Сила в Пути

«Соляный» упорно игнорировал попытки девчонки привлечь к себе внимание всеми возможными способами коверкания его имени. В какой-то момент ему даже удалось игнорировать её голос, подмечая лишь сам факт обращения к нему. Она, похоже, не очень переживала насчет того, что говорит скорее сама с собой, чем с собеседником. Замолкала, иногда надолго, потом вновь могла что-нибудь сказать. Что именно и важно ли оно, знала только она. Кровь на шее окончательно засохла, и теперь крутить головой было неприятно. Раны то рвались, то затягивались, и так по кругу. «Как бы шрамов не осталось», — устало подумал он, не желая, чтобы об этом этапе его жизни вообще мог кто-нибудь узнать таким способом. Медитация выходила из рук вон плохо, и не только по вине незатыкающегося источника шума. Он чувствовал себя разбитым, рассредоточенным. Пытался поймать мысль, но те ускользали от него, убегая туда, где его неизменно пронзало холодом и оцепенением. Все его ответы были там, за этой стеной, которую он не знал, как преодолеть. Скрытая в кромешной тьме, без единого источника света и даже звука, она манила и отторгала одновременно. Бен видел в этом едкую насмешку судьбы. «Один ты был, один и останешься, — понимал он её жесткий посыл, — маленький, жалкий, наивный». Резкий и короткий порыв ветра обдал холодом в районе шеи. Он сначала не придал этому факту никакого значения, продолжая вглядываться в тьму сквозь закрытые глаза, но потом вспомнил, что сидит в тюремной камере. Хоть в нем и было крошечное окошко, пропускавшее тусклый свет, ветер сквозь него так не проходил. Это бы не… Ах, черт! Бен резко открыл глаза и повернул голову, напряженным взглядом упираясь в девчонку. Она улыбалась так широко, как могла, довольная своей проделкой. Он пропустил её приближение. Снова. Он был катастрофически уязвим без Силы и её помощи. Её ценность заключалась не только в способности двигать предметы или заглядывать в чужие мысли. Мог ли предположить Кайло Рен хоть когда-нибудь, насколько, оказывается, глубоко распространяется её влияние? — Привет, — заговорила болтушка. — Как у тебя дела? Хорошо себя чувствуешь? Шея не болит? Ноженька не болит? Бочок не болит? Голова в порядке? Хочешь орешек? У меня еще остались. Можно почесать тебе голову? Бровки не устали так хмуриться? Хм… Что б еще спросить…. — Нет, — отрезал допрашиваемый и показательно отвернул голову. — Окей… — полуобиженно согласилась она. — Ну а дела-то у тебя как? — и гаденько хихикнула. Бен манёвр оценил. Только на один её вопрос нельзя было ответить «нет». Однако этот факт никак не помешал проигнорировать её попытку в очередной раз до него докопаться. Даже раздражения почти не возникало от этих заранее провальных попыток вывести его на разговор. Девчонка выдохнула, сдаваясь, и встала, заходив кругами по камере. Удивительно, но игнорировать звон цепи оказалось намного сложнее, чем её голос. Но хотя бы она не доставала его напрямую. Её заинтересовало окно. Походив возле него из стороны в сторону, словно примеряясь, она вдруг на удивление ловко подпрыгнула, зацепилась руками за решетку и ноги уперла в стену. Учитывая, что оно находилось на высоте почти в два её роста, это был неплохой результат. Наглядевшись на открывавшийся вид, она спрыгнула, почти с той же ловкостью — и вновь заходила туда-сюда. В какой-то момент Бен ощутил острое желание её окликнуть и заставить сесть. Как там её зовут? Кажется, она говорила. По крайней мере, ему так казалось. Или он в тот момент так старательно её игнорировал, что прослушал. «Молодец, Бен, просто молодец», — укорил он себя в собственной халатности. Снова! Ему не хотелось общаться с этой чересчур прилипчивой девчонкой со своими странными понятиями об общении. Ситуация, однако, не спрашивала его мнения. Ему ПРИДЕТСЯ контактировать с ней, хочет он этого или нет. — Как тебя зовут? — нехотя спросил он, подавив возникшее раздражение. Девчонка встала, как вкопанная, уставившись на него распахнутыми глазами. Соло уже пожалел о своем решении. — Ха! — Она хлопнула в ладоши и улыбнулась. — Да ладно! Я не верю. Всего-то полтора часа прошло, ну два, это ты с чего вдруг заинтересовался моим именем? — и почти подлетела к нему, падая рядом и закидывая руку ему на шею. — С тобой все хорошо, братишка? Или, может, ты решил со мной… ПОЗНАКОМИТЬСЯ? Та не, я не верю. Ну так колись, зачем тебе моё имя? Его взгляд стал ледяным. Девчонка такой уже успела увидеть и даже запомнить, когда пыталась потыкать в него пальцем. Верный признак того, что её неразговорчивый собеседник злится. У неё хоть и был довольно отбитый инстинкт самосохранения, но руку она всё же предпочла убрать под гнетом этих глаз. Хотя те стали только еще темнее. И злее. Благоразумия её инстинкту всё же не хватило. Чтобы это злющее создание перестало так пялиться, она не нашла ничего умнее, чем быстро и едва ощутимо надавить тому на нос с глупейшей улыбкой и возгласом: «Буньк», — и после мгновенно рвануть от сорвавшегося с цепи зверя, который очень возжаждал её крови. Её смерти Бен захотел так сильно, что только чудо помогло ей трижды увернуться от его яростных попыток её схватить прежде, чем цепь, неожиданно кончившаяся, не впилась в ногу и не растянула его по полу в считанных сантиметрах от забившейся в угол жертвы, с облегчением выдохнувшей в своем островке безопасности. Соло рывком привстал и почти рычал, с хрипом выдыхая и пытаясь дотянуться до своей добычи. Бесконтрольная злоба почти душила его, доводила до подрагивающих в напряжении мышц, сужала поле зрения, мешала мыслить. И кипела. Бурно, побулькивая. Он истинно пытался убить эту девчонку, потерявшую любое чувство меры, посмевшую издеваться над ним. Никто не смеет издеваться над… Над… Боль в ноге, воспользовавшись крошечным просветом сомнения, дошла до головы. Вся сразу. Его привязали к недавно прооперированной конечности и он, черт возьми, об этом забыл! И поплатился за это, неловко выдохнув и повалившись на бок, оскалившись уже не от злобы, еще не утихшей, но от боли, захватывавшей в его теле власть. Обезболивающее окончательно закончило действовать. Вновь стало тяжело дышать. На этот раз вдох давался сложнее, чем выдох. Видимо, последствия падения, как и разбитый подбородок. Сначала его побила птица, теперь девчонка, знавшая, куда бежать, чтобы не пострадать. Бен Соло был форменным неудачником. И теперь лежал, кое-как дышал, скрючившись болезненно на полу и пережидая вспышку боли. Долгую вспышку. Ему нескоро стало легче. Нога болела нещадно, как будто вновь была сломана. Бену даже стало стыдно перед дроидом, невесть сколько времени корпевшим над ним и собиравшим его кости. Все псу под хвост. Пыл помешательства остыл, уступив место холоду. Холоду, голоду, жажде и усталости. Он ничего не ел уже неделю. Да и выпил за это время только стакан воды. Странно, что он чувствовал это так слабо, словно бы это не то, что поддерживает жизнь его организма. — Тебе стоит почаще напоминать, что ты опасен для других, — сказал глубокий и сосредоточенный женский голос. Бен даже не сразу признал в нем голос девчонки, настолько разительно он отличался по тону и серьезности. И опять он про неё забыл. Кажется, она не врала, когда говорила, что он перестанет её замечать, если она этого захочет. Удивительно, что за все это время она ни разу не заговорила, дожидаясь момента, когда ему станет легче. Его несдержанность возымела эффект. — Хотя вот что меня волнует. Что тебя довело: рука на шее или то, что я назвала тебя «братишка»? — она заговорила, как обычно. — А еще знаешь, если бы ты сказал раньше, что тебе что-то не нравится, ну, понимаешь, ртом, то я бы, наверное, перестала это делать… Ну, на какое-то время… Рот ведь для эт… — Заткнись! — взревел Соло, вновь разозлившись и даже приподнявшись, не в силах слушать эту чушь. — Закрой свой рот и заткнись! Он взмахнул рукой, пытаясь вновь поймать её. Но действие вышло слабым, неверным, из-за которого он потерял равновесие и рухнул опять, обессиленно рыча. — Какой злой, — не без испуга сказала она, вжимаясь в угол. Инстинкт самосохранения у нее было не просто отбитый, а поехавший. — Радуйся, что не убил! — прошипел Бен. — Да было б чему… — едва надломившимся от обиды голосом ответила девчонка. Казалось, она сейчас заплачет. Но нет. Её глаза были обиженными, но сухими. Он отвернулся от неё. Он был абсолютно прав. И ей не разжалобить его своими щенячьими глазками. Она виновата в том, что сейчас произошло. Он сдерживал себя, как мог. То, что она не видит очевидного, уже её проблемы. Повисла мрачная тишина, не нарушаемая даже его тяжелым дыханием. Усталость медленно обездвиживала тело. Бен отдыхал. И думал, что недостаток сил у него не только потому, что он где-то там потерял пару капель крови. Мысли застывали, словно смола на свежем воздухе: плавно, незаметно, неизбежно. Сон темной тенью крался вслед за тяжеловесной усталостью, покоряя своей воле изощренно и искусно, погружал в сладкое небытие. Как маленькая смерть. Соло вздрогнул и открыл глаза, вспомнив, почему он боялся засыпать. Страх не проснуться вновь настиг его. Девчонка сидела в углу, не спуская с него глаз. Она внимательно его изучала. Он долго смотрел в её сторону, куда-то сквозь неё. Даже запертая в углу, она умудрялась неплохо себя чувствовать. Или, как минимум, создавать видимость этого. Бен подумал, что стоит выпустить её из угла. Он почти силком заставил себя приподняться. А после привстать, опираясь о ближайшую стену. И вернуться на то место, где он сидел раньше, предварительно найдя его взглядом. Это оказалось непросто. В камере было слишком темно. Свет из окна пропал. Он пролежал дольше, чем казалось. И только там, на своем «месте», Бен позволил себе лечь поудобнее. Стена и пол неприятно холодили сквозь подранный свитер, оголенные ноги ощущались совсем ледяными. Холодно. Тело грело себя слабо, не справляясь с внешним миром, отбиравшим каждые крохи тепла. Щелкнула зажигалка. Бен помнил этот звук с самого детства. Хан периодически забавлялся ими, когда не знал, чем еще себя занять дома помимо игр с мелким сыном. Неровное пламя слабо подсветило сосредоточенное лицо девчонки, медленно приближавшейся к его ногам. Бен равнодушно смотрел на крошечный огонек. Потом на медленно потянувшуюся к щиколотке руку. Он видел прикосновение, но не почувствовал его. Запоздало осознал нарушение его пространства и неохотно приподнялся, поджимая ноги. Зажигалка оказалась совсем рядом. Видимо, его вялая реакция не удовлетворила адреналиновой жажды в крови, ибо та начала двигаться то вверх-вниз, то в стороны. Перестала, только когда он посмотрел девчонке в глаза. — Я Тая, — зачем-то решила представиться она и протянула руку. Бен уставился на руку и никак не мог отделаться от мысли, что в этом неровном пламени она смотрится почти так же, как рука Рей, протянутая ему когда-то. Эта ассоциация оказалась настолько сильной, что он на долгое время завис, забыв, что вообще изначально означал этот жест. Потому что, в отличие от Рей, с этой… Таей он такого рода контакта не хотел. — Тебя в детстве совсем не социализировали, да? — не смогла сдержаться она. — Так на руку мою смотришь, словно я тебе интим предлагаю, а не рукопожатие… Её неуверенная поддевка возымела свой эффект: Бен встрепенулся и стряхнул с себя навязчивую ассоциацию. Это просто знак приветствия. Да и Силы у него уже нет, чтобы через прикосновение видеть и мысли, и будущее, и прошлое, и чувства. Всего лишь ритуал приветствия, которым он давно не пользовался. Он с сомнением протянул руку в ответ, старательно игнорируя сравнения. Тае едва хватило терпения, чтобы дождаться его решения, и потому она тут же осторожно схватила его ладонь почти одними пальцами и легонько её потрясла, слегка сжимая. — Приятно познакомиться, Бен, — она улыбнулась.