Прикасайся к моему телу

Улицы Петербурга освещало мягкое свечение уличных фонарей. Февральский снег неспешно падал на дорогу и вечно спешащих людей. Соня, опустив голову, медленно шла домой и улыбалась. В её голове кружили уютные мысли обо всём подряд, вытесняющие всё плохое. Она уверенно нырнула в нужную арку и уже через пару минут вызывала лифт, ища ключи от квартиры. Дверцы покорно раскрылись перед девушкой, и она спустя мгновение уже проворачивала ключ в замочной скважине. Войдя в их с Алиной жилище, Соня хотела начать раздеваться, но до её слуха сквозь тишину комнат донеслись тихие всхлипы. Определив, что источник находится на кухне, рыжеволосая, не став даже разуваться, быстро прошагала туда. На кухонном диванчике, обняв колени, сидела Алина и что-то читала с экрана смартфона, практически беззвучно плача. Соня присела около розововолосой и обеспокоенно спросила: — Эй, что случилось? — она дотронулась до руки девушки. — Да я тут… — рвано начала та, — комментарии открыла… — Ты же сама себе обещала, что не будешь их читать. — Я думала, что нормально буду реагировать на всё это гомофобское говно, но фраза «оболью на концерте святой водой» дала вот такой результат. Софья засмеялась. — Святой водой? Серьёзно? — она залилась смехом ещё больше. — Могу для шоу сделать вид, что из меня выходит демон лесбиянства. Алина начала смеяться в ответ, но слёзы из её глаз потекли ещё сильнее, что не осталось без внимания Сони. — Так! — начала рыжеволосая, поднимаясь. — Поднимай свой зад и пошли гулять. — Ну Сонь… — Не-ет! Твои сопливые отговорки не сработают. Вставай и иди одеваться. — Ладно… Алина послушно понесла себя в спальню, где выбрала одежду потеплее и надела её на себя. Девушки вышли из подъезда и направились к той арке, в которую несколько минут назад вошла Соня. Алина уныло отставала от рыжеволосой на полшага, из-за чего та, закатив глаза, взяла её за руку. Алина немного пугливо посмотрела на скреплённые руки, но сжала пальцы ещё сильнее и прибавила шаг. Элегантные фонари по-прежнему освещали улицу, отражаясь в замёрзших водах Мойки. Старинные дома, выстроившись в строгие ряды, создавали мистически романтичную атмосферу. Лаконичный Петербург встречал пару девушек, принимая их смех в свои стены. Они остановились на одном из многочисленных мостов, вглядываясь в потрескавшееся стекло снизу. Соня рассказала очередную глупую шутку, и узкую улицу вновь наполнил звонкий смех. Всего за час ей удалось поднять барабанщице настроение. — Меня, конечно, очень греет твоя забота, Сонечка, но февральские морозы оказываются сильнее. — Замёрзла? — Да, — призналась барабанщица. Соня поднесла руки Алины к своему рту и обдала их горячим дыханием. Розововолосая, не отрываясь, смотрела на Софью, желая поймать её взгляд. Наконец, рыжая посмотрела на барабанщицу, встретившись с голубыми глазами. Алина обняла Соню и нежно накрыла её губы своими, не боясь осуждающих прохожих. — Пойдём домой? — Пойдём, конфетка. Девушки вновь скрепили руки и зашагали в обратном направлении. Лифт многоэтажки открыл свои двери, за которыми целовались Алина с Соней, трогая друг друга под уже расстёгнутыми куртками. Они нехотя оторвались от своего занятия и быстрыми шагами дошли до квартиры. Соня дрожащими руками попала в замочную скважину ключом и буквально втолкнула Алину внутрь, заходя следом и тут же прижимая её к стене. Барабанщица втянула Соню в жадный поцелуй и стянула с неё куртку, а затем сбросила с себя свою. Шнурки на грубых ботинках заставили их на минуту оторваться друг от друга. Когда с обувью было покончено, девушки вернулись к манящему занятию, толкая друг друга в сторону спальни. Алина толкнула партнёршу на кровать, тут же упав сверху. Она бы точно придавила девушку, если бы не приземлилась (вернее прикроватилась) на свои локти. Согнув ноги в коленях, Олешева села на бёдра Сони, разорвав поцелуй, и без слов сняла с себя толстовку, а затем отправила на пол и свитер рыжеволосой. Лавандовый бюст красиво подчёркивал грудь Сони, и барабанщица решила пока его не снимать, а вот обтягивающие чёрные джинсы показались ей лишними. Ловкими движениями под затуманенный взгляд лежащей Алина расстегнула нижний предмет гардероба и с посторонней помощью, пересев на кровать, сняла его с девушки. Оставив Соню в одном нижнем белье и радужных носочках, она вернулась к нежным губам. Алинины губы поочерёдно обхватывали губы Сони, ловя ответную реакцию, а язык изредка проникал в чужой рот. Барабанщица почувствовала руки девушки на своей талии и тут же по-обыденному мелко задрожала, расслабившись. Воспользовавшись моментом, Соня резко поднялась, положив Алину под себя. Рыжеволосая не разрывала поцелуй, она медленно проводила руками по телу Олешевой, получая в ответ едва уловимые стоны. Воздух заканчивался, и Соня отстранилась, занявшись джинсами барабанщицы. Быстро сняв их с неё, она провела ногтём указательного пальца по промежности девушки через тонкую ткань трусиков и хитровато улыбнулась, глядя ей в глаза. Соня сняла с себя бюстгальтер, оголив небольшую грудь, и демонстративно поглаживала чуть набухшие соски. Затем плавными движениями кистей девушка спустилась к сплошной ткани трусиков и сняла их с себя, зацепив и радужные носочки тоже. Оставшись полностью без одежды, она бесстыдно, стоя на коленях, поглаживала свою промежность, наблюдая за реакцией Алины. Та внимательно наблюдала, похотливо закусив нижнюю губу, и через несколько секунд не выдержала. Барабанщица жестом позвала Соню к себе. Рыжеволосая, чувствуя некое господство, аккуратно опустилась промежностью к рту Алины, стараясь не пережать ей дыхание. Розововолосая закрыла глаза и начала работать горячим проворным язычком, желая доставить девушке удовольствие. Соня слегка ёрзала в поисках ярких ощущений, чуть слышно постанывая. Не желая быстрого завершения, рыжеволосая освободила Алину от её занятия и поцеловала девушку, ощущая свой вкус на её губах. Спортивный топ барабанщицы скоро отправился к остальным вещам, а Соня уже изучала языком её соски, слегка покусывая их и тут же зализывая укусы. От таких манипуляций они краснели и набухали, а их хозяйка выгибалась в спине. Софья оставила на груди барабанщицы парочку багровых отметин и спускалась дорожкой мелких поцелуев к низу живота, задержавшись там чуть дольше, чем на других участках. Ноги Алины раздвинулись шире, но Соня вновь вернулась к губам девушки. Руки рыжеволосой почти невесомо поглаживали то, что скрывала ткань серых трусиков, а барабанщица всячески изгибалась, стараясь поймать больше ощущений. Достаточно измучив нижнюю, Соня отодвинула преграду и, придерживая её указательным пальцем, погладила набухший клитор средним. Оставшаяся на Алине вещь сильно сдерживала процесс, за что скоро отправилась на пол. Обе девушки довольно улыбнулись другу другу, и Соня, предварительно раздвинув барабанщице ноги, вернулась к своему занятию. Проворные пальчики активно играли с клитором, иногда проникая во влагалище, а губы заглушали вылетающие стоны. Сильно возбуждённой Алине не понадобилось много времени и уже через несколько минут по её телу прошёлся мощный разряд оргазма. Она без промедления поменялась с рыжеволосой местами и скользнула к её промежности, прильнув влажным языком к клитору. Три пальца барабанщицы скрылись внутри Сони и плавно двигались в ней, пока язык уделял внимание комочку с нервами. Рыжеволосая сладко постанывала, двигаясь навстречу действиям Алины. Ей понадобилось не более десяти минут, чтобы тоже дойти до пика наслаждения. Почувствовав активную пульсацию, Алина поднялась к губам девушки. На своей тонкой талии она вновь ощутила прикосновения и без сил опустилась на рыжеволосую. Та легко рассмеялась и обняла девушку. — Я тебя люблю, конфетка, — прошептала Соня.

***

Небольшой питерский клуб быстро заполнялся людьми, втекающими быстрым потоком в только что открывшиеся двери. Кто-то из них уже был навеселе и жаждал повышения градуса, кто-то ещё пока вполне трезво оценивал ситуацию. Люди желали скорейшего начала концерта, а музыканты пока не покидали уютной гримёрной. Группа готовилась к выходу на сцену, до которого оставалось чуть меньше сорока минут. Соня поправляла яркую помаду на губах, сосредоточившись на своём отражении, в то время как за её действиями через зеркало наблюдал один из гитаристов. Девушка поймала на себе изучающий взгляд и улыбнулась молодому человеку, получив ответную улыбку. — Какая-то ты сегодня сияющая, Сонечка, — начал Юра, — только нимба над головой не хватает. — Да ты погоди, это меня ещё святой водой не облили. Ох и засияю же тогда! Гримёрную наполнил всеобщий смех. — Мне вот интересно… — Соня задумчиво опустила голову, развернувшись к друзьям. — Что? Принёс ли кто с собой святую воду? — отшутилась Алина. Соня усмехнулась и направила взгляд на стоящий рядом стол. — Нет. Интересно, есть ли сегодня среди этой толпы человек, сливший ту фотку, — она закусила губу, вспоминая неприятное утро. Все пять человек, присутствующих в комнате, заметно напряглись и замешкались. Они находились в том же клубе, где была сделана фотография. — Ладно! — Соня резко подорвалась с места. — Это, в общем-то, неважно. Пойду посмотрю, сколько там людей. Девушка быстрыми шагами вышла из гримёрной, оставив за собой шлейф сладковатых духов. Алина через пару секунд отправилась за ней. Цветноволосые, стараясь быть незамеченными, изучали содержимое зала. Обе улыбались, радуясь большой толпе, и старались прильнуть ближе друг к другу. Несмотря на проживание вдвоём и постоянную близость, девушки любили вне дома чувствовать друг друга. Соня обняла Алину за талию и вновь ощутила знакомую дрожь. — Ты когда-нибудь перестанешь дрожать от моих прикосновений, как будто я через тебя ток пропускаю? — смеясь, поинтересовалась рыжеволосая. — Не дождёшься. Барабанщица повернула Софью за подбородок к себе и нежно коснулась её губ. — Пойдём, скоро выход, — Соня потянула Алину в сторону гримёрной. Девушки вернулись к ребятам, описывая ситуацию в зале. Оставшиеся в гримёрной расплылись в улыбках, завидев вернувшихся. — Сонечка, счастье моё, — приторно начал Юра, — ты бы снова помаду подправила. А тебе, Алинус, красная не подходит. По крайней мере, когда она так плешивенько лежит. Молодые люди засмеялись, а девушки, улыбаясь, уже приводили себя в порядок перед большим зеркалом. Концертное безумие подходило к концу. Возбуждённая Соня с лёгкой усмешкой села на край сцены, скрестив ноги в почти позу лотоса. — Ну что, — обратилась к толпе она, — кто тут хотел меня святой водой облить? Вот она я! — девушка театрально всплеснула руками, и зал залился хохотом и пьяными визгами. С первого ряда кто-то особо отличившийся плеснул на девушку водой, чем вызвал её звонкий смех. — Коко-ос! — рыжеволосая повернулась, окликнув парня. — Посмотри-ка, у меня нимб не появился? — Парень отрицательно помотал головой. — Значит, не святая вода была, нас хотели наебать. Люди смеялись, включая музыкантов, которые тоже подтянулись к Соне. Алина села рядом, положив голову на плечо рыжеволосой. С первых рядов послышались звуки умиления. Соня что-то шепнула барабанщице, что заставило её поднять голову и посмотреть девушке в глаза. Сомусева приобняла Алину и вовлекла её в поцелуй. Их второй концертный поцелуй. Толпа заревела, снимая всё на свои смартфоны, а для девушек как будто ничего этого не существовало. Наконец, они оторвались друг от друга, и Соня вновь заговорила: — А ведь это тот самый клуб, из которого в ваши новостные ленты полгода назад прилетела интересная фотография. Перед концертом я, стоя в гримёрной, подумала, будет ли сегодня здесь человек, который это сделал. Не знаю, слышит от меня сейчас или нет, но если слышит, то… — она опустила голову, подбирая слова. — Если слышит, то спасибо ему, — продолжила Алина, забрав у Сони микрофон. — Поступок, конечно, свинский, но если бы не этот распрекрасный человек, я бы в шкафу ещё ах как долго сидела. Спасибо, теперь мне абсолютно похую на ориентацию, — она сняла виртуальную шляпу, коротко поклонившись залу, после чего посмотрела на улыбающуюся рыжеволосую. — И я люблю тебя, Сонечка, — Девушки обнялись, слушая восхищённые звуки зрителей. Соня с Алиной выскользнули из клуба, обсуждая цвет волос одной из девочек, подошедшей за фоткой. — Бля, если она отметит нас в сторис, напишу и спрошу, кто её так ахуенно покрасил, — строила планы Алина. — А если не отметит, запишу сторис сама и всё равно попрошу рассказать. — И что, серьёзно пойдёшь красить волосы в серо-бурмалиновый с радужной полосой? — смеясь, уточнила Соня. — А почему нет? Никто же не запретит. — По факту. — Так, а мы куда вообще? Надо хоть такси вызвать, — опомнилась розововолосая, ища телефон, но тут же была остановлена Соней. — Не надо. — В смысле? — Пойдём пешком? Алина недоумённо посмотрела на рыжеволосую. — Ты что, мать, ёбнулась? Нам до дома, как до Китая через Мексику. — Ну давай хотя бы немного прогуляемся, — умоляюще просила Соня. — Ты что, целый концерт отпрыгала и совсем не устала? — Устала, но всё равно хочу походить. У мозга кислородное голодание! — придумала аргумент она. — Ладно, — закатив глаза, согласилась барабанщица. За увлекательными разговорами и громким смехом над шутками девушки не заметили, как оставили позади себя около четырёх километров. Но Алина больше не могла игнорировать усталость и почти упала на ближайшую лавку, заявив, что больше никуда не пойдёт. Соне ничего не оставалось, кроме как сесть рядом и вызвать такси. Через полчаса двери лифта многоэтажки распахнулись, выпуская девушек. Рыжеволосая держала в руках ключи от квартиры и уже нашла в связке нужный, когда Алина остановила её, потянув к лестнице. — Пойдём на крышу. — Так она же закрыта. — Не, я вчера слышала, как местная компания подростков замок сломала. — Подожди, а как же твоя вселенская усталость? Ты ещё полчаса назад еле пальчиком шевелила. — В такси отдохнула немного. Пойдём уже! Девушки быстро преодолели ещё три этажа, оказавшись на крыше. Их встретил свистящий, пронизывающий до костей ветер и освещённые улицы, виднеющиеся внизу. Потоки воздуха уже давно осушили поверхность, поэтому на неё можно было сесть, не боясь промокших штанов. Было достаточно холодно, но девушки всё равно опустились на свои рюкзаки, приблизившись к краю. Они молчали. Каждая думала о чём-то своём. Соня играла с пальцами на руке Алины и даже не замечала этого. Барабанщица сконцентрировалась на её движениях, отбросив все мысли. Наконец, Софья обратила внимание на свои действия и смутилась. — Прости, я, наверно, уже надоела постоянно тебя трогать. — Не надоела. Алина поймала на себе вопросительный взгляд и продолжила: — Ты не любишь дотрагиваться до людей, сама это когда-то говорила. А меня трогаешь. Часто и неосознанно. Это заставляет чувствовать себя особенной. Я не говорила, что замечаю твои касания, потому что боялась, что ты перестанешь это делать. А мне так нравится чувствовать твои руки на себе. Пожалуйста, прикасайся к моему телу, чтобы я чувствовала, что нужна тебе. Алина уловила слёзы в глазах улыбающейся Сони. Рыжеволосая провела холодными пальцами по оголённой шее барабанщицы, поднимаясь к щеке. Она приблизилась к её лицу и одарила мягкие губы своим горячим дыханием. Глаза девушек встретились и в унисон, как по команде, медленно закрылись. Их губы коснулись друг друга и нежно трепетали, подчёркивая сладость момента. Холодный ветер просачивался сквозь одежду, но им было тепло. Касания Сони заставляли Алину дрожать ещё сильнее, чем просто от холода, а Соня знала, что больше никто не почувствует её настолько нежных прикосновений.