***
−Германия напала на Польшу! Война в Европе! Стив подпрыгнул на стуле. Рука дрогнула, и линия сместилась вбок, перечеркивая лицо карикатурного Молотова. По художественному отделу прошел гул, словно ветер загудел в трубе. На пороге стояла, потрясая газетой, Дженни. Стив встретился глазами с подругой. Она, похоже, быстро бежала. Щеки раскраснелись, глаза блестели, шляпка сбилась на затылок. −А в редакции тишина. – растерянно произнес кто-то. −Да вы новости не печатаете. – пренебрежительно фыркнула Дженни. – Тоже мне, сатирический журнал. −Брысь отсюда, Форсайт. – гаркнул знавший Джен мистер Смит. – Не пугай людей. Подумаешь, Европа. Аж через океан. Нас-то это почему должно волновать? −Посмотрю я на вас, мистер Смит, когда Гитлер к вам в двери постучится. – зловеще предостерегла Дженни, бросила газету на пюпитр и ушла. Стив набрался смелости подхватить пахнущие типографской краской листы. На большой фотографии солдаты в касках и с винтовками ломали шлагбаум.***
−Что-то нехорошее творится. – прошептала Дженни, пряча лицо на груди у Баки. Барнс потянулся, выпрямляя ноги и удобнее устраивая Джен у себя на коленях. Старый продавленный диван стоял прямо напротив большого окна, которое вечно приходилось замазывать от сквозняков. Над крышами истекал кровью закат. Баки отпросился с работы пораньше и завалился к Джен. Почему-то ничего не хотелось так сильно, как прийти к ней в квартиру, устроится в обнимку на этом диване и смотреть на чужие крыши и пылающее небо. −Война в Европе. – кивнул Баки, потираясь щекой о мягкие волосы. – Дурно пахнет вся эта история. В газетах писали, что Гитлер вступил в сговор со Сталиным. −Если так, то они вдвоем поделят Европу, как пирог на День благодарения. – поежилась Дженни. – А там и до нас недалеко. −Не думай об этом. Баки обхватил ее за подбородок, заставляя поднять голову. −Все будет хорошо, слышишь? Нам здесь ничего не грозит. Джен с усилием проглотила возражения и потянулась за поцелуем. Баки глухо охнул, ерзая и сжимая ее талию. Дженни прекрасно понимала, что ему мало. Но дать больше не могла. Пока не могла. За окном окончательно стемнело, когда Баки осторожно укутал спящую Джен одеялом и с нежностью провел большим пальцем по ее алым потерявшим очертания губам. Дженни убивала его наповал. То, что творила она… На такой вид близости даже веселые девочки из порта соглашались далеко не всегда. Нет, Баки к ним не ходил – брезговал. Но разговоры слышал. Откуда о таких вещах узнала Джен, он даже спрашивать боялся. И все-таки, святые угодники, как же это было сладко. Баки до крови прикусил губу и покачал головой. Ноги его на исповеди не будет. Не с такими грехами. Он закрыл глаза, проваливаясь в спокойный сон. Дженни открыла глаза перед рассветом. Снилось что-то смутное, неприятное. Почему-то отчетливо холодное. Во сне повсюду кружились снежинки, завывал ветер. И сквозь эту круговерть кто-то тянул к ней руку. Страшную серую руку с кровавой раной на предплечье. Баки сопел над ухом. Джен осторожно повернула голову, рассматривая в полумраке знакомое до последней черточки лицо. Во сне ушла короткая складка между бровей. Баки улыбался чему-то и забавно морщил нос. Дженни вжалась в его шею, еще хранящую тонкий запах одеколона, и вновь уснула. Больше не снилось ничего.***
Джен привстала на цыпочки, чтобы достать с верхнего стеллажа гроссбух. Пальцы почти сомкнулись на корешке, когда, словно из ниоткуда, появилась другая рука и цапнула сметы. −Могли просто попросить меня, мисс Форсайт. Дженни незаметно выдохнула и развернулась лицом к напасти. Этой самой напастью был Майкл О`Горман, помощник управляющего. Он вот уже вторую неделю кряду оказывал учетчице недвусмысленные знаки внимания. −Благодарю, мистер О`Горман, но я справлюсь своим силами. −Но ведь это совсем не обязательно. – округлил карие глаза парень. – А мне не трудно помочь. Джен вздохнула уже открыто и потерла лоб. Майкл нависал над ней и не спускал внимательного взгляда. −Майкл, я очень ценю твое внимание. Но и ты пойми. У меня есть жених. −Ну и что? – легкомысленно хмыкнул парень. – Не муж ведь. Да ладно тебе, Дженнифер, не ломайся. И потянулся рукой к ее щеке. Дженни отпрянула, больно ударяясь спиной о стеллаж. Соседний примыкал к нему под прямым углом, образуя тупик. Отступать дальше было некуда. −Обещаю, тебе понравится. Джен стиснула зубы и досчитала до трех. Как только ладонь Майкла легла ей на талию, она ударила. Хорошо поставленный хук справа заставил О`Гормана отшатнуться и пораженно схватиться за челюсть. −Еще одна такая выходка, − отчеканила Джен. – и это будут не зубы, а яйца. И не от меня, а от моего жениха. Она оттолкнула Майкла и спешно выскочила из архива. Вслед ей донеслось забористое ругательство. Дженни замерла на полушаге, обернулась и обложила парня такими выражениями, что покраснели бы матерые докеры. Кашлянула, отвернулась и продолжила путь.***
−Ну вот вам и ответ. Стив, Баки и Дженни сидели за столом на кухне квартиры Роджерса и так пристально смотрели на газету, что та грозила загореться. −Никакие они не союзники. – резюмировала Джен, в очередной раз пробегая глазами колонки. −Пока Гитлер воюет с Россией, у нас есть время подготовиться. – нерешительно проговорил Стив. −Гитлер уже победил. – мрачно усмехнулся Баки и ткнул в крайний столбец. – Немцы разгромили все базы русских. Они не смогут построить столько танков и самолетов быстро. К осени все будет кончено. −Не скажи. – протянула Джен, разглядывая фотографию Джозефа Сталина. – Я читала папины письма с войны. Он писал и о русских. Писал, что это не люди, а дьяволы. Они сражаются до последней капли крови, даже в окружении превосходящих сил. Они проходят облака хлора без противогазов. Убивают одним ударом штыка. Вряд ли они изменились за два десятка лет. Нет, мне кажется, немцы завязнут в войне с Советами. Почему-то фотография притягивала взгляд, как магнит гвозди. Сталин смотрел пристально, чуть сощурив глаза. Словно знал какой-то важный секрет. Позади, за его правым плечом, стояла молодая женщина в военной форме. Печать обесцветила ее короткие волосы почти до белизны. А глаза, напротив, казались двумя черными колодцами. −Интересно, кто она? – спросила вслух Джен, касаясь кончиком пальца фотографии. −Секретарь, наверно. – пожал плечами Баки. – Или стенографистка. Или переводчица. Мало ли. Женщина была какой-то странной. Нечеткая фотокарточка будто передавала ее взгляд. Острый внимательный и не очень добрый. −И правда, мало ли. – согласилась Джен и выкинула странную русскую из головы.***
В квартире Джен было холодно зимой. Зима 41-го года и вовсе выдалась на редкость промозглой. Баки укутал спящую Дженни во второе одеяло и тихонько вышел, заперев дверь своим ключом. Еще даже не рассвело, но в доки надо было пораньше. Барнс поймал заспанного газетчика и на ходу развернул газету. Замер, неверяще вчитываясь в заголовок. −Проклятье! Баки развернулся на каблуках ботинок и бросился назад. Бегом взлетел по лестнице, распахнул дверь и принялся тормошить Дженни. −Джен, проснись! Джен, давай, это срочно. Просыпайся! Девушка подняла лохматую голову с подушки и протерла глаза: −Чего орешь? Пожар или война? −Война. Смотри сюда. С Дженни мигом слетел сон. Она жадно вцепилась в газету, бегая глазами по строчкам. −Это невероятно. – прошептала девушка. – Четыре линкора потоплено, четыре повреждено, потоплено два эсминца, один крейсер потоплен и три повреждено. Уничтожено 188 самолетов. Ведется подсчет погибших. Святые угодники, японцы начали войну без объявления.* −Америка вступает в войну. – мрачно проговорил Баки. – Теперь это и наше дело. −А мы уже лишились части Тихоокеанского флота. – выдохнула Дженни, накручивая на палец прядь волос. − Так, а где новости с Восточного фронта? Джен пролистала несколько страниц, находя колонку новостей из России. −Немцы дошли до Москвы. – сообщила она. – Осталось около сорока километров. На танке это всего ничего. Неужели, они правда сдадут свою столицу? Не похоже это на русских. Баки молча забрал газету, скомкал и закинул в печку. Огонь благодарно вгрызся в бумагу. Дом больше не казался спокойным и безопасным, как два года назад.***
−Что ты сделал? – тихим очень спокойным голосом поинтересовалась Дженни. Баки шаркнул носком ботинка по полу и ответил: −Я записался добровольцем. −Какого, прости, хера? – голос Дженни слегка повысился. −Потому что я не собираюсь отсиживаться в тылу, пока другие проливают кровь. Джен изогнула брови и все так же вкрадчиво спросила: −Это Стив тебе напел? Какого черта ты собираешься сунуться в самое пекло?! Ты даже примерно не представляешь, какой это ад! Баки… Девушка осеклась, схватила Баки за руки и заглянула в глаза. −Ты погибнешь. −Какие глупости, Джен. – делано беззаботно отмахнулся Барнс. – Ничего со мной не будет. −Да ну? – ядом в голосе Форсайт можно было травить крыс. – Мой отец тоже думал, что ничего с ним не будет. И отец Стива так думал. И что в итоге? Баки опустил голову. Джен почти до боли сжала его руки и вдруг произнесла: −Раз так, я иду на курсы сестер милосердия. И отправлюсь за тобой. −Не вздумай! – взвился Баки. – И никто не распределит тебя туда, куда ты захочешь. −Еще как распределят. – глаза Джен сверкнули опасным темным огнем. – Я твоя невеста. Я не отпущу тебя в этот ад одного. −Невеста… Не жена ведь. Барнс осекся. Дженни охнула и приоткрыла рот. −Джен, родная, скажи, ты согласна выйти за меня? −Да. – без колебаний отозвалась девушка. – Я согласна. −Иди ко мне. Баки обнял Джен за плечи и прижал к себе, так привычно касаясь губами волос. Джен вывернулась, бешено глянула ему в глаза, приподнялась на носочки и впилась поцелуем. Баки словно обожгло изнутри. Джен целовала его, как в последний раз. Как будто завтра никогда не наступит. Как будто, кроме войны, у них нет впереди больше ничего.***
Они были такими красивыми, что у Стива невольно наворачивались слезы. Баки в своем лучшем костюме и Дженни в простом темно-синем платье. На венчании, кроме Роджерса и Бекки Барнс, не было больше никого. Джен была совсем одна на белом свете, а своим родителям Баки ничего не сказал. −Я, Джеймс Бьюкенен Барнс, беру тебя, Дженнифер Кристал Форсайт, в жены и обещаю тебе хранить верность в счастии и в несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей. Я люблю тебя, Джен. – Баки сорвался со слов традиционных клятв и взглянул на невесту с такой нежностью, что у Стива защемило сердце. Дженни моргнула, прикусила губу и твердо заговорила: −Я, Дженнифер Кристал Форсайт, беру тебя, Джеймс Бьюкенен Барнс, в мужья и обещаю тебе хранить верность в счастии и в несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей. И я люблю тебя, Бак. Отец Бенедикт громко вздохнул и провозгласил: −Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. И заключённый вами супружеский союз я подтверждаю и благословляю властью Вселенской Церкви во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. −Аминь. – хором отозвались Стив и Бекки. На тонкий палец Дженни легло простое серебряное кольцо. Баки не хватило денег на золотые, а Джен смеялась и заверяла, что терпеть не может вульгарное золото. Она надела кольцо на палец Баки и первая потянулась за поцелуем. −Миссис Барнс. – еле слышно усмехнулся Баки. −Мистер Барнс. – улыбнулась Дженни. У Стива чесались руки схватиться за блокнот и карандаш. Бекки рядом улыбалась до ушей.***
Бруклин словно осиротел. Стив поймал себя на этой мысли, когда Баки отправили в тренировочный лагерь в Висконсине, а Джен почти круглые сутки пропадала в госпитале на курсах сестер милосердия. Стив обивал пороги призывных пунктов, везде получая один и тот же ответ. Не годен – не годен – не годен. Проклятье. Ноги сами принесли его к госпиталю. На крыльце щебетали девушки в белых передниках и косынках. Дженни стояла там же, но чуть поодаль, и задумчиво крутила на пальце кольцо. Стив подошел к ней и молча встал рядом. Джен покосилась на него. Потом на бумаги у Стива в руках и понятливо спросила: −Отказали? −Да. – отозвался Стив, приваливаясь спиной к стене. – Опять. −Стив, они… −Хватит. – оборвал ее Роджерс. – Я знаю, что ты скажешь. Что мне не место на войне, что я слабый и хилый, что помру, даже не доплыв до Европы. – Стив потер переносицу. – Дженни, как ты не понимаешь? Я не смогу остаться в Бруклине, когда Баки и ты будете рисковать жизнями. −Вот поэтому, мелочь, ты и должен остаться. Дженни развернулась к нему всем корпусом и схватила за плечи. Хватка у нее была сильная. −Стиви, ты должен остаться и дождаться нас. Это не твоя война. По правде сказать, и не наша тоже. Но так уж вышло. Нам будет в тысячу раз легче, если ты будешь ждать нас дома. Ты и есть наш дом, Стив. Если с тобой что-то случится, мы с Баки этого не вынесем. −Зато если что-то случится с вами, этого не вынесу уже я. – Стив огрызнулся, но вяло, без задора. – Замкнутый круг. Джен сникла и ссутулилась, прижимаясь щекой к плечу Стива. −Ты прав. Я не знаю, что из всего этого выйдет. Просто пообещай, что будешь беречь себя. −Я обещаю. – кивнул Роджерс. – И ты тоже пообещай. За себя и за Баки. −Обещаю. – торжественно произнесла Дженни. Провожая их на вокзале в 43-м году, Стив уже знал, что не сдержит обещания. Одному богу ведомо, чем закончится эксперимент доктора Эрскина. Только Джен и Бак тоже не сдержат своего слова. Их ждет гремящий взрывами, горящий и смердящий трупной вонью фронт. Стив решительно отвернулся и пошел к выходу с вокзала. Будь что будет, и пусть хоть небо на землю рухнет. Джен прижималась к плечу Баки в переполненном вагоне и никак не могла отделаться от неприятного ощущения чужого взгляда. Смотрели, казалось, из дальнего темного угла. Но там не было никого, только лежали горкой мешки с вещами. Джен привычно сложила пальцы в отводящий беду знак. Чужой взгляд пропал, и сразу стало спокойнее. Девушка извернулась, подлезла под руку Баки и улыбнулась. Святое небо, какой же он был красивый. Форма очень шла сержанту 107-го пехотного полка Джеймсу Барнсу. Баки по-кошачьи улыбнулся и поцеловал жену. Кругом одобрительно засвистели, засмеялись и зааплодировали. −Полегче, ребята. – расхохоталась Джен. – Этот сержант мой. Даже документ имеется. И она помотала левой рукой с кольцом на безымянном пальце.