Пусанские супруги

«Мне всегда нравилось играть с огнём.» play with fire — sam tinnesz

Чонгук глубоко вздохнул — стояк между ног давил на все рецепторы эрогенных точек, а также закрывал все мысли к доступному, более адекватному мышлению. Тяжёлое дыхание срывалось с его губ и было не ясно, как ещё Чимин не проснулся от такого громкого пыхтения. Чонгук честно старался действовать тихо и максимально аккуратно, чтобы в конце своей маленькой пакости счастливо упасть на постель и победным голосом прошептать заветное «шалость удалась». То, что Чонгук безумно сильно хотел оседлать Чимина — спящего, мирного, такого нежного в пышном ворохе одеяла, с чуть опухшими веками и щеками, вовсе не отменяло желания крепко насадиться на ствол, сглотнув скопившуюся во рту слюну. Да как же здесь, чёрт возьми, жарко. Брюнет аккуратно поднялся с постели, стянул боксеры на пол и дошёл до шкафа, открывая его тихо и плавно, оборачиваясь в сторону парня — даже не шелохнулся, продолжая сладко спать и не подозревать, как Чонгук решает выполнить одну из своих любимых пакостей. Доводить Чимина всегда было интересным занятием, после которого обычно горела задница от частоты шлепков, но будоражило всё сознание, колени подгибались от такого сладкого и пытливого наказания. В очередной раз Чонгук не хотел нарушать свои традиции, но было одно «но». Несколько дней назад, когда они с Чимином должны были провести время вместе, сам Чимин «задержался» на работе, придя домой позже обычного, а чуткий нос Чонгука уловил аромат алкоголя на его шее, поэтому задержка на работе была вполне понятной и ясной. Чонгук не любит, когда Чимин ставит его на второе место, поэтому месть — самая подходящая сладкая пытка для своего парня, слишком сильно любящего секс. Брюнет стягивает рубашку Чимина с плечиков, натягивая её на себя, но не спеша застёгивать пуговицы. Она чуть великовата в плечах — всё же Чимин шире в плечах и талии, чем сам Чонгук. Гук аккуратно и также максимально тихо закрывает шкаф, наклоняясь к третьей выдвижной полке комода — там много их личных игрушек, которые они используют для секса. Чонгук не думает, он берёт небольшую веревку, которую они обычно используют для связывания, а также бутылочку смазки и небольшой дилдо обычной формы телесного цвета. Чонгук действует как шпион — тихо, скрытно. Он укладывает на край кровати свои инструменты, а сам аккуратно залезает на неё, подбираясь к сладко спящему Чимину. Обхватить обе его руки, легко поднять их и обернуть веревкой, а после зацепить её к выступающему кольцу, которое прикрутил Чимин несколько лет назад. Новую кровать со специальными вставками покупать не хотелось, а вот купить недорогое кольцо и прикрутить его к постели — запросто. Впрочем, руки Чимина уже подняты над головой и привязаны к креплению, а счастливый Чонгук осматривает тело любимого. Мощная шея, которую Чонгук иногда придушивает бёдрами, рельефный пресс, крепкие бицепсы, широкие бёдра, с которых вовсе не хочется слезать, выпуклость в области паха — идеальный во всём. Чонгуку казалось, что он видел своего парня с любых ракурсов и любого положения. Садясь на середину постели, Чонгук двигается к самому краю, чтобы находиться на расстоянии от Чимина, словно давая ему увидеть… всё. Увидеть всё, что будет происходить дальше. Чонгук упирается ладонями в постель позади себя, поднимает ногу и кладёт стопу на бедро Чимина, медленно, с нажимом ведёт пальцами до края трусов, пролезает кончиками пальцев внутрь и давит на выемку между бедром и пахом. Чимин дёргает правой коленкой и морщится, плавно выдыхая. Его грудь медленно поднимается и опускается, а брови чуть хмурятся. Чонгук проводит большим пальцем по выемке и надавливает, ожидая реакции. После, когда он видит, как Чимин начинает копошиться, то сразу же убирает ноги. Брюнет на постели морщится и дёргает руками, наверное, чтобы почесать своё лицо. Пак медленно открывает глаза, фокусируя взгляд на знакомом потолке — он дома. Но его руки… Задирая голову выше, Чимин видит край чёрной верёвки, что крепко удерживает его руки вместе. Вот чёрт. Это не к добру. Опуская голову, Чимин распахивает сухие, потрескавшиеся после сна губы, медленно обводит их языком, смачивая, внимательно всматриваясь в Чонгука. — Доброе утро? — Доброе утро, любимый, — ласково мурлычет Чонгук, чувствуя, как к его горячей головке прижимается ткань рубашки, даря лёгкое трение. — Что это, позволь спросить? — мягко интересуется Чимин хриплым, грудным голосом, даже не подозревая, что так возбуждает Чонгука ещё сильнее. — Неправильный вопрос, — подталкивает Гук, продолжая не двигаться. — Зачем это? — подступается Чимин, пытаясь понять, что от него хочет услышать Чонгук. — Последняя попытка, — Чонгук благосклонно кивает, загадочно улыбаясь. — За что это, малыш? — Чимин сжимает руки в кулаки и чуть подтягивается, чтобы удобнее опираться спиной на подушки. — Заслуженно, — пожимает плечами Чонгук. Парень облизывает губы, медленно поднимая ногу, согнув её в колене, отводит её в сторону так широко, как только может. Ткань рубашки падает вперёд, прикрывая раскрытую промежность, но натягиваясь на вставшем члене. Чимин коротко вздыхает, чувствуя острое желание поймать засранца в руки, облапать и отшлёпать. — Не отведёшь взгляда — отсосу, — шепчет Чонгук, наблюдая с садистким удовольствием за своим парнем. Чёрт, Чимин чувствует, как его собственный член поднимается, но не верит в такие глупые условия. Ему хочется посмотреть вниз, ведь там открывается такой прекрасный вид, на который не любоваться — грех. Чимин знает, как выглядит его промежность, он в ней лицом по выходным (иногда и будням) зависает и пропадает. Чимин знает, что Чонгук до предела возбужден, дыхание того такое быстрое, словно за ним гонятся. Чонгук улыбается дерзко и нагло, соблазнительно прикусывает нижнюю губу и приподнимает вторую ногу, сгибая её в колене, отводя в сторону. Ткань рубашки натягивается, сползает с плеча. Чимин на секунду прикрывает глаза, эта восхитительная шея, точёные ключицы, стройные бёдра и… Блять. Можно задохнуться в собственных слюнях, если не избавиться от верёвок и не наклониться к нему, чтобы расцеловать каждый миллиметр мягкой кожи. — Бесстыдник, — ругается Чимин, смотря в похотливые глаза парня. Чонгук шире разводит колени, упираясь пятками в постель и руками позади себя, чуть прогибается в спине и запрокидывает голову. Так хорошо, Чонгук определённо чувствует превосходство. — Давай сюда свой рот, — Чимин тянет за верёвки, натирая запястья, пока Чонгук усмехается и приподнимает одну руку, кладя на своё колено, — о, нет, малыш, ты же не будешь?.. — Не буду что? — выпытывает Чонгук, ухмыляясь. — Не будешь ласкать себя, верно? Развяжи меня, я сделаю это, — с готовностью шепчет Чимин, но почти стонет, когда ладонь плавно спускается вниз, убирая рубашку со стояка, обхватывая его тонкими, длинными пальцами. Пак матерится сквозь зубы, ругается на всех подряд, особенно на Чонгука и самого себя. Так хочется опустить взгляд и проследить за движениями любимого, но это значит отказаться от минета и двойного удовольствия. Чонгук знает, что делает, знает, что хочет добиться и получить от своего парня. Чимин облизывает сухие губы и на мгновение прикрывает глаза — он не выдержит, не сможет, это, чёрт возьми, выше его сил. Такой Чонгук доводит его до стояка за 0,01 секунду. Такой Чонгук влюбляет в себя мгновенно. — Любимый, — шепчет Чимин, вновь дёргая руками, — давай ты меня отвяжешь и я помогу тебе? — Ах, нет, — сочувственно, откровенно издеваясь, шепчет Чонгук. Поднимая ладонь с члена к своему лицу, Чонгук проводит пальцем по губам, облизывает острым языком фалангу указательного пальца, а после опускает его на горячую головку вставшего члена. Невероятные ощущения. Чонгук запрокидывает голову назад, а Чимин глухо стонет — не сдерживается. Он смотрит и прекрасно видит всё, что ему позволено — широко раскрытые бёдра, натянутые мышцы, гладкую промежность с (пока ещё) сухим анусом, поджатую мошонку и вставший член. Чонгук краснеет, когда чувствует яркий, пронзительный взгляд прямо там. — Ты не послушался, — проговаривает Чонгук, наблюдая за тем, как грудь Чимина судорожно двигается, он так судорожно дышит, жадным и голодным взглядом осматривая его. На мгновение хочется свести бёдра от пристального внимания. — Невозможно не смотреть на тебя, — отвечает Чимин, поднимая взгляд к лицу парня, впиваясь своим поддавшимся с его дерзким. Такая страсть, происходящая между ними, была не впервой. Такая любовь, граничащая с примесью грубости и похоти — тоже. Чимину хотелось дёрнуть руками, распутать веревку, сделать Чонгуку приятное своим языком, руками, членом. Его хочется носить на руках, боготворить, бесконечно сильно любить и давать только то, чего он сам захочет. Чонгук чувствует это обожание и любовь, а потому раскрепощается достаточно сильно, не волнуясь о том, как выглядит и что делает. Ему хорошо, его партнёру хорошо, а что ещё им нужно? Чонгук улыбается уголком губ, тянется к смазке, выдавливая на свою ладонь. Одной рукой он упирается в постель, а другой обводит свой член, движется по мошонке и проводит по всей промежности, делая её влажной и блестящей. Судорожный вздох срывается с губ брюнета, пока средним пальцем он надавливает на свой анус, но не проникает. — Развяжи, — проговаривает Чимин, на мгновение прикрывая глаза — его реснички трепещут, а член стоит колом. Трусы уже не могут спрятать головку торчащего члена, с которого собирается смазка. — Нет, — на выдохе стонет Чонгук, плавно вводя в себя один палец. Он давно не делал этого, уже и забыл, как собственные пальцы ощущаются внутри него. Гораздо чаще внутри него были пальцы Чимина, и это стало таким привычным делом, чувствовать их, что сейчас Чонгук давится воздухом от эмоций. Его захлёстывает волнами возбуждения, словно в море, словно попал под бушующий шторм. — Раздвинь ноги сильнее, — просит Чимин, но в эту секунду понимает, что сделал это зря. Чонгук думает, что он главнее. — Ещё что сделать? — спрашивает Чонгук, хитро улыбаясь, — засунуть в себя ещё один палец? Трахнуть себя ими? Раздеть тебя и оседлать, пока твои руки завязаны? Не дождёшься, любимый. — Ты самая настоящая сучка, — морщится Чимин, кусая нижнюю губу, Чонгук ведь говорит всё это, но пальца из себя не вынимает. Подлец. — Хочу отплатить тебе тем же, — выдыхает Чонгук, оглаживая чувствительную кожу пальцами вокруг ануса. Он не отвлекается на разговоры, изредка наблюдает за взглядом Чимина, за его огромным желанием распутать руки и только лишь коснуться хотя бы бедра, дальше уже всё пойдёт, как в тумане. Чонгук улыбается так сильно и ярко, как не улыбался никогда. Он чувствует чёртово превосходство, чувствует себя сильнее в этот момент. Второй палец входит туго, но Чонгук умело и ловко протискивает его внутрь, выдавая ряд громких вздохов и стонов. Чимин разбито дёргает коленом, ему хочется хотя бы подрочить себе, чтобы снять зуд с тела. Его парень наглый в данную минуту, он на него практически не смотрит, доставляет себе удовольствие. У Чимина самый прекрасный вид — Чонгук раскрыт как на ладони, на его локтях висит рубашка, а колени расставлены в стороны. Можно увидеть, с каким наслаждением он прикрывает глаза, как облизывает губы и не сдерживает стонов от таких ласк, которые дарит себе сам. Чимин очень хочет помочь, поэтому дёргает веревку вновь. Попытки освободиться провальные. — Похотливый и горячий, — шепчет Чимин, не в силах отвести взгляда от такой картины. Розовые щёки Чонгука, затуманенные похотью глаза, раскрытые губы. Всё это вызывает огромное желание зацеловать его до обморока, до потери сознания и отключки на несколько минут. — Сегодня удовольствие мне даришь не ты, — шепчет Чонгук, вынимая влажные пальцы. Чимин следит за тем, как капля смазки вытекает вслед за пальцами, скользит к копчику и пропадает в простыне, впитываясь в неё. Пак кусает губу в кровь, потому что анус Чонгука растянут и раскрыт, поблёскивает влагой от смазки и выглядит так вызывающе, что Чимин, честное слово, чувствует себя животным в эту минуту. Его дразнят, перед ним манят самым желанным и любимым лакомством, дают смотреть, но не дают трогать. Чимин полный извращенец, животное, и вы, честно, можете называть его любыми обидными и постыдными словами. Но так сильно он любит тело своего парня, своего родного человека, что он не посмотрит ни на одно другое, не будет заинтересован ни в чём. Чонгук берёт небольшое дилдо, обмазывая его смазкой, нежно оглаживая по всей длине, с влажным звуком соскальзывая пальцами, когда дрочит игрушке. Игрушке, чёрт бы её побрал. — Отвяжи, и мой член понравится тебе больше, чем эта игрушка, — уверяет Чимин, пытаясь пальцами распутать верёвку. — А меня… и так… устраивает всё, — выдаёт Чонгук с тяжёлыми вздохами. Кончик игрушки упирается в анус, растягивая его, проникает под напором влажных пальцев, что давят дилдо, вгоняя по самое основание одним точным движением. И это доставляет лёгкую боль, от которой хочется поморщиться и одновременно с этим протяжно заскулить. — Блять, — разбито шепчет Чимин, наблюдая за тем, как нежная кожа натянулась вокруг игрушки, наверняка уже горячей от его жара и кожи. Чонгук тяжело стонет, больше не издеваясь. Он опирается локтём на постель и прикрывает глаза — грудь ходит ходуном, соски встали, а ноги хочется свести вместе. Что Чонгук и делает, складывая колено к колену, соединяя вместе бёдра, ложась на бок, выставляя свою задницу напоказ для Чимина. Для Чимина, который почти уже вытащил одно запястье из хватки верёвки, и готов уже достать Чонгука, отшлёпав за всю наглость и дерзость, награждая шлепками и поцелуями-укусами. Чонгук не смотрит на своего парня, задыхается от наслаждения. Он заводит руку назад, обхватывая игрушку и чуть вытаскивает её, слыша звук от смазки. Так постыдно и горячо. Вталкивая игрушку обратно, Чонгук поджимает пальчики на ногах, потому что в таком положении она давит на его чувствительную простату. С члена уже без остановки течёт смазка, а рукой Чонгук всё двигает внизу, без перерыва и остановки. Ещё немного и он кончит, доведя себя до оргазма, а Чимина оставив со стояком и связанными руками, потому что такова месть. Чонгук вытаскивает дилдо полностью, оно выскальзывает из его пальцев, падая на кровать. — Ну наконец-то! — громко вскрикивает Чимин, когда ему удаётся выпутать оба запястья. — Стой! — в ответ кричит Чонгук, подскакивая с постели. Ослабшие ноги едва удерживают его, а сам он стремительно бежит к двери, к выходу из спальни. Чимин догоняет быстро, хватается за край рубашки, но Чонгук не тянет на себя, он лишь вынимает руки и бежит дальше, до последнего надеясь спрятаться от злого и возбуждённого парня. Чимин хватает его в коридоре, обхватывая Чонгука за талию. — Да подожди! — вновь вскрикивает Чонгук. Чимин не слушает, он разворачивает брюнета к себе лицом, опускает руки на его бёдра и подхватывает, поднимая в воздух. Чонгук интуитивно хватается одной рукой за крепкую и влажную от пота шею Чимина, второй рукой сбивает всё, что есть на тумбочке, на которую его сажает парень. Пак жадно впивается зубами в шею, оставляя засосы, мгновенно перемещает руки с ладоней на задницу, пытаясь сжать её в своих пальцах. Такой Чимин невероятно сильно возбуждает Чонгука и противиться этой похоти нельзя, просто невозможно. Но так нужно и необходимо, потому что это чёртова месть. Но то, с какой силой Чимин кусает за шею Чонгука, заставляет последнего громко застонать и шире раздвинуть бёдра. Член всё ещё стоит и Чимин мешкает, пока пытается стянуть с себя бельё. Чонгук ловит эту заминку, вылезает из рук Чимина и бежит в сторону ванной, надеясь, что успеет захлопнуть дверь до того, как его поймают. Наивный. Чимин вновь ловит его, но на этот раз эти догонялки выбивают из него всё хорошее и спокойное, что было до этого. Чонгук замирает, когда Чимин прижимается сзади, когда прижимает впалый живот Чонгука в холодную поверхность раковины. Он стоит позади, не собирается отходить ни на миллиметр. Он буквально сросся с его кожей в одно единое целое. Их видно в отражении зеркала. — Только посмотри, какой бесстыдник, — проговаривает Чимин севшим, грубым голосом. Его рука поднимается, пальцы обхватывают щёки Чонгука, грубо сжимая и оставляя красные следы. Затылком Чонгук чувствует горячее дыхание своего парня. — Посмотри, какой бесстыдник ты и здесь, — дополняет Чимин, опуская другую ладонь на стоящий член брюнета, сжимая его, — плохой мальчик. Чонгук замирает, возбуждение пронизывает низ живота, когда Чимин убирает пальцы с щёк и легонько отвешивает одну пощёчину, заставляя распахнуть губы. Дико, так жарко, что тело потеет, а между ног становится так влажно и горячо, что хочется самому нагнуться и поддаться. — Хорошо, я понял, я тебя понял, — поддаётся Чонгук, решая успокоить своего парня хотя бы разговорами. Чимин напоминает ему дикого зверя, что добрался до своей добычи и не собирается отступать. — Нельзя так издеваться, милый, — шепчет Чимин в самое ушко Гука, кусая за мочку. По коже табуном проносятся мурашки, разгоняя дрожь и наполняя ею колени. — Я больше не буду, — убеждает Чонгук, пока Чимин убирает ладонь с члена брюнета, от души шлёпая его по выставленным ягодицам. Собственный стояк упирается в поясницу Чонгука, размазывая по ней смазку. Чимин не выпускает, лишь крепко держит Чонгука за руку, когда толкает его ближе к ванне, заставляя наклониться вниз головой, а ноги широко раздвинуть. У него сейчас огромное желание отшлёпать и выпороть своего парня за такое представление, но желание вставить в него член сильнее. Между ягодиц Чонгука всё ещё влажно и горячо, анус пульсирует, пока Чимин обхватывает свой член, проводя по нему всей ладонью, надрачивая и приставляя головку к дырке. Плавный толчок бёдрами и звонкий стон, разбивающийся о кафельные стены. Колени Чонгука дрожат и гнутся, сам он хватается ладонями за бортик ванной, пока Чимин бесстыдно разводит его ягодицы в стороны, наблюдая за растянутой вокруг его члена дыркой. Ебаный пиздец. Толчки Чимина быстрые и резкие — он ничего не говорит. Не хвалит, не ругает, а полностью отдаёт себя страсти. Он двигается с чувством, с тяжестью дыхания, с хрипами, вырывающимися из горла. Тело горит, по спине уже давно течёт пот, как и у Чонгука по вискам. Горло Чона саднит от всевозможных звуков, которые он издаёт в эту минуту. Горло саднит от громких и протяжных стонов, от коротких периодичных вскриков, от полного наслаждения, которое невозможно сдержать. Чимин берёт его грубо, вбивается всем телом, наслаждаясь хлюпаньем смазки и шлепками влажных тел. Спина Чонгука дрожит от напряжения, а кровь приливает к голове. Он хочет выпрямиться, изменить положение, но ладони Чимина грубо оглаживают его кожу, сдавливают талию, насаживая на себя. Его колом стоящий член давит на всю промежность, а внизу живота стреляет волной дичайшего удовольствия. Чонгук чувствует себя вулканом, спящем до этого момента и дня. Ладонями Чимин оглаживает не только талию, но и крепкие бёдра, упругие ягодицы, что давно покраснели от частоты шлепков и толчков. У самого уже бёдра горят и спину ломит с неизменной позиции. Но удовольствие так близко — рукой подать. Чуть поднапрячься и можно увидеть салют под зажмуренными глазами, почувствовать всем телом оргазм. Чонгук кричит так тонко и звонко, когда его тело стреляет волной удовольствия и оргазм давит на него так сильно, что заставляет согнуться практически пополам. Он упирается ладонями в дно ванны, его бёдра и колени так сильно дрожат. Ноги, как и сознание, становятся ватными. Пак не отстаёт, вбивается так сильно, что мешает смазку и пот в пену, загоняя член достаточно глубоко и изливаясь горячей спермой внутрь. — Чёрт, — скулит тяжело Чонгук, — ты же… ты же знаешь, как тяжело вымывать сперму… — Знаю… Оба задыхаются, отстраняясь друг от друга. Чимин делает пару шагов назад, садясь на крышку унитаза и вытягивая ноги. Чонгук приподнимается лишь для того, чтобы залезть на дно ванной и также, как и его парень, вытянуть ноги. Тяжело дыша, Чонгук жмётся виском к бортику ванны, его волосы взмокли от пота и прилипли к основании шеи и лбу. Чимин переводит взгляд на своего парня, усмехается, чувствуя полное наслаждение. От такой встряски чувств у него дрожат пальцы даже на руках, что уж говорить о Чонгуке, который быстро и судорожно дышит. — Доброе утро, — повторяет Чимин, хмыкая. Чонгук стаскивает флакон шампуня и слабо замахивается, бросая его в Чимина, попадая по его бедру. — Ммх, — протестующе мычит Чимин, морщась, — у меня член болит. — Поздравляю, — с сарказмом отвечает Чонгук, — знаешь, каково моей заднице сейчас? Ты дикий. — Ты меня довёл, — без сожалений добавляет Пак, поднимаясь с унитаза с желанием покинуть ванную. — Куда пошёл? — возмущается Чонгук достаточно громко, вновь краснея щеками, — а кто будет помогать вымывать мою задницу? Чимин улыбается, тормозит, только дойдя до двери. Он обхватывает ручку и тянет дверь на себя, закрывая её. Улыбка не сползает с его губ, пока он не доходит до Чонгука — парень просто не в силах двигаться. — Достанешь всю свою сперму языком, — дерзко улыбается Чонгук, облизывая собственные покусанные губы. — Возражений не имею, — качает головой Чимин.