Радиоактивная

Повествование от лица Эйлин Будильник прозвенел рано. Толком не открывая глаз, я выключила его и закуталась в одеяло сильнее. Осознание завершившегося сумасшедшего сна не могло не вызвать облегчённой улыбки. А я ещё и боялась и паниковала, дурочка. Память и впрямь преподнесла сюрприз — я ведь очень давно не читала Сапковского. Больше не задумываясь о странном сновидении, я погрузилась в свою утреннюю рутину. Сегодня был такой день, который хотелось начать в наушниках, слушая случайные плейлисты. Парочка непонятных пятен на умывальнике в ванной немного выбили из колеи, но я списала их на рассыпавшиеся тени для глаз. Я так радовалась, что была дальше от безумия, нежели предполагала во сне! Даже пританцовывала, пока занималась своими утренними «ритуалами». Ни на что, помимо яичницы, продуктов в холодильнике не нашлось. Планировать свои покупки, как нормальный человек, у меня получалось не так замечательно, как хотелось бы. Впрочем, из-за частых ранних тренировок я никогда не привыкала к плотным завтракам. Пока делала завтрак, напевала себе под нос знакомые строки песен. Закончив с готовкой, я хотела поставить тарелку на стол, но застыла в ступоре. Главный герой моего бредового сна стоял у стены, скрестив руки на груди. Сомкнутые губы совсем немного напоминали ухмылку. Казалось, моё сердце перестало существовать. Я сжимала тарелку до такой степени, что ещё чуть-чуть, и она бы разломалась в моих руках. Геральт не без удивления заметил напряжённые рельефы моих рук. — Ты реален? — сам собой сорвался с губ вопрос. Ведьмак окинул кухню изучающим взглядом. — Похоже на то, — был его ответ. В его лице не было никакого понимания о том, куда он попал. Лишь смирение, форсированное спокойствие. Каждый предмет, что попадался ему на глаза — он не видел в нём смысла, не знал, из каких материалов он создан и почему он таков, каким является. Капсула, обставленная бутафорией. Теперь и меня одолевало такое же впечатление. Что же? Всё реально и всё возможно? Или всё выдумка и иллюзия, наполненная ничем? Геральт, видя мою дрожь и замешательство, сказал: — Это не твоя вина, Эйлин. В разных мирах существуют разные законы. Видимо, — он сделал довольно длительную паузу, — миры не так далеки друг от друга, как кажется. Как раз эта истина и не могла уложиться во мне. День за днём, на протяжении двадцати лет убеждение в том, что наша действительность имеет чёткие границы, только росло. И вот, вчера вечером, эти границы безвозвратно рухнули. Я глубоко вздохнула и оставила тарелку на столе. Вернувшись за плиту, принялась готовить вторую порцию. Сбежавшим из книг тоже надо чем-то питаться. — Боюсь, что тебе опасно даже соваться на улицу. Твои глаза выглядят чересчур настоящими. — Здесь охотятся на мутантов? — Здесь не существует мутантов. Только люди. Так что, это ещё хуже, — хмуро пояснила я. — Хочешь сказать, что люди, без использования магии, сотворили машины, которые создают воду, свет и тепло из ниоткуда? — К сожалению, ничего не берётся из ниоткуда, — качнула я головой. — Всему есть научное объяснение, но я явно не человек, от которого ты можешь это узнать. — Ты крестьянка? Сейчас я рассмеялась впервые с момента его прибытия. — Я танцовщица. Мы уже давно не называем людей крестьянами, Геральт. Мы в том веке, в котором принято делать вид, что общество не имеет классового разделения, — говорила я, дожаривая яйца на сковороде. Стоило притвориться, что я не знаю, кто он: — А ты чем занимаешься? — Истребляю чудовищ, — садясь за стол, ответил Геральт. — В таком случае, тебе тут делать нечего. Могу разве что дать тебе адрес здания Верховного Совета Республики, — усмехнулась я. Ведьмак не особо понял шутку. Лишь поблагодарил за поставленный перед ним завтрак. — Кофе будешь? — Что это? — Это как отвар из зелени, но не совсем, — попыталась объяснить я. Геральт сделал ещё более недоумевающую гримасу, посему я просто предложила ему попробовать из моей чашки. Принюхавшись, он сделал маленький глоток. И поморщился так, будто я дала ему скисшее молоко. — Можно обычной воды? Хихикая, исполнила просьбу гостя. Впрочем, хихикать было нечего. Я кожей чувствовала его потерянность, и мы оба прекрасно знали, что я не в состоянии ему помочь. Закончив есть, мы молча смотрели то друг на друга, то в стол. Мне хотелось немного ободрить его: — Если ты как-то сюда попал, то и найдётся кто-то, кто сможет тебя вернуть. Например, Цир… — я не договорила. Хотелось до крови прикусить язык. Лицо ведьмака угрожающе вытянулось. — Скверно у тебя получается играть роль ничего не знающей дурочки, — прошипел он. — Говори, пока я не разорвал тебе горло. — Это не то, что ты думаешь. — Слова неловкой дрожью срывались с губ. — Конечно. — Я читала истории о тебе, о твоём мире. — Что ты несёшь? — покачал головой Геральт. Я вжималась в спинку стула так сильно, будто хотела слиться с ним воедино. — В книгах описан ты, люди вокруг тебя. Йеннифэр, Цири, Лютик, Трисс. Я могу тебе показать, Геральт, — с мольбой в голосе говорила я. Мышцы его лица были до того напряжены, что он даже не моргал. — Если ты снова лжёшь, я отрублю тебе голову. — Клянусь, — выдохнула я, с трудом поднимаясь из-за стола. Он последовал за мной. Все книги были сложены в спальне. Ладони мои тряслись, но я смогла вытащить с плотно заставленной полки один из романов Сапковского. На обложке был изображён он, с мечом наготове. Конечно, с иными чертами лица. Ведьмак судорожно выхватил книгу из моих рук. Морщины застыли у его бровей, он едва дышал. Геральт перелистывал страницы, читая лишь отдельные слова. Я всё ещё боялась, но теперь не могла смотреть на него без жалости. Мне тоже казалось, что моя жизнь — не более чем выдумка. Плод чьей-то фантазии, лишённый всякой материи. — Этот ублюдок, — процедил сквозь зубы Геральт, захлопнув книгу. — Всё, что я видел, всё, что я перенёс… из-за этого урода? Он искренне спрашивал это у меня, словно я могла дать ему ясный ответ. Глаза его сверкали яростью, хоть этот блеск и напоминал слёзы. — Он не мог знать. В нашем мире мечты не сбываются, фантазии живут только у нас в голове, — пыталась успокоить его я. Ему было так больно, казалось, что в комнате слышен был вой скрипящего железа. — Ничего из этого не было написано нигде, Геральт. Очевидно, что далеко не всё идёт по написанному сценарию. — Я убью его. Я — убийца чудовищ, — тихо сказал он, опустив взгляд в пол. — Он не знал. — Он чудовище. — Геральт, честно, твой мир не так сильно отличается от нашего. Много прекрасного, много ужасного. Так работают вселенные. Кого бы ты не убил, это не поменяется. — Кошачьи глаза встретились с моими. — Мы родились, чтоб прожить всё это прекрасное и ужасное, не думаешь? Ведьмак хрипло вздохнул и откинул книгу на стол. — Это безумие. Я не знаю, что думать. Не понимаю, откуда во мне взялась храбрость, но я решилась его обнять. Посудила по себе: после объятий мне всегда становилось легче. — Я только что угрожал тебе расправой, — в непонимании проговорил Геральт. — У тебя были причины, — усмехнулась я, немного касаясь щекой его груди. Он несмело поставил руку мне на спину. — Как-нибудь и это безумие распутается. — Надеюсь.