Прикасайся к моему телу

— А-а! Вот они обе! — раздражённо процедил отец Алины, глядя на обнимающихся девушек. Тело розововолосой дрожало, она сжала запястье Сони и смотрела ей в глаза, не оборачиваясь на источник звуков. — Что, даже уже не поздороваешься со мной? — с насмешкой произнёс мужчина, но не получил никакого ответа. — В молчанку играть будешь? Ничего, я тебя разговорю. Евгений схватил дочь за плечо и буквально вырвал из объятий Сони, разворачивая к себе. Барабанщица всё ещё не отпускала руку рыжеволосой и умоляюще смотрела на брата. Мужчиной овладевала ярость. Он грубо взял Алину за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. По щеке девушки потекла слеза. — Боишься… — тихо протянул Евгений. — Правильно боишься, — он помолчал несколько секунд. — Пойдём поговорим. Алина отрицательно помотала головой, сильнее сжимая руку Сони. — Это было не предложение. Стало быть, выбора у тебя нет, — он посмотрел на сцепленные руки девушек. — Да отпусти ты её уже! — крикнул он, чем вызвал новую волну слёз дочери. — Кто дал тебе право на неё кричать?! — вставил слово Филипп. — Заткнись! — сквозь зубы процедил отец. — Всё, мне надоело. Мужчина резко дёрнул Алину и толкнул в сторону комнаты, не давая опомниться. Войдя за ней следом, он закрыл дверь на замок. Розововолосая стояла спиной к отцу, закрыв руками лицо, и тихо плакала. — Что ж ты меня позоришь? — прошипел Евгений и развернул девушку за плечи. Алина молчала, а мужчина продолжал свой монолог. — Ты где вообще такому научилась, а? Мы с матерью тебя нормально воспитывали. Я с кем разговариваю вообще? — он вновь больно поднял голову дочери за подбородок. — Какая же ты ущербная. Раздался звук звонкой пощёчины. Алина схватилась за горящую щёку и разочарованно взглянула на разъярённого отца. — Я выбью из тебя всю эту дурь! — крикнул он и ударил дочь по другой щеке. — И от Соньки этой твоей избавлюсь, жизни вам спокойной не будет, не надейтесь даже! — Закрой рот! — отчаянно крикнула Алина. — Что ты сказала?! — не менее громко ответил Евгений и уже замахивался на девушку, толкнув её на кровать. Вероятно, он оставил бы на её хрупком теле пару синяков, но тут в комнату ворвались Соня и Филипп, открывшие дверь ключом. Молодой человек подлетел к отцу со спины, не давая ему ударить сестру. — Отпусти меня! Нашёлся тут защитник! Пока Филипп держал мужчину, взволнованная Соня подняла плачущую Алину и вывела её из комнаты. Девушки на ватных ногах добрались до ванны. Дрожащая барабанщица тут же скатилась по стене, закрывая руками лицо. Соня в растерянности опустилась перед ней на колени и робко коснулась её плеча. Алина подняла на неё полные слёз глаза, одарив рыжеволосую холодным, полным боли взглядом. Та без слов обняла девушку, стараясь этим выразить свою максимальную поддержку. В это время Филипп старался максимально успокоить взбешённого отца. Тот был красным от злости и норовил избавиться от сдерживающих сил сына. — Успокойся! Я не дам тебе к ней даже приближаться! — А ты что, поддерживаешь это?! — мужчина зло посмотрел на молодого человека. — Да, я поддерживаю, — уже более спокойно ответил Филипп. — Я поддерживаю счастье своей сестры. Как ты не понимаешь, что она просто любит, и всё. Это какое-то преступление? — Да! Мне не нужна такая дочь! Молодой человек резко ослабил хватку и опустил голову. — Уходи. — Что ты сказал? — Уходи! И не возвращайся. Ни я, ни Алина тебя не рады будем видеть. Если ты пойдёшь сейчас к ней, я тебя побью, обещаю. И не посмотрю, что ты мой отец. — Идиот! — процедил мужчина и стремительно направился к выходу. Как только послышался громкий хлопок двери, молодой человек яростно ударил кулаком в стену, злясь на самого себя. Он чувствовал себя мерзко, потому что обещал сестре, что она не почувствует ничего этого. Получается, обманул. Горькие мысли поглотили парня, и он ударил стену ещё два раза настолько сильно, что на его кисти образовались большие кровоточащие раны. Филипп сорвался с места и быстрыми шагами направился в ванну, где обнаружил обнимающихся девушек. Он не стал нарушать тишину и молча опустился к ним. Вид плачущей и дрожащей сестры заставлял сердце участить ритм. Парень хотел её поддержать, но не знал, как это можно сделать. Впервые не знал. Все внутренности переворачивались от вида следов на щеках, оставленных властной рукой отца. — Прости меня, Алин, — тихо прошептал он и вышел, оставив их одних. Соня успокаивающе гладила барабанщицу по голове и что-то невнятно шептала ей на ухо. Розововолосая и в самом деле успокаивалась, казалось, от этих действий, но не могла избавиться от крупной дрожи, пронзающей тело. Она чувствовала, как Соня переживает за неё, и старалась держать себя в руках, хоть это и не слишком хорошо получалось. Барабанщица аккуратно подняла голову Софьи, лежащую на её плече, и, стараясь не показывать своих слёз, вовлекла её в поцелуй. Рыжеволосая почувствовала солоноватый вкус. — Сонь, оставь меня одну, — отстраняясь, попросила Алина. — Ну уж нет, я тебя один раз уже оставила в таком состоянии. — Сонь… — Я всё сказала! — твёрдо отчеканила рыжеволосая. — Ладно, — опустив голову, барабанщица покорно согласилась. — Пойдём, — поднимаясь, Соня протянула руку Алине, помогая ей встать. — Куда? — На кухню. Мы же собирались чай пить. Забыла? — Это было час назад, он остыл уже. — Тоже мне, проблема. Стараясь улыбаться, Соня крепко сжала ладонь розововолосой и потянула её на кухню. Барабанщица даже не заметила, как по щеке девушки скатилась одинокая слеза переживания.