Буравя пустым взглядом открывшийся вид на бодрствующий центр, я несколько раз прерывисто вдохнула и выдохнула, пытаясь составить примерный план действий в связи с недавним звонком. Каждый внутренний нерв поочерёдно надламывался, словно тонкая тростинка на буйном ветру, оголяя самые чувствительные точки и подставляя их на растерзание вездесущим раздражителям. В темени латунным молотком долбила мысль о том, что на меня в один миг могут свалиться обязанности отца, что я погрязну по уши в дотошной бухгалтерии, огромных банковских счетах, что стану подобием всех этих лицемерных и алчных людей, бесподобно играющих свои роли «бескорыстных коллег» и «верных друзей». На внутренней стороне висков раскалённым до предельной температуры талом оставляли свои постулаты мечты о будущем в сфере искусства, жизни в собственном ритме, эстетическом наслаждении от постеров к грядущим альбомам, сценических образов, феерических танцевальных номеров.
Стерев тыльной стороной ладони крупные капли солёной субстанции, оставляющие свои ледяные ожоги на бледной коже впалых щёк, я подняла задумчивый взгляд из-под тяжёлых век. Медленно прокручивая медальон между подрагивающих пальцев, я с упоением наблюдала рассветные тёплые лучи, которые медленно скользили по верхушкам высотных зданий. Гудящие моторы легковых автомобилей, спешащие на работу жители, кричащие в сотовые телефоны отборные и изощрённые ругательства или сбивчивые оправдания очередного опоздания, звонко щебечущие птицы, разрезающие необозримую небесную гладь, монотонный шум беспрестанно работающих дорожных строительных машин — все они создавали неповторимую атмосферу породнившегося сердцу сказочного Кембриджа.
Отбив незаурядную мелодию ладошками по металлическому поручню балконного ограждения, я, осторожно, стараясь не разбудить Майкла скрежетом стеклянного уголка двери о кафельный пол, вышла в коридор. На носочках добравшись до арки, ведущей к светлой и просторной гостиной, я замерла и, оперевшись на деревянный косяк, стала с молчаливым восхищением наблюдать за моим, погружённым в процесс готовки, личным дьяволом. Возможно, такой эффект создавали мои искренние и сильные чувства, нежно обволакивающие сладкой пеленой каждую невидимую невооружённым глазом клетку, наполняя их пьянящей, словно персиковый ликёр, субстанцией. Но его глаза казались двумя изумрудными кострами, в которых существовал отдельный мирок со своими незыблемыми законами, строптивыми жителями. Искры, разлетающиеся при одном поднятии взгляда на то, что он любит. Или кого. Они настолько неповторимы, что сотни эпитетов и метафор не способны передать их обличие в точности.
— Где ты была? — не отрывая немигающего взгляда от ингредиентов и практически готового кулинарного шедевра, Майкл резко разрезал звуковую идиллию скворчащего масла, стука ножа о мраморную доску и скрежета деревянной лопатки по раскалённой сковороде своим хриплым голосом. Оставляя глаза преданными готовке, юноша пытался не выдавать своего накаляющего воздух раздражения, но проскользнувшие стальные нотки в голосе и играющие желваки на острых скулах сделали своё дело.
— Разговаривала по телефону с одним очень интересным человеком, — я решила подлить керосина в изумрудный огонь, опалявший меня своим проницательным взглядом, начиная рискованную игру, из которой жажду выйти победителем. — Мы с ним обсуждали такие пикантные темы, что я решила удалиться на балкон, дабы ты не стал сторонним слушателем нашей занимательной беседы, — подобно кошке подобравшись к соседней ему столешнице, я ловко запрыгнула на неё и плавным движением взяла щепотку тёртого сыра. Медленно засыпав её в рот, я стала с самозабвенным упоением наблюдать за перекатывающимися под смуглой кожей, обрамлённой абстрактной нательной живописью, мышцами. Вздувшиеся на руках вены напоминали ручейки, которые после продолжительного дождя наполняют тонкие трещины в асфальте, устраивая своеобразные гонки, периодически плавно пересекаясь. — У него такой томный голос, сладостный смех, порочные помыслы, которыми он поделился со мной. Ох, главная деталь. Я в них — основная фигура. Хочешь расскажу более детально? Он хотел, чтобы я…
Резкий шлепок деревянной лопатки о гладкую поверхность кухонной тумбу, сопровождаемый разлетевшимися по белому гарнитуру жирными брызгами. Ощутив стальную хватку на неприкрытых бёдрах, я непроизвольно взвизгнула, крепко вцепившись в заднюю сторону шеи, притянувшего меня к краю столешницы Тернера.
— Играть вздумала, — я слегка рассмеялась от напускной серьёзности юноши, сквозь которую медленно, но верно пробиралась по-детски игривая улыбка. Двумя шлепками по внутренней стороне бёдер он вынудил меня раздвинуть ноги, и, обвив его торс, словно канатной верёвкой, я резким движением притянула его, вжимаясь пахом в пах.
— Совсем немножко, — переведя одну руку чуть выше, я стала с каким-то тактильным наслаждением перебирать шелковистые пряди на макушке Майкла, затуманенным взглядом обводя чёткие контуры его приоткрытых, пленительно манящих к себе губ.
— Хорошо, ты одержала победу в данном раунде, — резкий хруст плотной кружевной ткани и непередаваемое ощущение очерствелых подушечек пальцев на изрядно влажных складках. Пара плавных движений вдоль. Обратно. Лёгкое нажатие на возбуждённый клитор. И я в один миг превратилась из статной и хитрой горной кошки в податливого непослушного котёнка, выгибаясь в пояснице и откидывая голову назад. Обжигающее дыхание возле уха сорвало преждевременный стон с моих приоткрытых уст. — Но следующий будет по моим правилам.
Не успела я переварить сказанных слов, как одним ловким движением осталась без футболки и бюстгальтера, а чувствительные рецепторы ощутили терпкий вкус гранатового сока на овладевших моими губами любимых губах. Запустив его горячий, словно раскалённый язык в свой рот, я шумно вдохнула, улавливая тонкие нотки ментоловых сигарет вкупе с гелем после бритья. Выводя какие-то иероглифы на моем нёбе языком, Майкл едва ощутимо провёл одной рукой от выступающего седьмого позвонка к пояснице. Заведя мои руки за спину, он скрепил их вместе одной своей кистью, словно заменив холодные и врезающиеся в тонкую кожу на запястьях наручники.
— Так кто тебе звонил? — прошептав эти пару слов возле из без того изрядно затвердевших сосков, Тернер своим горячим дыханием обрамил мою кожу россыпью мурашек, сорвав с уст громкий протяжный стон сквозь зубы. Вобрав одну горошину в рот, он стал едва ощутимо покусывать её, после чего нежно обводить острым кончиком шершавого языка. Даже в этом действии отображалась истинная сущность Майкла — под толстой коркой чёрствого эгоизма и презрительной надменности скрывается трепетная нежность и душевная чуткость. — Детка, можешь поразборчивее. По буквам.
— Иди к чёрту, изувер, — внутри меня растекалась неописуемая сладостная нега, плавно обтекая каждый орган и пробираясь даже в самые отдалённые уголки. Только рядом с ним я могла чувствовать себя маленькой, хрупкой девушкой, которую не жаждят склевать при первой возможности конкурирующие стервятники, которая не тонет в гнилом и смрадном болоте проблем и обстоятельств.
Едкий смешок возле уха и нежное прикусывание мочки, секундно абстрагировали меня от окружающей среды, как вдруг резкий толчок побудил желание вцепиться в крепкие плечи, покрывшиеся мелкой россыпью капелек пота. Но крепкая хватка, удерживающая в своих оковах мои кисти, позволила лишь сделать судорожный рывок, увенчавшийся ощутимым укусом за выступающую косточку ключиц.
Всё словно приобрело режим замедленной съёмки. Прерывистое дыхание разделялось на отдельные сиплые хрипы, оставляющие рваные царапины на нежной слизистой горла. Каждый толчок и сопутствующий ему глухой шлепок кожи об кожу подобно попрыгунчику отскакивали от гладких стен к белоснежному потолку или глянцевому полу, отбивая причудливую мелодию. Протяжные стоны, от которых дребезжали стеклянные вставки кухонных шкафов, вкупе со сдавленным рычанием, будоражащим нутро, помогали окончательно не абстрагироваться и не потеряться в любовных усладах и плотском наслаждении.
Я, не в силах опустить голову, буравила затуманенным взглядом высокий потолок, ощущая постепенно поднимающуюся вверх дорожку влажных поцелуев на взмокшей коже шеи. Ощутив ослабление хватки на запястьях, я моментально вырвала их, притягивая к себе за макушку Майкла. Заключив его припухшие и саднящие губы в нежный поцелуй, я стала поглаживать выразительные скулы большими пальцами. Внизу живота мёртвая петля уже была затянута до предела, а сердце, переполненное множеством приятных, ласкающих душу чувств, стремилось разорвать тяжело вздымающуюся грудь.
Ослепляющее необыкновенное северное сияние застлало глаза. Разноцветные переливы были словно осязаемы, нежно дотрагиваясь до розоватой кожи щёк. Перламутровый блеск оседал внутри, обрамляя собой каждую неотъемлемую частичку. С трудом разлепив слипшиеся веки после такой фееричной кульминации, я слабо улыбнулась, увидев не менее запыхавшегося Тернера, который, уткнувшись головой в моё плечо, пытался привести дыхание в обыденный ритм.
Спустя пару минут быстрого поглощения уже остывшего рёшти и скоростных ванных процедур, я, после непростой внутренней дилеммы, надела воздушное молочное платье с аккуратным вырезом, подпоясанное широким бежевым ремнём с массивной бронзовой пряжкой. Забрав объёмные после душа волосы в высокий хвост, я поспешно выбежала в прихожую, тараторя бессвязные извинения и сумбурные объяснения столь долгого пребывания в гардеробе.
Поспешно попрощавшись с Майклом, я вбежала в «самую любимую» аудиторию математики. Заняв свободное место, я стала метать взгляд от задания к заданию на уже ожидающем меня экзаменационном листе. Что такое дифференцирование и интегрирование? Раздел анализа, в котором изучаются бесконечномерные топологические векторные пространства и их отображения? Два рода уравнений Фредгольма и Вольтерры? Мой мозг только что собственноручно спустил предохранитель в попытке избежать позорного выговора за «великолепные» знания столь жизненно необходимого предмета. Вот где мне в жизни пригодится знание того, что типология — это раздел математики, изучающий свойства пространств, которые остаются неизменными при непрерывных деформациях? А то, что проблема семи мостов Кёнигсберга — один из первых результатов в теории графов, опубликованный Эйлером в 1736? Наверное, при готовке овсяных блинчиков в пентхаусе или при написании новой песни.
Раскопав некоторую информацию в заброшенных закоулках памяти, я кое-как решила большую часть заданий, с надеждой хотя бы на отметку «хорошо». Я вышла из кабинета самая последняя и, под дребезжащую трель звонка, бежала в один из кабинетов по специальности. Дождавшись своей очереди, я медленно вытянула жёлтый билет. Присев на небольшой стул и положив билет с заданиями, я прерывисто вздохнула и начала играть гамму до-диез мажор, после которой пошёл ряд аккордов и арпеджио, а закончила этюдом Людвига ван Бетховена. Выслушав несколько замечаний комиссии жюри и узнав оценку, я облегчённо выдохнула и направилась на лужайку, дабы поболтать с девочками и наполнить завывающий желудок пищей. Подойдя ближе, в глаза сразу бросилась одна немаловажная деталь.
— Привет, девочки. А где Кэнди? — в какой-то степени бестактный и резкий вопрос вынудил Адель подавиться кусочком яблока, а Стефани прерывисто выдохнуть и метнуть на меня взволнованный взгляд из-под густых бровей.
— Крошка, она просила передать, что уехала домой на неопределённый период времени и как только ей станет легче, и она обдумает всё происходящее, то сразу созвонится с тобой, ибо только ты можешь знать причину её отъезда, — царапающий нутро ком понимания вынудил меня нервно сжать в тиски собственных пальцев переносицу и затарабанить острыми ногтями по экрану сотового. — Поделишься с нами, если это, конечно, не тайна мировой важности?
— Видимо, они с Вишней всё-таки расстались, — Моринг испуганно приложила ладошку ко рту, прикрывая вящее удивлении, в то время как Стефани медленно завалилась всем телом на пачкающую одежду траву, растирая ноющие виски. — К этому всё шло последнее время, но я даже не подозревала, что так резко всё закончится. И так плачевно.
Оставшиеся томительные минуты мы сидели, витая каждая в своих собственных сумбурных мыслях в попытках разложить их на надлежащие полочки. Меня удушливой волной накрывало чувство вины за то, что я никак не поддержала подругу и не смогла помочь. Да, они были ужасно разными. Но разве противоположности не притягиваются? Видимо, во всех правилах есть исключения.
Кое-как собравшись с мыслями, я стала быстрым витиеватым почерком выводить несколько заметок перед вещанием ответа на экзаменационный вопрос. Мне необходимо было составить рассказ про первый труд по истории искусств под названием «Жизнеописания прославленных живописцев, скульпторов и архитекторов». Это собрание ста семидесяти восьми биографий художников Италии эпохи Возрождения, подготовленное итальянским историографом, живописцем и архитектором Джорджо Вазари с группой помощников. Напечатано в расширенном виде в 1568 году. В силу громадного объёма перепечатывается главным образом в извлечениях. Быстро расправившись с последним на сегодня экзаменом, я вышла из университета. Вдохнув сухой воздух, я прищуренным взглядом оглядела скопившиеся на небосводе грозовые свинцовые тучи. Слегка вздрогнув от приглушённого раската грома, я практически побежала в кампус.
Буквально пары шагов не хватило, чтобы не попасть под проливной дождь. Поэтому поспешно войдя в комнату, я стала тщательно растирать сырые волосы махровым полотенцем и, скинув взмокшую одежду, переоделась в шёлковую мятную пижаму. Метнув тревожный взгляд к телефону, мою шею вновь обвила нейлоновая верёвка. Визгливые и неразборчивые голоса делали по одному болезненному рывку, затягивая невидимую петлю вокруг шеи. Нельсон неспроста оповестила о том, что сама позвонит, когда посчитает себя готовой к откровенному разговору. Поэтому, разблокировав телефон через тач айди, я открыла краткий список контактов и, нажав нужный номер, стала вслушиваться в монотонные гудки, неумолимо давящие на и без того гудящий мозг.
— Привет, дорогая, у меня есть десять минут до отбоя, — вкрадчивый хрипловатый голос раздался из телефонной трубки, наполняя мои глаза непрошенными слезами. Я стала чересчур сентиментальной. Нужно срочно возвращать стальной внутренний стержень. — Если мне не отказывает память, то пришло время вскрывать завещание.
— Что мне делать, мам? — каждая буква давалась мне с трудом, ибо удушливый ком так норовил встать поперёк горла, перекрыв дыхательные пути.
— Есть одна идея, но только тебе решать — оправдан ли будет такой риск?
Лаконично и понятно изложив продуманный план действий, мама вложила в моё сердце призрачную надежду на лучший исход. Связь резко оборвалась, пронзительными короткими гудками вырвав из моей души судорожные всхлипывания и беспрестанный поток горьких слёз. Изломанные сверкающие молнии разрезали тёмное небесное полотно, ослепляя серебристым свечением высотные здания. Не знаю сколько я провела в таком астральном состоянии, разгребая режущие сердце осколки, что даже пропустила момент погружения в крепкий сон.
***
Первым, что я ощутила при пробуждении, была ноющая боль в затёкшей из-за неудобной позы шее. С протяжным шипением приподняв голову я около минуты пыталась проморгаться от застлавшей глаза мутной пелены засохших слёз. Сразу взяв с собой тёмно-синий кроп-топ и светлые скинни джинсы, я прошла в уборную.
Подставив опухшее лицо, обрамлённое красными пятнами от слёз под холодные струйки душа, я устало прикрыла воспалённые глаза. Какое-то зудящее чувство сверлило сквозную дыру в спине. Нервно передёрнув плечами, я провела мягкой мочалкой по ложбинке между грудей и, ощутив настойчивый частый стук, словно сердце вымаливало освобождение из щемящей грудной клетки, чуть вновь не дала волю сентиментальности.
Насухо обтерев тело и высушив волосы, я быстро навела лёгкий марафет и, переодевшись, подключила беспроводные наушники. Композиция британской певицы Corinne Bailey Rae — «The Scientist» была недостающим дополнением к моему настроению. Итак, как учил отец. Глубокий вдох — прокрути самые приятные воспоминания, от которых на глаза норовят навернутся слёзы безмерного счастья, от которых хочется звонко смеяться, от которых в твоём сердце разжигается уютный камин, разносящий своё тепло по всему организму. Опустошающий выдох — поверь в себя, вспомни всё, чего ты уже добилась, вспомни сколько сил, нервов и миллиметров содранной кожи ты пожертвовала для того, чтобы быть собой. Не поддавайся смятенным чувствам, иначе потеряешь всё, чего добивалась непосильным трудом. Облегчённо улыбнувшись, я выудила телефон из заднего кармана и быстро нашла необходимый чат.
Sarah O`Neill: «Доброе утро. Я сильно соскучилась, поэтому забегу к тебе после учёбы. Хорошо?»
Michael Turner: «Доброе, детка. Я сам хотел тебя попросить об этом. Тебя ждёт небольшой сюрприз.»
Sarah O`Neill: «И как теперь отсидеть три экзамена, сгорая от предвкушения?»
Michael Turner: «Ну я же сижу на совещании, сгорая от желания приехать и взять тебя прямо на автостоянке.»
Sarah O`Neill: «Тёрнер, ты неизменим.»
Michael Turner: «Если сдашь хорошо оставшиеся экзамены, то твой невыносимый. Как ты там вчера сказала? Изувер? Мне больше нравится папочка. Преподнесёт тебе интересный подарок. Это такая мощная мотивация. Удачи, малышка.»
Sarah O`Neill: «Заинтригована до чёртиков.»
Итак, нужно сосредоточиться на нотном диктанте, а не проецировать ультра-изощрённые виды подарка и, собственно, его подачи. Перестать закусывать тонкую кожу нижней губы, представляя мягкие и влажные губы Майкла, оставляющие поцелуи на всех доступных местах, вызывая приятную дрожь, расползающуюся от низа живота россыпью мурашек. Не сжимать ноги, ощущая фантомные прикосновения его шершавых подушечек пальцев на внутренней стороне бедра. Перестать тяжело дышать, будто грудная клетка прижата к постели крепким мужским торсом. Прикусить кончик языка, так и норовящего издать протяжный стон с излюбленным именем. Успокоить бешено бьющееся сердце от переизбытка чувств, которые так хочется нежно прошептать Тернеру на ухо, слегка прикусывая мочку.
Как только последняя нота была дописана, я практически подпрыгнула со своего места и, попутно оставив исписанный лист на столе преподавателя, выскочила на свежий воздух. Несколько раз прерывисто вдохнув и выдохнув, я кое-как потушила разгорающийся костёр внизу живот и, достав телефон, гневно написала сообщение.
Sarah O`Neill: «Я, конечно, люблю тебя, Тернер. Но сегодня, я убью тебя.»
Закинув телефон на дно рюкзака, я отправилась на второй этап экзамена по пению. Он подразумевал под собой коллективное исполнение вкупе с сценической игрой. Выбор пал на композицию «A Night We'll Never Forget». У этого экзамена была настолько непередаваемая атмосфера, что будь я сторонним наблюдателем, ни за что бы не поверила в то, что это заключительное занятие первого курса, которое влияет на их оценку в зачётке. Больше было похоже на генеральную репетицию очередного грандиозного шоу. Выслушав пламенную тираду от мисс Жардо про то, как она гордится нашим курсом и пропустив пару скупых слезинок, я побежала на последний экзамен.
Вырисовывая ровные крестики остро заточенным карандашом, я постоянно меняла позу или просто передёргивала плечами, ощущая какое-то липкое и пилящее чувство под рёбрами. Психология религии представляет собой применение психологических исследовательских методов и интерпретационных моделей к различным религиозным традициям, формам духовности, а также… Вдруг что-то у Майкла случилось? Он так и не ответил на сообщение. Так, у меня сейчас экзамен. Раздел психологии, занимающийся эволюцией психики называется… А если Кэнди что-то сделала с собой? Она же такая впечатлительная и ранимая натура, что вполне могла… Сара, приём, у тебя экзамен. Набор методик, основанных на поведенческих принципах оперантного обусловливания — это прикладной анализ поведения.
С облегчением выдохнув, я ощутила как один из тяжких грузов, медленно сползая, свалился с моих плеч, словно облегчив дыхание. Вызвав такси, я стала нервно заламывать пальцы, сгорая от нетерпения убедиться в сохранности Тернера. Запрыгнув в жёлтую машину и указав адрес, я стала беспрестанно обновлять ленту друзей в MySpace, дабы подловить кудрявую подружку, когда та всё-таки решит зайти в сеть.
Так и не дождавшись этого чуда, я, вежливо поблагодарив таксиста и, конечно, заплатив круглую сумму за поездку, забежала в родное высотное здание. Сделав белую кнопку с цифрой
«37» красной, я стала вновь прокручивать вариации сюрприза от Майкла. Может быть он красиво украсил спальню и подготовил романтический ужин к просмотру фильма? Так, это же мой Майкл Грегори Тёрнер, он на подобные подвиги не способен. Может быть он подготовил очередную поездку в какой-то город? Но он знает о моём предстоящем туре и проблемах с завещанием. Может быть…
Достигнув необходимого этажа, я сразу же заскакиваю в заранее приоткрытую Дрю мне дверь, попутно здороваясь с ним. Но когда до моего слуха доносятся нотки звонкого кокетливого женского смеха, сердце пропускает пару-тройку ударов, вынуждая глаза забегать из стороны в сторону, избегая непрошенных слёз. Я начала по привычке сильно сжимать кулачки, протыкая тонкую кожу острыми миндалевидными ногтями. Прерывисто выдохнув, я прошла вглубь гостиной. В носу предательски защипало, когда перед глазами предстала интересная картина.
— Очаровательный сюрприз, мистер Тернер.
