***
Съемки уже несколько недель, по словам Джонса, проходили в местном парке. На входе Альфреда вместе с машиной чуть не унесли ненормальные фанаты. Он пережил это нашествие довольно стойко, в отличие от Брагинского, у которого кровь в жилах застыла. — Дикари, — возмутился Иван. — Вам надо снимать сюжеты для «В мире животных» здесь. — Я уже смирился с наличием таких фанатов. Не могу их винить в этом. Но было как-то, что ко мне в штаны залезть хотели… — Я не хочу это слышать вообще! — остановил поднятой рукой этот поток зашквара Брагинский. — Как скажешь, — усмехнулся Джонс, а Брагинский попытался спрятать наползавшую улыбку. Собственно, ничего необычного на съемочной площадке Брагинский для себя не выявил. Сплошная суматоха, куча всякой аппаратуры, жуткие охранники по периферии, у всех снующих туда-сюда людей в руках были бумажки со сценарием или же какая-нибудь еда. Иван не любил такое. Тишина и одиночество были его верными спутниками и всегда способствовали успеху. Когда они шли по площадке, с Альфредом все здоровались и то и дело скользили по Ивану заинтересованными взглядами, а тот напустил на себя абсолютно безразличный вид, и он не лицемерил. Его действительно никогда не интересовало то, что происходило в данной индустрии, да и сам процесс тоже. — Пойдем, к моему трейлеру, думаю, там тебе понравится, — Брагинский вопросительно приподнял бровь. — Там тихо. И нет людей. Джонс не переставал время от времени его удивлять. Проницательный парень, однако. — Да просто по твоей кислой мине видно, что тебе это не нравится, — весело засмеялся Альфред, а Брагинский презрительно сощурился. — Здравствуйте, Антонио! Это был довольно симпатичный молодой темноволосый мужчина с аккуратным загаром и глазами, отливающими зеленью. У него была приятная и искренняя улыбка, которая предрасполагала к себе. И будь Брагинский чуть старше, то он бы явно мог повздыхать над ним пару часов, когда захотел бы немножко побыть простым омегой. — Альфред, слава Марии, ты наконец-то появился вовремя! Да еще и не один! Неужели твой милый омега никак не отпускал тебя? — Антонио многозначительно подмигнул, а у Брагинского появилось такое выражение лица, как будто его вот-вот должно стошнить, но он старался держать себя в руках до последнего. Альфред зарумянился и как-то нервно засмеялся, глядя на то, как зеленеет Иван. — Не совсем, у нас просто общий проект в школе, и мы решили заниматься им здесь в перерывах. Иван, это режиссер сериала. Антонио Карьедо. — Приятно познакомиться, сэр, — Брагинский быстро пришел в себя и вежливо растянул губы в улыбке, а Антонио мягко пожал ему руку. — Надеюсь, тебе нравится наш сериал, — весело прощебетал он. — Безусловно. — Альфред, покажи ему, где у нас столы с закусками, и шуруй к костюмерам и визажистам, ладно? Мне надо бежать уже, — Антонио чуть взъерошил Джонсу шевелюру, словно младшему брату. — И Ал, — добавил он вдогонку. — Никаких непристойностей. Джонс закашлялся, а Иван так и продолжил улыбаться. Хорошо, что желудок у него был пустой. Нечем было блевать. — Не знал, что ты смотришь наш сериал, — вновь завел беседу Джонс уже по дороге к трейлеру. — Да делать мне больше нечего, — отмахнулся Брагинский, вернув привычный кисляк на лицо. — Но ты ведь… — смерил его удивленным взглядом Альфред. — Это называется «вежливая ложь». Учись, щенок, — Иван важно вздернул нос. — И сколько видов лжи ты применял по отношению ко мне? — заинтересованно спросил Джонс. — Честно? Ни одного. Я предпочитаю говорить в лицо людям, которые меня бесят, о том, что они меня бесят. — Уважаю твою честность по отношению ко мне, но до чего же ты токсичный. Иван на это лишь пожал плечами, в душе стараясь принять это за комплимент. Трейлер Джонса оказался довольно большим по сравнению с другими. На нем не было нарисовано ничего вопиющего, да и внутри был лишь стол, шкаф и мягкий диван. А еще он насквозь пропах одеколоном и естественным запахом Альфреда. Не то чтобы Ивану не нравились эти запахи… Скорее, его бесило то, что ему эти запахи нравились. Брагинский и сам старался ухаживать за своей гигиеной, здоровьем и внешностью, хоть у него и не всегда были возможности и средства, зато без фанатизма, как многие другие омеги. И еще один маленький плюс в копилочку Джонса: тот следил и ухаживал за собой. Собственно, было удивительно, если бы он этого не делал, он все-таки популярный актер и очень охочий до чужого внимания человек. Хотя, порой, Ивану казалось, что даже те, кто не знал Альфреда в лицо и не узнавал сразу, все равно обращали на него внимание. Что поделать, Брагинский был готов признать то, что Джонс и правда был очень привлекательным альфой. — Ты пока устраивайся, а я снимусь в паре сцен и принесу пожевать. Тебе сэндвичи или пиццу? — Джонс так и норовил поухаживать за Иваном. — Мне ничего не надо, — в своей колючей манере ответил Брагинский. — Тогда принесу и то, и то, — прыснул Джонс и вылетел из трейлера. А Иван одернул себя, когда понял, что улыбается. — Не о том думаешь, Брагинский, не о том.***
После отснятой сцены во время пятиминутного перерыва Джонс устало приземлился на свой стул, и ему тут же протянули бутылку воды. — Спасибо, — тускло улыбнулся он. — Эй, Ал, выглядишь отстойно, — рядом с ним присел его коллега, а по совместительству один из его самых близких друзей. Гилберт Байльшмидт на первый взгляд выглядел полным раздолбаем. По сути, он и был раздолбаем, но с потрясающим актерским талантом. Однако у него за душой было полно и положительных качеств. Рядом с ним чувствовался комфорт и некоторая братская защищенность, а еще он не давал и минуты покоя от своих хоть и глупых, но все же веселых шуточек. Они с Альфредом были чем-то похожи, поэтому и сдружились еще в самую первую минуту знакомства. — Так, не говори-не говори! Я сейчас угадаю, — Гилберт состроил забавную мину и принялся водить рукой над головой Альфреда, а тот искренне засмеялся. — Дело в омеге. — Да ты хренов колдун, — беззлобно усмехнулись по другую сторону от Ала. — Не верь ему, Ал, он просто видел, как ты пришел с каким-то парнем, а Антонио уже всем разворковал, что это твоя фифочка. А еще, говорят, что омеги — сплетники. Да у вас, альф, рот вообще не затыкается, — Гилберт на это забавно закатил глаза. — Неплохо смотритесь, кстати. Он выглядит душкой. Доминик Хедервари был одним из немногих друзей-омег Ала. Омега с очень твердым характером и воинственным духом привлекал к себе много внимания. Иногда Джонсу даже казалось, что Доминик мог смести со своего пути любого одним только взглядом. Альфред бы им даже заинтересовался, так как тот был отчасти в его вкусе, но Доминик уже состоял в отношениях. Он был, вроде как, парнем Гилберта, хотя, если честно, проще выучить китайский за неделю, чем разобраться в их страстях. И вообще Джонс к чужому омеге не посмел бы сунуться ни при каком раскладе, особенно, к возлюбленному своего друга. Тем более, сейчас у него появился в жизни один умопомрачительный объект. — Я тебя умоляю, — гаркнул в ответ Гилберт. — Он похож на самого Дьявола. Видно, приворожил нашего Альфреда. Эти омеги… Всю душу из тебя высосут, а ласки ты так и не получишь. — Да что ты говоришь? — Доминик размял кулак. — Я из тебя сейчас ее вытрясу, хочешь? Обещаю делать это ласковыми ударами. Они стали прожигать друг друга взглядами, и обычно в такие моменты Джонс старался исчезать с поля боя — а то еще под раздачу попадет, — но сейчас ему нужна была помощь. — Ребят, мне нужен совет. Те сразу же прекратили свою немую битву и обратили все свое внимание к Джонсу. — Мы с ним не вместе. И да, Гил прав, он тот еще демон. Ядовитый и, порой, очень жестокий, — Джонсу было неприятно говорить так об Иване, но понимал, что это было правдой. — Ха, бинго! — Но, отчего-то так хочется вызвать его искреннюю улыбку. И мне иногда кажется, что он лишь просто пытается спрятаться от всего, возможно, скрывается за масками. Порой, у него проскальзывают какие-то реальные положительные эмоции, и я так радуюсь этому, ведь он мне, вроде как, небезразличен. И я не прекращаю о нем думать. Он интересный, умный, и с ним бывает весело. Он — самый невероятный омега, которого я встречал. Я просто никак не могу найти подход к нему! Черт! К такому, как он, вообще вряд ли существует подход. Альфред разочарованно расплылся на своем стуле. — Слушай сюда, милый, — строго, словно папочка, начал Хедервари. — Не смей мне тут сдаваться, как какой-то слабый тюфяк. Возьми себя в руки. Если такой, как этот твой омега существует, значит, существует и подход к нему. И раз ты не сбежал от такого, как он, сразу же, то именно тебе суждено его найти. Хоть ты и самоубийца, но тебя запомнят, как отважного альфу, а не как того, кто еле унес свои штаны. — И знай, что любой человек, неважно, омега или альфа, любой человек растает от ласки и заботы, — добавил Гилберт, а Доминик смерил его долгим подозрительным взглядом, после чего отвернулся. Байльшмидт при этом тихо шепнул Джонсу: — Я же нашел к нему подход. Хоть пару раз чуть не помер. Но это того стоило. — Спасибо, ребята, — искренне поблагодарил их Ал и ретировался как можно быстрее, предчувствуя новый виток выяснения их отношений. Затем он уже из-за декора наблюдал за тем, как Гилберт целовал запястье Доминика и шептал ему что-то на ухо. Тот хоть и делал сначала безучастный вид, но затем в какой-то момент заметно покраснел и положил голову на плечо к Гилберту. Ну, раз уж Гил действительно нашел подход к такому боевому омеге, как Доминик, то и Ал сможет как-то растопить сердце Ивана, который с каждым днем начинал нравиться все сильнее. Наверное.***
Альфред не соврал насчет того, что притащит все. Принесенной им еды хватило бы на целый отряд. Брагинский хоть сначала отнекивался, но Джонс надавил на его гордость: «а я думал, что ты не из тех омег, которые стесняются взять крошку в рот при альфе». После чего Иван стал есть с ним. Некоторые вещи, кстати, показались Джонсу странными. Например, что те сэндвичи, которые были в единственном экземпляре, Брагинский настоятельно предлагал честно делить. Хотя Альфред, собственно, и не обратил внимания на то, что они были разными. Еще Иван съедал все, что Джонс ему клал в тарелку (сам при этом не брал), и даже крошек не оставлял. Альфреду нравилось, когда у омеги был хороший аппетит, но… Хотя потом он отогнал от себя обдумывание этих странных наблюдений, ссылаясь на то, что у Брагинского могли быть свои привычки. Час перерыва Джонса подходил к концу, и им пришлось закончить, но они много чего успели сделать. — Слушай, Иван, у нас так круто все получается, я аж кайфую, — после разговора с друзьями и хорошего перекуса Альфред заметно осмелел, да и настроение как-то само собой улучшилось. — Смотри не перевозбудись, — Иван стал собираться — на сегодня они с Альфредом выполнили запланированное, и оставаться на дольше здесь не имело смысла. — Ты как никто заслуживаешь место в Гарварде. Брагинский закатил глаза, но было видно, что он польщен. — Я и без тебя это знаю. Кстати, на следующей неделе мы не будем заниматься. Джонс дожевывал кусок пиццы и с набитым ртом спросил: — Почему? — Потому что, — коротко, но нисколько не ясно, ответил Брагинский. — Что-то случилось? — Альфред выглядел взволнованным, и это слегка взбесило Ивана. Он терпеть не мог, когда кто-то лез в его личные дела. Хотя, собственно, чего он ожидал от любопытного через край Джонса. — Джонс, до чего же ты назойливый засранец. Я — омега, — четко выговорил он, надеясь на то, что не надо будет уточнять. — А то я прям не заметил, — отозвался тот, явно не поняв намек. Иван показательно хлопнул себя по лбу, а Альфред обиженно надулся — снова он самый глупый. — Ладно, я возложил на тебя слишком много надежд, забыв о том, что ты непроходимо тупой альфа и рос ты в пещере. Кажется, Джонса это задело, и он собрался начинать словесную перепалку. — У меня будет течка, Джонс, надеюсь, что такое «течка» тебе объяснять не надо? — на скулах у Ивана выступил легкий румянец. В глазах Альфреда отобразилось полное понимание, и он захлопнул рот, немного потупившись. — И как я должен был это понять по твоим суперским намекам? — Я думал, что альфы чувствуют… такое, ведь у вас это заложено в программе — ощущать по изменению запаха, к примеру. Но опять же, я вспомнил о твоей безоговорочной тупости. — Может, хватит? Скажи ты все, как есть, без излишков и унижений, мы бы уже закончили этот разговор. — Мы закончили, — твердо сказал Брагинский и направился к выходу, но чужая крепкая рука, мягко взявшая его запястье, остановила его. Иван нетерпеливо развернулся и наткнулся на уверенный, с лихорадочным блеском взгляд. — У меня на следующей неделе гон, а может, и раньше, — протараторил Джонс. — Поздравляю. Зачем мне эта информация? — в своей манере высказался Брагинский. Альфред облизнул пересохшие губы и продолжил. — Мы могли бы… — Не могли бы, — прервал его Иван, сразу догадавшись, о чем пойдет речь. Ему резко стало неприятно находиться здесь. — Почему нет? Нам было бы… легче пережить это вместе. Да и не такое уж совпадение, когда у альфы и омеги в одно и то же время начинаются течка и гон, — от Джонса не веяло той самой липкой настырностью, а в глазах не сиял маниакальный блеск, и он, казалось, действительно верил в то, что говорил. — Ты почти взрослый человек, уже даже зарабатываешь самостоятельно, а все еще веришь в дедулины сказки? Ты действительно дурачок? Или тебе так нравится мысль о том, чтобы уложить меня в постель и потешить свое эго? Брагинский явно был очень зол, а Альфред опешил. Он не ждал согласия, но и определенно не прятал за своим предложением такую откровенную мерзость. — Ты не так меня понял, Иван, — он хотел оправдать свое честное имя, но Брагинского было уже не остановить. — Я тебя прекрасно понял. Или ты надеялся на то, что я поступлю столь необдуманно накануне своей течки и лягу под первого встречного? Я не тот омега… Я могу контролировать себя, потому что не даю гормональным всплескам, которые так романтично обозвали «чувствами», затуманить свою голову. Все это лишь иллюзии и инстинкты. И не мои проблемы, если ты себе придумал какие-то чувства для того, чтобы прикрыть свое желание мне присунуть. — Это не так, — стоял на своем Альфред, сжав запястье Брагинского сильнее. — Глупость сморозил, признаю. Я и надеяться не смел, что ты согласишься, но я не способен на такое откровенное дерьмо, о котором ты говоришь сейчас. Ты мне правда нравишься. — Этого просто не может быть. Морочь голову любому другому омеге из той толпы, которая выстраивается к твоей постели. Меня не трогай, Джонс. Ивана несколько напугал тот взгляд, которым его буравил Джонс. Из милого мальчика аки веселого дурочка он мгновенно преобразился в рассвирепевшего альфу-самца — такие обвинения очень задели его гордость. Одно его присутствие давило, и любой другой омега стушевался бы под таким напором. Но не Иван. Он был не из слабых и выдержал давление. — Отпусти меня, — голос предательски сел, но Брагинский не поддался панике, а спокойно продолжил: — Ты причиняешь мне боль. Осознание проскользнуло в голубизне глаз Альфреда, и он сразу отпустил руку Ивана. — Прости, я не хотел… — А все равно сделал. Твои действия определенно не сходятся с твоими желаниями. Вот она вся суть этого романтизированного «ты мне нравишься». Этой любви, — Иван буквально выплюнул это слово, — просто не существует. Мы все делаем под воздействием гормонов. А инстинкты сводят альф и омег с ума, заставляя их трахаться безудержно и плодиться без контроля. — Ты думаешь, что ты знаешь все ответы на такие тонкие вопросы. Заставляешь себя думать о том, что все подчиняется инстинктам. Ты отчасти прав. Но я не хочу контролировать свои чувства, потому что ты действительно мне нравишься. И да, я желаю тебя, но не только в сексуальном плане. Я хочу прикасаться к тебе, держать за руку, хочу, чтобы ты ложился ко мне на плечо, а я шептал бы тебе какую-нибудь чепуху, хочу спорить с тобой до усрачки по поводу совершенной глупости, а потом безудержно целоваться. Когда я думаю о таких пустяках, то это вызывает во мне искреннюю радость. Потому что ты мне небезразличен! Буквально на миг лицо Ивана как-то смягчилось, а его сердце сначала пропустило удар и следом тихо заныло в груди, и Джонсу показалось, что вот, он достучался, затронул ту самую человечность в Брагинском, но это было лишь наваждением. Через секунду взгляд Брагинского похолодел, а на его лице отобразилась гримаса презрения. — Ты думаешь, что я настолько глуп и готов верить во всю эту несусветную чушь, а потом броситься в твои объятия? Не парь мне мозги: тебе, как и многим другим альфам, просто нужен секс. Как ты сказал? «Чтобы было легче пережить». Ты просто будешь наслаждаться тем, что омега, которому ты безынтересен, отдался тебе, великолепному и всенародному любимцу Альфреду Джонсу. — Не начинай свой гордый фарс про это безразличие. Живя в постоянном контроле и отрицая обыкновенные потребности в ласке и заботе, в банальной человечности, так и останешься одиноким, каким сейчас и являешься. Внезапно ему прилетела пощечина, и Альфред аж отступил на шаг. — По крайней мере, находясь в одиночестве, я сам себя не разочарую никогда, — у Ивана предательски сорвался голос, а перед глазами комната уже начинала плыть. — А ты можешь и дальше продолжать тешить свое самодовольство моими воображаемыми чувствами к тебе. Ты мне омерзителен! Иван больше не хотел продолжать этот кошмарный разговор, поэтому выбежал из трейлера, пытаясь всеми силами отгородиться от выкриков своего имени из-за спины. — Блять! — в сердцах выкрикнул Альфред в трейлере и со всей силы ударил кулаком по столу — тот аж слегка скрипнул и надломился. — Почему ты такой… Чертов Брагинский! Он устало рухнул на диван и спрятал лицо в ладонях. — Какой же я идиот, как я мог такое ему сказать… О чем я, блять, вообще думал? Ах да, я не думал, — грустно усмехнулся он самому себе. — Ал, ты в порядке, мы с Гилом видели того омегу… Ал? — судя по голосу Доминика, тот был крайне обеспокоен состоянием Джонса. Но вот только Альфред сейчас не хотел говорить ни с кем. В данный момент он ненавидел всё и вся, а особенно, себя. — Ник, оставь меня, пожалуйста. Просто уйди. Мне надо успокоиться и подумать. — Через тернии к звездам, Ал, ты справишься. Просто будь собой и дай ему время. С этими словами Доминик исчез из проема и прикрыл дверь. Если бы все было так просто.