Твой личный Кошмар / Your personal nightmare

Зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток. (с) Ф.А. Достоевский

Властные, уверенные, настойчивые руки ласкали его везде, трогали за самые интимные места, вырывая стоны и заставляя краснеть от стыда… Том резко открыл глаза, в очередной раз осознавая, что это всего лишь сон… Последнее время ему слишком часто стали сниться «мокрые» сны. Причем они уже не так пугали его, как раньше. Единственное, что раздражало, так это просыпаться каждый раз со стояком. Тело требовало разрядки, а яйца болели от невозможности кончить. И это было невыносимо для парня в самом расцвете лет… «Я схожу с ума…» - удрученно подумал Том. Сейчас он боролся со своими же желаниями, боролся со своим телом. Все, что ему сейчас хотелось – это прикоснуться к стоящему колом члену и яростно отдрочить, избавившись, наконец, от этого болезненного напряжения. Но мешала одна мысль. О том, что в любой момент в комнату могла зайти Лили… или, еще хуже, Каулитц вдруг вновь решит нанести неожиданный визит. «Представляю довольное лицо этого психопата, если он увидит что-нибудь подобное….» Не успел он подумать об этом, как услышал, что кто-то отпирает дверь. И через секунду в комнату вальяжной походочкой зашел Каулитц, собственной персоной. «Не успел подумать, и он уже тут как тут…» - промелькнула в голове невеселая мысль. Билл чуть качнулся, так, что удержался на ногах только благодаря быстрой реакции – он успел схватиться за косяк. Том еле-еле сдержал смешок. Подняв на него взгляд, Билл как-то очень странно улыбнулся. Совсем не по-доброму. Он смотрел на него не так, как всегда. Его глаза блестели металлическим блеском. В руках он держал полупустую бутылку виски. - Соскучился, Трюмпи? – глумливо усмехнулся Билл. Том не ответил. Он с вызовом посмотрел в глаза брюнета, всем своим видом пытаясь показать, что ему наплевать – на все. Каулитц подошел ближе, внимательно всматриваясь в лицо Тома. Затем он скользнул взглядом ниже… и, увидев выпирающую ширинку, плотоядно улыбнулся. Он был сейчас словно хищник, заметивший добычу, которая безусловно станет его, и ему даже не надо прилагать усилий. - О, моя девочка! – протянул Билл. – У тебя стоит? Лицо Трюмпера неожиданно помрачнело. Ему захотелось провалиться под землю от стыда. «Боже, как же стыдно!» - подумал он, изо всех сил стараясь не подавать виду, что это его смутило. Билл широко улыбался, так, как будто минуту назад выиграл миллион в лотерее. И это было самое ужасное. Видеть, как он хитро улыбается, явно придумывая, как над ним поиздеваться. - Пошел нахуй, - буркнул Том, стараясь говорить уверенно. - Лучше не груби, Трюмпи, - спокойно отозвался Билл. Тома это удивило. Он был уверен, что брюнет, как минимум, влепит ему пощечину. Билл с жадностью разглядывал его, усмехаясь. Таким Трюмпера он еще не видел… И то, как он отчаянно пытается скрыть свое смущение так забавляет. «Интересно, о чем он таком думал… Или о ком…» - подумал брюнет и сразу же попытался отогнать эту мысль подальше. Он сделал глоток из бутылки и вновь улыбнулся, самой хитрой своей улыбкой, после чего едва слышно сказал: - Подрочи его. - Что? – Том уставился на него, надеясь, что то, что он услышал, ему послышалось. - Подрочи свой член! – резкий голос хлестанул по ушам похлеще плетки. Том сглотнул, в его глазах плескался затаенный страх. - Совсем больной? – тихо спросил Том. Билл окинул его ледяным взглядом и ухмыльнулся. Трюмпер пристально смотрел на него, надеясь, что он все же скажет, что всего лишь пошутил… Потому что это слишком унизительно. До омерзения унизительно. Каулитц нагнулся к нему и почти в самое ухо прошептал: - Я что-то непонятно изъясняю? Я хочу, чтобы ты сейчас подрочил. При мне. От Каулитца пахло чем-то терпким… Пахло алкоголем… Трюмпер замотал головой. Все, что он чувствовал – это холод в жилах и какой-то животный страх. - Не ломай комедию, Трюмпи, - устало вздохнул Билл. – Или ты сейчас дрочишь, или будет хуже. Тон его был властный, резкий и уверенный. - Я не буду, - процедил Том, хмуро наблюдая за брюнетом, который сделал еще несколько глотков виски и чуть поморщился. - Тогда, как тебе нравится идея, если я оттрахаю тебя вот этой самой бутылкой? – он продемонстрировал наложнику бутылку с виски, которую держал в руках. Глаза Трюмпера расширились от страха. Сердце сделало бешеное сальто. Он снова помотал головой, боясь сказать что-либо. Билл довольно улыбнулся и беспечно сказал, смотря Тому прямо в глаза: - Тогда – дрочи. Том сдался. Он стал неуверенно расстегивать ширинку, а Билл с насмешливой ухмылкой наблюдал за ним. - Ты слишком долго копошишься! – в голосе брюнета сквозило раздражение. Он подошел к наложнику и рывком расстегнул ему ширинку, выдрав собачку с корнем. Том вздрогнул и чуть отодвинулся от руки Билла. Он не хотел, чтобы тот прикасался к нему, чтобы подходил так близко… Это слишком напоминало его кошмары, снящиеся ему из ночи в ночь. Чуть приподнявшись, он спустил штаны до колен. Затем снял трусы, выпуская торчащий, подрагивающий от нетерпения, член. «О, черт! Ну почему я до сих пор возбужден?» Увидев такой упругий, нежный, с выпирающими венками и розовой головкой огромный член Трюмпера, у брюнета пересохло во рту. Он хотел его. Хотел дотронуться, ласкать, может даже попробовать на вкус… Однако гордость не позволяла проявить слабость, и он, поборов свои сумасшедшие желания, сглотнул и сделал скучающее выражение лица. - Ну же! – поторопил он Тома. Трюмпер неуверенно коснулся своего члена рукой, словно делал это впервые. Он обхватил свою плоть и сделал медленное движение вверх-вниз, чувствуя, как вспыхивают щеки от стыда. «Унизительно… Как же унизительно…» Он начал водить рукой резче и быстрее, дыхание участилось и стало рваным. Он изо всех сил сдерживал просящийся наружу стон. Каулитц не сводил с него глаз, время от времени облизывая пересохшие губы. Это зрелище не на шутку возбуждало его. Трюмпер, который по его приказу дрочил – это что-то невероятное. Он несколько раз глубоко вдохнул. В паху уже горело от возбуждения. Он сделал очередной глоток виски и закашлялся. Тем временем движения Трюмпера стали увереннее, быстрее… Через пару минут он зажал другой рукой рот, чувствуя скорое приближение оргазма. Еще движение, еще… и он кончил, с еле слышным стоном, который все равно не скрылся от слуха брюнета. Билл похотливо улыбнулся. Он тоже тяжело дышал, наблюдая, как Трюмпер забегал глазками по комнате. Его правая рука была перемазана в сперме, и это, видимо, очень его смущало. Каулитц подошел к нему и медленно провел указательным пальцем по правой ладони наложника, затем поднес к лицу, разглядывая, так, словно ни разу в жизни не видел спермы. Улыбнулся, после чего провел этим пальцем по губам Тома, протискиваясь ему в рот. - Оближи, - прерывисто шепнул он. Поборов рвотный рефлекс, Том слизал с пальца брюнета свою же сперму и почувствовал, что его вот-вот стошнит. Никогда раньше ему не доводилось делать ничего подобного… - Трюмпи, неужели тебе не понравился вкус собственной спермы? – игриво поинтересовался Билл. - Отвали, - буркнул Трюмпер, отворачивая лицо от брюнета. Сейчас он чувствовал себя игрушкой, марионеткой в руках этого чертового садиста. - Мне уже начинает нравиться твоя непокорность… - прошептал Каулитц на ухо Трюмперу, и тот громко сглотнул. - Уйди. Уйди, пожалуйста, - хрипло попросил Том. Он чувствовал себя до дрожи неловко из-за присутствия Билла. Тот донельзя унизил его, Тома, и все равно продолжал мучить утомительными разговорами, от которых становилось не по себе. - Не хочу уходить, - игриво протянул Билл, надув губки. – Я хочу поговорить с тобой. - О чем нам с тобой разговаривать? – настороженно спросил парень. - А что, бывшим одноклассникам совсем не о чем поговорить? – пропел Билл, элегантным жестом приглаживая выбившуюся прядь. Трюмпер хмыкнул. Каулитц не обратил на это внимание. Развернувшись лицом к парню, он продолжил: - Например, я могу рассказать тебе, что недавно присутствовал на показе новой коллекции в доме Escada. Думаю, не стоит тебе пояснять, какая это честь… - Мне посрать, где ты проводишь свое время, - грубо сказал Трюмпер. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось разговаривать, тем более с Биллом, который несколько минут назад наблюдал за тем, как он мастурбирует. От этой мысли хотелось провалиться под землю от стыда. Каулитц сделал вид, что не расслышал грубости в свой адрес. - Так вот, Трюмпи, угадай, кого я встретил на этом показе? – спросил он. - Кого-нибудь из своих дружков-педиков? – с усмешкой, предположил Том. Билл скривил губы, картинно закатывая глаза. - Ответ не верный. - И кого же? – устало спросил Трюмпер. Он понимал, что брюнет не отстанет от него, пока не выговорится. Ну что ж, раз у него все равно нет иного выхода – он выслушает этого сумасшедшего. - Кайла Миллера, - брюнет коротко и злобно взглянул на наложника, после чего замер, в ожидании реакции. И она не заставила себя долго ждать. - Кайла? – удивленно воскликнул пораженный Том, совершенно забыв о том, что настраивал себя быть равнодушным ко всему, что бы ему ни говорил Билл. - Да-да, Кайла, - подтвердил Каулитц, и пока Том соображал, что сказать дальше, он продолжил: - А ты знал, что твой школьный дружок увлекался горнолыжным спортом? – вдруг спросил он, сверля наложника внимательным взглядом шоколадных глаз. Том удивленно взглянул на брюнета, ища в сказанном подвох. Каулитц ничего не станет спрашивать и говорить просто так. Это он уже успел усвоить. - Н-нет, - произнес он. – Почему ты спрашиваешь? Том насторожился. - Странно, что ты не знаешь. Такой опасный спорт… - лукаво улыбнулся Билл. – А то, что он гей – ты знал? Трюмпер посмотрел на него так, словно тот сморозил самую большую на свете глупость. - Что за чушь ты несешь? – пробормотал он. – С чего ты взял, что он гей? И причем тут вообще горнолыжный спорт? - Просто его парень так рыдал на его похоронах. Это так грустно… - вздохнул брюнет, после чего с наигранным ужасом зажал рукой себе рот, показывая тем самым, что проболтался случайно, а не намеренно. Том уставился на него, и в глазах его стоял ужас, непонимание, и еще что-то, брюнет не смог понять. - Ч-что ты сейчас сказал? – дрогнувшим голосом переспросил он. Внутри все похолодело. – Повтори. - Я сказал, что его парень очень расстроился, - брюнет пожал плечами. – Жалко его. Он славный мальчик и красивый, к тому же. - Какой к черту мальчик? Что ты несешь, идиот? – закричал Трюмпер, краснея от злости. Как же он ненавидел Билла именно сейчас! Если бы не дурацкие цепи, он бы с размаху и не раздумывая заехал кулаком по его смазливой мордашке. - Полегче, Трюмпи. Не забывай, с кем ты разговариваешь, - Каулитц развернулся и ударил Тома кулаком в живот, отчего у последнего потемнело в глазах, и он закашлялся. Однако намек понял и заткнулся. - Вот нельзя с тобой по-хорошему, - вздохнул Билл, с презрением наблюдая, как его наложник морщится от боли. - Что с Кайлом? – хрипло произнес Том. Он привалился к железному столбу и смотрел на Каулитца. Билл отвернулся от него, смотря куда-то в сторону двери. Глаза его блестели, а щеки пылали так, как будто его лихорадило. После чего он повернулся к Тому, и по губам его скользнула полунасмешливая и самая зловещая из его улыбок. Трюмпер в очередной раз сглотнул. - О, я же сказал тебе, что он увлекался таким опасным видом спорта, - после небольшой паузы сказал, наконец, он. – Каждые выходные он и его парень Джон ездили на горнолыжный курорт, который Кайл считал одним из лучших мест на планете. Так получилось, что в этот раз он съездил не особо удачно… - Договаривай! - Его вроде как сшибло лавиной. Это довольно-таки странно, учитывая, что подобный случай там впервые. Тело нашли только на следующее утро. - Боже, - выдавил из себя Том. Минуты две он смотрел в одну точку, а Билл с удовольствием курил, изредка поглядывая на него. Казалось, что его наложник от таких известий впал в какой-то транс. И такая реакция очень веселила Билла. - Не делай вид, что тебя это действительно задело, - холодно сказал Каулитц, и голос его резанул по ушам. – После того, как вы окончили школу, ты ни разу не позвонил, ни ему, ни кому-нибудь еще из вашей стайки. Даже я знаю о твоих друзьях больше, чем ты. От такого заявления Том залился пурпурной краской от злости. Он поднял полный ненависти взгляд на Билла и с удивлением отметил, что тот абсолютно спокоен и говорил вполне серьезно. «А ведь он прав… Сколько раз ты вспомнил о своих друзьях после окончания школы?.. Не помнишь? А я тебе напомню – ни разу», - прозвучал в голове голос его «совести». И, правда, подумал Том, он все это время был занят только собой: сначала поступление в университет, затем учеба, потом всякие девушки, клубы и прочее, а потом устроился на работу… Он ни разу не позвонил парням, которых всю школьную жизнь считал лучшими друзьями. Ни разу не поинтересовался, как кто устроился, как кто живет, чем увлекается, и воплотили ли свои мечты в жизнь. Но ему, Тому, было просто не до этого. Он был слишком занят… собой. Впрочем, он всегда был эгоистом. И никогда раньше его не мучила совесть, и только сейчас, услышав из уст своего недруга о смерти школьного друга, что-то кольнуло в сердце. Стало стыдно и горько оттого, что был таким идиотом все это время… - Заткнись, - голос Тома дрожит, как и он сам. Интересно - отчего? От обиды? Злости? Страха? Или, может, от того, что все сказанное – правда? - Правда глаза режет? – полуулыбка-полуухмылка Билла становится шире. – Ты просто дерьмо, а не человек. Хренов эгоист. - Заткнись! – повторил Трюмпер, он зажал руками уши, но так, что все равно слышал каждое слово брюнета. - Скажи, Том, ты хоть раз пожалел о том, что изнасиловал меня? О том, что буквально оставил подыхать неизвестно где? Ты не подумал, что со мной будет? Трюмпер смотрел на него немигающим, пустым взглядом. Каулитц удовлетворенно улыбнулся. - Если бы не один случайно забредший в тот дворик мужчина, я бы мог умереть. Смог бы ты жить с мыслью, что убил человека? – брюнет сделал паузу, набрал в легкие побольше воздуха и продолжил: - А ведь ты – убийца, Томми. - Что? Я не… - хрипло начал оправдываться Том, но Билл оборвал его на полуслове. - Март, 2002 года: Свен Фишер возвращался поздно вечером домой и нарвался на компанию пьяных байкеров, между ними завязалась перепалка, переходящая в драку. Пьяные парни забили его до смерти. Январь, 2003 года: Шон Браун попал в автокатастрофу, медики не успели ему помочь. Июнь, 2003 года: Флоренц Кох умер от передозировки наркотиков. Сентябрь, 2004 года: Дрейк Вебер по неизвестной причине покончил с собой, повесившись в собственном доме, в гостиной. Каулитц говорил деловитым, уверенным тоном, так, словно зачитывал статью из научного журнала. Том смотрел куда-то, явно о чем-то задумавшись. Лицо его отражало глубокую задумчивость и смятение. Он застыл и не двигается, только мелко дрожит… как загнанное в угол животное. Билл ухмыляется, прищуривает глаза. Да, он поставил его на место. Он задел его. Он сделал больно. Теперь, пожалуй, лучшим решением будет покинуть Трюмпера, оставив наедине с мыслями и угрызением совести… Но нет, Билл не оставит. Лучше он добьет его. «Я нашел твою болевую точку, Трюмпер. И, кажется, не слабо надавил», - самодовольно подумал брюнет, присаживаясь на корточки перед наложником. Том не замечает, как из глаз текут слезы, прокладывая дорожки до подбородка. Некоторые из слезинок застревают в отросшей щетине, а остальные же катятся дальше, падая на пол. Слова, сказанные Биллом, казались полной бессмыслицей, которую он не хотел понимать и принимать. Однако же это не мешало им теперь крутиться в голове, словно финальные титры на экране. «А ведь ты – убийца, Томми», - крутилось в голове. Но он не считал так. Нет… он не убийца! Он не знал, что случилось с его друзьями. Он не знал, не виноват, убеждал себя Том. Это все случайно… А он даже не знал… Трюмперу стало дурно. - Я не убийца, - прошептал Том, поднимая глаза на брюнета. – Ты не прав! - Они умерли из-за тебя, - надменно отозвался Билл, скривив губы в омерзительной усмешке. Трюмпер вглядывался в его лицо, в эти глаза, отражающие столько ненависти, сколько, в принципе, не может быть у одного человека. И тут внезапная мысль-догадка пронзила, как иголка шелковую ткань. И от этой мысли стало по-настоящему плохо… - Билл, - парню с трудом удалось выговорить имя своего мучителя, а сердце в грудной клетке громко бухало. – Это ведь ты? Ты причастен ко всему этому, да? Дикая боль от осознания собственной догадки ударила куда-то в грудь. Билл невозмутимо пожал плечами и глубокомысленно изрек: - Все может быть, Трюмпи. Все может быть… Он повернулся к наложнику спиной, намереваясь уйти, и до Тома донесся его тихий ехидный смешок. Это слишком невыносимо для понимания. Это было точкой кипения. Том чувствовал, как закипает изнутри, как багровеет лицо, как сжимаются руки в кулаки, как раздуваются от гнева ноздри. - Я убью тебя, ублюдок! Я не знаю как, но я сделаю это, - прошептал Том, резко вставая на ноги. Его не смущали даже приспущенные штаны. Он дернулся в сторону Каулитца, намереваясь достать до него кулаком, но цепь на его шее противно звякнула, и его оттянуло обратно. Со злости он с силой дернул головой, цепь дернулась и снова звякнула. Она была крепкая и, несмотря на то, что в отсутствие брюнета Трюмпер немного набрался сил, выдернуть он ее не сможет в любом случае. - О, как мы заговорили, - Каулитц, широко улыбаясь, развернулся к пленнику. Между ним и Томом было расстояние в несколько шагов, однако последний при всем желании не мог достать до брюнета. - Ненавижу тебя! Ты мерзкая тварь! – выпалил Том, смотря исподлобья на Каулитца. Он даже не представлял, насколько Билл безумен. Находиться с ним в одной комнате – это как игра с огнем. В любой момент этот огонь может заживо поглотить, сжигая все, что встретится на его пути. Каулитц не врал, когда говорил, что, не раздумывая, может прикончить Тома. Но Трюмпер даже не представлял, насколько «не раздумывая». Он не знал, что случилось с Каулитцем после того случая с изнасилованием, но то, что он ненормальный – понял сразу. Тихий, неприметный мышонок превратился в разъяренного, безжалостного льва. Кто бы мог подумать, что такое возможно? Том не знал, на сколько его хватит терпеть «игры» брюнета. Так же он не знал, что у того на уме. Ему оставалось только одно: не проявлять слабость, доказать этому идиоту, что он чего-то стоит. Конечно, он до глубины души задел его сегодня, рассказав о смерти друзей, но сам Каулитц не должен знать, как его, Тома, сейчас изгрызает совесть, как у него пусто там… внутри и…больно. В школе ему неплохо удавалось строить из себя бесстрастного лидера, к которому прислушивались и поражались его выдержке. Вот и сейчас, надо продолжать делать вид, что ему все равно. Каулитца это бесит, это Том уже успел заметить. Это как играть со смертью. Опасно, но невозможно остановиться. Он понимал, что его жизнь целиком и полностью зависит от Билла, и вряд ли тот сжалится и отпустит его… Несомненно: терять нечего. - Мерзкая тварь здесь одна, и это ты, Трюмпер, - холодно заметил брюнет, сверля Тома взглядом. – Я не сделал ни тебе, ни твоим дружкам ничего плохого в школе. А вы постоянно измывались надо мной. И тебе я никогда не прощу того, что ты сделал. Я знаю, что все это было по твоей инициативе. - Это должно было послужить тебе уроком! – выкрикнул Том, и, снизив тон, добавил: – И… мы не хотели заходить так далеко… Каулитц рассмеялся. И смех этот был не настоящим, натянутым, немного истеричным. Билл уже пожалел, что затронул эту тему. Говорить об этом ему хотелось меньше всего. И вообще сейчас ему очень резко захотелось быть где угодно, лишь бы не здесь. Не видеть этих покрасневших глаз, сжатых кулаков и багрового от злости лица. В горле застрял огромный, как ему казалось, ком. А в глазах предательски щипало. «Заткнись… Просто промолчи… Не такой исход должен был быть у сегодняшней встречи…» - мысленно просил он, стараясь удерживать на лице все ту же невозмутимую, холодную маску, что и всегда. Но отчего-то именно сейчас это стало так сложно. «Сильный берет верх над своими эмоциями», - твердил он самому себе, но и это не особо помогало. Сердце отбивало быстрый ритм, и стало больно дышать… Словно кто-то зажал его сердце в ладонях и сдавливает. Он пытается вдохнуть, но вместо этого просто открывает и закрывает рот. Становится страшно и от этой мысли еще больнее… Секунда, две, три, четыре, пять… Сердце бешено долбит, так, что уши закладывает. - Билл, мать твою! – кричит Том, и по возмущенному тону можно понять, что звал он не первый раз. – Ответь мне! Невидимые ладошки испарились так же быстро, как и появились. Каулитц глубоко вдохнул. Такой необходимый сейчас воздух наполнил легкие. Боль прошла, и он уже сомневался в том - а была ли она? Может, ему это показалось? В больнице подобные случаи случались часто, но это было так давно, что Билл успел забыть об этом. - Что? – произносит Билл. - Почему ты не отомстил только мне? Ты же сам сказал, что знаешь, что пустить тебя по кругу было моей идеей, - неуверенно повторил Том, наблюдая за брюнетом, который учащенно дышал. - Потому что они тоже виноваты, - ответил Билл, и через секунду до Тома донесся слабый запах дорогого табака. Каулитц снова курил. - О, боже… Ты ненормальный, - выдохнул Том. От всех этих разговоров заболела голова. Он был выжат и морально, и физически. Каулитц специально рассказал ему о том, что его друзей нет в живых. Он решил сломить его во всех смыслах этого слова, пройтись сразу по всем болевым точкам, унизить до невозможности, растоптать. Месть творит с людьми ужасное. Она убивает в них все человеческое.