Очень плохие дела

Бен практически сбежал на парковку. Он улыбнулся Май, пройдя мимо, чувствуя лишь слабую вину из-за её всё ещё немного напуганного выражения лица, и стойко проигнорировал, как все в ресторане наблюдали за их уходом. Хакс проскользнул вперёд, как только они оказались на улице. Это было хорошо, потому что Бену хотелось посмотреть, как он идёт. Они подошли к машине, Хакс протянул руку, чтобы открыть дверь со стороны водителя, и ни минуты не думая о последствиях, Бен схватил его за другую руку. Тот развернулся, и Бен придвинулся к нему вплотную. В голове было приятно пусто, сердце беспорядочно билось в груди. Хакс упёрся спиной в машину, и Бен перестал чувствовать что-либо, кроме того, что их тела теперь прижимались друг к другу, что он держал Хакса за руку, а другой зарылся в его волосы, и, казалось, каждая клетка в его теле запульсировала, когда они поцеловались. Это не продлилось долго. Когда Хакс поцеловал в ответ, Бен придвинулся к нему ещё ближе, наслаждаясь тем, как тот был прижат к собственной шикарной машине, как его сердцебиение ускорилось, когда он погладил большим пальцем его горло, наслаждаясь его... черт, его губы были такими мягкими, он совсем этого не ожидал. Ведь все остальные части его тела были такими твёрдыми. Кто-то по-волчьи присвистнул. Бену было абсолютно всё равно, но Хакс отвернул голову, отстранился от него, и Бен ощутил прилив чего-то горячего и свирепого. Потому что он осознавал, как выглядел – с влажными губами, растрёпанными волосами и покрасневшими щеками – но вот Хакс при этом совсем не производил впечатление человека, которого только что прижали к машине и зацеловали до потери сознания (Бен правда старался), стараясь сделать всё так, чтобы это не попало под статью о непристойном поведении на публике. Хакс, не считая влажных, слегка покрасневших губ, выглядел совершенно спокойным. Свист повторился, и он усмехнулся. Бен, против своей воли, сделал шаг назад. – У тебя совершенно отсутствует самоконтроль. – Я просто хотел посмотреть, как ты будешь выглядеть, когда тебя прижмут к этой машине. Хакс удивлённо посмотрел на него, после отвернулся и открыл дверь, задев бёдрами бёдра Бена. – Если бы я знал, что тебе так нравятся машины, то взял бы на сегодня Vanquish. Бен на мгновение зажмурился. – Что? – Vanquish, – бросил Хакс через плечо, его голос затих, когда он оказался в машине. – Астон Мартин. Она самая любимая из моей коллекции. Но на Лотосе хорошо ездить по городу. Я предпочитаю держать Vanquish подальше от пешеходов. Так остаётся меньше отпечатков пальцев. Бен неопределённо хмыкнул. Астон. Мартин. Vanquish. Грёбаная машина Джеймса Бонда, а у Хакса была ещё и целая коллекция? На чем ещё он вообще ездил? Бен скользнул на пассажирское сидение, и Хакс повернулся к нему. Он ухмылялся – буквально скалился всем лицом – когда они выехали на дорогу, и Бен ощутил, как от макушки до кончиков пальцев ног прошла дрожь, задев при этом и более чувствительные места. Черт, у него были проблемы. * Они начали целоваться в подъезде. Это снова начал Бен, обняв Хакса за пояс и затащив его в лифт. Он правда совсем не контролировал себя, и кто-то точно должен был его остановить. Он никогда так сильно не заводился от поцелуев, даже с По, а ведь им понадобилось несколько лет, чтобы дойти до них. Хакс, с другой стороны, оставался спокойным и собранным, и от этого ещё сильнее кружилась голова. Бен поцеловал его сильнее, пытаясь вырвать из него хоть какой-то звук, хоть какой-то вздох или дрожь, становясь всё отчаяннее и отчаяннее в процессе. Чтоб его. Двери открылись, и Хакс вывел его из лифта, держа одной рукой, почти по-деловому, и правда, правда, чтоб его. И его глупые веснушки, и его ровное дыхание. Мудак. Он стоял и смотрел на Хакса, а этот ублюдок просто смотрел на него в ответ, сунув руки в карманы. Он наблюдал, как Бен пытался отдышаться в дверях лифта, и когда те зазвенели в знак протеста, Хакс закатил глаза и повёл плечами. – Какая дверь твоя, Бенджамин? Иисусе. Бен покраснел и вытащил из кармана ключи, открыв дверь прямо напротив лифта. Он взял Хакса за рубашку, прижал к двери, как сделал это раньше с машиной, и Хакс всё ещё никак не реагировал. Он целовал Бена в ответ. Он целовал в ответ, и это правда было приятно, Бен чувствовал, будто распадался на куски, будто таял как горячий воск. Он не привык к такому. Обычно это он заставлял людей таять, а не наоборот, и. Хакс наблюдал за ним, когда он открыл глаза. Бен не включил свет. Он просто стоял в коридоре, сжимая в пальцах рубашку Хакса, целуя его шею и мочки ушей, и только положив руки ему на пояс и проведя зубами по шее, ощутив пульс, он почувствовал ответную реакцию. Он бы почти пропустил её, если бы не успел зажать ногу между бёдрами Хакса, но в такой позе движение было безошибочным. Бен ухмыльнулся и укусил его снова, за что был вознаграждён едва заметным вздохом. Значит, так это будет происходить. Каждая ответная реакция была осторожной, настолько маленькой и выверенной, что Бен точно не заметил бы её, если бы не искал. Тебе нравится всё контролировать. Конечно же. Бен мог с этим справиться. Он сунул ногу между ног Хакса сильнее, немного развёл их и начал расстёгивать пуговицы на его брюках. Хакс приложил палец к его губам и очень чётко произнёс: – Ты не будешь прикасаться ко мне ниже пояса и не будешь пытаться раздеть меня. Бен отстранился, сжал руки в кулаки. – Я не. Я не пытался. Я сделал что-то не так? Черт, он не хотел этого говорить. И его бесило, как неуверенно и тихо прозвучал его голос. – Ну, то есть, – он прочистил горло, – Извини? Нет, так стало ещё хуже. – Ты не сделал ничего плохого, – уверенно ответил Хакс, оттолкнувшись от стены. Он дотронулся до живота Бена, пройдя мимо, и Бен ощутил, как по всему телу прошла болезненная вспышка удовольствия. – Просто я хочу чётко прояснить мои ожидания, касаемые оставшейся части вечера. – Зачем? – нахмурился Бен. – У тебя есть, что возразить? – Ну, нет, – запнулся Бен. – Я просто. Ты всё ещё. Хочешь? – Да. Я считаю наше недавнее взаимодействие довольно приятным. – Довольно приятным. – У тебя очень красивые губы. В животе Бен вспыхнул пожар, распространившийся на всё тело. – Знаешь, я ими не только целоваться умею, – ответил он, не в силах сдержаться. – Нет, – улыбнулся Хакс. – Благодарю, но нет. Бен попытался скрыть собственное замешательство. Потому что для человека, который откровенно находил его привлекательным, Хакс тревожно не пытался хоть как-то это показать. Он просто взял и отказался от минета, кто вообще был на такое способен? – М, ладно. Хакс расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Он расстегнул первую пуговицу на рубашке. Как тогда в ресторане, когда Хакс предложил ему фугу. Бен практически мучительно осознавал, что в этом не было ничего такого – просто бледная ладонь на ещё более бледной груди, белая пуговица, выскользнувшая из серой петли, то, какой мягкой выглядела кожа, какой мягкой выглядела долбанная рубашка, и когда вообще единственная пуговица действовала на Бена как чертов стриптиз? – У тебя есть какие-либо ожидания насчёт вечера, Бенджамин? – Я... что? – он оторвал взгляд от горла Хакса. Тот ухмыльнулся и расстегнул вторую пуговицу, и, о, господи, когда кожа Бена начала так гореть? Когда в его квартире стало настолько жарко? – Ожидания, Бен. Чего ты ждёшь от меня? – Я. Эм, – Хакс слегка расправил воротник. После расстегнул пуговицы на левом запястье и начал закатывать рукав. – Если мы собираемся вступить в интимную связь друг с другом, – осторожно начал Хакс. – Мне хотелось бы знать, должен ли я узнать о тебе что-то особенное? – Например? Хакс начал закатывать второй рукав, и Бен почти смущающе рвано задышал. Как Хаксу это удавалось? Тот подошёл ближе. – Например, ты точно определил, что мне нравится, когда меня кусают. А тебе? – Да, – без колебаний ответил Бен. Хакс снова положил ладони ему на живот, и Бен выдохнул, попытался сглотнуть, но у него ничего не получилось. – Я вижу, – Хакс сделал шаг ближе, опалил дыханием шею, и Бен прикрыл глаза. Это было плохо. Очень и очень плохо. Хакс буквально держал его на поводке. Он готов был выставить себя полным дураком, и он даже не мог сделать вид, что это всё было из-за алкоголя. – А что ещё тебе нравится? Расскажи мне. – Я, эм. – Эм. Эм. Эм. Скажи уже что-нибудь, идиот. Хакс сильно укусил его. Сильно, но коротко, и Бен знал, что на следующий день на этом месте останется синяк и весь мир увидит его. Но, черт, ему было плевать, потому что он выдохнул, потом зашипел, а потом застонал, и всё это на одном дыхании. Он бессильно прижался к груди Хакса после. – Э, м, это. Это было, – тот укусил его снова. – Черт, боже, блять... – а потом Бен понял. Хакс не не хотел, чтобы его трогали; он просто хотел лишить Бена удовольствия прикасаться к нему. Они оказались на диване, и Бен совсем не понимал как. Но Хакс был на нем, тёрся об него, целовал и кусал, черт, тянул его за волосы, и Бен был смущающе возбуждён этим соглашением, которое началось со слов: «Ты не будешь прикасаться ко мне ниже пояса». Бен толкался вверх, пытаясь получить хоть какое-то трение, хоть какое-то давление, чтобы облегчить пульсацию в штанах, и каждый раз, когда ему это удавалось, Хакс менял позу, отнимая у него даже это. Если честно, он и правда был грубым ублюдком. Бен уже это знал. Взгляд Хакса прямо говорил, насколько холодным и жестоким он был, но это. Это было на каком-то другом уровне. Кто-то издал пронзительный скулёж. О. Это был сам Бен. Хакс взял его пальцами за подбородок. Сунул язык ему в рот. Бен застонал как настоящая шлюха и почти рассеянно подумал, что очень сильно расстроится, если просто кончит в штаны, а Хакс посмотрит на него, ухмыльнётся, как самоуверенный мудак, каким он на самом деле и был. Но Бен понял, что ему было совсем всё равно. Он помнил, что нельзя было опускать руки. Он касался ими бёдер Хакса, потом резко отдёргивал. Когда он начал скользить ими под его рубашку, Хакс цыкнул, будто Бен был непослушным ребёнком. – Прости, прости, – выдохнул Бен, зарывшись пальцами Хаксу в волосы и пытаясь не думать о том, какой узкой и твёрдой была его талия, и как бы потрясающе она выглядела без его глупой рубашки. – Ты очень настойчивый, – выдохнул Хакс ему на ухо, и Бен очень недоверчиво рассмеялся. – Ты вообще осознаешь, насколько ты горячий? – Конечно. Но. Готов признать, я тоже нахожу тебя более соблазнительным, чем я думал. Соблазнительным. – Чем ты думал? – выпалил Бен, его голос был выше, чем ему бы хотелось. Он опять застонал, когда Хакс прижал его к спинке дивана, нарочно потёрся бёдрами о его, а потом начал расстёгивать его рубашку. Он остро посмотрел на него, в его глазах смешались тени и пламя, и Бен ощутил, как всё тело заледенело. Но как только Хакс положил ладонь на его голую грудь, он сразу же забыл это чувство. Прикосновения Хакса стали медленнее. Он не спеша обводил каждую мышцу на его груди, и Бен внезапно вспомнил о мужчине, которого Хакс убил тогда на улице, о холоде в его взгляде, когда он нажал на курок, и в его голове возникло крошечное осознание, которое он до этого момента игнорировал – Хакс намеренно выстрелил тому мужчине в колено, а затем в бедро. Хакс намеренно убил его, и Бен знал это. От мыслей о том, чтобы быть с человеком, который мог так позаботиться о себе, каждый волос на теле встал дыбом, каждая клетка буквально загорелась, и кровавая навязчивая мысль завертелась у Бена в голове. Я смогу совладать с ним? После чего он понял, что был совсем не уверен. Хакс впился пальцами в его правую ладонь, провёл ногтями по груди, и Бен застонал, будто его трахали. Он не смог сдержаться. Всё, что Хакс делал с ним, казалось, стало острее в десятки раз. Бен не мог контролировать себя как раньше, не мог не вздрагивать от каждого движения, которое даже не приносило нужного удовлетворения. – Черт. Черт. Блять. – С тобой всё в порядке? – спросил Хакс, его руки замерли, и он посмотрел на Бена проницательным взглядом. – Я, – Бен вздохнул. – Черт. Да. Ага, я в норме. Я просто. Безумно возбуждён даже не могло сравниться с этим. – Тебе бы хотелось прикоснуться к себе? У Бена зашумело в ушах. Всё. Абсолютно всё исчезло, и остался только человек перед ним и невероятные слова, льющиеся из его рта. Конечно, Бен не собирался этого делать. Это было даже интимнее чем секс, и Бен точно не собирался дрочить на собственном диване, пока Хакс смотрел на него. Правда ведь? – Эм. – Мне бы это понравилось. – Тебе бы. Понравилось? – Конечно, если ты не против. Мне бы понравилось. Бен попытался облизать внезапно пересохшие губы, после чего очень, очень неуверенно начал опускать руку к штанам. – Нет. Не так, – Хакс выпрямился, слез с колен Бена и, как и всегда, стал выглядеть абсолютно собрано. Будто он только что не целовал, кусал и царапал Бена, чтобы превратить его в дрожащую лужу чистого желания. – Сядь сюда, – Хакс указал на место недалеко от дивана, и Бен настороженно посмотрел туда. – Туда? – Да. Мне бы хотелось, чтобы ты сел туда. Это было странно, понял Бен. Хакс перестал отдавать ему приказы, как это было за ужином. Скажи мне. Попробуй. Дай мне это. Всё превратилось в мне бы хотелось, если хочешь, мне бы понравилось, если ты не против. Из головы Бена исчезли все мысли, которые не были связаны с тем, как доставить Хаксу удовольствие. Он встал. Прошёл на указанное место. – Сюда? – Да. Идеально. Идеально. Идеально. Идеаль– – Почему бы тебе не снять рубашку? Она уже была расстёгнута. Бен позволил ей соскользнуть с плеч и остаться лежать на полу у его ног. Хакс вздохнул и уселся на диван, будто собрался смотреть фильм. – У меня имеется огромная слабость к широким плечам, Бенджамин. Бен облизал губы и промолчал, потому что в его голове бился лишь довольный вздох Хакса, из-за которого немного начало мутить. – Ты не против встать на колени? Бен подчинился. – Нет, не так. Разведи колени ещё чуть-чуть. Да. Хорошо. Мне нравится. Бен склонил голову вперёд, волосы упали на глаза. Он попытался понять, что вообще сейчас происходило. Мне нравится. Бену нравилось, что Хаксу нравилось. Очень сильно. – Нет, не смотри вниз. Пожалуйста, смотри на меня. Он вскинул голову, прежде чем смог подумать. В голове билась одна мысль – почему он так отреагировал? Сердце застучало в груди. Ладони повлажнели. – Расстегни штаны. Нет. Медленнее. Да, – Бен наконец вытащил член из штанов и вздрогнул от холодного воздуха. Он почти не заметил, как Хакс выдохнул. Когда он посмотрел на него, его кристальные глаза сияли. Хакс был невозможным. Он наклонился вперёд, упёрся локтями в колени, сцепил вместе пальцы и развёл ноги, наблюдая за Беном с нескрываемым голодом. Бен услышал, как кто-то тихо захныкал, и понял, что это был он сам. – Это. Очень впечатляюще, Бенджамин. Одна часть его мозга сказала ему ухмыльнуться. Сказала ему подразнить Хакса, сказать, что было бы более впечатляюще, если бы Бен использовал то, что имел. Но его другая тёмная и тихая часть, которая, казалось, сейчас контролировала абсолютно всё, могла только повторять очень впечатляюще, Бенджамин, пока сердце Бена будто не забилось в горле. А потом та тёмная часть – он был больше не в силах справиться с ней – подумала пожалуйста, скажи это снова. – Прикоснись к себе. Он не осознавал, что всё это время ждал разрешения. Когда он обхватил рукой основание члена, то застонал, долго и громко, будто Хакс использовал свой рот, и Бен совсем не думал о том, что так совсем не стоило реагировать на обычную мастурбацию. Он сжал кулак и заметил, как заблестели глаза Хакса. Это было как смотреть на солнце – слишком ярко, слишком ярко и до боли в глазах, но он не мог отвести взгляда. Хакс облизал губы. Пламя обожгло Бена в животе, после устремилось к члену, и он наклонился вперёд, ещё один слабый стон сорвался с губ. – Нет. Сядь прямо, – выплюнул Хакс, и Бен ощутил, будто кто-то потянул его назад, когда он выпрямился. – Я ничего не вижу, когда ты наклоняешься вперёд, – более мягко пояснил Хакс, и Бен смог только заскулить в ответ. Почему он вообще издавал такие звуки, он никогда не скулил за всю свою жизнь и– Вот дерьмо. Он собирался кончить. Он делал это, черт, всего несколько минут, и он уже собирался– – Стоп. Рука Бена застыла, и он затаил дыхание. – Что– – Стоп. Он опустил руку, уставился на Хакса в полном замешательстве. Тот откинулся на диване. Скрестил руки на груди. Начал ждать. – Заново. Бен снова задвигал рукой, и когда он прикрыл глаза, а в животе закрутилось тепло, Хакс выплюнул снова: – Смотри на меня. И Бен подчинился. Он опустил плечи. Тело заполнил жар, и он удивлённо застонал, потому что от мыслей о том, что Хакс смотрел на него– – Сядь прямо, – он сел. – Стоп, – он замер. – Заново. Когда это случилось в третий раз, Бен в смятении зарычал. Хакс вообще хотел посмотреть, как он дрочит, или нет? В четвёртый раз он заскулил. В пятый – не стал останавливаться. – Бенджамин, – начал Хакс, и его кулак замер без его согласия. Он уставился на Хакса, его грудь вздымалась, а взгляд наполнился яростью. Он думал, почему вообще продолжал его слушать. – Заново, – и как только он взял член в руку, Хакс добавил: – Скажи мне, о чём ты думаешь. – Что? – Ты думаешь обо мне? Он думал. Думал всё это время, каждый раз, как только закрывал глаза, каждый раз, как только опускал плечи, и, конечно же, как он мог думать о чем-то другом. – Да, – выдохнул Бен. – Что ты видишь? – Я... – Хакс отвлекал его, отвлекал от кулака на члене, и так было даже хуже. Невыносимое давление внутри продолжало пульсировать, и он снова застонал, потому что ощущал его в руках и ногах, в пальцах на руках и ногах и в груди – огромную волну, которая была готова сокрушить его через несколько секунд. – Где мы? – Я. Я... – Бен потерял смысл слов в нитях собственного голоса. – Бенджамин. Где мы? – В моей. Моей. Гостиной. В моей гостиной. – Очень хорошо. И что мы делаем? – Чёрт, трахаемся. Мы. Мы, боже. – Сядь. Что я делаю? Бен не ответил. Он не мог ответить, потому что ответ был для него чем-то новым. – Бенджамин. Тот тяжело вздохнул. – Стоп, – отрезал Хакс. У Бена дрожали руки. Он снова выпустил член из ладони, и ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не упасть головой на ковёр и... Сделать что? Разреветься? – Ты трахаешь меня. Собственные слова послали волну огня по телу, потому что Бена никогда не трахали; да, они делали это с По, может, всего дважды за всё время отношений, и им обоим не было никакого дела до раскладки, но теперь эта мысль горела у него в голове, и больше не существовало ничего, чего бы он хотел сильнее. А Хакс ещё даже не прикоснулся к нему. Но. Бен наклонился вперёд, зарычал в собственный кулак, и когда Хакс не отдёрнул его и не заставил сесть прямо, что-то глубоко внутри него сломалось. Хакс дал ему сделать два глубоких вдоха, после заговорил вновь. – Заново. Бен больше не пытался сдерживаться. Он громко стонал, и от ладони, влажной от смазки, по коже поползли искры. – Скажи мне, что бы я мог сделать с тобой, Бенджамин. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой. Он изо всех сил старался сидеть прямо – от усилий задрожали плечи – после выдохнул короткое «да», потому что это было бы так хорошо. Хакс, склонившийся над ним. Его руки на его теле и его член так глубоко внутри. Бен заскулил и всхлипнул. – Скажи мне, Бенджамин, – выдохнул Хакс. – Покажи мне. Бен мотнул головой, сцена так странно чётко сложилась в голове, полная вещей, о которых он думал, только когда был очень пьян или совсем один. И он начал бормотать. Рассказывать Хаксу все мелкие детали, позволить ему пробраться себе в голову. Увидеть Бена, прикованного к изголовью кровати его же наручниками, увидеть, как сам Хакс взял бы его за волосы и потянул, как сжал бы его горло, заставив Бена захрипеть, как начал бы толкаться в него сильнее и быстрее, как назвал бы шлюхой и, и, и,– – Вот так? Хакс протянул к нему руку. И когда он сделал это. Он зарылся пальцами в волосы Бена. – Да, да, блять, боже, да. И всё уничтожило взрывом белого огня, ярким, блестящим светом и звёздами, и когда Бен пришёл в себя спустя несколько секунд или дней, он лежал лицом в пол. Ладонь Хакса была на его голове, у него дрожали плечи и были влажные щеки. Он всхлипывал, но ему было совсем плевать. Член всё ещё пульсировал в руке, горячая сперма текла по груди, и он просто продолжал всхлипывать. Рука Хакса в его волосах была нежной, он осторожно убрал пряди с его шеи. Бен сделал глубокий шаткий вдох и понял, что всё ещё дрожал. Хакс молча встал и ушёл, и Бен даже не потрудился проследить, куда он направился, потому что он не мог остановить всё ещё текущие по щекам слезы, и просто почему– – Сядь, – Хакс мягко взял его за плечо и помог подняться, после чего начал вытирать его грудь, смотря ему в лицо. Бен открыл рот, но не смог ничего сказать. – Садись на диван. Получилось не сразу. Он выпрямился и понял, что колени из-за такого положения – в котором он провёл один бог знает сколько времени – совсем не хотели двигаться, но он всё-таки смог сесть, прислонившись спиной к дивану. Этого было достаточно. Хакс снова исчез. Он вышел из спальни Бена, держа в руках одеяло с его кровати, после тихо опустился рядом с ним на пол. Он укрыл их обоих и потянул Бена на себя, его голова оказалась на коленях Хакса. Хорошо. Бену нравилось. Руки продолжали дрожать. А колени Хакса были очень тёплыми. Тот чувствовал себя как дома. Он погладил Бена по волосам. Взял пульт с журнального столика и включил телевизор. После вытянул перед собой ноги и скрестил лодыжки. Бен обхватил его за пояс и притянул ближе к себе. Хакс рассмеялся. Хорошо. * Кто-то открыл шторы в спальне Бена. Он сам никогда этого не делал. Он приоткрыл глаза, прищурился на оскорбительно открытое окно и заметил Хакса, который сидел к нему спиной и застёгивал рубашку. Футболка и спортивные штаны, которые он одолжил на ночь, аккуратно лежали в изголовье кровати. Бена кольнуло разочарование; он до сих пор не видел Хакса обнажённым. Это вообще было честно? Ему пришлось довольствоваться воспоминаниями о его сильных руках, которых не скрывала большая футболка. О том, как Хакс разрешил провести пальцами по чёрным линиям на его предплечье. Это была простая татуировка, всего два слова: «Sua Sponte». – По доброй воле, – прочитал Бен. Хакс улыбнулся ему. – Девиз рейнджеров. – У тебя есть ещё татуировки? – Ещё несколько, – ответил Хакс, но не стал ничего уточнять. – Можно мне посмотреть? – Когда-нибудь потом, – произнёс Хакс, после чего наклонился и отвлёк Бена мягким поцелуем. – Я лучше посмотрю на твои, – он провёл кончиком пальца по его правому бицепсу, окрашенному синими и чёрными чернилами. Татуировка ползла чуть выше локтя и уходила за плечо: тёмный всплеск звёзд и в центре всего этого – белая сверхновая, выбрасывающая звёздную пыль в пустоту. Бен, как довольный кот, позволил одеялу соскользнуть к бёдрам, чтобы Хакс смог проследить рисунок до плеча. Тот выдохнул, когда Бен повернулся к нему спиной и усмехнулся, после чего убрал одеяло и улёгся животом на ковёр. Пальцы Хакса на его спине были холодными и нежными. Его голос прозвучал странно: – Фемида. Бен хмыкнул в ответ, наслаждаясь тем, как Хакс вёл пальцами по повязке на её глазах, по весам, по её мечу. – Красиво. – Спасибо. Она заняла просто вечность. А делать её на спине было чертовой пыткой. – М, – Хакс провёл ногтем по позвоночнику, и дыхание Бена замерло, а всё тело напряглось, после чего стало мягким и податливым. – Когда ты её сделал? – спросил Хакс, проведя ногтями вверх, и Бен заскрёб пальцами по полу. Всё было таким чувствительным, что, казалось, каждая клетка кожи тлела перед тем, как загореться по-настоящему. – Добил. Три года назад, – с небольшим трудом ответил он. – После, – он закусил губу. Ему не следовало говорить больше. – После чего? – Я не думаю, что ты должен знать. – Ты можешь мне рассказать. Бен вздохнул и потянулся, подставляясь рукам Хакса. – Его звали Бэлл. Энтони Бэлл. Этот парень был настоящим подонком, – и это было ещё слабо сказано. – Он. Мы работали над всеми его убийствами. И эти женщины. Он, – Бен замер, крепко сжал веки. Хакс погладил его по шее. – Всё было отвратительно. Очень. Реально очень плохо. Моё самое худшее дело. – Даже хуже Генерала? – перебил его Хакс. Бен кивнул. – Генерал не. Он не садист. Он не. Пытается причинить боль, он не наслаждается этим. Он просто. Избавляется от мусора, – произнёс Бен. Рука Хакса на его шее застыла. – Всегда много крови, но жертвы не страдали. Черт, они были мертвы за секунды, наверное. Он делает всё тщательно. Но Бэлл. Он был, – Бен покачал головой, – я опущу детали, – закончил он, пытаясь сдержать дрожь. Хакс снова начал гладить его по спине. Было трудно сосредоточиться на чем-то другом, когда он так делал. Определённо, это было замечательно, потому что если он ещё глубже окунётся в эти воспоминания, у него начнётся настоящая паническая атака. А у него за всю жизнь их было немало. И больше половины пришлось именно на дело Бэлла. – В общем, я начал подозревать его с самого первого дня. Он был знаком с первой жертвой, и он просто. Я просто почувствовал. – Ты почувствовал? – Ага. Я хорошо делаю свою работу. И я всегда знаю, кто виновен, даже когда у нас ещё нет доказательств. Тогда всё остальное становится делом времени. Нужно просто найти нужную часть паззла, чтобы всё сошлось. – И ты никогда не ошибался? Никогда не подозревал не того человека? – Нет. Никогда, – покачал головой Бен. – То есть. Я знаю, что это случалось с другими. Но не со мной. – Ха. – Что? – Как самонадеянно, – ответил Хакс, и Бен услышал в его голосе улыбку. – Но тебе же нравится, – усмехнулся он. – Я, – Хакс замер, и у Бена появилось отчётливое чувство, что он совсем не хотел этого признавать. – На самом деле, да. Бен вытянул свои огромные руки вперёд и снова обнял Хакса за пояс. Это было самое странное первое свидание в его жизни. Он попытался смутиться по этому поводу того, что сделал. И по поводу того, что сделал Хакс. Но каждый раз, вспоминая это, всё внутри горело, и он хотел притянуть Хакса к себе ещё ближе. Наверное, стоило оставить это на утро, подумал он. – Итак, я знал, что это он, но. Ему всегда удавалось уйти. Он не оставлял никаких улик. Мы бегали за ним полгода, и он. Убил. Ещё восемь девушек. И прокололся на последней. Оставил ДНК – волос. Так что мы взяли его. Я взял его, – мрачно закончил Бен. Хакс зарылся пальцами в его волосы и потянул, вырывая из плена теней, круживших в его голове. Он не сказал Хаксу, что сам подбросил туда тот волос. Он никогда никому не говорил. – После этого убийства прекратились. Бэллу дали пожизненное без права на досрочное освобождение. Он всё ещё пытается обжаловать приговор, но. Приятно осознавать, что именно благодаря тебе с улиц исчез убийца. Так что я набил её. Фемиду. Она. От неё нельзя ничего скрыть. Но в самом конце. – Она придёт за тобой. – Да. – Всегда. – Да, – горячо выдохнул Бен, и Хакс вновь потянул его за волосы. – Ты в порядке? – Это дело просто убивает меня, – тихо ответил Бен. Он чувствовал себя странно. Будто все его эмоции оказались на поверхности. Ему всегда было сложно их контролировать, но сейчас это ощущалось как что-то новое и очень приятное. Он прочистил горло. О таком точно не стоило говорить на первом свидании. – Правосудие всегда торжествует. В самом конце, – произнёс Хакс. – Конечно. – И она всегда побеждает в конце. – Не знаю. Наверное, – пробормотал Бен. – Ты не знаешь? – Ты не работаешь в органах, Хакс, и ты не знаешь, сколько херни связывает наши руки. А я знаю. Черт, с самого первого дня я знал, что это был он, но восемь девушек умерло – и умерло ужасно – прежде чем мы смогли взять его. И даже тогда, – Бен замолчал, правда едва не соскользнула с языка. – Даже тогда у нас могло не получится. Нам. Просто повезло. Очень повезло. – Я не согласен, – ответил Хакс, глядя на него сверху вниз. – Это не была удача. Фемида всегда добивается своего. Возможно. Этот Генерал. Просто её способ поддерживать баланс на весах. Бен ощутил, как сердце заколотилось в животе. – Он убийца, – с отвращением прошипел он. – Никто не может брать закон в свои руки. И никто не имеет права брать на себя обязанности судьи, присяжных или грёбаного. Палача. – Закон не идеален, – заметил Хакс. – Ты сам только что это сказал. Людям удаётся уйти. Очень плохим людям. Бен упрямо покачал головой. – Закон, как институт, должен существовать. Не бывает по-настоящему справедливых людей. Но нам нужны правила. А то, что делает он. Он просто оправдывает это, как ему нравится. Но он всё ещё убийца. Всё ещё больной мудак с комплексом бога. И я должен его поймать. – А если ты не сможешь? Бен уставился на Хакса и понял, что эта мысль не приходила ему в голову. Никогда. – Я смогу. Он облажается. Как и все другие. И Генерал. Он как павлин. – Что? – Хакс издал смешок. – Эти звезды. Он мог оставить их без них, но не сделал этого. Как и большинство убийц-психопатов он просто не может смириться с тем, что никто не узнает, что это именно он. Так что он вырезает на них звезды. И так мы запомним его. Так мы будем знать, что все эти люди умерли не просто так. Неважно, какую безумную причину он для этого выдумал, но. Она всё же есть. – И ты понял всё это, только посмотрев на звезды? – Я же тебе говорил. Я составляю профайл. Каждый случай разный. У каждого убийцы есть свой собственный почерк. Генерал, он. Спокойный. Рациональный. Совершенно безжалостный, но, как я уже сказал, на самом деле не жестокий. Не садист. Черт, возможно, он бы и был садистом, если бы считал жертв равными себе, но он так не думает. Он потрошит их как охотник. Будто они звери. Они ничего для него не значат, и у него нет причин, чтобы наблюдать за тем, как они умирают. – Поразительно, что ты можешь столько узнать о человеке, просто увидев тех, кого он убил. Бен почти холодно усмехнулся. – А как ты думаешь, зачем я тогда нашёл те записи с тобой? Хакс посмотрел на него, и Бен подумал, что с радостью утонул бы в его глазах. Он приподнялся, положил голову Хаксу на колено. – И что ты увидел? – тихо спросил он. Бен ухмыльнулся. – Мужчину, который может позаботиться о себе. Кто не будет терпеть к себе плохого отношения. Кто знает, на что он способен. Кто не верит в милосердие к тем, кто его недооценивает. Губы Хакса дёрнулись. – Ты видел всё это и всё равно оказался здесь? – произнеся это, он погладил висок Бена кончиками пальцев. Здесь. На моих коленях. В моих руках. Бен прикрыл глаза. – Мне никогда не нравились девушки в беде, Хакс. – Да. Думаю, так и есть, – Бен посмотрел на него. Хакс улыбнулся ему, медленно и довольно, после чего наклонился, чтобы поцеловать. Бен спрятал лицо в ладонях, вспоминая всё это. Хакс застегнул рубашку и отвернулся от окна. – Ты проснулся. – А ты всё ещё здесь, – выдохнул Бен, смехотворно, необъяснимо, бесповоротно счастливый. – Я не планировал оставаться на ночь, но, – Хакс усмехнулся, – уходить казалось очень не разумным. – Я рад, что ты остался, – Бен сел, одеяло сползло с бёдер. Он заметил, как Хакс рассеянно прошёлся взглядом от его лица к его широкой обнажённой груди. – Ты уже уходишь? Не уходи. Мы можем попить кофе. – Боюсь, что у меня есть одно дело на сегодня. – Но сегодня же суббота. – Это личное дело, – Хакс поправил воротник. Бен вздохнул и снова упал на кровать. – Ладно. Когда я смогу увидеть тебя снова? Хакс по-настоящему рассмеялся. – Я рад, что ты не из тех, кто стесняется своих настоящих чувств. – В смысле? – Я рад, что ты хочешь увидеться снова, – протянул Хакс. – А ты что, был в этом не уверен? – сухо спросил Бен. – Подозревал, что может быть по-другому, – повёл плечами Хакс. – Ну так что. Когда? – Ты не против пообедать в понедельник? Утром у меня встреча с одним из клиентов Сноука, и, поскольку, безусловно, это будет очень выматывающим опытом, я запланировал долгий ланч. – Хорошо, – сразу же ответил Бен. Даже не думая о том, как Люк отнесётся к длительному перерыву на обед. – Идеально. – Идеально. Идеаль... – Я заеду за тобой в участок, хорошо? – Да. Хакс улыбнулся ему. Холод лизнул Бена в животе, и внезапно в его голове появилась картина, болезненно яркая и чёткая. Хакс, держащий его за волосы. Бен, бормочущий что-то и– – До свидания, Бен. – Пока. Пока, Хакс. Бен посмотрел ему вслед, после чего провёл следующие два дня, пытаясь понять, что вообще произошло.