Пусанские супруги

Чонгук бросает абсолютно уничтожительно-влюблённый взгляд на своего супруга. Супруг. Это слово прокатывается на языке как карамельная сладкая конфетка, расползаясь по нутру приятным эндорфинным послевкусием. Супруг. Для Чонгука это не просто слово, значение которого каждый распознает по-своему, для Чонгука это — пройденный огромный жизненный этап, наполненный ошибками, неудачами, которые затмевались радостными моментами и событиями, любовью и безграничным доверием. Было сложно. Не описать как было сложно ещё в самом начале, но сейчас на душе становится так легко и спокойно. Чонгук бросает взгляд на своего супруга и не может не улыбаться — вот настолько сильно его распирает от счастья. — Спать? — спрашивает Чимин, дёргая бровями. — Да какой уж там. И это правда. Они только заселились в небольшой домик на острове, на котором будут проводить свой медовый месяц. Только донесли чемоданы с одеждой и засели на небольшой террасе. Позади них огромные витражные окна и стеклянные двери, прозрачная тюль — почти как дома. Но здесь иначе. Воздух другой, насекомых куча, песок мягче и светлее. Здесь чувствуется всё значение слова «отдых». Чимин вздыхает тоже счастливо и немного устало, тянется пальцами к щиколотке своего супруга, кладёт её на своё колено и всматривается в кожу. — Как нога? — Всё хорошо, не болит. Ему недавно сняли швы с пятки. На свадьбе свои причуды — бежать по песку оказалось не лучшей идеей для общего фото, но это сблизило их достаточно сильно. Пришлось немного отложить свой медовый месяц и поездку, но это не вызывало каких-либо неприятных чувств. — Пойдём в воду? — Ты хочешь поплавать сейчас? — Почему нет? — Чимин улыбается уголком губ, — возьмём с собой бутылочку вина… может даже две. Он тянется к лицу Чонгука, рассматривает открыто его румяные от духоты щёки, яркие губы, которые так и хочется поцеловать. Чимин себе не отказывается. Наклоняет голову для удобства и вжимается в родные губы сочным, влажным поцелуем. Чонгук мгновенно прикрывает глаза, чувствуя, как ресницы начинают трепетать. — Я пойду, — отрываясь от поцелуя, шепчет Чонгук, — если мы поплаваем голыми. — Пак Чонгук, тебя так и тянет на приключения, — без язвительности, но с добротой в голосе шепчет Чимин. Он поглаживает большим пальцем кожу на щиколотке Чонгука, сжимает его ногу в лёгком жесте, наклоняется, чтобы оставить пару поцелуев на коленке. Чонгук поджимает губы, чтобы не засмеяться от лёгкой щекотки. Они находятся в таком положении ещё несколько минут, наслаждаясь едва ли прохладным воздухом Южной Америки. Он впитывается в кожу, вызывает лёгкую испарину и желание срочно залечь на дно океана. Здесь шумят папоротники и пальмы, насекомые издают своё жужжание, Чонгук ставит себе галочку в голове не забыть купить в местной лавке что-нибудь от москитов, но вместо этого думает о другом. О том, как Чимин легко встаёт на ноги, сбегает с трёх ступенек на песок, влезает в свою обувь и идёт прямо по дорожке к воде. Идти недолго, минут пять, и Чонгук принимает этот намёк, уносясь в их домик за бутылкой алкоголя. Он не берёт бокалы и тарелку с фруктами, только штопор и небольшое покрывало прямо с огромной кровати с белоснежными простынями. Чонгук спешит в сторону воды следом за супругом. Чимин уже разделся, зайдя в воду, немного дрожит от холода и качает Чонгуку головой. — Прохладно, — признаётся честно, пока Чонгук кладёт бутылку рядом с одеждой Чимина и хватается за свою рубашку, — подумай сто раз, прежде чем полностью раздеться. Чонгук принимает вызов с озорной улыбкой. Он быстро стягивает шорты с бельём, преодолевая стеснение, мчится в воду и оглушительно громко кричит, потому что вода действительно оказывается прохладной. Распаренное с непривычки тело влетает в объятия прохладной воды, облегающей со всех сторон. Чимин привычно разводит руки в стороны и улыбается, обнимая Чонгука за талию. Его супруг быстро-быстро дышит ему в шею и мягко дрожит, прижимаясь своим телом. Он чувствует его член и бёдра, и руки сами спускаются к чужим бёдрам, с лёгкостью из-за плотности воды поднимая тело вверх. Чонгук поддаётся — обхватывает талию мужа бёдрами, виснет на нём как обезьянка и кусает легко за плечо, просто потому что может и хочет. — Пойдём ко дну вместе? — спрашивает Чимин, потянувшись в сторону глубины, придерживая мужа за спину и бёдра. — Ты что, собрался нас утопить? — хохочет Чонгук, отогреваясь в любимых руках. — Стой. — Стою, — говорит Чимин, останавливаясь в воде по ключицы. — Ты такой красивый, — признаётся Гук, поднимая влажные пальцы к волосам Чимина, растрёпывая их и напитывая влагой. — Тогда поцелуй меня, — и критично выставляет губы, заставляя парня захихикать. Гук очаровательно улыбается, обхватывает щёки Чимина и низко наклоняется, мягко целуя его губы. Он проводит по прохладной нижней губе кончиком языка, тянется к его верхней и встречает язык на половине пути. Чимин утягивает его в мягкий поцелуй, ласково поглаживая своим языком другой. Дыхание мгновенно спирает и приятная тяжесть разливается внизу живота. Чимин крепче обнимает, надёжно держит и приподнимает Чонгука чуть выше, чтобы редкие волны не мешали им. Гук не отрывается, напитывается вкусом чужой усталости от долгой дороги, чужой, но родной любовью. С губ слетают мягкие звуки чмоков и слова о любви. С абсолютным наслаждением Чонгук зажимает шею Чимина в крепком объятии. Если бы он мог, то обязательно слился с ним в одно тело, проник в его нутро и там бы поселился. Жил бы так без печали, только с радостью. — Ты моя ходячая нежность, — шепчет Чимин, когда ощущает мягкие пальцы Чонгука в своих волосах на затылке. Он не просто перебирает пряди, массирует кожу его головы, надёжно придерживает, мягко целует в самую макушку и перебирается на лоб, спускается к носику, который до дрожи в кончиках пальцев обожает. С особой нежностью целует в небольшую горбинку на носу, находя её очаровательной, губы сразу же по привычке и изученному пути несутся к едва заметному шраму, оставляя там же мягкий поцелуй. Чимин к таким приступам привык, поэтому получает своё законное наслаждение, выставив лицо и прикрыв глаза. Он чувствует прохладные пальцы Чонгука на своих бровях и веках, на скулах и линии челюсти. Его лицо поглаживают с особым умиротворением, словно проводят по хрусталю. — Пить, — отзывается Чимин с улыбкой, открывая глаза. Он ловит глаза Чонгука, светящиеся от звёзд и луны, яркие и живые. Его глаза всегда выражали очень много эмоций. — Пойдём, — улыбается Чонгук в ответ, кивая головой в сторону берега, но сам крепче сжимает родные плечи, не желая слезать с рук. Пак с ухмылкой крепче сжимает бёдра парня, ощущая его приятный рукам вес. Несёт как драгоценную ношу в сторону берега, ставит на песок и движется к одежде, не стесняясь своего тела и наготы. Чонгук кидает взгляд на округлые ягодицы и тянется к бутылке и штопору. Они садятся на свои вещи, позволяя прохладному ветру гулять по обнажённому телу. Чонгук убирает пробку и штопор в сторону, передаёт бутылку супругу. Чимин пьёт большими долгими глотками, собираясь опьянеть сразу же, а Чонгук его поддерживает. Им хватает несколько долгих и больших глотков, чтобы вина в бутылке практически не осталось. Зато жар расползается от желудка по всем конечностям, принося приятное расслабленное ощущение. Умиротворение. Они прикрывают глаза, наслаждаясь шумом природы и своим дыханием. — Ещё поплаваем? — предлагает Чонгук, приоткрыв глаза. — Пойдём, — Чимин лениво поднимается, ловит ладонь Гука и тянет её к своему лицу, целует фаланги пальцев и тыльную сторону. Будь Чонгук принцем в одной из вселенных, Чимин постоянно встречал бы его ладони мягкими поцелуями — настолько они оба нуждаются в этом. — Мне так хорошо, — признаётся Чонгук, уже не ощущая прохлады воды, стоя в ней по грудь. — Мне тоже, — отвечает Чимин. Стоит признать, что ему хорошо уже от одних слов Чонгука. Они вновь обнимаются, их словно магнитом притягивает друг к другу. Нет возможности разъединиться и отпустить руки. На этот раз Чонгук тянет Чимина на свои руки, поднимает его с лёгкостью, словно муж пушинка, горячо целует в шею и получает в ответ мягкий выдох. Слова не нужны. Они понимают всё по дыханию и ощущениям, по реакциям тел и открытости душ. Чонгук чуть сильнее сжимает бёдра Чимина, вжимаясь в его пах своим. Чимин приоткрывает пухлые губы, шипя от ударившего в голову наслаждения. Чувств слишком много, их абсолютно некуда деть, поэтому ими нужно делиться. Они делятся — Чонгук захватывает губы супруга в плен поцелуя, а Чимин тянет пальцы к их членам, сжимая каждый поочередно. Он обхватывает их ладонью и вжимается ближе животом к Чонгуку. Приятные ощущения вызывают покалывание в кончиках пальцев, Чонгук привычно стонет, когда ловкие, пусть и не особо длинные пальцы Чимина привычно сжимают оба их стояка, поглаживая. Они как никогда находятся близко друг к другу. В глубине души печёт от жара всех чувств. Чонгук ласково тянется пальцами к ягодицам мужа, не встречает сопротивления, за что благодарно целует в плечи, переходя на шею. Там уже Чимин начинает привычно дрожать, и Чонгук разделяет это желание. Его два пальца входят с небольшой тяжестью, Чимин в качестве лёгкой мести сжимает чуть крепче член Чонгука. Горячие дыхание срывается с губ и пачкает родные щёки, взгляд Чимина горит, отражает всю их любовь и важность этого момента. В глубине души разрываются яркие фейерверки, преображая момент. В действительности плеск воды даёт понять об интимности их жизни. Чонгук не спешит двигать пальцами в быстром темпе, сейчас у них нет на это настроения. Всё что он делает — только с любовью. Вкладывает свою заботу и свою ласку в мягкие толчки пальцев и растягивание, нежно зацеловывает открытую шею, доверчиво подставленную ему. Чимин путается, задыхается от чувств и наслаждения, но потом вновь берёт себя в руки, чтобы продолжить ласкать их стояки. Чонгука разрывает на атомы из-за хватки Чимина на своей шее. Он цепляется за него, чтобы не упасть, ёрзает и приподнимается, чтобы поцеловать куда придётся — в макушку, висок или ушко, спрятанное волосами. Глаза открывать не хочется, хочется слиться с этим моментом навсегда. Но Чонгук заставляет себя держать их открытыми, чтобы ничего не пропустить. Когда он вставляет третий палец, то чувствует натяжение мышц, но его супруг лишь кусает свои губы и закатывает глаза от наслаждения. Не чувствует боли и дискомфорта — настолько сильно доверяет ему в этот момент. Чонгук вжимается благодарным поцелуем в румяную щёку, её яркость видно из-за света луны. Чимин тяжёло выдыхает в самое ушко и жмурится, убирая руку с их возбуждённых органов. Он хватается за шею парня обеими руками, подтягивается на руках и оседает расслабленной массой. Ничто в этот момент не заставит его чувствовать себя плохо. Ему хорошо. Как никогда хорошо. Гук же убирает пальцы и ещё немного ласкает кожу вокруг, переходя на ягодицы. Потом несёт любимого к берегу. Чимин ложится спиной на их всё ещё влажную одежду, игнорируя покрывало, мягко разводит бёдра в стороны, подпуская ближе, к самому нутру и своей душе. Чонгук на коленях перед ним и первым делом он спешит не вставить в него член. Он делает всё мягко. Мягко вжимается бёдрами в чужую промежность, мягко наклоняется и целует в колено, опускается ниже, вытягивая собственные ноги. Бёдра Чимина оказываются на его плечах, а сознание улетает в параллельную реальность. Туда, где нет абсолютно ничего. Чимин вжимается влажными пятками в лопатки Чонгука, когда тот надёжно придерживает его ягодицы, приподнимая их для себя. Прохладная вода лижет пятки Чонгука, возвращая в реальность. В ту, где тело и вкус его любимого человека являются главным блюдом. Чимина подбрасывает на песке как на волнах, когда горячий язык Чонгука влажно проходится по всей промежности. Он вжимается ртом так, словно хочет поцеловать его дырочку, и Чимин тянется запястья к своим глазам, лишь бы не видеть этого греха. От ощущения языка внутри себя он жадно выдыхает, сжимает бёдрами голову Чонгука, словно спрашивает, действительно ли это нужно делать сейчас. Это нужно. Сейчас. В такие моменты, как этот. Для ласки и любви всегда найдётся время. Ощущения убивают все эмоции. Чонгук не кусается, как иногда это делает, не дразнит, просто ласкает языком, вылизывая изнутри и снаружи, держит для себя и раскрывает ладонями, позволяет бёдрам судорожно дрожать. Чимин для него лучший. Когда наслаждение подкатывает пульсацией и прокатывается по всему телу, Чимин не сдерживает короткого выдоха. Его член пульсирует, выплёскивая сперму на живот. Она тонкой тёплой струёй движется к боку, становится немного щекотно. Чонгук мягко целует ягодицы, отпускает и тянется выше. Внимательно рассматривает расслабленное тело, вглядывается в туманные глаза. В них Чимин прячет всю любовь и признания, которые хотят сорваться с его губ. Но Чонгука не отпускают — Чимин не позволит себе этого. Он обхватывает мужа бёдрами вновь, жмёт ближе к себе. Чонгук упирается локтями в песок по обеим сторонам от головы мужа, жадно и одновременно с этим ласково целует его покусанные от наслаждения губы. Чимин находит себя в этих поцелуях и мягких прикосновениях, в тяжести тела, когда Чонгук расслабляется и растекается по его телу. — Можно? — спрашивает заранее, зная о гиперчувствительности после первого оргазма. — Тебе всегда можно, — просто шепчет Чимин, немного зашипев. Чонгук опускает одну ладонь вниз, скользит ею по телам, натыкаясь на свой возбуждённый член. Чимин прикусывает нижнюю губу и сводит брови к переносице, когда горячая и влажная от смазки головка упирается в его промежность. Чонгук помогает себе пальцами, давит и проскальзывает под широкий вздох. Лёгкие Чимина наполняются обильной дозой кислорода, когда он чувствует член внутри себя. Он тянется к лицу Чонгука, вжимает его в своё тело крепким захватом бёдер и рук. Не позволяет отстраниться. А Чонгук вновь упирается локтями в песок и давит бёдрами сильнее — входит плотно и скользит до самого основания. — Мм-ах, — вырывается разбито из уст Чимина. Чонгук ловит вздох своим нутром и поджавшимся животом. Он убирает волосы Чимина со лба, влажно целует его в щёки и молча замирает, всё равно даёт привыкнуть. Жар от их тел расползается потом, наслаждением и пороком. Интимом всего этого момента. Чимин широко распахивает отчего-то совсем влажные глаза. Чонгук замирает и всматривается в них, даже хмурится, не совсем понимая причину их появления. — Я люблю тебя, — доверительно шепчет Чимин, неосознанно срывая своё дыхание. Слёзы срываются, скатываются по вискам и прячутся, затекая в ушки. — Безгранично сильно люблю. Прямо сейчас и навсегда. — Тс-с, — успокаивает Чонгук мягким шипением, целует в один из влажных висков, ловит судорожный вздох. В этом открытом моменте они встречают распахнутые друг другу души. Чимин крепче сжимает спину Чонгука, заглядывает в его глаза и не может не улыбнуться, чувствуя себя открыто. — Ты знаешь, я ведь за тебя готов жизнь отдать, — признаётся влажным от слёз голосом, заставляя Чонгука поражённо выдохнуть. — Лучше отдай мне свою жизнь. А я отдам тебе свою. Это будет честный обмен. Я тоже люблю тебя, котён. Ты в порядке? Спрашивает так, словно они только что проснулись и попили чай. Чимин сдавленно хихикает, очаровательно улыбаясь, даже не подозревая, что от его вида сейчас Чонгук вновь влюбляется. Он не спрашивает разрешения, просто мягко толкается, нежно и спокойно. Чимин выдыхает всё с той же очаровательной улыбкой на губах, принимает первый и последующие толчки с наслаждением. Всё нутро дрожит и вздрагивает от чувств, переполняющих сердце. Чувствам некуда деться, они хотят выплеснуться, поэтому дают себе выход в виде слёз. Чимин позволяет себе улыбаться сквозь слёзы, потому что не знает, как ему ещё проявить свою любовь. Каждое движение бёдрами Чонгука наполнено любовью и лаской, желанием подарить наслаждение. Чонгук и сам весь — ходячее наслаждение. Он жмётся губами к открытой шее, ведёт языком до самого уха, натыкается на его влажность из-за слёз. Чимин впивается пальцами в волосы Чонгука на затылке, тянет их, призывая поцеловать себя в губы. Чонгук жадно дышит в чужие губы, когда целует, сбивается с привычного ритма, но опускает ладонь к их животам, обхватывая член Чимина. Поглаживает его лёгким касанием, возобновляет движения бёдрами, пока его рот вылизывают в поцелуе. Чимин кусает его нижнюю губу, но не до крови, чтобы не сделать больно. Чонгук же продолжает двигаться мягко и влажно, чувствуя как тело Чимина впускает его в себя, позволяет доставить удовольствие и подарить наслаждение. — Чонгук, — зовёт Чимин, пару раз чмокая в уголок губ, всё мимо рта, не попадает нормально. — Чонгук, посмотри на меня. Просит мягко и нежно, хоть и дышит шустро и быстро, растекаясь от толчков. Чонгук поднимает глаза к родным, всматривается в них, пытаясь найти там для себя ответы. Пальцы Чимина поглаживают его веки и ресницы, заставляя чуть поморщиться. Чонгук ловит пару ловких пальцев в плен своих губ, кусает их слегка, просто сжимает кожу и сдавливает, но Чимин всё равно улыбается как самый счастливый человек на планете. — Мне приятно, — признаётся Пак, — ты невероятный любовник. — И не вспоминаешь уже, как было в первый раз, да? — игриво шепчет Чонгук, вызывая смех. Он снова немного замедляется, вжимается пахом глубже, заставляя Чимина закатить глаза. — Иногда, — признаётся Чимин сокровенным шепотом, продолжая держать свои глаза прикрытыми. Реснички трепещут. — Потому что вспоминаешь, как мы открывались друг другу? — угадывает с первого раза Чонгук. — Ты стал очень умным любовником, — дополняет Чимин, чувствуя чуть более резкий и сильный толчок, — ох, родной… так хорошо. С тобой всё хорошо. — Хочется плакать? — спрашивает Чонгук, безошибочно угадывая настроения своего супруга. Чимин не отвечает, но в согласии быстро-быстро качает головой, поджимая губы. Такие простые слова вызывают в нём бурю чувств. Чонгук понимающе целует в щёки, мажет губами по прикрытым векам. — От чувств, — признаётся всё же Чимин, — и потому что я так сильно люблю тебя, что не знаю, как вынести это. — Выплесни это, — просит Чонгук, возобновляя толчки — чуть более быстрые и очень глубокие, — выпусти всё. Поплачь. Здесь тебя слышу только я. — И океан, — шепчет в ответ Чимин, боясь открыть глаза. — Он унесёт в шуме своих волн все твои чувства, даже мне не оставит, — немного метафорично проговаривает Чонгук. — Я весь — для тебя, — снова сокровенно шепчет Чимин, признаётся в многих вещах, хотя до этого никогда они не были озвученными. — Ты весь — мой, как и я — весь твой, — продолжает Чонгук, чувствуя, как его собственное сердце наполняется этим переизбытком любви. Чимин согласно кивает и Чонгук продолжает двигаться. Вжимается поцелуем вновь и добивает их быстрыми и резкими толчками. Он жмурится, под веками расползаются цветные пятна. Чимин вновь кончает, дрожа бёдрами и всем телом, и Чонгук чувствует эту влагу своим животом, поэтому доводит и себя такими же движениями. Почему-то считает, что в данный момент может закончить внутрь. И понимает, что супруг с ним согласен. Только по окончанию всего этого действа становится легче. Чимин стремится спрятать лицо в ладонях и закрыться, медленно опуская дрожащие бёдра на песок. Чонгук слышит его сдавленный всхлип, сдерживаемый всеми силами. Им хорошо и приятно, боли здесь нет, просто невероятное наслаждение. И слёзы его супруга тоже из-за наслаждения и огромной любви, из-за того что не знает, куда деть свои чувства, и потому что всё расслабило его, раскрыло. Чонгук сгребает его в объятия вместе с песком и одеждой, заваливается на бок, прижимает к себе. От волос Чимина пахнет тем же песком и водой, его слегка трясёт. Судорожный выдох покидает тело. Он стеснительно прячется в своих ладонях, но Чонгук обнимает его обеими руками, словно зажимает в кокон. Слушает надрывный плач, почему-то у самого сердце в горле из-за этого. Жмёт свои губы, чтобы сдержаться, отводит взгляд в сторону, но надрывное, переполненное любовью сердце раскрывается в его руках. — Прости меня, — шепчет Чимин, икая от нехватки воздуха. — Люблю тебя, — говорит один раз. А в мыслях набатом повторяет ещё миллион раз — люблюлюблюлюблюлюблюлюблю. Кусает за влажную и горячую щёку, потому что пытается сдержаться. Чимин смеётся и всхлипывает одновременно, издавая забавный звук. Он открывает лицо и тянется обнять Чонгука в ответ, прижаться к нему ещё ближе. — Ты мой трогательный мальчик, — тихо проговаривает Чонгук в волосы супруга. — Мужчина, — бурчат ему в грудь в ответ. — Мой мальчик, — настойчиво продолжает Чонгук, получает слабую хватку на бедре. Он прикрывает глаза и даже не понимает, как проваливается в сон. Они оба засыпают в объятиях друг друга. Неожиданно ночь отступает, а серое небо показывается ярким пятном в невыспавшихся глазах. Чимин медленно открывает глаза и пару раз глупо моргает, пытаясь понять где он и что происходит. Под головой он чувствует руку супруга, чувствует его прохладное от ветра тела позади себя. Уснули? Похоже на то. Чимин садится на песке, чувствуя, как тело неприятно покалывает и ломит. Он весь чертовски грязный. Чонгук спит позади него такой расслабленный и мягкий, даже губы слегка приоткрыл. Они ведь расчувствовались и перенапряглись ночью, поэтому совсем ожидаемо, что их склонило в сон от тепла друг друга. — Чонгук, — зовёт Чимин и кладёт ладонь на бок парня, сжимая, — подъём, котён. — М? — Просыпайся. Мы уснули. — Серьёзно? — спрашивает, но глаза не открывает. — Да, — Пак проводит по боку Чонгука, стряхивая песок, — пойдём быстро в душ и ляжем спать в постель. — Мне и здесь неплохо — единение с природой. Голым. На песке. — Так, натурщик, вставай, — шутливо ругается Чимин, медленно поднимаясь на ноги. Чонгук стонет почти что обречённо. Он тоже медленно встаёт. Они натягивают на себя одежду, вытряхивая из неё песок, забирают штопор с пробкой и пустую бутылку. А потом, сжав ладони друг друга, медленно тянутся к домику. — Как мы могли выпить бутылку вина за несколько минут? — удивлённо спрашивает Чонгук уже у террасы. — Потому что устали и были голодные, и хотелось пить, — Чимин медленно поднимается по ступеням, скидывая обувь. Он разводит руки в стороны и шумно зевает, пока Чонгук заходит в домик. Первым делом Гук подходит к небольшому столику, на котором всё ещё находятся фрукты. Беря несколько виноградинок, он закидывает их себе в рот, быстро пережёвывая. Чимин же выбрасывает пустую бутылку и идёт первым в душ. Потом к нему присоединяется Чонгук. Они выбирают сон. Укладываются в постель, с удивлением отмечая, какая она большая. На ней можно развалиться звёздочкой хоть им двоим, никак не касаясь друг друга. Но Чонгук всё равно подбивается под бок супруга, кладёт на его грудь свою лапку с колечком на пальце и прикрывает глаза. Чимин тоже засыпает — раскидывает руки и ноги в стороны, прикрывает глаза. У них дыхание одно на двоих. И то… в унисон. Всё одно на двоих. Сердце, душа, мысли, ощущения. Чонгук дёргает рукой во время сна и морщится. Ему снится что-то неприятное. Чимин изворачивается, забрасывает ногу на бедро Чонгука, крепче засыпает. Это успокаивает их обоих. Сон — прекрасное время, чтобы провести его с кем-то.