже не может быть хуже… У него остается только два выхода: каким-нибудь сверхъестественным образом выбраться из этого дома, или же смерть. Второй вариант казался ему наиболее реальным и простым. Тем более, что Тому было уже все равно до того, что с ним будет. Его жизнь, надежда, вера окончательно растворились вчера вечером, когда брюнет с особой жестокостью изнасиловал его. Когда вода в ванной набралась до краев, Том выключил ее. Он с каким-то диким остервенением натирал свое тело мочалкой, так, что вся кожа буквально горела и стала красноватой. Том смывал с себя пену, представляя, что тем самым очистил себя от всей этой грязи, что ему довелось испытать на своей шкуре вчера вечером. Вылез из ванной он только спустя несколько часов. Вода действовала успокаивающе, и он на время забыл обо всем. Том даже не стал толком вытираться, а просто небрежно обмотал полотенце на бедрах и, вернувшись в комнату, плюхнулся на кровать, уткнувшись лицом в матрац. Сколько он так пролежал? Час, два? Или больше? Ему не хотелось совершенно ничего. В голове раз за разом прокручивались события вчерашнего вечера: минет, изнасилование… Том до сих пор не хотел верить, что все это произошло с ним. Как, вообще, такое могло произойти с ним?! С Томом Трюмпером?! Он хотел забыть обо всем, вычеркнуть эти грязные воспоминания из своей памяти и никогда больше не вспоминать. И когда ему почти удалось отвлечься на мысли о голоде, в голове, словно эхо, прозвучал холодный насмешливый голос Билла: «До завтра, Трюмпи… И запомни, это только начало…» Эти слова словно впечатались в его сознание и никак не хотели забываться. Голос Билла слышался так явно, как будто он и сейчас был совсем рядом с Томом. Стоял позади него и ухмылялся, как он любит это делать. За все время, что он лежал, он поворачивался время от времени, словно физически ощущая присутствие Каулитца рядом. Но ему всего лишь казалось… «Черт, у меня уже паранойя развивается…» - тяжело вздохнул Трюмпер, прикрывая глаза. Том еще раз попытался подумать о том, что голоден. Точнее, отвлечься. По крайней мере, думать об этом было не так противно. Это очень странно, что Лили не заходила к нему весь сегодняшний день. Обычно она всегда приходила в одно и то же время. Приносила завтраки, обеды и ужины, как по расписанию. А сегодня ее не было. Том снова попытался отвлечься, слушая удары колотящегося сердца. Тук…тук… тяжелый вдох… тук… Но избавиться от ощущения того, что вот-вот зайдет Каулитц, ему никак не удавалось. Он прочно засел в голове… Том не заметил, как задремал. Видимо изможденность и усталость взяли свое: он просто отрубился. И очнулся он, ощутив чье-то легкое прикосновение к плечу. Он еще не открывал глаз и не хотел этого делать. Чужое теплое дыхание щекотало затылок, а чья-то рука уже массировала плечо. - Моя шлюшка, - жаркий шепот в самое ухо, - ты скучал по мне? Трюмперу стало дурно. Может, это все очередной кошмар? «Пожалуйста, пусть это все окажется сном… Я не хочу…» Но вопреки его мольбам настойчивое прикосновение не оставило сомнений, что все это на самом деле. Рука брюнета погладила по обнаженной спине: после принятия ванны Том так и не оделся. Единственное, что на нем было – это повязанное на бедрах полотенце. От этой мысли стало еще хуже. Том старался не дышать громко и притвориться спящим. Не станет же Билл издеваться над ним, когда он спит? Но, кажется, бешено колотящееся в груди сердце выдало его с потрохами. Билл неприятно усмехнулся. Его огненное дыхание обожгло шею наложника. - Я знаю, что ты не спишь, Трюмпи… - промурлыкал Билл, усмехаясь. Он резко дернул наложника за плечо, разворачивая к себе лицом. Том испуганно дернулся, распахнув глаза. - Не трогай меня, - зло прошипел Том, пытаясь отодвинуться от Билла. - Какой ты грубый, - брюнет лукаво улыбнулся и легонько провел по щеке наложника ладонью. – А я, между прочим, принес тебе ужин, но раз ты не хочешь… После слова «ужин» Том почувствовал как внутри все словно съежилось. Есть хотелось неимоверно и уже давно. Желудок буквально крутило от голода. Он резко сглотнул, стараясь выглядеть равнодушным. - … мы займемся чем-нибудь другим… Том нервно усмехнулся, чувствуя, как волна страха резко накатила на него, въедаясь в кожу. Он рефлекторно отодвинулся от своего мучителя. «Нет, я не дамся, - решил он, - я буду сопротивляться». По спине пробежались мурашки, липкий пот покрыл все его тело. Сердце покинуло привычное место и пустилось в галоп где-то в районе горла. Ему показалось, что он задыхается… - Ч-что ты имеешь в виду? – выдавил из себя Том, удивляясь тому, с каким трудом ему дались эти слова. Ужас окутал его всего, каждую клеточку тела, пробираясь в сознание. Билл не ответил, а лишь зловеще улыбнулся, приближаясь к наложнику. В его глазах играли бесята. - Боишься, Трюмпи? – гадко ухмыльнулся Билл, резким движениям стаскивая с бедер Тома спасающее от зоркого взгляда карих глаз полотенце. Теперь он лежал перед ним абсолютно обнаженным и беззащитным. Билл прочитал ответ на свой вопрос в мутных от страха карих глазах наложника… «Теперь ты понимаешь, каково было мне…» - отрешенно подумал Билл, медленно снимая с себя рубашку и джинсы. - Ты же шутишь, - тихо сказал Трюмпер. Его голос звучал жалко и не уверенно. – Ты же отомстил мне… вчера… Том оцепенело замер, наблюдая, как Билл медленно снял с себя последнюю часть одежды – черные боксеры. Трюмпер, не отрываясь, смотрел на Билла, чувствуя, как на виске дергается жилка. Так мелко и противно, словно кто-то тянет за волос. Каулитц подошел ближе к нему, а Том, придя в себя, попытался лягнуть его ногой, но промахнулся. Билл с силой ударил его по лицу так, что закружилась голова. Потом он ударил его по спине и в живот. Трюмпер согнулся пополам, закашлявшись. - Не делай хуже самому себе, - холодно произнес Каулитц, разворачивая пленника к себе спиной. – И знаешь, Томми, ты почувствовал на своей шкуре еще не всю мою боль. Сильные руки крепко держали Тома за бедра. Ногти впивались в кожу, оставляя красные отметины. Каулитц наклонился, укусив наложника за мочку уха. Том вскрикнул и попытался вырваться из цепких рук брюнета, но безуспешно. Тот держал намертво. А за очередную попытку, он получил звонкий удар по спине, после которого наверняка остался красный след. - Билл, пожалуйста… - попросил пленник брюнета. - Успокойся и расслабься, - ухмыльнулся тот. – Я покажу тебе, как это больно, когда тебя насилуют после того, как порвали… Трахая меня, вы даже не заметили этого, не так ли? У Тома внутри все похолодело. Настойчивая холодная рука погладила по ягодицам… Трюмпер громко сглотнул. Тело начала бить дрожь. Каулитц не без удовольствия разглядывал представшее его взору зрелище. Вчера он все-таки порвал его, потому что сегодня колечко ануса было красное и в запекшейся крови. Наверное, это будет больно, с каким-то садистским удовольствием подумал брюнет и направил свой уже вставший член в наложника. В этот раз Билл не стал церемониться, и уже через секунду Том почувствовал, как в его анус уперлась головка брюнетовского члена. Бешеный стук сердца оглушал его изнутри, и все происходящее казалось нереальным… Снова. «Нет, он не может опять изнасиловать меня… Я больше не вытерплю…» Огромный член резко ворвался в него, доставляя максимальную боль. Том закричал на всю комнату, оглушая и Билла, и самого себя. Из глаз хлынули слезы. Ему показалось, что в каждую клеточку его тела воткнул по иголке, а в задницу вогнали раскаленный кол. Одним словом, боль была невыносима. Парень предпочел бы умереть, лишь бы не чувствовать, как член брюнета, не жалея, таранит его. Сил вырываться больше не было, а голос охрип от криков. Кажется, Билл снова его порвал. А может, и нет... Том не мог сказать наверняка, сколько времени Билл измывался над его телом, пыхтя и прерывисто вздыхая. Он мечтал лишь об одном, поскорее отключиться, чтобы хотя бы на время избавиться от этой пульсирующей боли. Его всего трясет, во рту гадкий привкус крови, по лбу течет пот, а все мышцы онемели. Еще несколько глубоких движений и Билл протяжно застонал, кончая в зад Трюмпера. Он провел ладонью по влажной от пота спине Тома, задевая ноготками, и пытался отдышаться. Затем быстро вышел из него и натянул джинсы с трусами, ухмыляясь при этом. Трюмпер по-прежнему стоял в той же позе, в которой его поимел Билл, боясь шелохнуться. Его зад раздирало от невыносимой боли, и он был уверен, что одно малейшее движение и боль станет сильнее во стократ. - Теперь и ты знаешь, Трюмпи, как больно бывает, когда тебя грубо имеют после того, как не так давно порвали, - приведя в норму дыхание, сказал Каулитц. В его голосе звучала ненависть, а в глазах застыли льдинки презрения. Том не стал отвечать, захлебываясь своими же слезами и тихо всхлипывая. Он чувствовал, как из его заднего прохода вытекала сперма брюнета. Ему было так мерзко, что хотелось блевать. А еще – сдохнуть. «Он снова изнасиловал меня… Как такое могло произойти?» Рука брюнета мягко легла на плечо наложника, а вторая скользнула между ягодиц к и так натерпевшемуся колечку мышц. Проворный палец скользнул внутрь, задевая свежие ранки. Трюмпер взвыл, дернувшись вперед, стараясь соскользнуть с противных пальцев. Билл хрипло рассмеялся ему в затылок, крепко удерживая. Уже два пальца сновали внутри тела наложника, и когда они случайно задели особо поврежденную кожу, Том громко всхлипнул и потерял сознание. Моментально среагировав, Каулитц подхватил его и аккуратно уложил на кровать. - Эх, Трюмпи… Из-за тебя я превращаюсь в чудовище, - наклонившись к лицу Тома, горько прошептал Билл. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от лица наложника. Пухлые губы, с блестящей сережкой с левой стороны, так и манили… Биллу вдруг остро захотелось поцеловать их, смять своими губами, провести языком и попробовать на вкус. Ему стоило огромных сил взять себя в руки и отстраниться. Он глубоко вдохнул, стараясь успокоить разыгравшуюся фантазию, в очередной раз напоминая самому себе, что это всего лишь месть и ничего больше. Он с размаху ударил наложника по лицу. - Трюмпер! – недовольный возглас, после которого последовала очередная пощечина. Билл тряхнул его, как тряпичную куклу, после чего со всей силы влепил еще одну пощечину. Когда Том открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на своем насильнике, тот резко схватил его лицо за подбородок, приподнимая. - Неплохо я тебя оттрахал, не так ли? – усмехнулся он в лицо пленнику. – Ты даже сознание от счастья потерял… Том сжал зубы от злости, всем своим естеством желая своему мучителю скорой смерти. Боль снова пронзила его тело, впитываясь, казалось бы, в каждую клеточку тела. От бессилия и невозможности хоть что-либо сделать, по щекам снова потекли слезы. У него не было сил даже стереть их. Он начал задыхаться от рыданий. Его трясло, но он был не в состоянии остановиться. Глаза просто щипало от слез. А на душе было мерзко и гадко. Каулитц удовлетворенно улыбнулся, наблюдая за наложником. Он отпустил лицо Тома и поднялся на ноги, отряхивая колени. На его губах застыла довольная улыбка. Ведь, по сути, он добился того, чего желал все эти долгие годы. Том Трюмпер лежит и рыдает, задыхаясь от безысходности, как когда-то он сам… Он медленно направился к двери, и уже почти у порога услышал хриплое, произнесенное из последних сил: - Я ненавижу тебя, ублюдок… Билл усмехнулся про себя и хлопнул дверью, заперев ее с другой стороны.