Oh Dear...

О, весело Именно это думает он, когда она разрабатывает план для проникновения на вечеринку Дэниэла Бартона. Его мысли немного саркастичны; Мастер любит переодеваться и маскироваться, он бесстыдно откидывает голову и испытывает сильный трепет. Ещё ему нравится наблюдать за тем, как сильно Доктор не разбирается в этих вещах. Именно тут ее харизма уходит на второй план: это нельзя не заметить. Когда Мастер заходит в ТАРДИС, он боится, что вся правда выйдет наружу, потому что их совместная история, честно говоря, была сложной; потому что она легко может узнать его. Он заходит, шипит: «Ничего себе!» и делает первый шаг. Либо это было слишком эффектно, либо ТАРДИС даже не узнала человека, который только что зашёл. Интерьер изменился. Он всегда меняется с непредсказуемым результатом, как и сам Доктор. Радует то, что пропали эти нелепые шары, Мастер не любил круглые вещи. Их маскировкой для проникновения на вечеринку были простые черные костюмы. Мастер любит костюмы почти также, как и хорошие плащи. Забавно наблюдать за ее отчаянными попытками совместить части костюма так, чтобы они совпадали друг с другом до того, как она решает одеться, как римский центурион (— Я уверена, что смогу придумать хороший предлог. — говорит она). Мастер проходит мимо нее в шкаф и старается не дышать, но устоять очень тяжело: независимо от регенерации она всегда пахнет одинаково. На мгновение у него возникает желание украсть что-нибудь, чтобы вспоминать ее, если план пойдет не так, но он отгоняет эти мысли, потому что уже берет у нее костюм. Кроме того, он должен быть уверен в плане, или какой тогда смысл? Ее спутники уже взяли свои вещи и удалились, предпочитая переодеться в уединении. Мастер даже не потрудился уйти. Он знает, что ей все равно. Он не торопится. Он бросает на нее взгляд и с удовольствием замечает то, что она смотрит на него. Она тоже не торопится одеваться. Он чувствует, как жар приливает к щекам, и на них появляется румянец. О нет. Однажды Мисси высмеяла одного из питомцев Доктора за то, что он, по ее мнению, был ослеплён «глупой репродуктивной системой». С тех пор он не изменил своего мнения, но вынужден принять тот факт, что все эти поцелуи довольно приятны, даже если они и рядом не стоят с тем хаосом, что был между ними все эти годы. Он почти не успевает осознать это, но уже понимает, что одет. Она же успела надеть рубашку, но не дошла до брюк, ему это не мешает. — Мне нужна помощь с галстуком, — говорит он. — Я никогда не был хорош в бабочках. — Тогда тебе повезло, — говорит она, забирая у него галстук и надевая его на шею Мастеру. — Я очень хороша в них. — Я думаю, ты хороша во всем, — говорит он и делает всё возможное, чтобы это звучало как признание — что в некотором смысле так и есть, поскольку он никогда не признался бы ей в этом вслух. — Не во всем, — возражает она. — Я всё ещё не умею играть на губных гармошках, сколько бы ни практиковалась. Я даже просила Ларри Адлера дать мне несколько уроков — в то время он был подавлен из-за той ситуации с Маккарти, поэтому я подумала, что это может поднять ему настроение… Он не может сдержать смех. Она, кажется, никогда не отказывалась от возможности рассказать историю, даже если ее собеседник совсем не понимает, о чем идёт речь. — Что тут смешного? — спрашивает она, уже не обращая внимания на галстук. — Ты, — это все, что он может сказать.— Слушай, эм, когда мы закончим спасать мир, может, эээ, ты захочешь… — Мастер не уверен, насколько это притворность заметна. — Провести вместе некоторое время? —заканчивает она также нервно. Это, своего рода, облегчение. — Чай или что-нибудь другое? Чипсы? Я нахожусь в Австралии так долго, что уже не помню вкус всего того, что ел в Лондоне. Конечно, правда в том, что он не помнит даже собственный размер обуви, не говоря уже о британской кухне. Но это было весьма эффективно. — Чипсы? Звучит здорово, люблю их. Я знаю одно место, — она возвращается к бабочке. Как только она закончила, он взял ее за руку. Он уже забыл, каково это, находится рядом с другим Повелителем Времени. Появилось странное чувство, которое он испытывал так много раз за эти годы. Чувства, сообщающие о том, что она рядом. Он смотрит в ее глаза и ищет искры. Это не является частью плана, но ничего страшного не случится, если на время забыть про него. Не правда ли? Сейчас эти чувства граничат с разочарованием: как в бесконечных жизнях Рассилона. Она ещё не поняла это?.. Что-то щелкает в её голове, и она начинает всматриваться в него. Не на того, кем он является, а того, кем кажется. Она смотрит на него так, будто никогда не видела таких, как он. Она очарована Мастером, и это чувство слишком ново для нее. Она никогда не была увлечена им раньше. Конечно, факт остается фактом, что все происходящее — это ложь, но он просто наслаждается этим интимным моментом. Потом она будет злиться на него, но его это не волнует. Он слегка наклоняется вперед и приближается к её губам. А потом один из её глупых питомцев приходит и все портит. Он почти достает элиминатор сжатия тканей, чтобы выстрелить в старика, но вовремя сдерживается. Все равно эти три человека скоро умрут. Кроме того, его безрассудство уже почти уничтожило весь план, потому что Доктор должна вести себя как обычно, и он уверен, что для нее целоваться с человеком в гардеробной не совсем привычно. Но это было бы здорово. Она отскакивает назад и почему-то чувствует себя виноватой, он отступает вместе с ней и тоже испытывает это чувство. Но он никогда не чувствовал себя виноватым. О боже. Она быстро надевает брюки, а потом и пальто. — Ну что, готов ехать? — весело спрашивает она, не обращаясь конкретно к кому-то. — Бабочка, — говорит Мастер. — Не забудь про бабочку.  — Точно! — она хватает галстук и выбегает из комнаты. — Я что-то прервал? — говорит старик и смотрит на него с выражением лица, не предвещающим ничего хорошего. —Нет, — говорит Мастер, пытаясь сохранить улыбку на лице. — Нам лучше поторопиться, иначе мы опоздаем. Ради всего святого. Первые мысли Мастера, когда он смотрит в комнату и слышит, как она кричит: «есть!» за столом для блэкджека. Единственная причина, по которой такая бестолковость не приводит ее к полной катастрофе, заключается в том, что большинство людей просто считают ее сумасшедшей и продолжают недооценивать ее. Делать вид, что ты глуп, имеет свои преимущества, полагает он. Иногда он хочет научить ее, как легко можно смешаться с толпой, чтобы ей не приходилось так часто убегать от разъяренных людей с оружием, но он понимает, что это не будет иметь смысла. Кроме того, если она усвоит этот урок, то станет еще опаснее. Он не уверен, что сможет справиться, если она станет более опасной, чем сейчас. Она поворачивается и победоносно улыбается остальным присутствующим. На мгновение их взгляды встречаются, прежде чем они оба быстро отворачиваются. Все оставшееся время на вечеринке он держится поближе к девушке, Яз. Она явно была потрясена своей поездкой из Калифорнии в Австралию, и он знает, что если она не почувствует себя хоть немного защищенной, то начнет отвлекать Тринадцатую, а ему нужно, чтобы Доктор не отвлекалась прямо сейчас. — Ты же знаешь, как говорят, — говорит он Яз после того, как она снова проигрывает в кости, — везет в кости, не везет в любви. — Кто-то действительно так говорит? — она более расслаблена и немного очарована его флиртом. Он снова смотрит на Доктора. Он не может сказать, кто она — самый счастливый или самый несчастный человек во Вселенной, в игре в кости или в любви. — Нет, — говорит он со смехом. О, фантастика! Вот что он думает, глядя, как она бежит за самолетом. Наконец-то план начинает сбываться. Она делает именно то, что он ожидал от нее: следует за Бартоном, несмотря ни на что, и тащит своих питомцев вместе с собой в очень удобную ловушку. Однако они все бегают гораздо лучше, чем он. Не то чтобы он все свое время проводил в глубинке, занимаясь гимнастикой—даже старик быстрее него, на самом деле это просто несправедливо. Она стоит на пандусе, протягивая ему руку, чтобы он схватил ее, и он вкладывает остаток своих сил в ноги и прыгает. Она втягивает его в самолет, и какое-то мгновение они просто смотрят друг на друга, все еще держась за руки. Тогда мы тоже так делали: когда мы были детьми, бегающими по полю, когда он схватил его за руку, а ты потянул меня за собой, а потом мы поцеловались, и я думал, что это будет продолжаться вечно.… Но ничто не длится вечно. Даже для Повелителей Времени. Ну что ж. Он встает и следует за ней в основной отсек. — Простите, с бегом всегда было плохо. — С бегом всегда было плохо? — растерянно спрашивает она. Все еще тяжело дыша, он смущенно улыбается. — В школе всегда прибегал последним. Она замолкает, и он замечает первые намеки подозрения на ее лице. — Нет, нет, нет, — говорит она, — я читала твой файл: ты был бегуном чемпионом. Она поняла это… ну, она поняла, что он не тот, за кого себя выдает, но не поняла, кто он. Теперь все остальные вскоре упадут вместе с самолётом; он уже вызвал свою ТАРДИС, чтобы та летела рядом с самолетом. Ну и хорошо. — Попался, — говорит он с ухмылкой. — Молодец.