Радиоактивная

Повествование от лица автора — Зачем ты… — пролепетала тихо Эйлин, дотрагиваясь ладонью до волос, которые секунду назад были в руках ведьмака. Почему-то каждый раз от его прикосновений она чувствовала себя какой-то смущённой застенчивой школьницей. Геральт всё ещё стоял перед ней, отряхивая теперь собственные волосы. Приходилось стоять поближе к стойлам, так как там крыша хоть чуть-чуть прикрывала от дождя. — Нельзя? — приподняв бровь, чуть насмешливо спросил он. Дождь становился всё сильнее и неистово барабанил по черепице домов и деревьям; кругом царил шум, схожий с звуком телевизионных помех. — Да нет, можно… — так же неуверенно ответила Эйлин, глядя куда-то в его подбородок. Она так и не научилась без колебаний смотреть ему в глаза. — Хорошо, идём внутрь быстрее, ливень начинается, — скептически окинув взглядом совсем промокший плащ ведьмачки, сказал Геральт. До порога хоть и было всего-то несколько шагов, переступать глубокие лужи приходилось почти везде. Трисс, судя по негромкому недовольному бормотанию, всё так же сидела над никак не кончающимися письмами, договорами и прочими документами. Впрочем, сейчас во всех королевствах Севера зрел один кризис поверх другого, немудрено, что все придворные советники были на взводе от количества работы и нерешённых проблем. Особенно дурно обстояли дела в Каэдвене и Аэдирне — люди понятия не имели, куда деваться и как бороться с полчищами стайных чудищ, которых становилось всё больше и больше с каждым днём. Чародеи и наёмники еле как успевали предпринимать хоть какие-то меры. Только для ведьмаков теперь настало золотое время — заказы искать не то что не нужно было, а наоборот, люди с десятками прошений ломились во все щели и отдавали чуть ли не последние деньги, лишь бы «мастер ведьмак» помог с нежитью. На пороге дома, где, из-за небольшой навесной крыши, дождь уже не мог до них добраться, Эйлин посетила мысль о том, что не стоило бы им с Геральтом превращать первый этаж в подводный мир своей промокшей до нитки одеждой: — Подожди, я попробую кое-что… — нахмурившись, задумчиво остановила Эйлин уже собиравшегося зайти внутрь ведьмака. Геральт повиновался и теперь только выжидающе глядел на неё, скрестив руки на груди. Она, как следует сконцентрировавшись, чуть вытянула ладони во вспомогательном жесте; спустя несколько секунд из одежды ведьмака постепенно начали выходить капли воды, впоследствии непроизвольно формирующиеся в сферы, хаотично витающие в воздухе. Когда уже почти вся дождевая вода была извлечена, Эйлин одним лёгким движением откинула её в сторону. Ту же незамысловатую процедуру она проделала и со своей одеждой. Одобрительно закивав, Геральт таки сделал шаг в прихожую, ведьмачка за ним. — Ты уже неплохо освоила элементную магию, как я вижу. — Пока что нормально идут только вода и воздух. Всё остальное так себе, — сказала Эйлин, вешая почти сухой плащ на вешалку. Из-за сквозняка дверь захлопнулась самостоятельно. — Магия никогда не была простой наукой, — чуть качнув головой, ответил ведьмак. — Набери себе горячей воды, а то мы все в грязище, ещё и с этого собачьего холода… — прибавил он поморщившись, с трудом стягивая с ног сапоги. — И так же заболеть не можем, какая разница… — С тобой пока непонятно, не забывай. — Да-да-да… — со скучающим видом произнесла она. — А вода-то у тебя есть? Могу наколдовать, а то не думаю, что захочешь в эту восхитительную погодку переться к общему колодцу на улицу… — Есть, еще заранее подготовил, — бросил через плечо ведьмак, уже шедший к лестнице. «Какое же это средневековье неудобное время…» — пожаловалась про себя Эйлин, хмуро оглядывая эту странную мебель, каменные стены, расставленные везде свечи… совсем не похоже на сказочный антураж. Видимо, человеческое существование не так уж сильно меняется и не настолько зависит от временного промежутка, насколько ей думалось. Разные условия жизни почти не меняют самой людской сущности, к счастью или к сожалению. Эйлин мылась недолго — сидеть в большой деревянной бадье совсем не так приятно, как в современной ванной, так что расслабления водные процедуры приносили мало. Накинув на себя ночную сорочку*, ведьмачка пошла к комнате Трисс, ибо сегодня урок никто не отменял. Она чувствовала себя странно и неопределённо, пальцы рук теребили кружевные рукава, а влажные волосы неаккуратно лежали на плечах. — Трисс? — постучавшись, спросила Эйлин. — Заходи! — прикрикнула чародейка, живо складывая бумаги по стопкам на столе. Девушка тихо закрыла за собой дверь, затем, как обычно, села на кровати. — Ты мылась? Ах да, дождь же… как там ваши трупоеды? Всё нормально? — Да, всё нормально, — безынтересно ответила ведьмачка, периодически встряхивая волосы, чтоб те быстрее высохли. Комната вся была заставлена различными книгами и исписанными пергаментами, где-то изредка попадались медальоны и прочие предметы, которые Эйлин понятия не имела, зачем вовсе существуют и как используются. — Слушай, мне нужно будет в Ковир завтра-послезавтра, — облокотившись о спинку своего стула, сказала Трисс. Ведьмачка внимательно посмотрела на неё, в её лице читалось очевидное беспокойство. — Через полторы недели я вернусь, обещаю. К тому же в городе будет Кейра, если что-нибудь случится — обращайся к ней. Хоть Эйлин и знала прекрасно, кто такая Кейра Мец, пришлось в очередной раз притворяться: — Кейра? Кто это? — Моя хорошая знакомая, чародейка. Она поможет мне создать нужный портал и побудет в Оксенфурте, пока я не вернусь. Есть работа, которую я не могу выполнить на расстоянии, нужно проконтролировать лично. — Понимаю. Но мне же надо учиться магии… и разве ей можно доверять? — неуверенно проговорила Эйлин. Уже начинало темнеть, а ливень всё не прекращался. Благо, дом был хорошо отоплен. — Я оставлю тебе книги и тетради, скажу, что надо повторять, будешь заниматься самостоятельно. Лучше без надобности её вообще не беспокоить, но если что-то произойдёт, она поможет. Я не рассказывала ей о тебе в подробностях, она не знает о том, откуда ты. Без крайней необходимости не говори ей ничего, хорошо? — Хорошо, — кивнула ведьмачка, убирая со лба прилипшие короткие пряди. «Ещё бы у меня нормально получалось строчить этими их дебильными перьями…» — мысленно закатила глаза она, думая о предстоящем самоличном обучении. Читать на всеобщей речи было более-менее возможно, но писать конспекты оказалось намного сложнее — пока что всё выходило очень косо и неряшливо. — Ладно, теперь займёмся делом… — выудив из-под какой-то стопки листков толстую и изрядно потёртую книгу, сказала Трисс. В этот раз чародейка учила Эйлин строить иллюзии — пока что только простейшие, но нельзя ведь начать строить дом со второго этажа, не так ли? Особенно туго давалось произношение текста нужного заклинания — оно было весьма заковыристым и длинным, совсем не схожим с теми, которые используются в быту или для элементной магии. Да и само изображение выходило каким-то расплывчатым и кривоватым. И всё же, несмотря на все сложности, спустя час усталых вздохов и ворчания, начало выходить вполне неплохо — у Эйлин таки получилось создать иллюзорную подушку, почти идентичную той, которая лежала на кровати. — Так, чтобы когда я вернусь из Ковира, знала это как своё имя, — строго отчеканила Трисс, прохаживаясь по комнате. Во время урока она любила смотреть на работу ведьмачки со всех сторон. Девушка, уже привыкшая к этому её резкому учительскому тону, убрала с коленей пособие и оставила его на заваленном столе. Сильно завившиеся уже высохшие волосы в беспорядке падали на спину. — Идём приготовим поесть, Лютик, наверно, только завтра вернётся. Спустя некоторое время окончательно стемнело. Кухню, переходящую в столовую, освещал свет камина и нескольких подсвечников. Трисс, в своем свободном домашнем платье зелёных оттенков, готовила в небольшом котле похлёбку, пока Эйлин ходила вокруг и подавала ей всё, что могло понадобиться. Геральт же всё это время наводил порядок в своих принадлежностях: сортировал эликсиры, доготавливал то, чего не хватало и так далее. — Мама терпеть не могла, когда я пыталась ей помогать готовить что-то… — хмуро наблюдая за чародейкой, бесстрастно помешивающей содержимое котелка, пробормотала Эйлин. — Она вообще любила всё делать сама. — А она работала? — чуть оборотившись, поинтересовалась Трисс. — Администратором в одном магазине… это типа как организатор продавцов, или не знаю даже… — Понимаю-понимаю. Какие у вас там всё-таки причудливые названия, — чуть улыбнувшись, подметила чародейка, откладывая половник в сторону. — Иди зови Геральта, уже всё готово. Эйлин мигом поднялась на второй этаж, на ходу смахивая с лица мешающие пряди. Судя по звукам, ведьмак не делал ничего особенного — просто перебирал что-то на столе. Ведьмачка не стала стучаться, ибо он явно понял куда она идёт ещё на лестнице. А в этой комнате был почти идеальный порядок, совершенно противоположно спальне Трисс. Геральт, в растянутой рубахе и мятых домашних штанах, внимательно изучал какой-то эликсир, который держал в руках. На столе было ещё много всяких склянок с жидкостями разных цветов. В который раз Эйлин поймала себя на мысли, что знакомы они буквально пару недель, но уже такое чувство, будто она живёт с ним как минимум года два. Странное ощущение чего-то… родного и знакомого. — Идём есть, — сказала она, плечом упираясь в дверной косяк. Только сейчас он оторвался от своего занятия и мельком глянул на вошедшую. Ему нравилось, когда она переодевалась в эту свободную ночную сорочку, вокруг всё сразу становилось чуть-чуть уютнее, теплее… снова он подавил желание дать себе затрещину за дурости, которые порой лезли в голову, и, посмотрев ей в глаза, решительно кивнул. Спустя пару секунд девушки будто бы и не было в дверном проёме, она торопливо спустилась на первый этаж, намереваясь разложить приборы и посуду в столовой. Геральт невольно задержал взгляд на месте, где она только что была. Ему постоянно казалось, что когда-то она исчезнет, просто уйдёт и не вернётся. Как Цири. От воспоминания о ней захотелось кинуть эту чертову склянку с Громом, которую он до сих пор не поставил на место, в стену. В который раз приходилось приглушать эмоции, чтобы не позволить гневу вылиться во что-то, после чего будет стыдно перед окружающими и самим собой. За ужином Геральт был так же молчалив, как и всегда. Трисс и Эйлин болтали о каких-то мелочах, которые кардинально отличали мир современности от мира средневековья. Чародейке всегда было интересно обсуждать различия в эпохах. Тема и впрямь крайне любопытная, особенно потому, что люди спустя тысячу лет знали, хотя бы примерно, как жилось ранее, а вот даже самые умные и просвещённые мира сего и понятия не имели, до чего смогут додуматься их потомки. Дождь наконец стал утихать, вскоре все разбрелись по своим комнатам. От усталости Эйлин уснула, как только голова её опустилась на подушку. Сил не было совершенно, скорее к счастью, нежели сожалению. Повествование от лица Эйлин Ну да, естественно, давно не виде… стоп, что? Почему я… а где я? Очнулась я посреди какой-то квартиры. Свет от дорогой на вид люстры был приглушённый, мебель из идеально лакированного тёмного дерева, а из панорамных окон можно было увидеть целый мегаполис, как на ладони. Только вот горели лишь фонари и лампы, подсвечивающие многочисленные небоскрёбы. Всё выглядело мёртвым, покинутым… впрочем, мне давно уже стоило привыкнуть к особенностям этого измерения. Здесь тоже было неизменное полнолуние, только застывшие облака чуть закрывали его собой. Настороженно нахмурившись, я стала рьяно оглядывать всё вокруг. С чего вдруг я тут оказалась? Зачем? Почему именно эта квартира… или что бы то ни было? В просторной комнате был диван, стеклянный столик с двумя стульями прямо у окон, барная стойка — всё в тёмно-бордовых тонах. С высоты этого небоскрёба был отлично виден абсолютно незнакомый город… что происходит? Внезапно я ощутила чьё-то присутствие… и нет, ничего схожего с лёгким запахом курительного табака, смешанного с чем-то цитрусовым, всегда исходившим от Вильгефорца, не было. Я чувствовала совсем другой запах — духи были явно женские, аромат почти неуловимый. — Здравствуй, Эля. — Я громко вдохнула от неожиданности, затем опасливо обернулась на звук голоса. А этот голос… тембр чудовищно схож с моим. Очевидно, сестра решила объявиться… лицо, рост, цвет волос — файл будто скопировали и вставили. Правда прическа у неё была совсем не как у меня: аккуратные волнистые локоны, опускающиеся прямо до поясницы. Я рефлекторно попятилась, а она только улыбнулась ещё шире. Я не могла не заметить, что её руки немного дрожали. На ней было чёрное элегантное платье, которое хорошо подчеркивало талию. — Т-ты… — смогла только выдавить из себя я, не веря своим глазам. — Я-я, Лилиан Хьюстон, собственной персоной. Мне льстит, что ты так меня боишься, но, поверь мне, не стоит, — насмешливо сказала она, пройдясь по мне безразличным взглядом. Неужели она настолько фальшивая копия реального человека? — Я просто… не ожидала. — Мягко сказано еще, «не ожидала», блять. — Не переживай, неожиданности не могут длиться бесконечно, скоро ты освоишься… присаживайся, — спокойно проговорила Лилиан, лёгким движением указывая на один из стульев. Затем она направилась к барной стойке, что-то ища там глазами, а мне ничего не оставалось, кроме как сесть. Эта девушка… сестра, то есть, вселяла одним своим присутствием страх. Вот у всех родственники как родственники, а у меня… даже слова подобрать не могу. Все мои близкие теперь призраки. — Где мы? — поинтересовалась я, хмуро рассматривая пейзаж за окном. На каком мы вообще этаже-то? Скребущее чувство под рёбрами не давало покоя. — Чикаго, штат Иллинойс, Соединённые Штаты Америки, — безынтересно отозвалась Лилиан, доставая какую-то бутылку и два бокала. Проведя столько времени в одиночестве, не удивлюсь, что она знала на память всю карту планеты Земля. Через минуту она поставила всё это на стол и начала наполнять бокалы вином. — Почему ты только сейчас решила со мной встретиться? — внимательно заглядывая в её лицо, спросила я. — Встретилась я с тобой, Эля, ещё двадцать лет назад, в этот самый день, — усаживаясь напротив, сказала Лилиан. Её движения были точёными и педантичными. — Я бы и не стала с тобой никогда вот так беседовать, мне тебя итак уже по горло хватило, если бы не одно занятное обстоятельство, о котором я захотела тебя проинформировать. — Что за обстоятельство? — хмурясь ещё больше, осведомилась я. Теперь место оцепенения заняла настороженность. Сестра, ухмыльнувшись, сделала глоток из своего бокала. — История долгая, хорошо, что времени у нас предостаточно. Так вот, в этом измерении главная я, я его контролирую, могу немного трансформировать, могу менять места твоего появления, блокировать и так далее и тому подобное. Этот необъятный кукольный домик — единственное, что мне когда-либо дарили. По сути, пока ты жива, я умереть не могу, но теперь всё немножко иначе. Теперь у меня есть возможность, наконец, покончить с этим раз и навсегда. — Ты убьёшь меня? — предположила я, пытаясь высмотреть в этих голубых глазах хоть что-нибудь, кроме насмешки. Лилиан хихикнула и чуть покачала головой. — Ты так плохо обо мне думаешь? Конечно, нет. Я всего-то лишь легонечко заключила сделку с дьяволом… — Ты что сделала?! — прикрикнула я, вытянув шею. Нет, ну это трындец, я для всех тут что, шутка какая-то? — Неужто ты думала, что выгодные сделки умеет заключать только твой дружок Вилли? Ауч, ты и впрямь меня недооцениваешь, сестрёнка. Давай проясним: каждый день я смотрела на жизнь со стороны. Я анализировала каждый твой шаг, обдумывала твои поступки и поступки других, расшифровывала чужие слова — банально от скуки, мне больше нечем было заняться. На моей позиции невозможно остаться глупышкой, Эля. Иногда получалось даже как-то направлять тебя, спускать на землю с небес твоей тупости и наивности. Ты представить себе даже не можешь, в какие жопы ты могла бы попасть, не вмешайся я вовремя. — Эти отвратительные голоса в голове… это ты делаешь? — слабо спросила я, отпивая из своего бокала. Это её ехидное выражение лица, бесчувственные глаза… мы ни капли не похожи. Снова смеётся. — Конечно, ты решила запомнить только те моменты, когда я хоть как-то пыталась уберечь тебя от собственной дурости и детского фантазёрства, давя на твои больные места, но благополучно забыла всё, что я делала ради твоего же блага эти херовы двадцать лет. Да даже не забыла, а просто-напросто присвоила себе любимой выдвигаемые мною мысли, я полагаю. В эти моменты ты типа думала, что тебя осенило? Что в тебе проснулся гений? Единственный гений в твоей жизни — я. Тебя воспитали никакие не мамки и не папки, Эля. Тебя воспитала я. Помни об этом. Сначала её общество было ужасно в тягость, хотелось просто провалиться под землю, но теперь я вникала в её положение и чувствовала уважение. В конце концов, она могла просто меня игнорировать и никоим образом не вмешиваться. Видя, что я не собираюсь её прерывать, Лилиан продолжила: — Не то, чтобы я ужасно хотела кому-то нажаловаться, но просто представь, что ты рождаешься в полном одиночестве. А пока ты не спала, я видела твоими глазами, ничего не понимала, ничего не могла делать. Подумай, насколько чудовищная беспомощность. Но, когда я начала хоть немного соображать, я поняла, что и в моей ситуации есть бесконечное количество плюсов. Весь мир в моих руках, я объездила все места, которые тебе и не снились. Никаких ограничений, полный контроль над всем здесь сущим. Изучение всего, чего душа пожелает. Я проиграла людей, зато выиграла свободу. — Ты что, мучилась от голода всё то время? И остальные потребности… — изумлённо бормотала я, слушая эту тираду. В воображении красочно представился несчастный ребёнок, который остался в одиночестве. Умирал, но не мог умереть. «Я проиграла людей, зато выиграла свободу». Неужели свобода выглядит так? — Мне чужды людские потребности как таковые: хочу — ем, не хочу — нет. Мой организм вообще немного странная машина, — сказала она так, будто каждый второй проходит через подобное. — Ладно, вернёмся к нашим баранам. Эта сделка не убьёт тебя, в агонии мучиться не заставит, с тобой вообще всё будет прекрасно. Просто один демон должен решить кое-какие дела, а твоё тело ему поможет. — Во что ты меня втянула, Лилиан?.. — настороженно поведя подбородком, спросила я. В своём непоколебимом спокойствии она была похожа на Вильгефорца. Этот пронизывающий насквозь взгляд, от которого мурашки по коже, ехидная усмешка, идеальное чувство стиля — пугает и манит одновременно. — Говорю же, я позаботилась о тебе… это единственная моя обязанность. Вкратце, демон вернёт то, что хочет, а я наконец смогу закончить это бессмысленное существование. Сила покорения этого измерения перейдёт в твои руки, Эля. Больше не будет голосов, помощи, ничего не будет. Но прелесть слова «ничего» состоит в том, что его легко обратить во «всё». — Но, может, я смогу переместить тебя в реальный мир? Может, получится? — Эля, прекрати. Невозможно сделать из ирреального реальное. Если бы я не хотела умирать, не стала бы заключать эту сделку. Дело сделано. Я всегда делаю, что захочу. Мои желания не сумеет поменять ни один твой страдальческий вопль, не пытайся впредь переубеждать меня, — перебила меня Лилиан, снова отпивая из своего бокала и глядя исподлобья. — И так, тебе осталось пережить этот трудный и противный период максимум парочку месяцев, но взамен ты обретёшь могущество, красоту, силу — да вообще, что только пожелаешь. Такая игра стоит свеч, поверь. Я могу понять твою сентиментальность, хоть она мне и чужда. Мы не расставались ни на миг, но уже пора. Ты будешь в порядке. Всё требует немножко времени, сама знаешь. И у тебя будет много времени. — Но… ты единственный родной человек, который у меня остался, и ты… — ломающимся голосом сказала я. К горлу подбирался ком, на глазах собирались слёзы. Я уже устала терять близких. Никогда не чувствовала себя такой одинокой. — Эля, запомни: между «всё» и «ничего» расстояние всегда маленькое. У тебя будут родные люди, но и Москва не за два дня строилась. Ты можешь плакать, кричать, биться в истериках, мои слова и действия не изменятся, но, если это поможет выплеснуть эмоции — флаг тебе в руки, — не выпуская из рук бокала, говорила Лилиан. Брови её слегка подрагивали. Как она умудрялась притворяться в притворном измерении? Я всё силилась унять слёзы, но они никак не поддавались. — Геральт прав — когда-нибудь всё будет нормально. И это «когда-нибудь» ближе, чем кажется, правда. М-да… пойду салфетки принесу что ли. Пока я пыталась совладать с эмоциями, Лилиан ушла в какую-то другую комнату. В ней не было сочувствия, только сухое понимание. Я не знаю, как описать то, что я к ней сейчас чувствую. Моего лексикона, наверное, не хватит. Я виновата? Я настолько бездарна и глупа, что за все двадцать лет родная сестра ни разу не поговорила со мной лично? Её устраивало то, что я думала о ней, как о болезни? Дело опять во мне? Я заслужила это? Даже знать не хочу. — На, хватит уже рукавами слёзы-сопли тереть, — Лилиан оставила пачку сухих салфеток на столе, сама же опустилась на своё место. — Ладно-ладно, раз уж тебе так грустненько, давай сменим тему. Может, тебя и Вилли в другое место телепортировать в следующий раз, м? Как насчёт Берлина или Амстердама? Барселона, Палермо? — Не имеет значения, — пробормотала, успокоившись немного, я. Какая мне разница? Хоть в Марианской впадине, блять. Зачем она вообще пускает Вильгефорца в это пространство? Можно подумать, что он и есть тот самый дьявол, с которым она заключила сделку. — Ладно, пусть будет Амстердам. Тебе нужно будет всё обдумать, Эля. У нас с тобой всё будет хорошо. Почему это всё происходит? Почему только сейчас? Двадцать грёбанных лет, двадцать! Она была так близко, а я и не догадывалась. Я бессильна настолько, что неспособна разобрать даже того, что творится в моём собственном сознании. «Такая игра стоит свеч, поверь». Хотелось бы верить, только вот найти силы на это сложнее, чем может показаться.