Androphobia

Пробуждение Чонгука стало самым отвратительным за всю его жизнь: голова болит, он ловит вертолёты и, кажется, его реально тошнит. Открыв глаза, он сразу их закрывает, ибо большое количество света режет, на своей руке он чувствует чужое, но приятное тепло. Начав вспоминать, что было, Чонгук чувствует, что голова болит ещё больше, но всё же фрагменты начинают отчётливо всплывать, заставляя Чона краснеть. И он ярко помнит заботу Тэхёна, его нежную кожу шеи и тёплый, едва различимый запах лаванды, он окутывал его сердце и душу, заставляя расслабиться в руках этой модели. Чонгук никогда не мог спать вместе с кем-либо, это была привычка или очередная фобия, а может просто прихоть. Рядом с Чимином он тоже никогда не спал и уходил в свою квартиру после пребывания с ним. Даже если было пять утра, он ждал, когда омега уснёт, и покидал его. Чимин злился, конечно, со своим любимым человеком хочется просыпаться утром и дарить поцелуи сонному личику, а тот уезжает к себе, но он принял это и привык, это же Чимин… А тут омега сам попросил и кого? Альфу. Чонгук даже вздрагивает, всё-таки открывая глаза и вглядываясь в утончённые черты лица. Он понимает, в каком положении спит этот его спаситель, и его становится жалко, омега  пытается переместить парня на кровать, что выходит вполне удачно, и когда он кладёт его на подушку, придерживая голову ладонью, альфа открывает глаза и смотрит на Чонгука, а второй не отводит взгляд. Лица буквально в миллиметрах друг от друга, глаза в глаза, ещё чуть-чуть, и Тэхён влюбится бесповоротно. — Я… эм… хотел поудобнее положить тебя спать, — отпрыгивает омега, придя в себя. — Спасибо, который час? — хрипит Тэхён. — Почти 7 утра, — топчется у двери на выход омега. — Ранняя ты пташка, — пытается подняться, спина всё-таки болит, да и шея ноет от неудобного сна. — Взаимно, тогда я пошёл. Спасибо большое, что помог, я, наверное, умер бы прямо там, ха-ха, — и покидает номер. Чонгук прав, у него от страха вполне спокойно могло остановиться сердце, это не образно, совсем без преувеличений. Хоть он и начал более спокойно относиться к альфам, может разговаривать и контактировать с ними, когда вокруг есть люди, то, что делал вонючий отпрыск с ним, побуждает в Чонгуке ужасные воспоминания, с ним давно уже так не обращались — грубо, больно и гадко. Поэтому у него случилась паническая атака, ведь даже воспоминания о насилии обостряют его депрессию. Речь не о пассивном настроении или тревоге, а именно о той депрессии, с которой работают врачи-психотерапевты — о болезни. У Чонгука она иногда обостряется, такую называют рекуррентной депрессией, её Намджун пытается лечить, но она возвращается вновь и вновь, а это полный отстой, мысли буквально сжирают его, заполняя болью, словно он утратил какой-либо смысл, утратил радость и цвета. Он не может пошевелить и пальцем, порой поход в уборную — целая дилемма и рутина, что говорить о еде и общении. Чон обычно сливается незаметно, говорит, что приболел, Намджуну врёт, что простыл, и ему больно говорить, иначе обеспечена изоляция в говно-больничке, где его будут посещать люди, но нахер они ему нужны, когда он хочет побыть наедине с собой. Сейчас Тэхён ему очень помог, если бы его не было рядом, один бог знает, что случилось бы с Чонгуком. Но один вопрос всё же всплывает в голове: как же альфа узнал, что он живёт в этом отеле? Тэхён минуты две сидит, смотря в закрытую дверь, всё ещё перед его глазами мерцают чёрные глазки Чонгука — альфы, но омеги, возможно, размышляет Тэхён, правда доказательств, чтобы опираться на это предположение, нет. Чонгук очень рельефный парень, а омеги парни хоть и существуют, но они уточённые и слабые — этот нет, он конченый альфа. Как же Тэхёну определить, кто он на самом деле? — Ах, этот парень, что он вообще забыл один в клубе, раз не может защитить себя? —  из размышлений его выводит телефонный звонок. — Боже, Тэхён, ну давай собирайся, так и знал, что проспишь! — раздаётся раздражённый голос в трубке. — Да-да собираюсь, Мини закрой бурчалку, ок? — мурлычет с улыбкой на лице Ким. — Ах ты ж мелкий, смерти ищешь? Если через час не будешь тут, можешь искать место на кладбище! — не унимается знакомый Тэхёна. Они хорошо общаются, даже лучше, чем с кем-либо, но не друг, нет. Приятель? — Ага-ага, тогда поищи себе адвоката, — не остаётся в долгу Тэхён. — Блять, скоро всё начнется, подорвался! Тэхён сбрасывает вызов и отправляется к себе в номер, который, к слову, был выше. Нужно только зайти в лифт и подняться, но, поворачивая голову, он видит, как Чонгук всё ещё тут бегает, спрашивая на ресепшене, где его номер, ибо он не помнит, который снял. После прилёта он мало соображал куда направлялся, вызывая смех у Тэхёна, «вот же растяпа».

***

— Вау, Чонгук, выглядишь потрясно, — восхищается девушка, идущая рядом с Мишель, имя которой он даже не удосужился узнать. — Как и всегда, — на Чонгуке чёрная свободная рубашка, заправленная в узкие брюки, которые прекрасно подчёркивают накаченые длинные ноги. Чёрная кепка скрывает от утреннего солнышка, а за спиной массивный портфель. — А ты куда вчера делся? Мы тебя искали весь вечер, — спрашивает Мишель. — Плохо искали, меня чуть не изнасиловали, — спокойно сказал омега. — Ха-ха, шутки стрёмные у тебя, — толкает омежка в бок. Чонгук жмёт плечами — доказывать что-либо он не намерен — и от него быстро отстают. Поэтому решает, пока они добираются до места, позвонить Чимину, в Корее сейчас вечер, поэтому он должен быть свободен. — Кукки, привет, ты вчера не позвонил! — Чонгук даже из Италии видит надутые губки любимого и, улыбаясь, смотрит в пол. — Прости, вчера сразу после прилёта отрубился, сейчас вот едем в Ватикан, — Чонгук по дороге разглядывает здания, которые их группа проходит мимо. Горчичные сооружения покрыты зелёными вьюнами и цветами на окнах, выглядит уютно и мило. Черепица на крышах создаёт богатую гордость городку с запахом истории. — О, пока выдалась свободная минутка, ты её уделил мне? — раздаётся нежный голос. — Конечно, кому как не тебе. Как ты там? — мурлычет омега. — Скучаю. Я очень много работаю, а ещё меня никто не обнимает. Дальше идёт длинный чиминовский монолог о том, как ему надоел пыльный Сеул и монотонная работа. — Ладно, я пошёл, скучай по мне, — тараторит Чонгук. — Звони почаще, — бросает Чимин. — Я постараюсь, целую, пока. Чонгук возвращается бегом к ребятам счастливый и расслабленный. — Ох, ты так мил со своей омегой, — завистливо тянет знакомая. — Идеальный альфа, не иначе. — Чонгук такой милашка, — подкалывает его Мишель. Чон лишь мило улыбается и садится в машину предоставленную для их экскурсии. Они едут довольно долго и омега даже успел повторить все о том куда же они направляются, для начала они хотят посетить Собор Святого Петра. Предупреждение, Чонгук фанат, этого собора. Подъезжая к светлому огромному зданию у омеги вспотели ладошки, он уже видит эти коллоны и роскошный купол, над которым работал и проектировал Микеланджело и это является большой достопримечательностью Ватикана. В очаровательно нежно голубом основании купола четыре массивные колонны — столбы Браманта, которые видны даже в самом соборе. В низу колонн установлены статуи святых Петра и Павла. Он очень надеется, что не потечёт от того что он сейчас поднимится на этот самый потрясающий купол увидит площадь святого петра своими глазами. Его мысли захлестнули с головой, но все же парня отвелекли. Ему нужно было оставить портфель на входе и снять кепку, людей тьма тьмущая, но они пошли вне очереди потому что их спонсоры заплатили кучу денег. — Так, ребят, сейчас мы заходим в базелику, сдерживаем все восторженные охи и вздохи, держим лицо, мы из Сеульского университета, поэтому всё на высшем уровне. Звонок на телефоне отключитете ведите себя тихо, мы в святыне святых. Напоминаю, в Секстинской капелле правило тишины, окей? — строго диктовал альфа, пока они проходили технику безопасности, в виде металоискателей — Быть милыми и приветливыми с нашими спонсорами, Чонгук, сделай лицо поприветливее, прошу тебя. Я буду вести экскурсию, вы подхватываете. Если компания разбивается, то мы тоже разбиваемся, за альф не драться, — смотрит на омег с лёгкой улыбкой, — на омег не бросаться, — смотрит на Чонгука — о да, нашёл кому говорить, зачёт, парень. — Да не волнуйся, всё будет хорошо, — бодро говорит одна из девчонок и бежит внутрь. Альфа поднимает руку, и начинает загинать пальцы. — Три… два… — Господи, мои глаза сейчас кончат, ребят… — Один… не повторяем её ошибок, — снова усмехается альфа. Чонгуку плохеет прямо на входе, его поражает гармонией своей величавостью и габаритностью зал, количество надгробий, алтарей и статуй захватывает дух. И абсолютно ничего не нарушит его покой и восторг, он, чёрт возьми, счастлив. Но его внутреннее восхищение исчезает, словно на него упала одна из огромных стометровых статуй святых Петра и Павла. От страха дрожат колени, для него это комбо — увидеть его ему не хотелось, даже в следующей жизни — это Хосок… Прямо перед ним тот самый мандариновый настоящий кошмар — Хосок, и чему Чонгук уже не удивлён, рядом стоит Тэхён собственной персоной, закинул руку на его плечо и премило улыбается во все 32. Во рту пересыхает, он решает сделать вид, что не знаком с ними, очень надеясь на то, что Хосок его не помнит, давно ведь было, а Тэхён проигнорирует. Рядом стоит более низкий и худой человек с русыми волосами и тонкими чертами лица, это спонсор Юнги и его друг Тэхён, который тоже внёс вклад в спонсирование этой поездки в частности. Такие молодые и успешные спонсоры, их презентует руководитель, начиная знакомить, но Чонгук ловит на себе пристальный взгляд и острую ухмылку Хосока. — Эй, тебе точно нормально, парень? — спрашивает Юнги, замечая, как Чонгук побледнел. Хосок его узнал… словно говорит своим взглядом — омега не сбежит больше.

***

Чимин уже засобирался к женщине, которую ему посоветовала гадалка. Но после разговора с Чонгуком даже не хочется, всё и так хорошо. Но на утро всё равно решает сходить, он даже не знает, что ему надо от неё. Надёжности? Спокойствия? Приворот какой-нибудь? Оберег их любви? Избавиться от Тэхёна? Ему нужен совет. — Да, истинного ты потерял, мне жаль тебя искренне, ты ведь его даже не успел почувствовать. То, что ты с омегой — грех берёшь на себя, да ещё и с чужим, небеса покарать тебя могут. — Что же мне делать? — испуганно говорит Чимин. — Оставить Чонгука в покое и, возможно, будет тебе счастье, — говорит женщина. — Я не хочу его оставлять! Я люблю его больше жизни! — Малыш, это нездоровая любовь, тебе надо от неё избавляться… — советует женщина и  смотрит на него с небольшой скорбью, жалко мальчишку. — Это привязанность, однажды он тебя спас, заботился о тебе и был первым и единственным, зависимость, благодарность. Но это не любовь, ты должен оставить его. — Я не хочу его оставлять, ваша работа — дать мне этого человека, я хочу приворот, заговор, что-нибудь, чтобы он был со мной! — Чимин хочет плакать, что он может сделать, чтобы быть всегда с любимым, он срывается на высокие ноты и выглядит, мягко говоря, несчастным, зло исказило его милое лицо до неузнаваемости. — Я на всё готов пойти. — Ты требуешь от меня невозможного, он встретил своего истинного. Тебе говорили не связывать себя с ним? Предупреждали? — Да, и мы до сих пор счастливы, и я ни разу не пожалел за эти 4 года, что мы вместе. — Ох, ничего, ты ещё успеешь пожалеть, вот что я тебе скажу, слушаться меня или нет, выбор всегда за тобой, но если ты не поступишь как я сказала, жди беды.

***

Чонгук мгновенно бледнеет, но, почувствовав на своём плече тёплую руку Тэхёна, которая немного сжала его предплечье, выходит из транса. — Пойду умоюсь, дорога далась нелегко, прошу прощения, — он кланятеся всем и уходит на поиски уборной, уже не обращая внимания на убранство его любимого собора. Тэхён отправляется за ним, так как для всех Чонгук представляется альфой, то и в туалет он ходит для альф. — Ты серьёзно пошёл сюда… — буркнул себе под нос альфа. Чонгук, яростно умываясь, даже не обращает внимания на Тэхёна рядом. — Что случилось? Ты испугался, что я тут? — удивляется Тэхён. — Подожди минутку? — Чонгук подходит и нагло прижимается носом к шее альфы, вдыхая аромат. Он бы никогда так не сделал, но инстинкт управляет беспомощной на данный момент омегой. Иначе ему бы пришлось возвращаться в Корею и снова проходить курс лечения у Намджуна, ибо второе потрясения для и без того хрупкой нервной системы это перебор. — Что ты?.. — Тэхён резко замолкает. Так они и продолжают стоять, Чонгук носом прижат к шее с полностью расслабленными висящими руками, словно тряпичная кукла. И Тэхён, не понимая что происходит, тихонько произносит: — Это странно, ты странный. Чонгук медленно отрывается от него, буквально через несколько секунд. — Действительно, это очень странно, что ты постоянно попадаешься на моём пути, ты сталкер? — хмурит брови младший и скрещивает руки на груди, принимая закрытую позу. — Что? Сталкер? — Тэхён даже ухмыляется наглому заявлению. — Да, в последнее время мы часто видимся, не находишь? — беспринципно говорит омега. — Вообще-то, это я твой кумир и если кто из нас сталкер, так это ты, — тычет пальцем в лоб Чона альфа, и тот немного теряет равновесие, отшатываясь назад. Чонгук даже забывает об угрозе, которая его ждёт в зале и, набирая полные лёгкие воздуха, парирует: — Ты так классно перекидываешь стрелки, где научился, адресок дашь? — Боже, вы только гляньте на этого омегу. Скажи мне, что ты делаешь в туалете для альф? М? — была не была, если растеряется, значит поймал, нет, значит нет. Но Тэхён не на того нарвался, приёмчики по типу внезапный вопрос на нём давно уже не работают, ибо тот уже многому научился, когда прятал эмоции от Намджуна. — Потому что я альфа, бестактное ты животное, — словно бы его альфье достоинство было задето, прикрикнул Чон. — Могу член показать, — немного грубо, с ухмылкой сказал Чонгук, чтобы тот убедился в его правоте. — Что вообще за сомнения? Я понимаю, у тебя друг омега, но во мне почему сомневаешься? С доверием проблемы? Или со зрением? — А зачем жался ко мне секундами ранее? — всё-таки этого Тэ не понял и проигнорировал поток возмущения. — Я случайно споткнулся и врезался тебя, — жмёт плечами младший. — И решил постоять вот так со мной, — больше похоже на утверждение чем вопрос. — Бесполезная дискуссия, мне не интересно, — сейчас Тэхён готов сам превратиться в омегу и фыркнуть на этого придурка. Чонгук разворачивается, чтобы выйти в зал, он уже готов дёрнуть ручку, но вдруг останавливается. — Так чего ты испугался? — Чонгука этот вопрос холодной водой окатывает, там же будет Хосок. — Ничего, ты идёшь? — просто будет работать с Тэхёном и постарается не видеть Хосока, на затворках подсознания он почему-то верит, что Тэхён сможет его уберечь. Чон идёт с мыслью, что когда он уткнулся носом в Тэхёна, ему было спокойно, он почувствовал себя в безопасности, почувствовал первый раз в жизни себя омегой и то, как приятно быть защищенной омегой. Страх отпустил рядом с этим сильным альфой. Но Чонгук отгоняет все эти мысли, ибо становится противно от своей мимолётной слабости. А Тэхён идёт позади и ухмыляется, даже препираться с ним в туалете было довольно забавно. А ему крайне редко бывает по-настоящему весело. Однако альфа всё равно не мог упустить из вида, что Чон напуган, и он видит, что тот боится не самого альфу, но кого же? Юнги? Юнги хоть и грубоват, но он ему и слова не успел сказать. Хосок? Да как его можно бояться, самая мандаринка, искорка, которая дарит лишь позитив коллективу. Может он был просто растерян? Тэхён внимательно наблюдает за компанией и Чоном, который держится рядом и старается не уходить от альфы далеко, это тоже он замечает. — Оу, а ты неплохо играешь роль альфы, — скалится Хосок и делает подобие дружелюбной улыбки в сторону людей, слегка наклоняясь и шепча на ухо Чонгуку, холодная дрожь в коленях не заставляет себя долго ждать, но омега хорошо справляется и держится из последних сил, стараясь не выдавать эмоций. — Знаешь, у меня до сих пор шрам на ключице красуется, довольно мило, как метка, только вот ты не мой истинный, не вышло, но хотелось бы… — Покинь поле моего зрения, м, — прерывает Чонгук с улыбкой на лице и холодным взглядом. — Но, кажется, у нас есть незавершенное дельце, надо продолжить, — наиграно скулит альфа. — А у тебя, кажется, есть истинный, и он тебя ждёт, — шипит сквозь зубы омега. — Посмотри, как он заигрывает с другим, как тебе? — Хосок делает небольшую паузу и всё так же театрально корчит лицо в изумлении. — Боже, неужели ты веришь в истинность, лапочка, она себя изжила давно. — И что? Если ты следуешь тенденциям нынешней молодежи, то я не обязан, сорри. И попридержи язык лишний раз за зубами, иначе можешь ненароком оказаться за решёткой, — и Чонгук решает уйти к той самой его омеге, что выглядит довольно сурово, но почему-то кажется приятным собеседником. Притягивает своей харизматичностью, он стоит перед вычурной кафедрой Святого Петра и обсуждает её с кем-то, он в бежевом костюме двойке, с довольно милым смехом и улыбкой. Очень приятная омега, как жаль, что с истинным не повезло. — Ох, прошу прощения, я ушёл так внезапно и не успел познакомиться, Чон Чонгук, — протягивает руку и натягивает милую улыбку, от которой у двух альф, которые следили за ним, появляется комок в горле и воздух заканчивается. А человек, с которым омега болтал минутами ранее, уходит подальше от них. — Здравствуй, я Юнги, Мин Юнги, — очаровательно улыбается омега, протягивает утончённую ручку в ответ. Его кожа белоснежная, словно первый чистый снег, а чёрные волосы создают невероятный контраст. — Прекрасно выглядите, довольно редко сейчас можно встретить мужчин омег, такая удача познакомиться с Вами, — омегу он немного смущает, но тот знает честь и на самом деле ни с кем он не заигрывает; странно, если человек общительный, его сразу считают вертихвосткой, довольно грустно. — Пройдёмте в соседний зал, я покажу вам пьету Микеланджело, я вообще его фанат и Рафаэля, кстати, знаете, однажды Рафаэль писал фреску, и её оценивал Микеланджело, ирония в том, что они были в натянутых отношениях. — О, правда? Расскажите мне об этом, — Юнги был не более чем заинтересован в разговоре, без лести и фальши, вышагивал рядом, пока они шли к пьете. — Однажды на одном мероприятии Микеланджело решил съязвить о популярности и свите Рафаэля, которая всегда рядом, тот не остался в долгу и указал на одиночество: «Вы вечно один, как палач», не остался в долгу юный Рафаэль. Это забавно, такие разные, но такие талантливые, — с радостью болтает Чонгук. — Вы много знаете, — мычит Юнги. — Я учусь в Сеульском университете, который вы спонсируете, я обязан вам показать, что это не зря. — Расскажите мне ещё об этих двоих, — они проходят мимо Балдахина Бернини в подкупольном пространстве, по пути он и об этом рассказывает старшему, всё буквально пропитано историей и возвышенностью, спокойствием. Омеги буквально забывают о времени, о проблемах и отдаются убранству собора. Чонгук бы сейчас визжал как сучка, бегая из угла в угол но… — Микеланджело был одиночкой и на 10 лет старше Рафаэля, другого титана Возрождения. Рафаэль прекрасный юноша, а Микеланджело язвительный в высказываниях и пренебрежительный в одежде. Рафаэль лёгок в общении, второй же имел довольно тяжёлый характер. Полные противоположности. — Один завидовал другому? — заинтересовано вышагивает рядом омега. — О нет, столкновение титанов Возрождения — не более, чем соперничество, — высказывается Чонгук. Тэхён в это время появляется рядом и внимательно слушает. — Хм, что-то мне это напоминает… — прикладывает к губам указательный палец Тэхён в наигранной задумчивости. — Учитывая, что Микеланджело всё же был геем. — Боюсь предположить что, хотя не буду об этом даже думать, — фыркает на него Чонгук, на что Юнги и Тэхён лишь ухмыляются. Когда они поднимаются по лестнице на купол, с каждым витком она становится уже и уже, Чонгук не расчитывает и врезается в Тэхёна, сталкиваясь с его задумчивым взглядом. Чонгука и тогда, когда он был совсем юнцом, пробирал взгляд лавандовой альфочки до мурашек и эйфории, что говорить о теперешнем взрослом альфьем взгляде — твёрдом и реальном. Убиться можно, утонуть. Они любуются на площадь святого Петра, широкую улицу Примирения и на весь Ватикан — завораживает. Тут же под куполом кофейня, в составе трёх человек они садятся пить кофе, и альфа всё это время не сводит глаз с болтливой омеги, которая сейчас заполняет открытки и кому? Правильно, Чимину. Они только к вечеру подходят к Сикстинской Капелле Микеланджело, и у Чонгука слезятся глаза. — Что с тобой? — в один голос спрашивают парни. — Прошу прощения, это так превосходно, — улыбается омега. Тэхёна уже этим не удивить, он почему-то смотрит только на очарованного Чонгука, тот ходит с открытым ртом, много говорит о Боттичелли, Росселли, Перуджино, ещё больше о Микеланджело, конечно, и о Рафаэле. Потому что, как он сказал, он ими больше всего вдохновлён. На выезде из прекрасного Ватикана, где ходили гении той эпохи, где каждое здание очаровывает изящностью, где жаркое солнце спускается к горизонту и окрашивает в чающие цвета, Чонгук даже грустит: он ужасно хочет быть тут чуточку подольше.  Рядом сидит Тэхён, бок о бок, и Чонгук слишком хитро двигается к нему, и совершенно без происшествий добирается к их отелю. — Может сходим все вместе покушаем? — предлагает Тэхён, отчего девчонки сразу пищат с согласием. — Я устал, пойду в номер, всего доброго, — кланяется Чонгук, но его хватают за руки и тянут в сторону кафешек. — Никаких отказов не слышим, — говорит слишком активная Мишель.

***

И вот Чонгук потягивает пенный напиток среди альф и ловит взгляды Хосока и Тэхёна. — Так ребят, всё было правда вкусно и с вами весело, но я пойду в отель, — громко говорит Чонгук, поставив стакан с допитым пивом. — Мммм, Чонгук~а английский, — тянет шантажистка Мишель. — Айщ, что тебе надо, ведьма? — Перестань быть таким нелюдимым, у нас ещё второй заход! — мурлычет девушка. — Не говори, что в клуб… — Именно туда! Тэхён замечает препирания и понимает, что Чонгуку туда точно идти не стоит. — У меня тоже что-то голова разболелась, вы идите, а мы с Чонгуком пойдём отдыхать, договорились? — вступается за омегу герой. Чонгук выдыхает с облегчением и опускает голову, чтобы скрыть ухмылку, «конечно», прокрутилось у него в мыслях.