Спустя неделю я более-менее отошла и теперь хотя бы могла выполнять элементарную работу. Но моей постоянной угрюмости это не отменяло...
Стоит отдать должное Пейтону. В этот раз он не пытался меня развеселить и не наезжал по поводу того, что я стала слишком тихой. Он просто не давал мне уйти в себя, временами почти насильно вытаскивая из этой бездны. За что я была ему очень благодарна.
Буквально два дня назад мне наконец удалось добиться рабочей встречи с собственным дядей. И меня посвятили в ход дел. Оказалось, что недели обсуждений не прошли даром, и они смогли разработать засекреченный план действий, основанный на давлении на слабые точки каждой из стран. И выполняли его действительно лучшие из лучших. А нам оставалось только ждать.
Учёба так и не началась снова. Руководство всё ещё опасалось и потому свело все манипуляции на базе к минимуму. Но это не мешало мне постоянно искать что-то самой. А вот Пей, похоже, вообще забил на занятия. Только у меня уже просто не было сил с ним бороться...
Моё постоянное беспокойство усугублялись ещё и тем, что чётких новостей о моих родителях до сих пор не было. В общем и целом я прекрасно понимала, что надеяться тут просто не на что. Но мне нужно было знать точно, чтобы наконец отпустить их.
На данный момент их тела не были найдены. Но так же, как и ещё четверых. Так что это ещё ни о чём не говорило.
Но если честно, во всей этой ситуации мне больше всего было жаль не себя и даже не Сашу... А Пейтона. Я представляла, как ему тяжело было смотреть на всё это. За годы одиночества я привыкла к тому, что моя боль, какой бы сильной она ни была, всегда оставалась только моей. А теперь в неё по уши был впутан он.
Я как могла боролась с собой, стараясь как можно быстрее прийти в норму. И вот, спустя почти месяц, у меня это наконец получилось.
В тот вечер мы впервые за всё время нашего знакомства просматривали старые фотографии на его телефоне. Иногда мне вообще казалось, что его галерея — одна сплошная комедия.
Спустя полчаса я внезапно не сдержалась и тихо засмеялась. Уже через минуту мы оба, облокотившись друг о друга, давились со смеху.
Когда приступ наконец утих, парень провернулся ко мне и очень странно посмотрел в моё лицо:
-Что?.. - убрала я прядь за ухо.
-Нет, ничего... Просто я впервые за месяц слышу, как ты смеёшься, - мягко улыбнулся он.
Сперва я почему-то даже немного смутилась. А потом поцеловала парня, заваливая его на кровать и ощущая, что в этот момент Микки наконец вернулась.
С тех пор я всеми силами гнала от себя любые мысли о родителях, ведь при малейшем воспоминании в груди с новой силой вспыхивала боль. Получалось не очень, но я старалась.
Начался март, и я понимала, что это наша последняя с ним весна. Мы никогда не говорили на эту тему, но, могу поспорить, не только я об этом думала. Никому не хватало смелости начать первым. Да и обсуждать то было особенно нечего. Всё и так было предельно ясно. По крайней мере, я так думала...
Свои личные непрекращающиеся переживания я заменила сексом. Эта идея пришла совершенно неожиданно и, я бы даже сказала, случайно. Просто так вышло, что когда я начала отходить, в один из вечеров мы оба не сдержались, а потом так и не уснули той ночью.
Сперва мне было стыдно. При чём и за то, что это повторяется снова после их гибели (почему-то я видела в этом неуважение к ним), и за то, что по началу я фактически использовала Пейтона в своих целях. Я хотела не его. Я хотела забыться. И это были разные понятия.
Но спустя всего неделю они смешались в одно, заставляя забить на подобные раздумья. И если бы не ежедневные дозы боли и появлявшиеся временами ночные кошмары, я могла бы даже забыть о произошедшем. Или хотя бы сделать вид, что забыла. Но меня всё ещё выдавал иногда отрешённый взгляд, нервное перебирание пальцев и красные глаза. Не знаю, как остальные, но Пейтон это замечал...
Мне и самой иногда казалось, что сейчас эта невидимая стена снова рухнет, и меня затянет обратно в этот омут слёз и до крика болезненных воспоминаний. Так можно было действительно сойти с ума, что не прибавляло мне позитивного настроя.
Всё изменил внезапный звонок на мой телефон, поступивший в полшестого утра. Этот номер знали всего несколько человек, и я ума не могла приложить, кто мог звонить мне в такое время, да ещё и с неизвестного номера.
Но смартфон всё воспроизводил громкую мелодию, успевшую даже разбудить Пея. А мне нужно было что-то решать. В конце концов, придя к выводу, что лучше уж я буду понимать, что всё это значит, я подняла трубку, от чего-то дрожащей рукой прислоняя мобильный к уху.
-Адриана?
В этот момент моё сердце пропустило удар, а дыхательные мышцы словно онемели. Почувствовав, как по телу проходит судорога расслабления, а в глазах начинают мигать рассеянные чёрные точки, я осела на пол. Стоя на коленях и тяжело дыша, я не могла поверить в то, что слышу.
«Этот голос я узнаю из тысячи!»
Ко мне уже подлетел перепугавшийся Пейтон, опускаясь рядом и заглядывая мне в лицо с немым вопросом. Меня хватило только на то, чтобы жестом показать ему, что хватать меня сейчас не следует.
-Адриана, ты меня слышишь? - повторилось из трубки.
Я не верила в это. До последнего думала, что это всё проделки моей психики, и мне давно пора в дурку. Собравшись с духом, я наконец дрожащим голосом высказала своё предположение:
-М-мама?... - слишком сдавленно и тихо.
Я замерла в ожидании ответа. Если это будет чьей-то нелепой шуткой или просто случайным совпадением, я просто не представляю, что...
-Милая, здесь, похоже, что-то со связью.
«Чёрт, нет! Это точно она!»
-Мам... Это вправду ты? - решила удостовериться я.
-Ну конечно я. А почему ты спрашиваешь?
На моих глазах навернулись слёзы.
«Не знают... Они не знают!»
-Папа с тобой? - сдерживая рвущиеся наружу всхлипы и прикрывая рот рукой, спросила я.
-Да, дорогая. Хочешь поговорить с ним?
-Да. Дай ему трубку, пожалуйста, - всё ещё старалась я сохранить спокойствие в голосе.
-Адриана, у тебя всё хорошо?
-Да. Просто дай мне папу.
Через несколько секунд в трубке послышалось его привычное:
-Да?
-Пап... - в этот момент я уже не сдержала всхлипа, начиная рыдать в трубку.
-Принцесса, что случилось? Почему ты плачешь? - послышался обеспокоенный голос.
-Где вы? - пыталась я докопаться до сути.
-Мы в Тибете. Уже полтора месяца как. Это очень интересная поездка с отказом от любых благ цивилизации! Мама потом тебе всё расскажет. Мы только сегодня утром её завершили и получили обратно свои телефоны. Я увидел кучу пропущенных от своих знакомых и Саши. Он никогда раньше столько не звонил... Я хотел перезвонить ему, но его телефон не доступен. Поэтому оставалось только звонить тебе, - с привычной чёткостью разъяснил мужчина, - Так что случилось?
-Пап, я... Вы знаете о том, что произошло в Париже? У вас есть интернет сейчас? - душила я в себе всхлипы.
-Нет, милая. Мама позвонила тебе из телефонной будки. Наши вообще здесь не работают в этом смысле. Может, объяснишь уже, что произошло, и почему ты плачешь? Когда я не получал вестей от своей дочери больше полутора лет и наконец решил сам позвонить ей, я, признаюсь, ожидал несколько другой реакции.
-Двадцать второго января... - мой голос ужасно дрожал, - в Париже... Произошёл теракт, - прерывисто пыталась объяснить я, с трудом наполняя лёгкие воздухом, - Ваш дом был разрушен... полностью. Вы уже полтора месяца считаетесь пропавшими без вести. Я... я думала... что вы оба погибли, - снова не сдержала я рыданий на последней фразе.
Мой папа молчал. В трубку было слышно лишь учащённое дыхание. Прошло не меньше минуты, прежде чем он снова подал голос:
-Я подумаю, как сказать об этом твоей маме, - немного сдавленно сообщил он.
-Позвони Саше сразу, как только сможешь, - сквозь слёзы попросила я, - Он очень переживает.
-Да, конечно я ему позвоню. Мы не предупредили никого, когда уехали двадцатого января... Но никто и подумать не мог, что всё обернётся... вот так, - это был один из немногих случаев на моей памяти, когда мой очень красноречивый отец пытался подобрать слова.
-Вы не виноваты, я просто... Теперь это уже не важно, - запуталась я в формулировках.
-Витя, нам нужно идти! У нас автобус через пятнадцать минут, - послышался мамин приглушённый голос.
-Позвони Саше перед тем, как вылетать из страны, это важно... Я очень люблю вас, - наконец смогла я сказать эту мучившую меня столько времени фразу.
-Мы тоже тебя очень любим. Я попытаюсь настроить видеосвязь в отеле, и мы со всем разберёмся. Пока, Одри.
«Когда он называл меня так в последний раз?...»
-Пока, пап... - прошептала я, не убирая телефон от уха, пока не послышались частые гудки.
Я медленно опустила смартфон на пол, прижимая свободную руку к лицу и громко всхлипывая. Мою кисть перехватили тёплые пальцы сидевшего всё это время рядом Пейтона.
-Микки... - с огромным беспокойством в глазах смотрел он на меня, - Что случилось? - аккуратно спросил он.
Вдруг я издала сквозь плач смешок, а потом и вовсе разразилась истерическим хохотом, сопровождавшимся рыданиями, что вызывало ещё больший страх у парня.
Я просто обвалилась на его грудь, прижимаясь к толстовке. Меня тут же накрыли его руки, крепко обнимая за спину.
-Они живы, - наконец смогла я тихо выдохнуть ему в плечо.
Почувствовав, как сильно он напрягся, я продолжила:
-Мои родители живы. Они только что звонили...
Я ощутила, как меня поднимают с пола, начиная кружить по комнате.
Признаться честно, когда я через десять минут пыталась объяснить дяде, что произошло, он сперва был просто уверен, что у меня окончательно поехала крыша на фоне психоза, и всё это лишь мои домыслы. Думаю, если бы не подтверждения моих слов со стороны Пейтона, мне бы так и не поверили.
***
Всё снова стало, как прежде. Те же неподдельные эмоции чистой радости, омрачаемые, разве что, пониманием того, что скоро всё закончится.
Мы оба это понимали и поэтому старались насладиться друг другом так сильно, как это только было возможно. Но чуть позже в мою голову закралось осознание того, что я то представляю себе, что будет дальше. А вот парень, судя по всему, нет. Вернее не так... Он понимал, но не видел всей серьёзности вопроса.
Только вот мы оба уже не представляли существования друг без друга. Всё случилось слишком быстро, но мне это нравилось. Определённо. Хотя это и должно было создать мне огромное количество проблем.
В перерывах между многочисленными проявлениями нашей любви я всё ещё не оставляла попыток узнать как можно больше информации касательно положения дел. И порою мне это удавалось. Пока что всё шло по плану, и количество терактов и взрывов даже стало сокращаться. Но это ещё не говорило о победе.
Это вообще сложно было назвать именно «победой». В этой войне не было победителей и проигравших. Нам просто нужен был мир.
Мы впервые за все месяцы наших отношений подняли тему нашей скорой разлуки только в апреле, когда нам пришла точная информация о том, что при благоприятном исходе всё закончится уже через месяц:
-Пей, - подошла я к парню со спины, садясь за ним на кровать и обнимая, - Нам нужно поговорить. Вернее мне нужно выслушать твоё мнение касательно одного вопроса...
-Какого? - с немного испуганным выражением лица развернулся он.
-На самом деле, мне давно нужно было завести эту тему... В общем, как ты думаешь, что нас ждёт потом? - тихо задала я беспокоивший обоих вопрос.
Он некоторое время молчал, очевидно, осмысливая мои слова. А потом начал подбирать фразы:
-Я понимаю, что рано или поздно они отправят меня домой, если ты об этом. Но в любом случае если ты думаешь, что это сразу будет означать конец, то я готов с тобой поспорить. Я знаю, что это не просто. Но я буду рядом. Может, не всегда физически, но буду. Пока ты не оттолкнёшь меня, - наконец поднял он на меня взгляд.
Мою грудь переполняли смешанные чувства. С одной стороны, это было слишком искренне и обескураживающе красиво. Но с другой... Я боялась именно того, что он сказал в конце.
Больше мы к этой теме не возвращались. Но с того дня она душила меня всё сильнее. А всё потому, что около месяца назад они смогли расправиться с его преследователями. И это означало, что сразу (или почти сразу) по окончанию войны он должен будет вернуться. Не в моих полномочиях было останавливать этот процесс...
В начале мая мне предоставили полный доступ ко всем данным, и я постоянно с увлечением следила за всеми подробностями работы агентов. Все маленькие дети, попадающие сюда, включая десятилетнюю меня когда-то, чуть ли не молились на них и мечтали однажды хотя бы приблизиться к этому уровню. Для нас это было что-то на подобие полубогов. Я вообще не представляла, как такие невероятные вещи могут выполняться человеком.
В тот вечер ко мне попытался присоединиться Пейтон. Когда я говорила ему, что могу наблюдать за их работой в режиме 24/7, он, вероятно, думал, что над ними летает что-то вроде дронов, и всё это транслируется в формате какого-нибудь теле-шоу. Но увидев лишь кучу цифр, документов и программ, парень лишь в недоумении почесал затылок, что вызвало у меня не хилый приступ смеха.
Засыпая, прижимаясь к Пейтону всего через пару часов, я и представить не могла, насколько сильно изменится моя жизнь уже через сутки...
***
Пей как обычно проводил очередной эфир, всё же упросив меня появиться в нём. В социальных сетях на мою скромную персону вообще в первые пару месяцев вылилось много негатива. Но со временем всех стала даже забавлять довольно хрупкая на вид девушка в разных масках.
Ещё в начале зимы мы случайно пропалили мой кофейного цвета локон, так неудачно выбившийся из-под моего «прикрытия». Так что потом я носила разные смешные вариации, закрывавшие только лицо. Конечно, за такой довольно серьёзный проступок я получила не хилый нагоняй от дяди. Но по сути ничего особо страшного не произошло. В отличие от того, что приготовила мне судьба сегодня...
В этот раз на мне была одна из самых дерьмовых масок за всю историю. Изображение какого-то странного существа из мистического фильма, которое мало того, что было выполнено из пластика, так ещё и держалось на одной тоненькой резинке. У меня даже промелькнула мысль, что это небезопасно, но потом я как-то на это забила.
Всё шло как обычно, и когда со стула послышалась его привычная фраза, я невольно расплылась в улыбке:
-Малыш, иди сюда, - повернулся он, протягивая мне руку, - Мои фанаты очень хотят тебя увидеть.
Это слащавое прозвище он придумал чуть ли не на третий наш совместный эфир, когда стало ясно, что ему нужно как-то ко мне обращаться. Не скажу, что мне нравилось, когда меня так называли, но в сравнении со всеми остальными вариантами этот был относительно адекватным.
Я уже довольно спокойно подошла, хватаясь за его кисть и плавным движением приземляясь к нему на колени.
Ещё минут двадцать ничего не предвещало беды. Как и всегда не используя голос, я отвечала лишь жестами головы.
Наперекосяк всё пошло, когда парень согласился поцеловать меня через маску. Меня всегда бесила эта показуха, но вырываться прямо на эфире и создавать ему проблемы я не хотела.
Рука Пейтона мягко опустилась на мои волосы, притягивая к себе и задевая эту чёртову, будь она не ладна, резинку. Внезапный хлопок и треск маски заставили резко дёрнуться нас обоих. До парня вообще не сразу дошло, что случилось. А вот я поспешно отвернулась, закрывая лицо волосами. Выйдя из ступора, он тут же выключил эфир.
-Блять! - подорвалась я с его колен, - Чёрт! Чёрт! Чёрт! - схватилась я за голову, меря шагами комнату.
-Господи, Микки... - потёр он лицо руками, - Я тебя умоляю, прости, пожалуйста. Я... Я вообще не предполагал, что так получится!
-Да мне плевать, что ты там предполагал, а что нет! - сорвалась я на крик, - Что делать теперь?!
-А ты уверена, что лицо было на записи? И что его успели заскринить? Я не сохранял эфир, - попытался разобраться он.
Меньше, чем через минуту, неожиданно для нас обоих в комнату влетел разъярённый Стас. Весь его вид так и кричал «Я знаю!».
-Ты хоть понимаешь, чем это может закончиться?! - схватил он меня за руку, - О чём вы думали?!
-Она вообще не виновата! - встал Пей.
-Нет никакой разницы, кто виноват! Ты даже не представляешь себе последствий, если кто-то смог запечатлеть её лицо! - рявкнул на него мужчина, - Мы идём к Саше. Срочно! - потащил он меня за собой.
Парень хотел было последовать за нами, но мне удалось его остановить:
-Со мной всё будет в порядке, Пей, - быстро бросила я ему, - Оставайся здесь.
Его силуэт скрылся за дверью комнаты, а меня потащили по коридору...
