Pov. Гарри.
Гарри всё ещё ощущает слабость и головокружение, когда долго находится в вертикальном положении. Но старается изо всех сил использовать отведённое на встречи с Джеймсом время в полной мере, тщательно скрывая свою усталость. Кто знает, сколько еще Тёмный лорд будет со снисхождением относиться к жертве неудавшегося покушения? Впрочем, от леди Нарциссы абсолютно невозможно ничего скрыть. Он однозначно в этом убедился и смирился, что она строго контролирует его состояние, определяя по каким-то своим критериям, когда Гарри уже выдохся, но продолжает вертеться в детской из чистого упрямства. Ей обо всем стабильно докладывают заглядывающие к детям няньки и вездесущие домовики. Леди Нарцисса называет свое внезапное участие в их с Джеймсом судьбе «долгом жизни» за спасение сестры и племянницы. Сам он, однако, не считает, что сделал что-то выдающееся, достойное особой благодарности. Риск по неопытности погубить обе жизни был слишком велик. От неё же Гарри узнает, что Малфои и Лестрейнджи — родственники, а потому, оказывается, что целых пять человек считают себя обязанными ему. Странно, учитывая, что все они ненавидят магглов. Отравление «дарит» ему две недели щадящего постельного режима. Поминутно ворчащий Снейп отпаивает его травянными микстурами собственного производства, а маячащий с утра до ночи перед глазами Рабастан, кажется, окончательно превращается в заботливую сиделку. В их компании Гарри чувствует себя весьма неуютно, отдавая предпочтение тишине и возможности побыть одному. Потому иногда специально делает вид, что крепко спит, чтобы его хоть ненадолго оставили в покое. Ему хочется подумать об истинном положении своих дел и свалившихся снегом на голову проблемах. Откровенно говоря, Гарри магов совсем не понимает и, что неудивительно, побаивается. Он прекрасно помнит злополучный день, когда трое человек в темных мантиях ворвались в их дом поздно вечером, с твердым намерением убить его сына и, как оказалось в последствии, жену. Было страшно. Страшно настолько, что Гарри, непривыкший к подобным вещам, просто врос в землю перед колыбелью в осознании, что помешать он им никак не сможет. Одними кулаками их не побить. Лили мало рассказывала ему о магическом мире, но обещала, что покончит со своими внезапными исчезновениями. Просила совсем чуть-чуть подождать. И они, наконец-то, будут жить счастливо и в полной безопасности, подальше от тех, кто, по неизвестным для него причинам, преследует их семью. Гарри до сих пор понятия не имеет за что её убили, а просить пролить свет на причину не рискнет даже у Снейпа. Пусть он и относился к нему лояльно себе во вред. Они называют это Круцио. Боль от магии сравнить хоть с чем-то знакомым не получается. Ему тогда казалось, что она никогда не прекратится, и он просто сойдет с ума. Дальше — внезапный плен, сырая с затхлым воздухом камера, вырезанное на животе слово и человек, каждый раз ввергающий его в недоумение, а еще чаще в шок. Темный лорд пугает и интригует его одновременно, прежде всего своим необычным цветом глаз — темно-красным, даже скорее вишневым и, в редкие моменты, ярко-алым. Ему кажется, что он смотрит прямо в душу, а может, прозвучит, как фантастический бред, даже читает мысли. Хотя некоторые маги действительно умеют это делать, если хотят. Темный лорд, словно король в своем маленьком королевстве, но с претензией на большее. Гораздо большее. Амбиции этого загадочного человека распространяются на весь мир, а ему, к сожалению, не повезло оказаться в рядах тех, кого он считает своими врагами. Жалкий маггл. Гарри и сам не знает, почему слова так его задели. Последовавшее ехидное обращение было скорее защитной реакцией, нежели желанием показать, что он тоже может дать отпор. Не в его положении связанного по рукам и ногам храбриться. Гарри давно бы сбежал, исчез вместе с Джеймсом из Британии, но он был заложником обстоятельств, не оставлявших ему, собственно говоря, выбора. Шаг влево, шаг вправо — и Темный лорд убьёт сына, не раздумывая. А может и не убьёт? Его-то он почему-то спас? Впрочем, все просто. Гарри должен помочь ему получить желаемую власть… Только как? Из-за долгого восстановления Рождество подкрадывается незаметно, и он не знает, каким чудом Снейп и Лестрейндж получают для него разрешение посетить магический Лондон. Пусть и в обязательном сопровождении одного из них. Бежать бессмысленно — незнакомое место, люди, а все его познания сводятся исключительно к историческим данным, вычитанным в книгах. Едва ли кто-то вместо приветствия спросит у Гарри дату создания Хогвартса. Лили тоже не спешила просвещать его касательно своего мира, все откладывая на зримое будущее. Единственными, кого она ему представила, были ее родители, а также три школьных друга — Сириус Блэк, Римус Люпин и Питер Петтигрю. Приятные парни, встретившие его весьма неплохо, хотя сейчас он в этом не был уверен, учитывая, что последний предал их всех. Гарри отчетливо уяснил, что магам доверять нельзя. Категорически нельзя. Его внешность меняют каким-то жутко воняющим зельем — еще и тошнотным на вкус — и выдают целый список инструкций, которые просто не укладываются в голове, а в следствии, попросту забываются. Будет импровизировать на ходу. От привычного облика Рабастана, вызвавшегося в сопровождающие, неискаженным остается лишь голос. Вполне достаточно, учитывая, что зрение у Гарри, даже с очками, весьма посредственное. Перемещаться с помощью камина и летучего порошка до того жутко, что он малодушно подумывает отказаться от прогулки. Право слово, почему маги не пользуются автобусами? Леди Нарцисса, посмеиваясь, подсказывает, как ему правильно действовать, чтобы не оказаться не там, где нужно. «Ну, была не была!» — Гарри шагает прямиком в зеленое пламя в надежде, что по ту сторону его встретит Рабастан, а не незнакомые маги. — Значит, это и есть магический Лондон? — он весьма поражен открывшемся видом. Люди в длинных мантиях, а некоторые до кучи в чудных островерхих шляпах, оживающие вещи за прилавками магазинов, котлы с таинственным булькающим варевом, светящиеся огоньки, которые не требуют электричества и проводов. В целом, так похоже на его мир и в то же время все совсем иначе. Вывески, мимо которых они проходят, обозначенны чудными названиями — «Дырявый котел», «Все для квиддича», «Волшебное оборудование для умников». По ту сторону широкой улицы находится издательский дом «Обскур», лавка Олливандера и магазин котлов. Любопытство останавливает его у каждой витрины, но больше всего привлекает лавка с питомцами. Гарри с немым восторгом вглядывается в песочные часы, которые обвивает живой маленький дракончик. Крохотная белая мордочка с умными желтыми глазами, мелькающим раздвоенным языком и рожками наблюдает за тем, как он водит пальцем по стеклу и в какой-то момент пытается поймать его когтистой лапой. Сердце учащенно заходится в груди. Гарри точно знает, что купит этого малыша. Раздобыть бы деньги. — Если ты так будешь удивляться всему, то тебе даже маскирующие чары не помогут! — Нужно было сделать меня афроамериканцем или азиатом. — Здесь подобным никого не удивишь. — Зато все воспринимали бы меня, как иностранного туриста. Мне нужен банк, Рабастан. — Гринготтс? Вряд ли ты сможешь снять там деньги, учитывая свое…происхождение. — Лили говорила, что главное подтвердить свою личность и факт нашего с ней брака. Я являюсь отцом Джеймса, а значит, тоже занесен в какое-то там дерево. — Я не знал, что Эвансы такие магглолюбы, — искренне удивляется Рабастан. — Родовое дерево и маггл… додумались же. — Видимо я им нравился. — Ладно, пойдем в банк. Банковское здание существенно отличается от общего архитектурного стиля своей высотой и белыми колонами, украсившими вход. Возле двери, под начищенной до блеска бронзовой табличкой стоит… гоблин. Настоящий гоблин! Наверное, он выглядит настолько обескураженно, что Рабастан, заметив пришибленное выражение его лица, едва сдерживает смех. — Да, работники банка — гоблины. Внутри помещение выглядит настолько изумительно богато, что Гарри чувствует себя неуместным среди всей этой роскоши. Кованные люстры, выложенный мрамором пол, фигурные колонны и высокие своды — словно в королевский музей попал. Перед ним расккинулась длинная вереница покрытых лаком стоек для регистрации, по обратную сторону которых сидели гоблины в классической униформе. Прямо, как у людей. Рабастан проводит его в самый конец ряда, подальше от любопытных глаз. — Добрый день. Гоблин с длинными острыми ушами и крючковатым носом неохотно отрывается от изучения бумаг и переводит хмурый взгляд на Гарри. — Чем могу помочь? — Мне нужно снять деньги со счета. Однако, видите ли, я… — Маггл, — договаривают за него. — Вы состоите в родстве с волшебниками? — Моя жена была волшебницей. — Ее имя? — Лили Эванс. — Ваше? — спрашивает гоблин, печатая что-то на бланке. Он отвечает тихо, чтобы никто, кроме сотрудника банка не услышал: — Гарри Поттер. — Кольцо? Он кладёт на тёмную лакированную поверхность красивый перстень с овальным зелёным камнем — подарок отца Лили на свадьбу. На нём был высечен их фамильный герб, подтверждающий принадлежность носителя к роду. Гарри никогда им не пользовался. Мистер Эванс утверждал, что с помощью него он сможет видеться с Джеймсом в магическом мире, когда тот пойдёт в школу. — Одну минуточку. Он заинтересованно наблюдает, как кольцо помещают в странную каменную шкатулку с лупой, излучающую приглушенный белый свет. Чудеса, да и только. — Какую сумму вы желаете снять, мистер Поттер? В галеонах, сиклях, кнатах? Решайте быстрее, время — деньги. — Простите, но я ничего не знаю о магической валюте, — и заслуживает колкий взгляд. Лицо гоблина становится еще более хмурым, чем раньше, а черный отросший коготь недовольно постукивает по деревянной стойке. Гарри виновато пожимает плечами и мысленно призывает Рабастана, который занят непонятно чем и совсем не смотрит в его сторону. — Для чего вам нужны деньги, мистер Поттер? — Подарки для сына и… друзей. Гоблин понятливо кивает и отдает распоряжение какому-то мелкому созданию в смешной шапке принести указанную в бланке сумму денег из хранилища. Посыльный прытью мчится по поручению и возвращается спустя минут десять, протягивая внушительный коричневый мешочек, который ощутимо отягощает руку. — Думаю, столько будет достаточно. — Премного благодарен вам за помощь. Гоблин окидывает его заинтересованным взглядом, и Гарри точно уверен, что морщинистое лицо приобретает более добродушное выражение. — В дальнейшем постарайтесь заранее решить, сколько денег вам нужно. И возьмите ключ от хранилища. С ним вам не придётся каждый раз проходить процедуру подтверждения. — Я понял. Спасибо еще раз. — Всего хорошего, мистер Поттер. — Как ты это сделал? — первое, что спрашивает удивленный Рабастан, когда Гарри подходит к нему, прикидывая, куда же ему спрятать деньги. В карман мешочек не влезет, а в руках нести его недальновидно. В наличии воришек в магическом мире не приходится сомневаться. — Что именно? — Он пожелал тебе всего хорошего! Мордред, да гоблины тебя скорее проклянут, чем скажут нечто подобное! — Эм… Простая вежливость? Рабастан мотает головой и направляется в сторону выхода, попутно что-то бормоча себе под нос. Странный он какой-то. Магов, желающих прикупить подарки к Рождеству, становится еще больше, и Гарри ощущает легкое беспокойство, находясь в большой, шумной толпе. Ни одного знакомого лица. Рабастан напряженно всматривается в мимо проходящих людей и внезапно срывается с места, на ходу бросив: — Подожди здесь, мне нужно переговорить кое с кем. Он провожает его недоумевающим взглядом, а потом решает, что если по-быстрому сбегает в магазин, где продается дракончик ничего не случится. Кто знает, сколько ему придется ждать. В лавке «Волшебный зверинец» удивительно пусто. Только владелец копошится за прилавком, пересчитывая картонные коробки, да перекрикиваются животные, потревоженные его приходом. — Простите, мистер, а сколько стоит вон тот дракон? — Вот этот? — уточняет он, аккуратно приподымая песочные часы. — Да. — Пятнадцать галеонов. Это опаловоглазый антипод. Такие обитают в Новой Зеландии, и очень редко их можно встретить в Австралии. — А почему он сидит на песочных часах? — Это его сокровище. — А… а почему драконы такие маленькие? Они ведь должны быть большими и летать? — пожилой владелец насмешливо фыркает, когда Гарри задает свой вопрос, и становится очевидно, что он по незнанию сморозил глупость. — Большие, молодой человек, живут в заповедниках, а эти… Часть умирает еще малышами, часть гибнет из-за неосторожности магглов, которые принимают их яйца за камни, а некоторые, как он например, становятся жертвами браконьеров. Их запирают в небольших магических ящиках, чтобы они не росли, а потом продают в лавки, как забаву для детей. — Это очень жестоко. — Согласен, но маги не жалуют волшебных существ. Вот вымрут они — тогда мы увидим драконов только на картинках в книжках. — Я возьму его. Пока владелец отсчитывает нужную сумму из протянутых монет, дракончик перекочевывает ему в руку, крепко обхватывая лапами большой палец. Желтые глаза, не моргая, смотрят на него, и Гарри невольно улыбается. Такой же маленький и беззащитный, как и Джеймс. — Гляди, ты ему понравился. Обычно этот стервец кусается и никого к себе не подпускает. Значит так: корми сырым мясом четыре раза в день, молока не давай и обязательно храни его сокровище. — Хорошо, — он забирает сдачу и потертые часы с прилавка. — Спасибо. — Счастливого Рождества. — И вам. Дракончик заползает ему под куртку и удобно сворачивается на груди, чтобы согреться. Мороз после тепла щиплет щеки, и Гарри, не желая мерзнуть на одном месте, решает посетить остальные магазины. Посмотреть лично, что там продается. Первой на его пути попадается кондитерская Фортескью, к которой выстроилась небольшая очередь. Из лавки доносится умопомрачительный аромат сладостей, и он, не раздумывая, покупает любимое с детства имбирное печенье, которое две девушки упаковывают в фирменный бумажный пакет и желают ему приятно провести праздники. С каждым магазином свертков в руках становится больше, однако, он так и не купил подарок для Темного лорда. Не то, чтобы кто-то заставлял его, но в семье Поттеров было принято на Рождество поздравлять всех знакомых и родственников. Все же, он обязан ему за спасение жизни. — Вот ты где! Я же просил не отходить от меня ни на шаг! — запыхавшийся Рабастан, с трудом протискивается к нему сквозь гомонящий людской поток. — Я уже думал, что ты потерялся. Или вообще сбежал. С тех пор, как Гарри помог родиться его племяннице, он неожиданно стал относиться к нему гораздо лучше, как-то по-дружески. Временами они обменивались рассказами о своих мирах, пару раз играли в шахматы и даже гуляли по парку с одобрения Снейпа. — Прости, я увлекся. — Ты решил скупить все, что глаза видят? — Рабастан скептически окидывает взглядом его покупки, которые едва помещаются в руках. Это он еще дракончика не видел. — Нет, это подарки к Рождеству. Скажи лучше, что можно подарить вашему лорду? — Рискнешь сделать подобное, и он тебя убьет на месте. — У него был шанс отправить меня на тот свет, но он им не воспользовался. — Поттер, думай головой, что ты говоришь. Себя не жалко, так хоть меня пожалей. Что это ты мне тычешь? — Ты вечно простуду ловишь. На лице Рабастана отображается полный спектр эмоций от недоумения до смущения. Он комкает в руках зеленый в желтую полоску шарф и выдает хриплое: — Спасибо. Уровень неловкости между ними растет, как на дрожжах, и достигает своего апофеоза с фразой: — Что тебе… — Книгу. Любую. Только ради всего святого не научную. Рабастан коротко кивает, и они договариваются встретиться через двадцать минут на том же самом месте. Его внимание привлекает лавка древностей, которую Гарри все-таки решает посетить, несмотря на ее мрачный отталкивающий вид. Внутри пахнет пылью и старым деревом. Однако, весь товар начищен до блеска и по одному спрятан под стеклянными колпаками. — Что вам угодно, мистер? — голос женщины, лицо которой скрыто за вуалью, до жути скрипучий. Он совершенно не заметил, когда она подошла. — Если бы я сам знал… — Возможно, я смогу подсказать, если вы скажете, что именно вы ищете? — Подарок для очень странного человека, — словно наваждение перед глазами всплывает лицо Темного лорда. — Друг? Родственник? Жена? Любовница или любовник? — на последнем Гарри невольно краснеет. Ей-богу, как маленький. — Просто знакомый, который то хочет меня убить, то спасает. — Какая противоречивость… взгляните вот на это. — Красиво, — он завороженно вглядывается в предложенное украшение, переливающееся под светом наведенной лампы. — Но я не знаю понравится ли оно ему… А колдовство на нем не опасное? — Нет, не опасное. Оно всего лишь помогает своему обладателя разобраться в чувствах, которые он испытывает к окружающим людям. — Любовных? — с сомнением интересуется Гарри, представляя реакцию Темного лорда на подарок. Интересно, а он любит хоть кого-нибудь? Что-то подсказывает ему, что нет. Но ведь в предположениях можно и ошибаться? — Не только. — Я… возьму его. Рабастан немного запаздывает. Гарри успевает ощутимо замерзнуть и поболтать с дракончиком, когда он появляется из-за поворота и, не сказав ни слова, сует ему в руки «Сказки Барда Бидля». На искреннюю благодарность с его стороны высокомерно фыркает и отворачивается, стараясь не показывать свое смущение. Назад они возвращаются позже положенного, но, похоже, наказания для них сегодня не предвидится. В кармане лежит заветный сверток, который он до позднего вечера так и не решается отдать Темному лорду.***
Pov. Рабастан
На рождественский ужин Поттер идти отказывается, ссылаясь на усталость и свой статус пленника, которому как-то не пристало сидеть за общим столом с Пожирателями. Впрочем, это не мешает ему вручить подарки Нарциссе и малышу Драко, а Рабастан соглашается передать несколько завязанных лентами коробок Беллатрисе и Дельфи. Он тоже не испытывает восторга от собравшейся за столом компании, но проигнорировать приглашение Малфоев не может — как-никак родня. О чем в последствии неизбежно жалеет. Нет моральных сил слушать пьяные тосты и пошлые перешучивания Гойла с Эйвери. Рабастан с большим удовольствием скоротал бы время за беседой с Поттером. Жаль, что Темный лорд больше не присутствует за трапезой. Еще несколько лет назад за подобные вольности и отсутствие манер можно было схлопотать Круцио и отправиться в самый грязный закоулок Лютного переулка добывать сведения у бездомных. — Вы только посмотрите, что это у тебя, Лестрейндж? — Совсем с глазами плохо, Эйвери? Это шарф, — Рабастан окидывает его холодным взглядом, откладывая приборы в сторону. Аппетит напрочь исчезает, когда он замечает на губах Уолдена слащавую ухмылку. — Хм, хорошее плетение, отменные согревающие чары. Я видела такой в «Твилфитт и Таттинг» — стоит, как дорогущая мантия! Где ты его взял? — Алекта, сидевшая рядом с ним, бесцеремонно щупает шарф и пытается уткнуться в него носом. Именно пытается, потому что он резко отодвигает стул, и она едва ли не знакомит самую выпирающую часть своего лица со столом. — Это подарок. — От тайной поклонницы? — От маггла. В гостиной воцаряется тишина. И даже о чем-то увлеченно разговаривающие Нотт и Яксли на другом конце стола замолкают. Неловкость ситуации скрадывает разве что Нарцисса, которая невозмутимо продолжает есть свою запеченную с овощами рыбу, словно ничего удивительного в сказанном им нет. — С чего бы ему делать тебе подарок? — Сказал, что я часто болею. — Ну и ну, кое-кто сентиментальный уже поплыл, — однако, смех Долохова никто не поддерживает. Беллатриса одаривает его яростным взглядом, обещающим долгую и мучительную смерть от ее рук. Похоже, лишний алкоголь напрочь отшибает ему последние мозги, и он саркастически интересуется: — Что, струсил твой маггл спуститься к нам, а, Рабастан? Или ему нравится тесно общаться только с тобой? — Еще слово, Долохов! — А то что? Что ты мне сделаешь? — Не он, Антонин, — Малфой, в кои-то веки, заняв причитающееся место главы дома, надменно взирает на Долохова. — Не забывайте, господа, что мистер Поттер нужен прежде всего Темному лорду. Как считаешь, друг мой, что с тобой сделает наш лорд, если узнает о твоем нелестном отношении к его великим планам? — Ну ты и скользкий гад, Малфой. — Прямые деревья рубят первыми, Долохов. Рабастан ощущает, что ему больше нечего здесь делать, а потому решительно подымается со стула и направляется на выход, не забыв поблагодарить леди Малфой за вечер. Брат пытается его остановить, хватая за руку: — Рабастан! — Благодарю, я сыт по горло. Долохов, если ты еще хоть раз отпустишь в сторону Поттера гнусное высказывание, я вызову тебя на магическую дуэль. Заявление весьма серьёзное, учитывая, что Пожиратели бьются на смерть. Его провожают пораженными, а частично и недовольными взглядами. Плевать, но Лестрейнджи всегда были людьми чести, а она велит ему вступиться за человека, которого он считает… другом. — Он что, влюбился в него? — О, Мерлин, ты заткнешься сегодня или нет? — обреченно протягивает Нотт, который не понимает с какого перепугу друг прицепился к Рабастану. Дело-то молодое. Домовики наливают в бокалы вино и приносят новые закуски, тем самым разряжая накалившуюся обстановку. До конца ужина никто больше не вспоминает об этом разговоре.***
Pov.Том.
Том никогда не празднует Рождество. Само существование праздников он считает напрасной тратой времени, пробуждающей в людях праздность и лень. Бессмысленное веселье для дураков — себя к таковым он причислять не собирается. Том все продумал. Остается два дня до первого хода с их стороны. Убийство Аббот просчитано до мелочей — невинная прогулка средь бела дня обернется шоком для всего магического общества. И пусть. Пришло время расшевелить этот спящий улей. Стук в дверь отрывает его от созерцания кропотливо проделанной на бумаге работы. — Войдите. Меньше всего на свете он ожидает увидеть в дверях Поттера. Том его больше не посещает. Одной бессонной ночи хватает, чтобы понять, что рядом с магглом с ним происходят непонятные вещи. Поражающие до глубины души своей абсурдностью вещи. А потому стоит держаться от него подальше. Выглядит Поттер вполне живым и здоровым, если не считать синяки под глазами и некую усталость на лице. Яд из его организма вывели полностью, но провалялся в постели он целую неделю, почти не вставая с неё. Еще столько же набирался сил, слоняясь с Лестрейнджом по парку или находясь в детской рядом с сыном. Снейп говорит, что зелья на магглов действуют сильнее, чем на магов, а значит, Поттер действительно едва не отошел в иной мир. Его невольно передергивает, когда Том думает, что было бы, если бы они не успели. — Добрый вечер. — Добрый. Он расставляет фигуры по своим изначальным местам. Поттер, видимо, ничего больше говорить не собирается, только не сводит с него задумчивый взгляд. Столь пристальное внимание вызывает легкий дискомфорт внутри, который потихоньку разрастается до ощущения некого трепета. Рядом с ним почему-то в очередной раз становится жарко, словно воздух накалился до предела. Надо бы сказать домовикам, чтобы лучше в доме проветривали. — Ты пришел, чтобы поздороваться со мной? — Не совсем. Я хотел поблагодарить вас за спасение. Том смотрит на него исподлобья. Вот как, спасение значит? Зеленые глаза в полумраке кабинета похожи на два изумруда — так же лихорадочно блестят, когда на них попадает яркий свет. Он не знает, почему до сих пор не выставил его за дверь. Стрелка на часах громко отсчитывает каждую секунду затянувшегося молчания, до него доносится приглушенный смех из гостиной, а пальцы невольно оглаживают край стола. Момент выглядит таким подходящим… для чего только? — Считай, что я принимаю твою благодарность. Это все? — Нет, — Поттер осторожно подходит к столу и выкладывает на него небольшую коробочку, завернутую в ядовито-зеленую бумагу. Том с легким недоумением наблюдает за его действием. — Что это? — Подарок. На Рождество, — голос обманчиво-спокойный, но он слышит в нем небольшое напряжение. Значит решил задобрить его? Надо же — подарок на Рождество. Раздражение разливается по крови жгучим ядом, которое Том, не раздумывая, выплескивает на Поттера: — Мне ничего от тебя не нужно, маггл. — Я не уйду, пока вы не примете подарок. — Тогда тебе придётся очень долго ждать, — шипит он сквозь зубы. Растерянность на лице Поттера сменяется плохо скрываемым огорчением. Том едва сдерживается, чтобы не послать в него что-нибудь заковыристое — ему не нужны заискивание и жалкие подачки от ничтожного маггла, который возомнил о себе невесть что. Пытается выторговать себе жизнь? Жалкая попытка. Он привык с детства к тому, что никто не делает ничего просто так, а потому никогда не берет ничего из чужих рук. Ни к чему ему лишние обязательства. И никаких исключений… особенно для него. — Вы хоть что-нибудь цените? — Я ценю свое время, которое ты сейчас отнимаешь. — Ясно. Тогда, прошу меня простить. Всего хорошего. Когда Поттер уходит, Том еще долго не может заставить себя вернуться к рабочим делам. Злость стихает так же быстро, как и появилась. Взгляд, то и дело цепляется за подарок, оставленный на столе. Сначала он хочет выбросить его из окна, как мусор, но передумывает. Пальцы ловко снимают оберточную бумагу и крышку небольшой коробочки, которые он просто сметает на пол за ненадобностью, являя ему симпатичный медальон. Вещица без сомнения дорогая — в лавке древностей нет ничего дешевле заговоренного серебра. И то, позволить себе его могут только маги не ниже среднего достатка. Прилично же Поттер потратился. Рунный контур инкрустированный черными опалами, а в середине — рубин. Магия, пропитавшая украшение, нейтральная, приятно согревает ладонь. На дне коробки спрятана небольшая записка: — Лорду Волан-де-морту. Счастливого Рождества. Чертов маггл. Он понятия не имеет, что творится в голове Поттера, но подарок все же принимает, переступая через свои принципы. Один единственный раз. Медальон надежно прячется на груди за воротом рубашки. Том устало вздыхает и откидывается на спинку кресла. Гарри Поттер. Если бы он знал, что от него будет столько хлопот, то избавился бы вместе с Эванс. Теперь предпринимать что-либо поздно… Том неохотно признается себе, что хотел от него чего-то другого… Чего именно?