Очень плохие дела

Бен забрался в машину Хакса и тут же уткнулся головой в колени. В кармане завибрировал телефон. Бен был в панике. Ему нужно было успокоиться. Успокоиться. Но проще было сказать, чем сделать. В животе затянулась узлы. В груди болело. Дышать было невозможно. Бен вцепился пальцами в волосы и потянул за них, пытаясь вырвать крики из своей головы. Хакс сел в машину, и Бена качнуло назад, когда тот вырулил на дорогу. – Чертова истеричка, – раздражённо прошипел Хакс. – Просто как ребёнок, ты просто настоящий идиот. – Да пошёл ты, – огрызнулся Бен. Голова не работала, он сильно злился. Был просто вне себя от ярости, потому что они отпустили его. – Следи за языком, – выплюнул в ответ Хакс. Легко ему было говорить. Он не знал. Он в принципе не мог понять. Что Бэлл сделал с теми девушками. Как он смеялся над Беном, когда говорил об этом. Каждый раз, как Бен спрашивал его, каждый раз, когда получал ордер на обыск его квартиры, этот монстр только ухмылялся. Просто ухмылялся. А его глаза сияли. Шины взвизгнули, когда Хакс остановился, и Бену захотелось свернуться в своей кровати и накрыться одеялом. Желательно, вместе с бутылкой. Хан ведь оставил ему бутылку скотча. Очень дорогого скотча. – Выходи, – отрезал Хакс, и Бен вылез из машины, почти удивившись тому, что его ноги всё ещё работали. – У тебя есть лекарства? – Что? – выдохнул Бен. Что за херню он– – От приступов тревоги, Бен, – пояснил Хакс, как маленькому. – У тебя приступ тревоги. У тебя есть лекарство? Бен так сильно сжал зубы, что они лязгнули. – У меня есть трава и... – он замер. Хакс никогда отсюда не уйдёт, если узнает, что Бен собирался открыть бутылку скотча, как только останется один. – Серьёзно, Бен, марихуана? – презрительно переспросил Хакс. – Ты же полицейский. – Ну, значит, мне точно никто не предъявит обвинение в хранении, – парировал Бен. Хакс цыкнул. Двери лифта открылись, и Бен вытащил ключи от квартиры. Уронил их. Выругался. Хакс забрал их из его рук, и Бен прислонился к стене, надавив пальцами на глаза. Когда он оказался в квартире, всё стало лучше. Безопаснее. Не так открыто. – Спасибо, что подвёз, – пробормотал Бен и попытался оттеснить Хакса к двери, но тот только холодно усмехнулся и схватил его за рубашку. Получилось так сильно, что она порвалась. Бен втянул в себя воздух и ощутил, как сжалась комната и стены буквально навалились на него, почувствовал, как сжалось в груди, после чего Хакс поцеловал его. Но это едва можно было назвать поцелуем. Он так сильно вжался своим ртом в его, что они ударились зубами. Хакс укусил его за язык. Бен застонал ему в губы, полностью забыл о траве и скотче, и неосознанно обнял Хакса за тонкую талию. Тот распахнул его рубашку и провёл ногтями по животу. Бен зашипел – было больно и так как надо. Хакс не должен был нежничать с ним. Это было хорошо. Это было– Хорошо. У него всё так же дрожали руки, а в груди горело, тянуло и сдавливало, но теперь не из-за страха. – Хочешь, чтобы я помог тебе? – спросил его Хакс. – Да, – сразу выпалил Бен. Если только Хакс мог остановить всё это– – Мне нужно, чтобы ты выбрал слово. – Чего? – Ты знаешь, что такое стоп-слово, Бен. Выбери одно. Бен тяжело сглотнул. Стало странно. – Я не. Думаю. – Если ты этого хочешь, то сделаешь это. Особенно потому, что мы ещё не обсуждали личные границы и желания. Я должен быть уверен, что я не буду. Принуждать тебя к чему-то. Что тебе точно не понравится. Что я тебе не понравлюсь. Или наши отношения. Или. Так что выбери слово. Бен облизал губы, сердце пропустило удар. – Десять тридцать три. Хакс нахмурился. – Почему это? Это же просто цифры– – Это полицейский радио-код, – прервал его Бен. – Десять тридцать три. Значит: «Чрезвычайная ситуация». «Нужна помощь». Хакс ухмыльнулся. Ответил: – Хорошо. Потом сказал: – Пойдём в спальню, – после чего так сильно толкнул Бена, что почти сбил с ног. В животе затрепетало, и Бен последовал за ним, рваная рубашка болталась на плечах, галстук туго обвил шею. Хакс шёл за ним и был. Настоящим разрушителем. Бен не видел такого огня в его глазах с той первой ночи. Он не смотрел на Бена так с тех пор, как– Он глубоко вдохнул и вспомнил, как Хакс ударил его по щеке, горячо и грубо, и как в тот самый момент в голове Бена зазвенела чистая умиротворяющая тишина. – Хакс. – Сними ботинки. – Хакс– – Ботинки, Бен. Бен подчинился и поднял голову, посмотрел на Хакса. И начал ждать. Чего он ждал? – Теперь штаны. – Что? – тупо спросил Бен, ведь Хакс уже видел его, но никогда не просил его раздеваться, по крайней мере не так. Глаза Хакса вспыхнули. – Снимай. Штаны. Бен тяжело сглотнул и выпутался из своих брюк. Заодно стянул и носки. Хакс подошёл ближе, нетерпеливо цыкнул и начал развязывать его галстук. Бен не двигался. Было трудно о чём-либо думать, когда Хакс так смотрел на него. Он боялся даже представлять, что произойдёт дальше, боялся вообразить, что их разговор сейчас воплотится в реальность. Не мог даже подумать о том, что Хакс на самом деле хотел... Что он наконец позволит Бену– Он привязал его галстук к спинке кровати, и Бен уставился на чёрную ткань, словно, если не приглядываться сильно, она двигалась сама по себе, и не мог понять, почему галстук выглядел так... угрожающе. Почему он выглядел как обещание. – Смотри на меня, – прошипел Хакс, и Бен сразу перевёл взгляд на него, удивленный и непонимающий. Хакс начал снимать с него испорченную рубашку. Он стянул её с его рук, как-то странно сложил её и привязал рядом с галстуком. После чего снял свой собственный. Бен наблюдал, как его бледные пальцы стянули с шеи красный шёлк, намного тоньше его собственного галстука, и почувствовал, как весь мир балансировал на этом единственном образе. Хакс был– – Теперь трусы. Бен снял и их. – Хакс, – выдохнул он одновременно с этим, потому что Хакс был. Хаксбыл таким– Бен сделал шаг к нему, когда тот сорвал галстук с шеи. – Нет, – рявкнул Хакс, и Бен замер, кожу обожгло и натянуло, и внезапно он почувствовал себя слишком обнажённым. Хакс привязал свой галстук – очень намеренно – рядом с галстуком Бена, после чего начал расстёгивать рукава на своей рубашке. Он не собирался снимать её. Он не собирался позволить Бену увидеть... Тогда что– – Положи щеку на матрас. Бен уставился на него. Это бы поставило его. В очень уязвимую позу. Хакс собрался трахать его в одежде? Бен не соглашался на такое. Он покатал мысль в голове и решил, что был не совсем против такого расклада, но у него были собственные предпочтения, и они не включали того, что он никогда не увидит Хакса без одежды. – Что ты задумал, Хакс? – потребовал Бен. – Я не– – Если ты закатываешь истерики как ребёнок, – очень чётко начал Хакс, – то и наказывать тебя будут как ребёнка. Бен ощутил, как из лёгких, будто от удара, исчез весь воздух, как жар обжёг живот и распространился в груди и перешёл к кончикам пальцев рук и ног. Все мысли, которые не были связаны с Хаксом, испарились из головы, когда тот произнёс: – Наклоняйся. Бен подчинился. Собственное дыхание стучало в ушах, слишком громкое и быстрое, и, казалось, его поглощало то, как Хакс осторожно подошёл к нему, встал за его спиной, исчезнув из поля зрения, и Бен отчаянно попытался повернуть голову, чтобы ещё раз взглянуть на него, но у него ничего не вышло. Хакс положил свою горячую ладонь ему на поясницу, и у Бена перехватило дыхание, а вся тишина остался позади. Дышать стало легче, он перестал задыхаться. Почувствовал себя на вершине американских горок, уже готовый упасть вниз. Хакс скользнул рукой по его бедру и довольно хмыкнул. – Мне нравится эта, – пробормотал он, проведя пальцем по катане, которая была там набита. Бен почти не слышал его. В голове гудело, белая волна предвкушения прокатилась в груди, и чем дольше Хакс просто стоял и водил пальцами по его ноге, тем хуже становилось. Внутри сжималось сильнее. Крики в голове усиливались. Внезапно Хакс убрал пальцы с его бедра, легко провёл ими к его тазовой кости и крепко сжал пальцы на его талии. Держал его на месте. Бен дёрнулся от внезапной строгости в его движения, а потом вздрогнул, когда Хакс ударил его по ягодице. Мышцы напряглись, а по коже растёкся жар, после чего Хакс шлёпнул его снова. Бен выдохнул, осознав, что задерживал дыхание. Каркас кровати упёрся в бедро. Член неудобно и больно прижался к дереву. Кожа горела. Он ждал, уверенный, что Хакс задумал что-то ещё. Но следующего удара не последовало. Хакс погладил пальцами отпечаток ладони, и Бен против воли вздрогнул, всё тело внезапно задрожало от этой нежности, хотя он ждал только увечий. – Считай, – приказал Хакс. Бен втянул в себя воздух. – Что... – но затем Хакс ударил его снова, сильно, намного сильнее чем раньше, и Бен вцепился пальцами в простыни, с губ сорвался рваный вздох. Он уткнулся лицом в матрас, щеки вспыхнули от внезапного стыда, который отнял у него все мысли. Отнял все мысли. – Один, – пробормотал он в простыни. – Нет, – ответил Хакс по-злобному довольным голосом. – По-французски. Ублюдок. Что-то опасное вспыхнуло в голове, почти заставило его встать, после чего он вспомнил, что он самрассказал Хаксу, как ненавидит французский и как плохо на нем говорит. – Бенджамин, – добавил Хакс. Бен сглотнул яростный ком в горле. – Un. Хакс удовлетворенно хмыкнул. – Хороший мальчик, – и прежде, чем эти слова смогли осесть в голове Бена, Хакс снова ударил его. И начал ждать. Бен стиснул зубы. – Deux. Каждый удар уводил его все дальше и дальше из собственного разума, объединяя мысли и жидкую пульсацию жара в белый шум. – Trois. В голове начало плыть. Он выдохнул в матрас, дёрнул за простыни, от ударов Хакса всё тело горело только сильнее. – Пять, – выдохнул он после. – Нет, – отрезал Хакс. – Начинай заново. – Что? Хакс взял его за волосы и потянул. – Правильно будет «cinq», Бенджамин. Хакс ударил снова. Бен тяжело вздохнул. – Un, – ещё один удар. – Deux. Он сглотнул и зарычал, когда Хакс ударил снова. – Три. Блять. Блять. Trois– – Бен. Он выдохнул, всё тело напряглось и– – Un. Он чувствовал, как «Бен» распадался на куски с каждым ударом, трескался как яичная скорлупа, и всё, что осталось – тихое тёмное место, где не было ни Генерала, ни По, ни Бэлла, ни Бена, ни убийств и ни скотча, ни... Там остался только Хакс и я, и Хакс и Бен, и. Бен мог остаться здесь навсегда, ведь здесь было так тихо. Он задрожал. Кожу покалывало и тянуло, она гудела от самого восхитительно жара, какой он когда-либо испытывал в жизни. – Cinq, – выдохнул Бен. И начал ждать. Хакс остановился. Положил руки на его бедра, нежно и осторожно, и Бен снова вздрогнул, упёрся в каркас, потому что от прикосновений Хакса тянуло и горело только сильнее. – Встань. Как только слова проникли в густой тихий туман в его голове, он уже стоял. Он моргнул и посмотрел на Хакса, на самого красивого в мире Хакса, и тот изогнул губы в самой довольной и удовлетворённой ухмылке, какую Бен только видел. Ему хотелось только наклониться и положить слишком тяжёлую голову ему на плечо, но Хакс не разрешил ему этого сделать, поэтому он оставался на месте. Хакс взял край красного галстука. – Дай мне свои руки. Бен даже не думал сказать что-то против или спросить, что всё это значило. Хакс обернул очень мягкую, слишком мягкую ткань вокруг его запястий и завязал каким-то сложным узлом. – Ложись, – сказал он. И Бен лёг. Кровать оказалась настоящим блаженством. Плечи будто вплавились в одеяло. – Подними руки над головой, – после Хакс привязал его запястья к спинке кровати. Он вернулся к основанию кровати, и Бен застонал, когда Хакс забрался на неё, уселся на его колени и наклонился над ним, рубашка Бена оказалась в его руках. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Хакс, потянувшись к узлам. – Не слишком туго? – Нет. Нет. Хорошо, – невнятно пробормотал Бен. Из-за этого стало неловко. Почему– – Подними голову. Хакс накрыл его глаза рубашкой. Завязал рукава сбоку, чтобы Бену не пришлось лежать на узле. – Как теперь себя чувствуешь? – снова спросил Хакс. – Ты можешь меня видеть? – Я хочу тебя увидеть, – пожаловался Бен. – Ты такой красивый– Хакс взял его за подбородок, движение уже стало для Бена болезненно привычным и заставляло его пульсировать от неимоверного желания, которое Хакс вызывал в нём с самой первой встречи. – Нет. Тебе нельзя смотреть на меня сейчас. Бен услышал собственный скулёж, пронзительный и разочарованный. – Но я дам тебе кое-что взамен, – продолжил Хакс. – Раз ты был таким послушным. Тебе бы это понравилось? – Да, – выдохнул Бен, тело и руки болели из-за узлов и того, что Хакс сидел на его бёдрах. – Да, что? – Да. Пожалуйста. Он почувствовал, как Хакс встал. Было так темно. Кожа продолжала гореть от ударов. Всё тело покалывало. Хакс провёл зубами по его груди, и Бен влажно выдохнул, выгнул спину и громко застонал, и Хакс укусил его, прежде чем звук сорвался с его губ. Надломленный стон Бена заставил Хакса усмехнуться, и он укусил его снова. И снова. И снова. Он кусал его, пока Бен не начал извиваться: – Хакс, о боже. Хакс. Хакс. Хаксхакс... Черт, господи, Хакс– Он со странной нежностью провёл горячим влажным языком по следам от своих зубов, и стоны Бена стали менее связными, кожа на груди и животе начала гореть, ныть и покалывать, как и кожа на ягодицах. Хакс легко коснулся кончиками пальцев его члена, и Бен по-настоящему всхлипнул. До этого он даже не замечал, насколько был возбужден, и как его член пульсировал от каждого движения. Острые поцелуи Хакса начали спускаться ниже, на его живот, бедра, внутреннюю сторону бедер, а затем. А затем. Мягко. Осторожно. Так нежно, что Бен не мог такого представить – Хакс провёл языком по головке члена и выдохнул, обдав его горячим дыханием, и Бен подался бёдрами вверх, мышцы натянулись, а с его губ сорвался длинный ломанный стон. Хакс снова начал целовать его живот. – Нет, подожди, прошу, – выдохнул Бен. Хакс замер, развёл его ноги шире. Так стало только хуже. Бен ещё раз застонал. – Пожалуйста, Хакс, прошу, я больше не могу– – Пожалуйста что, Бен? – Я... Я не знаю, – выдохнул тот. – Назови слово, Бен. – Я. Блять. Десять тридцать три, десять тридцать три. – Ты хочешь, чтобы я остановился? – Нет, пожалуйста, черт, нет, нет. Я хочу тебя увидеть. Я так сильно хочу тебя увидеть, Хакс, ну, пожалуйста– Бен почувствовал, как Хакс сдвинулся вверх, после чего прижался своей грудью к его. Своей обнажённой грудью. Своей. Обнажённой. Бен всхлипнул, громко и отчаянно, всё тело запульсировало от ощущения голой кожи Хакса, от осознания, что Хакс разделся перед ним, но Бен не мог этого увидеть. Спинка кровати скрипнула, когда он потянул руки, натянув галстуки, отчаянно желая прикоснуться к коже Хакса. – Пожалуйста, Хакс, пожалуйста, сними это. Я хочу тебя увидеть, прошу– Хакс наклонился к его уху. – Нет. После той сцены, что ты устроил, ты этого не заслужил. Бен задушено всхлипнул. – Скажи это, – приказал Хакс. – Что? – Скажи это. – Я. Я не. Я не заслужил тебя увидеть. Блять, Хакс, я так сильно хочу. – Тебе повезло, что я даю тебе это, – добавил Хакс и укусил его за мочку уха. – Разве я не прав? – Да. Да. Спасибо, Хакс. Мой Хакс. Ты. Ты такой. Хакс сдвинулся вниз, замер, чтобы укусить Бена за сосок, сильнее, чем кто-либо, а потом двинулся ниже. Бен был словно не в себе, каждая клетка горела, тлела, покалывала и пульсировала яркой головокружительной болью, и он понял, что странный, прерывистый звук, который он издавал, был смехом. Бену хватило лишь одного прикосновения к разгорячённой коже. Хакс обхватил его член губами, опустил голову и заглотил его полностью, взял в рот на всю длину, и Бен ощутил, будто весь жар из тела бросился в член, схлынув с него как прилив. – Хакс. Бен фантазировал об этом. Он провёл множество ночей, думая о том, как бы Хакс выглядел в этот момент. Делал бы он это осторожно и сдержанно, как и всё остальное, или его рот был бы мокрым и томным? И делал ли он это вообще? Хакс сразу же отстранился и потянулся, чтобы укусить Бена за бедро, и тот зашипел, ведь это было так больно, но потом так хорошо и– Хакс облизал место укуса. Провёл ногтями по груди Бена, по царапинам, которые остались от предыдущего раза. Затем так сильно вонзил ногти в его талию, что Бен был уверен, что у него пошла кровь. Хакс обхватил головку члена губами, замер, осторожно обвёл её языком, после снова насадился ртом на член, и Бен кончил. Хакс был лучше, чем он вообще мог представить. Всё это было лучше, чем он вообще мог представить, и это чувство охватило его, утопило в огне, который продолжал прибывать. Мышцы болели от напряжения. Бен натянул галстуки и услышал, как что-то треснуло. Он кричал имя Хакса, его голос звучал как мольба. Бен продолжал кричать, дрожать и биться от наслаждения, даже когда член перестал пульсировать, дрожь, сотрясавшая тело, длилась намного дольше, чем обычный оргазм. Хакс отстранился и смотрел на него, лениво поглаживая его по бедру. Он сидел рядом, пока Бен не успокоился и не замер. Он сидел рядом, пока сердце Бена не успокоилось. Пока его руки и ноги не упали на простыни. Бен почувствовал движения Хакса, как тот повернулся к чему-то позади него, и, мгновение спустя, а, может, больше, Хакс сел рядом и начал отвязывать его руки. Бен уронил их на матрас, будто они весили тонну. Даже не пытался поднять их. Он знал, что всё равно не смог бы. Хакс сдвинул с его глаз повязку, и Бен попытался скрыть разочарование, увидев, что он снова надел рубашку. Хотя в таком состоянии было сложно вообще что-то чувствовать. Хакс ухмыльнулся. – Тебе лучше? Бен ощутил, что закатил глаза, оскалился. – Ты потрясающий, – выдохнул он, не узнав собственного голоса. Хакс рассмеялся – его смех вышел тихим и удивлённым – и лёг рядом с Беном, прижавшись к его боку. Бен потёрся носом о его волосы. Только потому что наклон головы был единственным действием, которое он мог совершить. Хакс приятно пах. Дорого. Он всегда пах очень дорого. И был таким же тоже, потому что его мягкие рубашки никогда не мялись, а его бледная кожа всегда оставалась безупречно гладкой, а волосы – шелковистыми. Бен так глубоко вдохнул, что от мускусного мужественного запаха закружилась голова. Хакс тоже вспотел. Немного. Но достаточно, чтобы Бен услышал это под средствами для волос, мылом и лёгким прикосновением того восхитительно тонкого парфюма. Все эти запахи соединялись во что-то, что безошибочно можно было распознать как запах Хакса. – Ты, – начал Хакс, но потом замер. Больше не стал ничего говорить. Но Бену это было не нужно. – Когда я заставлю тебя кончить? – спросил Бен. Он чувствовал себя ленивым и сонным, кожу покалывало. – Это нечестно, что все оргазмы достаются только мне. – Ты думаешь, мне этого недостаточно? – усмехнулся Хакс. – Угу, – несвязно промычал Бен. – Ты ошибаешься. – И всё равно. – Ещё рано, – просто ответил Хакс. – Пока ты не знаешь меня. А в первый раз. Я хочу, чтобы ты знал меня. – Но я знаю тебя, – запротестовал Бен. – Достаточно, чтобы знать, что я... – он замер. Восстановил контроль над языком и понял, что не хотел заканчивать эту мысль. По крайней мере, не сейчас. – Достаточно хорошо. – Нет. Пока правда рано, – ответил Хакс и потянулся, чтобы поцеловать его в нос. Бен поёжился, потому что. Ещё рано. Это не звучало как обещание. Это звучало как угроза. * – Просыпайся, – тихо позвал его Хакс. – Мне нужно на работу. – Нет, – застонал Бен, обхватив Хакса за грудь. – Не ходи. Разве ты не можешь. Ты ведь босс? Останься со мной. – Бен, – вздохнул Хакс. – Давай, твой телефон вибрирует уже целый час. Кроме того, Фазма уже успела написать мне и спросить, где ты. Бен застонал ему в плечо. В спальне было темно. Пахло потом, сексом и Хаксом. Бену хотелось остаться в этом гнезде из простыней навсегда. В груди тянуло просто от мыслей о возвращении на работу. Хакс сел, хрустнул шеей. Бен перевернулся на спину и вздохнул, после чего дополз до края кровати и потянулся к штанам. На телефоне было одиннадцать пропущенных звонков. Все написали ему, буквально. По, Финн и Рей на разный манер спрашивали у него, в порядке ли он. От других были сообщения иного характера: От Люка: Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, Бен. Это важно. От Леи: Позвони мне как только прочитаешь это сообщение. нам нужно поговорить. Мне нужно знать что с тобой все в порядке От Хана: бен возьми долбанную трубку твоя мать волнуется что вообще с тобой произошло От Фазмы: Тебе нужно вернуться в участок прямо сейчас!!! Твоя работа висит на волоске. Я не шучу возьми грёбаную трубке. Бен тяжело вдохнул, и Хакс сразу же положил ему руку на плечо. Бен выдохнул. – Что там? – Фазма сказала, нужно возвращаться, – он не мог произнести это вслух, поэтому просто показал Хаксу телефон. – Одевайся. Я тебя отвезу. Бен провёл ладонью по лицу и встал с кровати. Мышцы отказывались что-либо делать. Нога, который он пинал стол, дважды запульсировала, и Бен вздрогнул, потому что забыл об этом, пока– Затем он впервые посмотрел на свою грудь и удивлённо зашипел. – Что? – Черт, Хакс, я выгляжу так, будто на меня напали. Хакс лишь хмыкнул в ответ, и Бен провёл пальцем по пурпурному синяку чуть ниже своего правого соска. Кожа болела и горела, из-за чего он почувствовать что-то тёплое внутри. Из-за Хакса вся его грудь и живот были покрыты синяками, между собой переплетались различные оттенки красного и пурпурного. А ещё Хакс всё-таки прокусил кожу на его бедре. Бен покачал головой, внутри поднялась странная волна чего-то непонятного. В животе завертелось смущение. Но он решил подумать о нём позже. Сейчас ему нужно было возвращаться к работе. Хакс завязывал собственный галстук – он всё ещё был пригодным к тому, чтобы его надели ещё раз. А вот галстуку Бена точно пришёл конец. Хакс скривился, оставил его висеть на том же месте и прошёл к шкафу. Через мгновение он подошёл к Бену с другой рубашкой и галстуком. Бен чувствовал себя странно, пока одевался, скрывая все синяки и укусы за чёрным хлопком. Это казалось чем-то непристойным. Одна только мысль о том, что только этот тонкий слой ткани лежал между свидетельством самого грязного и потрясающего оргазма в жизни Бена и остальным миром немного. Опьяняла. – Видимо, ты испортил мою рубашку, – запоздало пробормотал он, застегнув две последние пуговицы. Хакс хмыкнул и потянулся, чтобы поправить его галстук. – Я куплю тебе новую, – Бен уставился на изящные, тонкие черты его лица, пока Хакс осторожно завязывал узел. На его яркие глаза, которые всегда сияли, и на пухлые губы, которые хмурились так часто, что когда он улыбался, это напоминало удар в живот. На волосы, упавшие ему на лоб, единственный намёк на то, что Хакс делал что-то более напряжённое, чем обычное заполнение документов. На ужасно сексуальную рыжеватую тень на его подбородке и щеках, которую он начал отращивать специально для Бена. Просто потому что тот рассказал ему, как сильно обожает его с щетиной. Лицо Бена же теперь всегда было гладким. Потому что Хаксу так нравилось больше. Когда последний раз Бен брился реже раза в день? Он уже не помнил. Хакс лишь однажды вскользь упомянул об этом. Поцеловал в его в свежевыбритую щеку и сказал: «Мне нравится, когда ты такой». И теперь Бен брился каждое утро. Хакс поправил галстук. Немного ослабил узел. Бен обхватил его рукой за пояс и поцеловал, вышло влажно и страстно. – Спасибо, – наконец тихо выдохнул он Хаксу в губы. – Я даже не знаю, где бы я был без тебя... Я тебя люблю. Хакс резко отстранился, уставился на Бена широко открытыми глазами, после чего сразу нахмурился, будто тот сказал что-то по-настоящему ужасное, и Бен ощутил, как в груди завертелся ужасающий, полный сожаления страх. Хакс оттолкнул его от себя, и Бен ощутил колющий жар на груди из-за синяков. – Хакс– Тот покачал головой – два резких рывка. – Ты. Мне нужно. Тебе нужно на работу. Он развернулся и быстро вышел из спальни, оставив Бена в одиночестве. Тот молча смотрел ему в спину. * Хакс ждал Бена в гостиной. Когда тот вышел через несколько мгновений, Хакс сразу же вышел из квартиры и направился к лифту. В молчании они дошли до машины. Хакс всегда был на два шага впереди. Держал между ними дистанцию. И по-настоящему отстранился от него, когда Бен сел на пассажирское сиденье. – Хакс– Тот покачал головой и едва заметно хмыкнул, что было единственной его реакцией на то, что он вообще его услышал. Дорога прошла в тишине. Когда они остановились у участка, Бен снова попытался заговорить с ним. – Хакс, я– – Выходи из машины. – Что? Щелкнули замки. Хакс не смотрел на него. Бен с ужасом заметил, как в глазах защипало. После сразу заболело внутри. Он вышел из машины. Хакс отъехал от него, повернул за угол и исчез. * Когда он вошёл в офис, абсолютно все развернулись в его сторону. Кто-то поставил его стол на место. – Господи, боже, Бен! – нарушила тишину Фазма и практически бросилась к нему. – Ты в порядке? Мы пытались– – Я знаю, Фазма, прости, – тихо ответил Бен. Ему было трудно думать о Фазме, когда Хакс. Что? Они что. Они теперь расстанутся? Это было бы так чертовски глупо. Но это не значило, что признаваться в любви спустя полтора месяца отношений было не принято, и это не значило, что Бен сблизился с ним намного сильнее, чем с кем-либо за всю свою жизнь, и это не значило, что всё это было не правильно. Тогда. Что произошло? Хакс не мог просто сделать то, что он сделал с Беном, а потом. А потом сбежать. Фазма похлопала его по груди, и Бен выплыл из своих мыслей, зашипел и попытался прикрыться, отбросив её руку. Фазма прищурилась. – Тебе больно– – Всё в порядке. Что было такого срочного? Фазма вернула его в действительность одним-единственным предложением. Бен не думал, что день мог стать ещё хуже, но это случилось. – Бен. Здесь люди из отдела внутренних расследований. – Что? – Они здесь все утро. Пытаются найти тебя. Они хотят допросить тебя и собирают всё, что есть у нас по делу Бэлла. Они провели почти все утро в офисе Шефа. – Так быстро? – слабо спросил Бен. Фазма покачала головой. – Таркин устроил сенсацию. Бэлл чертов отброс, и люди думают, что он виновен, и если он выйдет – сейчас он просто под залогом – его ждёт другой суд. Но если у нас не будет на него ничего кроме того ДНК, то, Бен, они снимут с него обвинения. Бен покачал головой. – Он чудовище. – Я знаю, Бен. Но. Тот волос, – она замолчала и прочистила горло. – Так это правда? – Как ты можешь вообще меня о таком спрашивать? – Так это правда, Бен? Тот сглотнул. Покачал головой. Фазма с облегчением вздохнула. – Если ничего нет, то они ничего не найдут. Иди. Шеф сказал отправить тебя к нему, как только ты приедешь. Бен пошёл к его кабинету. Люк вздохнул, когда Бен постучал. Он зашёл внутрь и сжал руки за спиной. – Вы. Хотели меня видеть. Шеф. Сэр. От обычного спокойствия и безмятежности Люка не осталось и следа. Его лицо было пустым, но Бен видел, как побелели его пальцы, лежащие на столе. – Детектив Соло, – начал он низким голосом, стараясь звучать спокойно. – Это агент Ли и агент Пинкертон. Они из отдела внутренних расследований. – Внутренних расследований, сэр? – переспросил он, стараясь говорить как можно более ровным голосом. Агент Ли, женщина-азиатка средних лет с завязанными в узел волосами и кошачьими очками, встала перед ним. Не стала протягивать ему руку. – Вы знаете, зачем мы здесь, детектив Соло. – Не знаю, – соврал Бен сквозь сжатые зубы. – Вы обвиняетесь в фальсификации доказательств по особо тяжкому преступлению. Это очень серьёзно. Агент Пинкертон и я здесь, чтобы расследовать это по заявлению мистера Таркина и мистера Бэлла. Эти обвинения. Очень. Серьёзны, – снова произнесла она. – И, поверьте мне, мы узнаем, есть ли у этих обвинений какие-либо обоснования. Бен почувствовал, как у него задрожали руки. – Да, мэм, – ответил он. – Вам будет предоставлен административный отпуск до завершения нашего расследования, – произнёс Пикертон со своего места. Он был мускулистым блондином, которые выглядел напрягающе спокойно. – Что? – Бен... – начал Люк. – Вы не можете этого сделать. – Успокойтесь, детектив Соло, – начала Ли. – Мы в середине расследования. Генерал– – Ваша команда с ним справится. Это не обсуждается, Соло. Вам предоставят оплачиваемый административный отпуск до конца расследования. Мы начнём с допроса. Оставьте своё оружие и значок и идёмте с нами. – Нет, пошли вы... – начал Бен. – Бен! – крикнул Люк. Бен застыл, потому что Люк никогда не кричал на него за всю его жизнь. Никогда. Люк вздохнул. – Я точно знаю, что заявление Таркина – абсолютная чушь, – уверенно начал он. – Если ты будешь сотрудничать с агентом Ли и агентом Пикертоном, то вернёшься на место через пару недель. Пожалуйста. Иди с ними. Бен тяжело сглотнул и кивнул. – Да, сэр. – Спасибо. Не смотря ни на кого, Бен снял с бедра служебное оружие и положил его на стол Люка. После – свой значок. Они повели его к помещение для допросов. Пинкертон сидел в углу и ел попкорн, который купил здесь же в автомате. Ли просматривала файлы, её спина была идеально прямой. – Вы двое правда собрались играть со мной в хорошего копа и плохого копа? Вы же понимаете, что я лучший следователь во всей стране? – Ваша деятельность в органах и правда впечатляет, – призналась Ли, повернувшись к нему. – Средний уровень раскрытия убийств в США составляет– – Около шестидесяти четырёх процентов, – устало закончил Бен. – Я знаю. – Данный департамент держался в рамках этих показателей, когда вы только стали детективом, после чего результаты выросли на пять процентов. В частности у вас уровень раскрываемости около восьмидесяти процентов, и подавляющее число дел заканчивается обвинительным приговором, что больше не только в вашем департаменте, но и во всех департаментах страны со схожими показателями. – Ага. Я знаю, – пожал плечами Бен. – Спасибо? – Очень впечатляюще, детектив Соло, – сказал Пинкертон с полным ртом попкорна. – Я бы даже сказал, что слишком. – Что вы имеете в виду? – скривился Бен. – Мы проверили данные по делу Бэлла. Вероятность того, что образец ДНК, найденный на месте преступления, был подложен, очень высока. Так как вы были ведущим следователем по этому делу, а также имели личные счёты с мистером Бэллом... – Ли замолчала. – Возможно, есть и другие дела, которые нам следует проверить. – Нет, – с отвращением выплюнул Бен. – Я ничего не подкладывал. Я хороший детектив, и я хорошо делаю свою работу. – Подозрительно хорошо, – усмехнулся Пинкертон. Бен закрыл рот и изо всех постарался не закричать. Они допрашивали его четыре часа. Заставили его пережить все подробности дела Бэлла. Начали затягивать нити в других делах. Когда Бен вернулся домой, стало лучше. Административный отпуск. Генерал всё ещё разгуливал по городу, а у Бена был административный отпуск. Сидя в такси, он вытащил телефон и написал Хаксу. Мы мджем поговорить пожалуйста скажи что думаешь. Когда прошли пятнадцать минут, а ответа не последовало, Бен добавил черт пожалуйста не молчи я не могу сейчас остаться один пожалуйста блять поговори со мной и сразу же отправил, не думая о том, насколько безумно и отчаянно он звучал. Хакс не ответил. Бен ввалился в свою квартиру, и его взгляд сразу же упал на бутылку скотча. Которая ждала его. Упакованная, словно подарок. Специально для него. И он открыл её.