Радиоактивная

Повествование от лица автора Первыми характерно замедляющийся рядом с домом цокот копыт и шум от колёс, естественно, заметили ведьмаки. Мельком переглянувшись, оба прислушались; ошибиться было невозможно — тонкий, уставший женский голос явно принадлежал Присцилле. Она что-то говорила кучеру, после чего вышла из небольшой кареты. Поклажа её ещё ранее была отвезена в имение тёти, которая охотно согласилась принять племянницу у себя; для неё даже выделили отдельный флигель и несколько слуг. Поместье тётушки находилось к северу от Оксенфурта, и до дома Лютика оттуда ехать было около двадцати-тридцати минут. — Лютик, Присцилла здесь, — равнодушно проинформировал Геральт товарища. Трисс едва ли подняла голову в ответ на сию новость, а Лютика спустя какую-то секунду будто и не было в комнате. Эйлин также была мало увлечена гостьей, так как переживания о предстоящей ночи уж явно были в приоритете. «Нет, просто не спать, чтобы не видеть его, — абсурд. Уже нет смысла его избегать. Но лягу уж точно попозднее, не хочу себе «удовольствие» растягивать. Ай, хрен с этим всем, по ситуации разберусь» — отрывисто думала ведьмачка, неохотно доедая свою похлёбку. Почти кромешная темнота и мороз снаружи также не прибавляли никому хорошего настроения, Трисс с трудом приготовила свою фирменную лёгкую улыбку, чтобы не произвести на гостью плохого впечатления. Эйлин пыталась отмахиваться от своих навязчивых догадок, слушая премилое щебетанье в прихожей. Лютик, полный воодушевления и радости, порхал вокруг уставшей с дороги Присциллы: то руки ей целовал, то волосы поправлял. Ведьмачка еле видно ухмыльнулась, вспомнив те пару раз, когда за ней раньше ухаживали парни: привозили букеты, писали по вечерам, приглашали в кино. «И этого тоже никогда больше не будет» — слегка покачав головой, прервала чувство ностальгии девушка. Это даже боле не расстраивало, скорее просто стирало эмоции, оставляя в груди ощущение совершенного ничего. Порой, это было ещё неприятнее. Геральт, вопреки голосу здравого смысла, снова задерживал взгляд на ведьмачке. Белая прядь выглядывала сквозь общую копну русых волос, небрежно завязанных в низкий хвост; неестественно яркие в полусумраке радужки глаз въедались в память и не давали покоя. А ей было плевать, снова увлечённая своей мысленной полемикой, она отвечала сама себе разными выражениями лица и обращала крайне мало внимания на окружающий мир. В её сведённых бровях и поджатых губах снова и снова сквозило какое-то неприязненное чувство, да ещё и поди разбери, к кому или чему конкретно относящееся. Геральт отвёл, нахмурившись, взгляд и одним махом осушил свою кружку; но всё же пока решил остаться на месте и хотя бы поздороваться с новоприбывшей. Спустя пару минут, Лютик таки привёл и посадил подле себя гостью. Эйлин окинула поэтессу безразличным взглядом: прямые светлые волосы, не шибко вычурная одежда, вытянутое, с приятными чертами лицо. Но как только она встретилась взглядом с ней, безразличие сменилось вспышкой чего-то тёплого и странного. Прошло буквально несколько мгновений, но Присцилла уже была уверена, что их общение не может закончиться одним этим ужином. — Так, дорогая, с Геральтом вы уже знакомы, а это — Эйлин Хьюстон и Трисс Меригольд из Марибора, — поспешно набирая порцию для поэтессы, говорил Лютик. — Эйлин у нас начинающая ведьмачка и восхитительная танцовщица, а Трисс — чародейка и советница при дворе Ковира. — Начинающая ведьмачка? — удивлённо вскинув брови, спросила у Эйлин гостья. Та лишь утвердительно закивала в ответ. — А о Трисс я слыхала уж точно! Как интересно с Вами познакомиться! — Давайте на «ты». Взаимно, Лютик столько рассказывал о тебе, — ровно отвечала чародейка, добродушно глядя на Присциллу. — Но ведь ведьмаков больше не создают, не так ли? Тем более девочек! — оживлённо говорила поэтесса, обводя взором всех присутствующих. Эйлин глубоко вздохнула, ища какие-то более-менее реалистичные отговорки и способы перевести тему. — Долгая история, — поджав губы, сказала ведьмачка первое, что пришло в голову. — Очень надеюсь, что когда-нибудь её услышу! — произнесла с улыбкой Присцилла, и стала есть похлёбку, с долгой и не особо удобной дороги аппетит разыгрался не по-детски. «Очень надеюсь, что никогда не услышишь» — мрачно думала Эйлин, скользя глазами по румяному лицу новой знакомой. Хоть она и располагала к себе одним своим видом, но доверять такую важную информацию кому-то кроме Геральта и Трисс совсем не казалось разумной затеей. Да и в последнее время любая мелочь вызывала кучу подозрений. Тем временем чародейка одарила ведьмаков многозначительным взглядом, говорившим «пойдём, не будем мешать голубкам». Эйлин не имела никакого желания возвращаться в свою комнату, и тем более ложиться спать, но лишний раз отмахиваться от расспросов гостьи о своём происхождении и прочем не хотелось намного больше. Сухо попрощавшись, все трое ретировались, предоставляя поэтов обществу друг друга, чем те с радостью воспользовались и принялись обсуждать всё, что так долго хотелось. Эйлин только ходила по комнате, то перекладывая вещи, то поправляя одеяло на постели. Даже если бы она захотела, заснуть бы не смогла — тихий разговор в столовой не давал сомкнуть век. «Херов ведьмачий слух!» — сердито думала девушка. Переодеваться в ночное платье она тоже не спешила, зачем, если всё равно сон не идёт? В окне мелькали ещё не потухшие редкие огни города, от туч не видать было ни луны, ни звёзд. Эйлин лениво провела пальцами по холодной оконной раме. Чёрно-серая мешанина из теней снаружи была совсем не похожа на родной ночной Кьюберг, пестреющий яркими разноцветными огнями со всех сторон, шумом машин и многочисленными прохожими. Трисс уже забылась беспокойным сном, а вот Геральт всё не мог лечь под одеяло и закончить наконец этот день. Воспоминания о ненавистном чародее, который столько раз уже портил жизнь ему и его близким, заставляли сжимать челюсти и кулаки. «Давайте ещё Дикую Охоту приплетём, для завершения букета» — насмешливо думал ведьмак, сидя на кровати. «Тоже не спит. Пойду хоть поболтаю с ним, почему нет-то? Всяко лучше, чем эти речи о великом и вечном выслушивать» — подумала Эйлин и, не затворяя двери в свою комнату, прошла к соседней спальне и чуть слышно постучалась. — Заходи, — с несколько вопросительной интонацией сказал ведьмак, с прищуром глядя на входящую девушку. Та робко закрыла дверь и стала смотреть по сторонам: в скудном освещении пары свечей мало что можно было разглядеть как следует, но в общем обстановка комнаты ей нравилась. — У тебя тут пахнет песком и каким-то мокрым забором, — хрипло пробормотала Эйлин, неспешно прохаживаясь по комнате. На стуле висели кожаные доспехи, а на столе валялась раскрытая сумка с различными эликсирами. — Ты пришла чисто проверить, чем здесь пахнет? — скептично приподняв бровь, спросил беловолосый, глядя в спину остановившейся у окна ведьмачки. Та тихо хихикнула, наклоняя голову и рассматривая унылый и тёмный сад соседей, который из этой части дома был отлично виден. — Та не, просто не хотела больше слушать лепет этих голубков прямо под ухом. Да и позднее лечь хочу, и ты не спишь тоже… и вообще, я никогда не была в твоей комнате, — нескладно оправдала свой визит Эйлин. Глубоко вздохнув, она продолжила. — Я никак не могу перестать сравнивать всё с своим миром. Люди тут столько всего не понимают и не знают. — Хочешь вернуться? — Нет, конечно. А вот если бы можно было вернуться туда и, например, на лет семь назад — то с радостью. Но это невозможно, — угрюмо подвела итог ведьмачка, перебирая в ладонях край кофты. — Неужели ты столько ошибок наделала? — с немного насмешливым оттенком поинтересовался Геральт, очерчивая её профиль в ночном сумраке. — Видимо, настолько достаточно, что даже моя планета решила от меня поскорее избавиться, — с грустной ухмылкой сказала Эйлин, на секунду оборачиваясь к собеседнику. — Ой, не делай вид, что сам никогда не хотел вернуться в прошлое и поисправлять косяки. — Я и не делаю. Но время, когда я позволял себе так думать, было слишком давно, чтобы воспринимать всерьёз, — спокойно проговорил ведьмак. Девушка фыркнула, резко отворачиваясь от окна, и снова стала бродить по комнате, то и дело аккуратно щупая попадающиеся под руку предметы. Точильные камни, склянки, пару книжонок даже имелось. «Впрочем, что ещё может понадобиться охотнику на чудовищ» — думала Эйлин и, немного наклонившись, изучала небольшие пузырьки с разными эликсирами. — Интересно, как бы они на меня подействовали… хотя, что-то мне подсказывает что проба — херовая идея, — выпрямляясь, бубнила себе под нос ведьмачка. — Правильно — херовая… чёрт знает, что за мутация у тебя в организме. Ты вообще физически нормально себя чувствуешь? — Нормально, лучше, чем когда я была просто… человеком, — нахмурившись на последнем слове, сказала Эйлин. — Раньше часто простужалась, а из-за того, что нельзя было пропускать тренировки и выступления, никогда не могла нормально вылечиться. А теперь вот никаких насморков и головных болей. Боже, да когда они уже закончат кости перемывать всему литературному сообществу Континента и пойдут спать? — закатила глаза ведьмачка, невольно прислушиваясь к приглушённым речам Лютика. — Это ещё повезёт, если пойдут только спать, — многозначительно ударив на «только», хмыкнул Геральт, развязывая стягивающий волосы шнурок. Эйлин стала тихо хныкать, придавая лицу максимально страдальческий вид. «Только этого ещё не хватало» — пожаловалась про себя девушка. — Та за что… а вообще, чтоб ты знал, в этом вашем средневековье интимные связи — очень опасное занятие! — упираясь о близ стоящий стул поясницей и скрещивая руки на груди, по-учительски сказала Эйлин. — И чем это оно так опасно? — недоверчиво дрогнув бровями, поинтересовался ведьмак. Небрежным движением он откинул небольшую верёвку на тумбочку. — Как это — чем? Ну, во-первых, нежелательная беременность, которая с вашей медициной хер знает, как может закончится. А во-вторых, ты представить даже себе не можешь, ско-олько болячек передаются таким образом, это же ужас, даже в нашем веке куча людей страдают от этого, а у вас так вообще… — с видом эксперта перечисляла Эйлин, изредка покачивая головой. — Сифилис, ВИЧ, хламидиоз — фу, а это только самые распространённые. — В любом случае, ведьмаков эта чушь не берёт, — безынтересно констатировал Геральт, наблюдающий за колышущимся пламенем сальной свечи. «Какие же спустя тысячу лет осведомлённые люди стали» — насмешливо заметил про себя он. — Я бы на твоём месте не была так уверена, — скептично парировала ведьмачка, переминая пальцами плотную ткань рукавов. Эта её привычка уже до такой степени приелась Геральту, что хотелось Аксием опустить ей руки по швам, чтобы постояла наконец спокойно. — Я бы на твоём месте не совал свой нос в чужие штаны, — с той же интонацией ответил он. Её стан слегка задрожал от сдержанного смеха, а затем Эйлин приподняла руки, признавая «поражение». — Ладно-ладно, чужие гениталии и их использование не моё дело, согласна. Но было бы обидно, если бы тот же Лютик захворал какой-то такой дурью, а в ваше время никто и не знает даже толком, что такое эти венерические заболевания. — Эйлин, то, что мужья его любовниц сами дружно яйца ему поотрывают намного более вероятно, чем какие-то непонятные болячки, — говорил Геральт, устало стягивая с ног портянки. Ведьмачка тихо хихикнула. — Ты всегда такой разговорчивый к ночи становишься? Из тебя обычно три слова еле вытянешь. Ещё и как харю эту свою злую сделаешь так вообще… — Ты сейчас договоришься, — более низким голосом предостерёг ведьмак, оставляя сложенные портянки возле постели. Эйлин театрально облегчённо выдохнула. — Слава богу, а то уже подумала — подменили, — по-детски сдерживая улыбку, сказала девушка, пока Геральт ставил себе подушку под спину. Увлечённая непринуждённой беседой ведьмачка не обратила внимания на то, что уже как несколько минут Лютик и Присцилла сладко сопели в кровати, а беловолосый и не спешил ей это сообщать. Он в той же степени хотел оттянуть её неминуемое свидание с Вильгефорцем, что и она; но оба понимали, что подобное избегание — лишь примитивный, рефлекторный способ отсрочить неизбежное, тем более не ясно, в итоге это окажется выгодным решением, либо же напротив. Впрочем, буквально одной минуты молчания для Эйлин стало достаточно, чтобы понять, что разговоры утихли и теперь можно было ложиться спать без особых помех. Снова напало знакомое ощущение стыда. Ты даже умудрилась сон человеку испортить своим дурацким существованием, просто браво! Как тебе не совестно, дура? Ты, как всегда, не в том месте и не в то время. Что уж тут говорить, ты даже не в том мире. — Ладно, больше не буду доставать тебя. Спокойной ночи, — протараторила, нахмурившись, ведьмачка. Только Геральт приоткрыл рот, чтобы сказать хоть что-то в ответ, как понял, что она уже ушла в свою комнату, а говорить было нечего. «Как тут взаимно желать спокойной ночи, когда ей придётся остаток ночи проводить, скорее всего, с этим уродом? «Доставать тебя»? Разве я не был разговорчив, дружелюбен, не пытался вызвать у неё смех? Что мне ещё, блять, сделать, чтобы она перестала себя изводить?» — сыпались один за другим вопросы, когда все свечи уже были потушены, а глаза закрыты. Отвечать самому себе уже не хотелось, хотелось только заснуть и прекратить размышлять настолько непростительно много о человеке, с которым его связывала лишь череда странных событий, и ничего более. «Вот сейчас распускает волосы, умывается, переодевается, делает обычные вещи, а какой ужас и страх в её голове? И с какого чёрта мне есть до этого хоть какое-то дело, ничем ведь не смогу помочь, ничего не поменяется» — не шевелясь под жёстким одеялом, безнадёжно думал ведьмак. Повествование от лица Эйлин Снова Альпы. Всё-таки заснуть в этот раз заняло некоторых усилий, ибо просыпаться здесь опять совершенно не хотелось. Да и какая уже разница. Мне плевать, мне надоело. Пусть делают, что хотят. Эти тёмные деревья, пронзительный и неестественный лунный свет… лишь продолжение моего бесконечного лихорадочного сна. — Здравствуй, милая, — как всегда ровно и спокойно проговорил Вильгефорц, становясь рядом. Я молча смерила его хмурым взглядом. Вестимо, по нему он и понял, что во мне уже успели созреть сотни тысяч подозрений. — Послушай меня. Ты вольна говорить и делать то, что захочешь. Я не собираюсь связывать тебе руки, да и в любом случае, что бы ты ни сделала, я буду на шаг, а может и множество шагов, впереди. Однако, нет нужды меня бояться, милая, в мои планы не входит ничего мучительного или смертельного. Ага, ну конечно, не входит у него ничего, очень обнадёживает. Врёт, просто пытается сбить меня с толку. Хотя, куда уж дальше сбивать. Зачем ему связывать мне руки, если они и так связаны? Я не могу и не хочу ничего делать, слушать, говорить. Я просто хочу, чтобы весь этот дебильный сон закончился, проснуться, почистить зубы, сделать хвост нормальной, сука, резинкой, а не этими ублюдскими кожаными шнурками, посмотреть на Кьюберг с высоты седьмого этажа… а теперь? Что будет теперь? Задумавшись, я медленно направилась по спускающейся вниз тропинке, чародей следовал чуть позади. Перебирая в руках складки одежды, я то и дело поднимала взгляд на луну. — Зачем тебе всё это? — не спрашивая разрешения у остатков здравого смысла, поинтересовалась я, мельком поворачивая голову к Вильгефорцу. Тусклые лучи причудливо играли в кристалле, что заменял ему глаз. — Сложный и не конкретизированный вопрос задаёшь. Хотя, на что бы ты не указала, я скорее всего отвечу, что от скуки, — насмешливо отозвался чародей, сложив руки за спиной. Я недоверчиво закачала головой и закатила глаза. — Серьёзно? От скуки? Не пробовал шитьём или лепкой из глины заняться, чтобы не скучать? — ответила я. Вильгефорц тихо посмеялся; теперь он шёл рядом, слева от меня. — Конечно, когда-нибудь мне надоест этот убогий Континент, я уплыву в Офир, куплю себе плантацию и буду выращивать помидоры, но это будет много позднее. Заставлять нейроны людишек воспламеняться в догадках и панике в разы веселее, — с самодовольной ухмылкой произнёс чародей. А меня так и передёрнуло от того, с каким омерзением он выплюнул слово «людишек». Нейроны… термин уж точно неиспользуемый в средневековье. — Каким образом ты узнал столько всего из нашего мира? Ты вселялся в кого-то? — в который раз не надеясь на нормальный ответ, спросила я. Под ногами порой скатывались сухие камни, а хвойный лес кругом редел. Интересно, что будет у подножия? — Не совсем, зачем мне в кого-то вселяться? Я маг, а не призрак. Скорее заставлял выполнять мои указания, но, конечно, бывали сбои и неточности, ибо процесс весьма и весьма кропотливый. С помощью чужих тел я пытался максимально изучить некоторые аспекты науки, которые мне могут понадобиться в дальнейшем, — неожиданно детально объяснил маг. Что ещё за аспекты науки? А Джейк! Как я могла забыть! — А Джейк, ты же… использовал его тело тоже? — Он был одним из первых моих попыток, я изучал некоторые химические вещества через него, то, что наши алхимики не умеют делать и использовать. Над ним взять контроль было довольно трудно, гадёныш только показался сопливым уродцем, а сопротивлялся как чёрт знает кто, — недовольно скривив губы процедил Вильгефорц. То есть, тот случай мог быть просто ошибкой? Что-то с трудом верится, а по лицу чародея ничегошеньки нельзя было прочитать. Кого-то мне его физиономия жутко напоминает… вспомнила! — А ну подожди! — воскликнула я, сделав в воздухе какой-то непонятный жест левой рукой. Маг, остановившись, в недоумении уставился на меня. — Не-не, поверни голову, вперёд посмотри… — Подопытным кроликом тут чувствую себя только я, — наблюдая за тем, как я изучающе его обходила, проговорил маг. — А я-то думала на кого ты похож… в профиль вообще Том Хиддлстон вылитый, — забыв на секунду о мерах предосторожности, я даже слегка придержала его за локоть и присмотрелась поближе, чтоб окончательно убедиться в сходстве. Но, вспомнив все строгие предостережения и испуганные глаза Трисс, я отдёрнула руку, словно обожглась о раскалённую сковороду. — То есть, прости, я не это, я не буду тебя трогать больше, честно! — невнятно пролепетала я, с каждым шагом в сторону увеличивая расстояние между нами. Его смеющийся взгляд сменился меланхоличным и слегка нахмуренным. — Эйлин, ты одна из немногих, кто может не бояться меня. Ты можешь дотрагиваться до меня сколько хочешь, хоть я и понятия не имею, кто такой этот… не знаю кто и чем я так похож на него. Просто не бойся меня. «Не иди у него на поводу, не верь ни единому слову, не болтай лишнего».